Особенный

В гостиной Чана, где и расположились ребята, все сидели в мёртвой тишине. У всех был шок. Первым из ступора вышел Джисон. Он вскочил с места и кинулся вслед за Ли, боясь, что Феликс мог сделать что-то с собой. Постепенно начали отмирать и все остальные ребята. Чанбин держал в руке шапку Феликса. Он не понимал поведения Ли, не осознавал, откуда у младшего ушки, но понял смысл слов Феликса. Ли его ревновал, обвинял в измене. Чанбин понял, что ему немедленно надо к Ликсу. Он хотел признаться младшему в чувствах, сказать, что не изменял, что любит лишь одного солнечного ребёнка. А если Феликс не будет верить, то Чанбин его поцелует, вложив в это мгновение всю свою любовь, ласку и заботу. Как только Чанбин вылетел за дверь гостиной, то заметил Джисона, выходящего из какой-то комнаты. Вид у него был крайне печальный и расстроенный. Чанбин, излучающий ауру смерти, от которой все живое гибло в радиусе километра, тихо спросил: - Где мой Феликс? - Чего это он твой стал, а? - Я спросил, где мой Феликс. - с нажимом повторил Чанбин, прижав Джисон к стене. - Отвечай! - голос Со сорвался на крик. - А ну-ка отошел от него и успокоился. Собери сопли в кучу. - резко послышалось из-за спины Чанбина. Это был Минхо. - Я сказал, отошел от моего парня и успокоился. На этот раз Минхо не стал ждать и, грубо толкнув Чанбина, освободил плачущего Джисона. Не успел Минхо что-либо сказать, как кулак Чанбина прилетел ему прямо в скулу. Минхо отпустил Джисона, закрыв его собой. Чанбин пытался наносить удар за ударом, но Минхо был гораздо трезвее, поэтому смог заломать руки Чанбина за спиной. Конечно, вышло это не сразу, поэтому пострадали оба. У Чанбина разбита губа, а у Минхо скула порезана перстнем Со. Всё ещё держа руки Чанбина в захвате, Ли сказал: - А теперь ты успокаиваешься и идёшь искать своего Феликса. Но учти, что ещё легко отделался. За Джисона я и убить могу. - холодным голосом произнес Минхо. Чанбин взял себя в руки. - Да все уже, отпускай, мне надо к Феликсу. Чанбин открыл ту самую дверь, из которой ранее вышел Джисон. Войдя в комнату, сердце Со сжалось. Феликс лежал на кровати и, свернувшись клубочком и уткнувшись в подушку, тихо всхлипывал. Чанбин бесшумно подошёл к нему и стал гладить по спине. Феликс вздрогнул и повернулся. Чанбин увидел его глаза, полные слёз, и прижатые к голове ушки. - Ты, наверное, теперь ненавидишь меня, презираешь. Прости меня за все то, что наговорил тебе. Я не хотел, не имел права. И уже никогда не буду иметь. Не беспокойся, я тебя больше не потревожу. Я возвращаюсь в Австралию. - Нет! Феликс смотрел недоуменно. - Я тебя не ненавижу, и ты никуда не уедешь. Я тебе не позволю. Если надо будет, то даже дома запру или выкраду тебя, но не отпущу. Ты мне стал очень дорог, поэтому я оставлю тебя себе. - Х-х-хён, у тебя кровь. Пошли. - Феликс попытался перевести тему, ведь от каждого слова Чанбина взрывались фейерверки перед глазами, разум затмевало пеленой наслаждения. Феликс взял влажные салфетки, лежавшие на прикроватном столике, и стал бережно стирать с лица Чанбина кровавые подтеки. Чанбин шипел еле слышно, но все же терпел. Сознание Феликса отключилось ровно в тот момент, когда его рука коснулась лица Чанбина. Он мягко обрабатывал разбитую губу, стараясь не причинить лишней боли. Обработав рану, Феликс, повинуясь внутреннему голосу, мягко и невесомо коснулся разбитого места на губе. Чанбин, не ожидавший этого, вдруг захотел продолжения, положив руку на шею Ли, уже хотевшего сбежать. Чанбин нежно притянул Феликса к себе, затягивая в поцелуй. Он мягко касался губ младшего, поочерёдно посасывая то одну, то другую. В этот поцелуй они оба вложили всю свою любовь, все свои чувства, ведь оба уже давно хотели этого. Поцелуй получился долгим и невероятно сладким. Отстранились они друг от друга лишь тогда, когда воздух в лёгких закончился. Затем они легли на кровать и уснули в объятиях друг друга.