***
POV Анна — Ну и что это было? — стоя перед зеркалом в куртке, устраивала я лекцию самой себе. — Сбежала, как трус, с поля боя. Оставила свою гордость, достоинство... Мать твою! Я ж только напялила свою всезнающую, пугающую всех улыбку и прошла мимо этой училки, как ни в чём не бывало! Твою ж! Я не собиралась убегать! — восклицаю, после чего стараюсь выровнять сбившееся дыхание. «И какого чёрта... — я легонько коснулась пальцами области, где располагалось сердце, и почувствовала в тот же миг, как бешено оно бьётся. — Что это за фигня такая?!» На следующий день я просто вела себя с ней как и всегда: спокойно, строго и...со своеобразной заботой. Было приятно почему-то осознавать, что она находится именно под моей опекой, а не под чьим-то другим надзором. Касаться этой училки было подобно подушке: мягкая, нежная, тёплая. От нападков со стороны своих одноклассников я её также защищала, однако, поскольку это были мои планы, то они, естественно, работали, пусть и не на постоянной основе. То в библиотеке — пока я у двери выхода стою, а это наивное существо где-то между рядами стеллажей — упадут вертикально стоявшие книги с одной полки и прилетят чуть ли не в её голову; то в учительской сядет на жвачку, а то и вовсе найдёт тесты по математике склеенными супер клеем. Что ж, пожалуй, так и продолжался весь месяц моей нелёгкой «работы»: она иногда что-то чуть ли не в слезах бубнила, когда оставалась после очередной издёвки одна, запираясь в кабинете, а я в который раз просто сидела за тем самым косяком и молча ждала эту училку; бывало, что приходилось успокаивать, когда это мисс невинное существо и вовсе не отвечала на мои расспросы о том, кто же её обидел. А что более поразительно — она не переставала искренне улыбаться. В такие минуты мне казалось, что она знает обо всём: знает, что это я всё подстраиваю, знает, что мне её совсем не жаль, знает, что у меня есть капля совести, знает...просто читает меня, подобно открытой книге, и ждёт, ждёт, когда я сама во всём признаюсь. Это так бесит. Наверное, именно поэтому я такая холодная по отношению к ней. И всё же...я чертовски люблю в ней эту самую невинность! Меня бесит её милая улыбка, но нравится мордашка в такие минуты; я ненавижу, когда эта училка стесняется о чём-нибудь попросить, сказать или даже посмотреть на меня, но в то же время я не могу не слушать то, как она робко и с частичкой страха это что-то молвит мне; и да, я не придирчива к одежде, однако, ту школьную форму с фестиваля...я бы хотела, чтобы наша новенькая надела снова. Ей..так идёт. — Эй, у меня идея! — подала свой радостный голос Эмили. — Слушай, Анна, раз ты всё равно уже не охраняешь нашу училку, то как насчёт закрыть её в собственном кабинете, когда поблизости никого не будет? — Я подумаю над твоей дешёвой идеей, — повернувшись к задавшей вопрос, не удивлённо при этом выгнув бровь, со всезнающей улыбкой отвечаю однокласснице. — Что? Вообще-то это мне только что пришло в голову, — надувшись, жалуется куртизанка. — А мне какое дело? — поворачиваясь к себе, доставая тетрадь из сумки, смею спросить. — Хах, значит, ты больше не с нами? Или это потому, что Ханс стал себя странно вести с тобой? — и почему она никак не заткнётся? Сдавшись наконец, с усталой рожей поворачиваюсь в пол оборота и отвечаю, натягивая маску безразличия: — Делайте, что хотите. Мне всё равно. — Вот это по-нашему! — обрадовалась Эмили, хлопнув рукой по парте. — Повезло, что Лео пока не пришёл, иначе бы... Эта неудержимая болтунья вовремя умолкла, как только дверь кабинета начала открываться. — Опа, здрасте, — поприветствовала учителя Риса, а вместе с ней и весь класс, встав со стульев. Весь урок по какой-то, мать его знает, причине я пялилась на свою училку в попытках что-то понять; но вот что мне нужно было понять — я даже не догадывалась. Просто смотрела на неё, и всё. Это отчего-то доставляло удовольствие. Когда она улыбалась, тогда и я; когда хмурилась или заправляла прядь волос за ушко, тогда и...я...тоже самое...делала. Бляя...это уже слишком. Не хватало только говорить то же, что и она, пить один и тот же чай, жить, общаться, краснеть и... Нет уж, нет-нет-нет! Я точно в таком случае заболела! Уже и губу прикусываю, когда она свою кусает! Но я ведь так никогда не делала! Надо срочно выяснить, что это со мной такое происходит! Точно! Кто знает об этом, так точно Эмили!***
— Неосознанно, значит? Ммм...даже не знаю, — пока шли по дороге из школы, поджимая губу, бубнила моя одноклассница. — Слушай, а кто этот несчастный? — вдруг вернулась в реальность Эмили. — Случаем, не Ханс? — Я его не видела два дня, а уж тем более он мне не настолько интересен, чтобы я... Постой, — вдруг догадалась я, остановившись возле магазина родителей Стэна. — Это всё, наверное, потому, что я долго пробыла с ней! Но...это впервые. — Ты это о ком? — Наша классная училка, — напоминаю, глядя на падающий с небес белоснежный снег. — М-да, что ни день, а всё ведёт к нашей мымре, — тяжело выдохнув, констатировала моя одноклассница, добавив: — Ты теперь её не защищаешь, так что расслабься. Нормальная жизнь впереди. Мы снова будем доставать всех учителей вместе, ходить по магазинам, отбирать наличные у младшеклассников...м Эй, ты чего приуныла? Я же тебе рай описываю, — возмущённая упёрла свой косый взгляд в меня, надув губки и скрестив руки на груди. — Да...ты права, — остаётся только обречённо выдохнуть от привкуса горечи, вылетавшего видимым воздухом из моих уст.***
Закрыть новенькую не составило труда. Я специально убежала первой, а за мной и Эмили, мол, мы на перегонки до гардероба, в то время как, завернув за угол, остановились и дождались Лео, чтобы «просто так» пойти вместе домой. Мой друг подозревал меня и потому постоянно щурился в мою сторону, пытаясь что-то прочитать на моём лице. Эмили же по этому поводу вообще не парилась: болтала о девчонках, которые могли бы подойти Лео, а наш холостяк и вовсе краснел, да взгляд пытался спрятать куда-нибудь. Так и дошли до дома моего друга, после чего каждая из нас пошла по разным дорогам к себе. Меня отчего-то дрожь пробирала, хотя вроде шарф надела, шапка на голове, перчатки...я их забыла натянуть.***
Ночь. Сидя на полу, упираясь при этом спиной о кровать, задумываюсь всё больше: почему на душе так тревожно? почему в моей комнате так похолодало? почему темнеть начинает так рано? почему мне ещё никто не позвонил? Сжимая сильнее телефон в кулаке, не нахожу себе места. «А вдруг с ней что-то похуже произошло? Может, прямо сейчас она зовёт меня... Нет, даже если позовёт, я всё равно не приду. Но...а вдруг...может, сейчас там ей...холодно?» — осознание приходит так медленно. Ведь даже в своей комнате я ощущаю как замерзаю. А уж в школе... Встаю с места и тут мелодия пошла. — Чего? — телефон зазвонил. С неохотой поднимая трубку, лениво спрашиваю: — Эмили? — Риса, — поправляет меня одноклассница, продолжая: — Она сейчас у меня на ночёвке, в душ ушла, так что сообщаю тебе с её телефона я. — Ну, и? Что там с нашей училкой? — перехожу к делу, меняя свой тон на серьёзный. — Я насчёт этого и звоню, — возмущённая отмечает одноклассница, начиная констатировать: — Эта Эльза Андерссон оказалась редкостной дурой. Мы короче все ушли из класса, закрыли её, пока она там что-то делала в журнале, потом решили подождать, когда она поймёт, что её заперли, и, представляешь, мы прождали полчаса, пока она это осознает! На случай, если позвонит, мы отобрали её мобильник...довольно дешёвый и старенький, знаешь ли. Я подумываю его продать на местном рынке, — а она не шутит насчёт этой вполне прибыльной идеи. — В общем, где мы остановились? Ах да, мы у неё отобрали мобилу, заперли, пока она ни о чём не догадалась, прождали полчаса, и в результате ничего. Она даже не кричала о помощи, не пыталась сломать дверь или изо всех сил стучаться и дёргать за ручку. Обидно стало как-то. Мы же так старались. — И? — веду её к итогу, меряя комнату шагами. — Что «и»? Оставили её и ушли по домам. Хах, придём завтра и посмотрим, что она там делает, — довольная отмечает Риса, после чего поспешно добавляет: — Н-но ты не волнуйся! Никто ничего не видел! Всё было... — Молодцы, — только и отвечаю, кладя без раздумий трубку. «Чёрт! Я же всё правильно сделала, так почему.?!» — скрежеща зубами, пыталась я понять, что творится со мной.***
Хоть и два часа ночи, а спать не получается. Не могу. Постоянно поворачиваюсь с одного бока на другой; то скидываю одеяло, то обратно натягиваю на себя; закрываю глаза и пытаюсь посчитать бабушку, но не получается, а ведь обычно работает. И что ещё важнее: — Холодно. Тепло. Холодно. Жарко. Мороз! Воды! — не выдержав своих ощущений тела, скидываю одеяло и бегу к фильтру с водой. — Не спится? — встречает меня дедушка на кухне, включая свет. — Жажда мучает, — парирую, отставляя стакан в раковину. — Как бабушка? — Идёт на поправку, — отвечает с улыбкой, приближаясь ко мне. Берёт мой стакан и, включая воду, моет стеклянный сосуд. — Вот как. Значит уже через месяц... — Неделю, — тут же спешит поправить меня дедуля. — Ей становится лучше с каждым днём. Хмыкнув, я прохожу мимо него, отмечая: — Хах, естественно. Ты же навещаешь её каждый день. — Твоя учительница много хорошего о тебе рассказывала. Вот почему, — довольный парирует дедушка, чем заставляет меня остановиться. — Что? — хмурясь, спрашиваю, оборачиваясь. — А? Ты разве не знаешь? Эльза Андерссон, ваша новая учительница которая. Она приходит раза три в неделю, и они общаются. Знаешь, я впервые видел, чтобы твоя бабушка за все месяцы болезни вдруг смеялась. Ваша новая учительница довольно скромная личность, не правда ли? «Эльза. Я... Я снова забыла её имя. Снова». — М? Ты в порядке, Анна? — заставил меня очнуться из раздумий тревожный голос дедушки. — Д-да, я... «Зачем? Зачем она нахваливала меня? Зачем она... Зачем она вообще навещала бабушку?! Задобрить меня хочет, или что? Не понимаю!» — Анна, я думаю, Эльза Андерссон отлично знала, какое лекарство нужно было твоей бабушке для выздоровления, — вновь прозвучал голос дедули, только теперь с оттенком радости, что ли. Я не смогла продолжать разговор с дедой, поэтому просто развернулась и, пожелав спокойной ночи, ушла. Сколько не думаю, а уснуть не получается всё равно. — Я... Я поступила правильно. Правильно ведь... Она сама виновата, так что... Здоровье бабушки быстрее начало восстанавливаться, Лео она нравится, а ещё...а ещё... Она меня бесит! Прикрывая уши подушкой, метаюсь, лёжа на кровати, из стороны в сторону, то и дело дёргая ногами.***
На следующий день снегом был усыпан весь мой двор. Скользко и боязно, но что поделать. В школу надо идти даже так. А тут ещё и погода ни к черту. — Анна, ты что, всю ночь не спала? Неужели уроками занялась? — лениво поинтересовалась Эмили, зевнув в ладонь, пока мы направлялись в школу. — А сама-то? — парирую, замечая, что и Риса часто закрывает на подольше глаза. — Ну знаешь ли, ужастики смотреть и болтать о моде — дело святое, — вмиг взбунтовалась Эмили и тут же умолкла. — Слушай, Анна, а ведь сейчас в нашем кабинете наверняка сидит и плачет училка, — хихикая, замечает моя одноклассница, прижимаясь ко мне. — И что? — лениво спрашиваю, поправляя сумку на плече. — А вот что: может, просто подождём возле двери пол урока и потом уйдём? Что думаешь? — вся искрясь, предлагает это пытающееся показаться супер умной существо. — Да? Ну валяй, — соглашаюсь без промедления, чувствуя в душе совсем иное. «Что я делаю? Она ведь наверняка там ещё больше замёрзнет. А ещё вещи, как нарочно, отдаёт в гардероб. Балда».***
Согласившись на очередную авантюру ребят, я молча ждала двадцати минут, которым не суждено было пройти незамеченными. — Чёрт, опоздал! — навстречу бежал Лео. — Чего стоите?! Урок давно начался! — восклицая, попытался открыть дверь мой друг. — Закрыта? — с удивлением отметив, он часто заморгал. — Ле-о? — донёсся едва ли слышный голос сквозь закрытый кабинет. — Хах, что? Учительница Андерссон, вы там? — приложив ухо к стене, задал вопрос мой одноклассник. — Ле-о. Я... Хо-лодно, — что это с ней? Губы замёрзли небось? — Хэй, что там происходит? С вами всё в порядке? Почему вы закрылись? — осыпая учительницу вопросами, пытался дёргать ручку Лео. — Не поддаётся, гад. — Лео. Я сейчас, — о, уже чуть чётче её слышно. — Иду, — по ту сторону двери я слышу клацанье каблуков. — Сейчас, — она пытается открыть дверь, но та заперта. — Ох, забыла, что заперта здесь. Эм, слушай, Лео, ты можешь сходить к вахте и взять запасной? — Конечно, — с готовностью кивнув, мой друг побежал исполнять просьбу учительницы. Все разочарование было в том, что урок состоится, и веселья не будет, однако, когда дверь открылась... — Учительница...вы вся дрожите. Хах, почему...вы такая холодная? — поймав упавшую в обморок учительницу, судорожно дышавшую холодным паром, с трудом мог поверить в происходящее Лео. Он с открытым ртом и не скрываемым гневом повернул свою голову к нам и, глядя на нас с остервенением, спросил: — Кто..? Кто её закрыл здесь?!