***
За час до заката братство пересекло границу Лориэна. Сквозь кроны вековых деревьев еле пробивались лучи солнца, из-за чего дорогу было плохо видно и пришлось зажечь пару факелов. Дул прохладный ветерок, что нёс еле различимый аромат лембаса и дорвинионского вина. Впереди отряда шли Арагорн и Тауриэль. — Нам туда! Ещё три четверти лиги и мы на месте, — вскрикнула эльфийка заметив знакомую тропу. — Держитесь поближе хоббиты, говорят, в этих лесах живет великая колдунья, — вновь начал свои рассказы Гимли. — Эльфийская ведьма ужасной силы: кто на неё не взглянет, попадает под её чары и пропадает навеки. Хорошо, что у вас есть гном, которого так просто не заманишь. У меня острый глаз орла и слух лисицы, — он хотел продолжить список своих положительных качеств, но ему помешала из неоткуда взявшаяся стрела, почти прижатая к его горлу. — Гном дышит так громко, что его можно подстрелить в темноте. — Капитан Халдир! — ступила вперёд Тауриэль, отодвигая от себя стрелу и с упрёком глядя на знакомого лучника, что целился в неё. Стрела опустилась. Она вновь перевела взгляд на командира. — Приветствую тебя, Тауриэль. Мы ожидали вас, — промолвил Халдир, давая воинам знак опустить оружие. — Откуда вы узнали о нашем прибытии, ведь мы не отправляли гонцов и не были у заставы? — удивилась Тауриэль. — Осанвэ, — улыбнулся, до того не проявлявший никаких эмоций, военачальник Лориэна. Рыжеволосая лучница заставляла его с каждым днём всё больше улыбаться, но в один миг всё прервалось. Она изъявила желание присутствовать на совете в Ривенделле. Халдир думал, что дорогая сердцу эллет вернётся домой сразу после совета, но она ушла с братством Кольца, заставляя эльфа с каждым днём всё более волноваться за её жизнь. Тауриэль улыбнулась в ответ. Эту немую сцену прервал Арагорн. — Халдир из Лориэна. Мы пришли за помощью. — Арагорн, эти леса опасны, мы должны вернутся, — стараясь не шевелится, шептал Гимли. Он единственный всё ещё был со стрелой у горла. — Вы в царстве лесной владычицы. Вы не можете вернуться, — слегка изогнув бровь, заметил эльф. — Идём-те же! И братство вновь двинулось в путь. Их окружали воинственные эльфы, а впереди шли Халдир и Тауриэль, что вели оживлённую беседу на квенья. К закату они уже были в Лориэне, подле владык. Легенды не врали: леди Галадриэль была неотразима. В её глазах проглядывалась вековая мудрость, в её локонах словно запутался свет обоих светил Валинора. Её грация была подобна лебедю, что плыл по озеру, не замечая коршунов над головой. Под руку с мужем она спустилась по лестнице к гостям. — Я вижу девятерых, хотя знаю, что из Ривенделла вышло десять хранителей. Где Гендальф, ибо я желаю говорить с ним, — холодно начал Келеборн. — Гендальф Серый не пересекал границы этой земли. Он упал во мрак, — поднимая глаза на присутствующих, с ужасом прошептала Галадриэль. — Балрог из Мории. Напрасно мы отправились в морийскую ловушку, — промолвил Леголас. — Ни один поступок Гендальфа не был напрасным. Нам неведомы его истинные замыслы. Вы идёте по лезвию ножа: стоит чуть оступиться, и вы сорвётесь, неся гибель всем. И всё же надежда остаётся, пока братство едино. Не точите сердца тревогой. Идите и отдыхайте, ибо вы истомлены трудами и печалью. Сегодня вы будете спать спокойно.***
Дом, милый дом. Пусть Лориэн и не стал для Тауриэль родным за эти, мигом пролетевшие, шестьдесят лет, но другого пристанища у неё больше не было. Лихолесье в прошлом — Лориэн в настоящем. Отворив тяжёлую дубовую дверь, она переступила порог небольшой хижины на дереве. Это и была её комната. Она оставила у входа оружие и, сняв обмундирование, прошла в глубь комнаты. Эльфийка обессилено рухнула на кровать. — Так дело не пойдёт. Она встала, подошла к голубому, расписанному разными красками деревянному сундуку и достала из него гребень, полотенце, чистую рубаху, сюртук и штаны. Выйдя из дома, она неторопливо шла по знакомым мостикам, здороваясь с идущими на встречу эльфами. Когда она подошла к купальням, зайдя в просторное помещение, заполненное паром, она удивилась тому, что кроме неё никого не было. Обычно в это время в купальнях нет свободного места, все скамейки заняты эльфийками и в воде места тоже не много. Пройдя параллельно бассейну с горячей водой, который так манил к себе, эллет положила вещи на скамью, разделась и расплела косы. Хорошо отмывшись от крови и прочей грязи, она вышла из воды и принялась прочёсывать гребнем мокрые волосы. Переодеться после длительного похода было невероятно приятно. Чистая одежда была тёплой и лёгкой благодаря отсутствию на ней различных пятен. Она пахла свежестью и уютом. Вернувшись в свою хижину она осмотрела маленькую комнату: напротив двери стояла небольшая кровать с балдахином, по обеим сторонам у изголовья которой стояли расписные деревянные сундуки. Справа стоял высокий книжный шкаф, а слева письменный стол со стулом и небольшое круглое зеркало. Убрав гребень и полотенце в сундук, она подошла к книжному шкафу. С трудом достав с самой верхней полки старую книгу, она села на кровать. «Сказание о Берене и Лютиень», — гласила надпись на кожаной обложке. Шестьдесят лет Тауриэль не открывала эту книгу, хотя раньше читала её с упоением и так часто, что почти выучила наизусть. Каждая строка всё больше и больше заставляла думать, что она — Лютиэнь, а Кили — Берен. Только у их истории нет счастливого конца. Он умер, и его не вернуть. Она провела пальцами по выцветшим буквам на обложке и, открыв книгу, вдохнула аромат пожелтевших листов. Пахло стариной с нотками пряностей. Этот запах напоминал ей о детстве, когда она беззаботно бегала по дворцу, громко смеялась, пачкала платья, а потом знатно получала за все это от владыки. Она начала читать. Перед глазами светилась счастливая улыбка Кили в тот вечер, во время пира звёздного света, но резко в воспоминания ворвалась картина: Больг пронзает его копьём. По щеке гнома течёт слеза, он не сводит с неё глаз, а она парализована. Казалось, она уже умерла. Эльфийка не могла пошевелиться или думать, могла только смотреть. Где-то неделю она не понимала, что Кили умер взаправду. Ей казалось, словно это всё неправда, будто кто-то сыграл с ней злую шутку. Но это была злая правда. Слёзы капали на пожелтевшие страницы. Тауриэль не заметила, как прекратила читать, а лишь сидела и плакала над книгой, вспоминая их немногочисленные встречи с Кили. Послышался стук в дверь. Тауриэль вздрогнула, утерла слёзы рукавом белой рубахи и спрятав книгу под подушку подошла к двери. Вдох. Выдох. Скрип двери. — Я был уверен что ты не спишь. Думаю, нам есть что обсудить, — за дверью стоял Леголас. Без брони, лука и колчана за спиной он был каким-то… другим. Обычная рубаха и привычный светло-зелёный камзол. — Ты прав. Проходи, — Тауриэль надеялась, что голос не дрожал после рыданий над книгой, и широко открыла дверь, впуская Леголаса. — Наш прошлый разговор закончился на не особо приятной ноте, — начал он, присаживаясь на тяжёлый деревянный стул. — Я думаю, мы оба были уставшие и взволнованные предстоящим походом и на нервах высказали друг другу всё, что думаем или придумали в тот момент, — она присела на угол кровати напротив эльфа. — Ты права. Предлагаю не вспоминать тот вечер, а лишь обсудить прошлое, настоящее, и возможно, будущее. — Согласна. Так где ты был эти года? — она осмелилась задать вопрос первой. По эльфу было видно, что он сильно напрягся. За спиной сжал кулак и, шумно выдохнув, ответил: — Та битва сильно повлияла на меня. Мне было тяжело вернуться к прежнему образу жизни, ведь это была моя первая реальная битва. Стычки с орками и пауками были обыденностью, но в тот день у Эребора… Это была реальная война. Мне нужно было переосмыслить всё, и владыка посоветовал мне найти Арагорна… — не успел он договорить, как его перебили. — Арагорна? Может ты имел ввиду Араторна, его отца? Ведь Арагорн не мог жить шестьдесят лет назад, — удивлённо глядела на него эллет. — Нет, я искал именно Арагорна, точнее я не совсем знал, кого я искал, а тем более его имени, но это не столь важно. Арагорну восемьдесят семь. Он ведь дунэдайн. — Я совсем забыла. И ты нашёл его? — Да. Мы путешествовали около десятилетия. Затем я вернулся домой, но тебя я не обнаружил, а отец ни слова не вымолвил, лишь отмахивался, когда разговор заходил о тебе. — Он написал письмо владыке Келеборну, с предложением рассмотреть мою кандидатуру на пост одного из капитанов их многочисленных отрядов. Если бы не это письмо, вряд ли я бы поднялась рангом выше простой лучницы. — Ты непревзойденный воин. Ты в любом случае выделилась бы среди рядовых эльфов. Ведь, в Лихолесье никто не писал письмо отцу. Тауриэль залилась краской. — Но я воспитывалась при дворе. Думаю и это сыграло свою роль. Мне просто повезло оба раза. — Я удивлён, что отец писал о тебе владыке Келеборну, ведь дома о тебе он не молвил ни слова, и мне казалось, что он так и не простил тебя. Ну что ж, моя очередь задавать вопросы. Скажи честно, почему ты покинула Лихолесье? Я вижу, что не здесь твой дом. Эта хижина, этот лес, эта должность… Всё здесь не родное твоей душе, — Леголас знал, что его вопрос был немного бестактным, но он рассказал эльфийке всё, пусть и она теперь отвечает. Тауриэль нервно сглотнула. — Так же, как и тебя, меня потрясло произошедшее. Я не была готова к тому, что случилось. Когда я вернулась в Эрин-Гален, меня донимали жуткие воспоминания и сны о той битве. Я потеряла там многих. Сколько же эльфов пало в той жестокой битве. — Не только эльфов, — Леголас до конца надеялся, что не промолвит этого, но слова вырвались сами. — После битвы ты оплакивала того гнома, ради которого бросила меня в нужный момент, дабы излечить его тогда в Эсгароте. С ним же ты мило беседовала через решётку во время пира, где за столом пустовало место командира стражи, — Тауриэль удивлённо уставилась на Леголаса, и на глазах вновь заблестели просившиеся наружу слёзы. — Леголас… Молчание повисло над эльфами. Она стараясь не поднимать красные от слез глаза теребила подол сюртука. Он резко тряхнул головой. — Amin uma merna ta. (Прости, я не прав). Секундное молчание казалось вечностью. — Ты ведь не потерял родственную душу после той битвы! — Ты в этом уверена? — его голос стал более громким и серьёзным. — Извини. Тауриэль молчала, опустив голову. Леголас встал и направился к выходу. Стоило ему коснуться ручки двери, как в сантиметре от его уха в дверь вонзился нож. — Мы не договорили! — вскрикнула она уже вновь серьёзным, не дрожащим голосом. Леголас подошёл и взял её за руку, но Тауриэль резко одёрнула. — Идём, — скомандовал принц. — Куда? — Тауриэль явно не понимала что происходит. Он схватил её лук и колчан, стоящие у входа, а она взяла две пары клинков по его просьбе. Леголас вывел её к тренировочному полю. — Я всё ещё не понимаю, что мы здесь делаем, — сказала эльфийка. — Ну конечно, поле для стрельбы здесь не сравниться с нашими пауками, — он опустил на землю лук и взял у стоявшей ступоре эллет два клинка. — Поэтому, давай начнем сразу с самого интересного. Тауриэль всё так же вопрошающе глядела на него. Все поле освещал лишь один факел, что Леголас воткнул в землю. Эльфийка глядела на принца, рассматривала его: волосы были похожи на раскаленное белое золото, что стекало по его могучим плечам. В голубых глазах сияла жизнь, звезды. Живой блеск больше не затмевала пелена усталости и проблем. Он был столь прекрасен здесь, сейчас. — Ты в порядке? — нарушил Леголас тишину. Эльф подошёл ближе. — Не стоило приводить тебя сюда. Я должен был просто уйти. Извини. — Нет, что ты, всё в порядке. Я просто до сих пор не понимаю, зачем мы здесь. Ответ последовал в виде клинка, направленного на неё. Удивлённый взгляд. Азарт. Кувырок назад. Звон соприкасающейся стали. Прыжки, кувырки, необыкновенные приемы. Перехваты, блоки. Вся энергия сконцентрирована на друг друге и клинках. Азарта всё больше и больше. Напряжение и интерес возрастают с каждым ударом. И вот, клинок Тауриэль соприкасается с землёй. Она изо всех сил отбивается одним оставшимся, но резкий перехват, замах, она не успевает отразить удар клинком и свободной рукой схватить его руку, как вдруг она становиться абсолютно безоружна. Леголас стоит и ухмыляется. Одна его рука с клинком плотно прижата к её талии, что не даёт ей ни малейшей надежды вырваться, а вторая опускает клинок на землю и заправляет за ухо выбившиеся пряди рыжих волос. — И все же итог битвы не в твою пользу. Зачем же ты начала метать ножи? Она вздрогнула от его голоса, что так резко прозвучал над ухом, и попытавшись немного отстраниться, промолвила: — Во-первых, пусть ты и действительно выше меня по мастерству в битве, я не могла предвидеть итога, во-вторых, я, метнув нож, не бросала тебе вызов, а в-третьих… — повисло недолгое молчание. — Что же в-третьих? — Леголас глядел ей в глаза. — Бой ещё не окончен! — резко выкрикнула она, умудряясь выйти из-под его руки и схватить его второй клинок, что лежал на траве. И вот они вдвоем вновь пустились в невероятный танец. Они не бились. Они танцевали. Движения были то плавными, то резкими, стук сердца и звон стали создавали прекрасную мелодию. Но вдруг очередной глухой звук столкновения клинка с травой. И вновь она стоит побеждённая, но уже не схваченная. — Я требую реванша, — запыхавшись, прерывисто дыша и вытирая пот со лба говорила она. — Я победил в честном бою дважды и буду побеждать раз за разом. Не лучше ли поберечь силы? — Тогда реванш оставим на другую бессонную ночь? — Тебя всё ещё мучает бессонница? Я уже с ног валюсь. — По тебе видно. Я почти одолела тебя, — эльфийка улыбнулась, и они начали собирать разбросанное по полю оружие. — Тебя проводить? — спросил он. — Не стоит, спасибо. — Давай я возьму клинки и завтра верну их тебе. Идти далеко, а ноша нелёгкая. — Правда, не стоит, спасибо! Но настойчивости принцу не занимать, и, всё же, он забрал клинки и они разошлись. — Завтра тяжёлый день, Тауриэль. Amin hiraetha, Lissenen ar’ maska’lalaith tenna’ lye. (Я пойду спать, хорошего сна). — Ты прав. Lissenen ar’ maska’lalaith tenna’ lye. (Спокойной ночи.) Тауриэль устала и, еле перебирая ноги, шла к своей хижине. Вытирая пот со лба, она перекинула колчан на другое плечо. Подходя к дому, она заметила фигуру, что стучалась к ней. Халдир. Что он здесь делает в такое время? Что это за вечер визитов? — Elen sila lumenn omentilmo (Звезда сияет в час нашей встречи.), — начал Халдир. — Mankoi lle uma tanya? (Что вы здесь делаете?) Тауриэль была явно удивлена. — Я прогуливался и увидел, что в ваших покоях горит свет, но на стук никто не отзывался, и я забеспокоился. Где вы пропадали? — Не столь важно. Она зашла в покои оставляя дверь открытой, и эльф зашёл следом. Тауриэль сложила стрелы и лук на место, а сама разулась. — Вы завтра отбываете из Лориэна? — прервал неловкую тишину Халдир, наблюдая за суетившейся, словно пчёлка, Тауриэль. — Верно. — И долго ты ещё будешь походе? Её потряс вопрос, она остановилась напротив военачальника и посмотрела в его глаза. — Никто этого не знает. Я не знаю, вернусь ли. Кому как не вам понимать опасность этого похода. — Я думал, может ты передумала и остаёшься. — То есть, думаете, я струсила, брошу братство и забьюсь в дальний угол? — Ты неверно меня поняла. Я не имел ничего такого ввиду. — Простите, что нагрубила, прошу вас, я безумно устала и хочу спать. — Но все же, скажи мне, где ты пропадала, и я уйду. — Я была на тренировочном поле. — Что ты делала там одна в такое время? — Я была не одна. Принц Леголас попросил показать ему… — Принц Леголас? Ладно, извини, я пойду. — До утра! Дверь захлопнулась, и Тауриэль шумно выдохнула. Она сняла сюртук, аккуратно сложив его, накрылась с головой мягким одеялом, и крепко уснула. Халдиру же не было так хорошо сейчас. Бессонница в ту ночь так же посетила его, но ему не с кем было воевать на клинках, дабы прогнать непрошеную гостью. Он хотел поговорить по душам, но его выставили за дверь. Он знал, эльфы однолюбы, и её родственная душа покинула Средиземье полвека назад, но обменяться с ней хоть парой слов уже было наградой для эльфа.