***
— Сандберг! — прорычав моё имя, ринулся ко мне Лео, предварительно уложив учительницу на скамью. Я не сумела увернуться от летящего ко мне кулака и потому...получила по заслугам. Моя щека сильно горела, пока я пыталась встать на ноги от потрясшей меня скорости и, главное, внезапности нанесённого мне удара. — Хэй! — встав ко мне спиной, развёл руки в стороны Стэн. — Ты чего творишь, придурок? Совсем из ума выжил?! — напрягаясь, вопрошал мой одноклассник. — Отвали! — взмахнул рукой разозлённый Лео. — Мне плевать, что ты девчонка, слышишь меня, Анна?! Я знаю, что только ты могла позволить такому случиться! Ты можешь драться, как пацан, так что выходи и дерись, чёрт возьми! — он действительно способен разнести коридор в клочья при таком состоянии души. — Хорошо, — хриплым тоном отвечаю, стирая с губ кровь. — Давай тогда... — Что у вас здесь происходит?! — не вовремя примчалась растревоженная не на шутку училка математики, физрук и...о Боже, зам директора...***
Всё ещё с ненавистью глядя на меня, Лео-таки сумел сжать кулаки так, чтобы сдержаться от ненужных неприятностей. Про болящую до сих пор щеку я сказала, что случайно упала. Благо, сработало. Но...что теперь будет, когда это безобидное существо проснётся? Не то чтобы я не хочу наживать себе проблем... Мне просто отвратно смотреть на себя в зеркало после того, как она неоднократно меня стыдила перед самой собой. Если честно, то отнимать у младших деньги для меня было в порядке вещей, как и избивать парней с района. Однако, у меня хорошо работал механизм собственника, чувство гордости, самолюбие и прочее, что относилось к моему эго. Я никогда не позволяла запятнать своё достоинство, помыслить членам своей группировки о сомнении в моих способностях и уж тем более — срывать другим мой авторитет хулигана! Но с появлением этой...этой...тринадцатой по счёту училки всё вдруг изменилось. Обычно быстро покидавшие нас преподаватели и не думали побороться с нами после — как максимум — двух хорошо действующих издёвок. А эта... Эта наняла себе телохранителя, заставила побегать за собой, прислуживая месяц, оказалась ни в чём неповинной овечкой и вообще просто дурой-ангелом, свалившимся в один очередной ужасный день на мою голову. Поскольку учителя знали о том, что это наш класс издевается над всеми, а прямых доказательств тому не было, да и уговоры и прочие методы на нас не работали, а посему управы не было, они пожаловались моей приболевшей бабушке, и та, взвесив всё, решила, видимо, из-за болезни, принять на работу Её! — Так, на носилки! — велел тот же мужчина в халате, который приказал толпе перед кабинетом зам директора расступиться. Все ребята в белых халатах поспешили выполнить поручение, видимо, их главного медика, и потому уже в следующую минуту на диване Эльзы Андерссон не оказалось. Стоило исчезнуть из поля видимости машине скорой помощи, как Лео вновь бросился на меня, схватив за вороты школьной рубашки, при этом гневно испепеляя меня глазами. — Давай на улице. — с безразличием в голосе, предлагаю, не глядя...другу в глаза, и тот, на секунду удивлённо приподняв брови, отпускает меня, отступая назад.***
— Ну?! Тебе есть, что сказать?! — воскликнул Лео, принимая боксёрскую стойку. — Это я всё подстроила, — спокойно констатирую, заставляя обступивших нас вокруг одноклассников ошеломлённо ахнуть. — И ты... И ты не сожалеешь даже?! — в его глазах чётко отражается смятение. Он из последних сил старается защитить меня, задавая этот вопрос, однако, я тоже не могу позволить пострадать своим одноклассникам, хоть они и поддержали идею Эмили, а виновата-то всё равно я, ведь сама как дала согласие, так и сама согласилась на эту авантюру. И ко всему прочему, моя гордость...достаточно ущемлена, чтобы я спокойно приняла учесть быть побитой своим...другом. Так что... — Ещё бы! Ведь я так делала всегда! — раскинув руки, как сумасшедшая вопрошаю, при этом довольная улыбаясь. — Ты..! До этого момента... До этого момента все твои выходки были ещё терпимы, но на этот раз...ты перешла предел! — воскликнув так, будто это крик отчаяния, Лео побежал на меня, стискивая зубы и готовя левый кулак к нанесению мне увечий. В тот момент, я подумала, с облегчением вдохнув холодный, леденящий душу воздух: «Повезло, что на заброшке нас никто не услышит», и в тот же момент получила удар по правой щеке, отлетая в сторону. Странно: меня избивают, а я ничего не делаю. Это что, такая форма вины? Клянусь, при другом раскладе я бы уже «наградила» нападавшего. Однако... — Почему ты не сопротивляешься?! — сидя на мне сверху, при этом левой кистью с усилием давя на мою шею, прорычал Лео, держа наготове правый кулак. — Лень, — молвлю, чувствуя, как из-за фингала под глазом хочется закрыть глаза и провалиться в мир сновидений. — Что? — ну вот, снова злится. — Да ты... Да ты хоть немного понимаешь, что натворила, а?! Да если бы... Да если бы никто не постучался, она могла там...там... — это судорожное, тяжёлое дыхание говорило о его страхе. На секунду мне показалось, что я слышу, как бешено бьётся его сердце в груди. — Ага, — покорно соглашаюсь, наконец, закрывая глаза, как чувствую, что Лео кто-то оттаскивает от меня. — Закончил? Тогда уходи, — нахмурившись, вымолвил Стэн, закрывая меня своей спиной от Лео. — Анна, я тебе этого никогда не прощу! Что она тебе такого сделала, чёрт побери! Разве ты сама...нет, вы все не видите, какая на самом деле Эльза Андерссон?! Чем она вам так не нравится, что вы так яро защищаете эту...эту... — таки сдержавшись, Лео молча ушёл, добавив не глядя тихим голосом: — Я...очень разочарован в тебе, Анна. Не думал, что мне и тебе придётся когда-нибудь опуститься до такого...состояния...***
Наверное, это один из тех редкостных дней, когда я захожу повидать бабулю. Обычно я это делаю из-за отличного настроения, но сейчас... Мне кажется, что только она меня успокоит. — Бабуль, я тут...печенье принесла, — с сомнением глядя на пакет в руке, констатирую, входя в палату своей попечительницы. — Анна, что с твоим лицом? — блин, уже с ходу устраивает форменный допрос, и то, сидя на своей койке. — Ты...уже всё знаешь, да? — с опаской прикрываю за собой дверь, боясь и шагу сделать. — Про то, что кто-то закрыл Эльзу Андерссон в кабинете — да. И про догадки всех учителей, что это был твой класс, тоже в курсе, — с недовольством в голосе констатирует моя бабуля, скрещивая руки на груди. — Как насчёт рассказать свою версию произошедшего? Ну почему мне попалась такая прямолинейная, больше похожая на детектива старушка, а? Почему у всех нормальные бабушки, а у меня такая вот..строгая? — Ну, я тут... — наконец, осмеливаюсь пройти к своей старушке, положить несчастное печенье на тумбу и поставить попу на край койки, договаривая: — кое-что натворила в общем. Что ж, рассказала я ей довольно коротко и смачно. Но по её виду было понятно, что, так как она меня знает с пелёнок, понимает каждое моё слово и без уточнений некоторых моментов. Пришлось также рассказать про драку с Лео из-за того, что она, видите ли, точно знает, что никто — будь то член моей группировки или врага — не осмелится ни то что заставить меня просто стоять и не давать сдачи, но даже коснуться моего лица и пальцем. Ответная реакция бабушки была следующей: сначала удивилась, потом спокойно добавила, да ещё и с улыбкой маша рукой, мол, «всё нормально»: — Хах, у Лео всегда было высокое чувство справедливости. Из-за твоего чересчур мальчишеского поведения он не постеснялся тебя ударить. Ну, и? Ты пришла теперь в себя? Чёрт! И за кого она теперь?! — Бабуль, пострадавшая-то я, — указываю на себя, а эта старушенция качает головой, констатируя: — Нет, не ты. Учительница.***
И я бежала. Бежала с открытым замком куртки, с шапкой в руке, перчатками, свисавшими с карманов и мыслью: «Лишь бы сейчас она не дрожала». Эти моральные устои... Бабуля говорит постоянно, что хулиганкой я стала из-за мамы, потому что она тоже была с таким характером, а вот моральные принципы, проявляющиеся во мне изредка, это уже в наследство от папы досталось. Иногда кажется, что родители рядом, хотя... Неважно. «Эта наивная дура..! Почему она не может просто уехать?! Почему продолжает доставлять и себе, и нам проблемы?! — ускоряя бег, задаюсь вопросами, отчего стискиваю зубы и хмурюсь. — Когда проснётся — обязательно спрошу!»***
— Знаешь, почему я выбрала именно её в качестве вашего классного руководителя? — наконец, успокоившись, глядя в окно, задалась странным вопросом бабуля. — Разве не потому, что нам нужен был срочно учитель? — хз, я об этом не задумывалась в общем-то в принципе. — Нет, — покачала она головой, почему-то улыбнувшись. — Ответ прост, Анна. Эльза обладает своеобразным иммунитетом от ваших издёвок. Она терпелива, добра, немного стеснительна, обладает хорошей выдержкой, мила и...наивна. — И поэтому ты ей ничего не рассказала о нас, да? — и какого чёрта я начинаю злиться? — Вот поэтому ты позволила ей страдать все эти месяцы и узнавать всё о нас самостоятельно, да?! — чёрт, у неё же сейчас давление поднимется снова! — Отчасти это и мой грех, но... — она повернула ко мне голову, со строгостью во взгляде продолжая: — ты же вовремя установила, что в ней нет угрозы, разве я не права? И ведь в таких ситуациях ты разве позволяешь себе обижать подобных людей? — Бабушка... — Издеваться над тем, кто искренне желает лишь передать тебе знания, и то по большей части от страха, что все, кому она понравилась, однажды встанут против тебя... Анна, ты довольна тем, что натворила? — Как...вы это поняли? — почему я дышу, как если бы была кроликом перед волком? — Я разочарована в тебе, — она снова отвернула голову к окну, а потом, спустя около минуты, вновь обратила ко мне свой взгляд: — Извиняться...ты ещё не пробовала?***
Обычно, к бабушке и обратно я еду на машине. Но в этот раз...я об этом забыла, убегая из больницы. В голове стучала лишь мысль Эмили, что тело человека можно согреть своим, когда одеяла и прочие вещи не помогают. А в больнице нашего посёлка, между прочим, не включают отопление раньше, чем не разрешит мэр. Вот хрень, а. Ну, хотя бы так я извинюсь перед мисс невинность за свою...в общем, за причинённый вред. Главное — жива. А остальное...остальное я ей поправлю.***
Идея бабули пришлась мне по душе, хоть и с трудом. Я, внезапно для моей старушки, обняла её и поцеловала в щёчку, после чего, попросив всё-таки съесть печеньки за чашкой чая, ушла со спокойной душой, обдумывая, как же получше извиниться, потому что для меня просить прощения было чем-то...хмм...чем-то немыслимым, унизительным и вообще словом из другой планеты. В общем, пока шла медленно и задумчиво, мне позвонила Эмили. Тут-то я и нашлась для разговора. — Слушай, нашу училку поселили в больнице, и я думаю надолго. Я вот сомневаюсь, а не переборщили мы с этой ночной идеей, а? Я просто думаю, что с её здоровьем всё может усложниться, и тогда нам будет, о чём... — Эмили, вопрос, — перебиваю подругу своей проблемой, к коей она охотно подстраивается, вопрошая: — Какой? — Как согреть человека, если нет отопления, грелки, он не пьёт горячего, а там, где лежит, холодно и нет возможности искупнуться? — конечно, палюсь и, возможно, перебарщиваю, но всё же. — Ну, есть два способа, — бубнит задумчиво одноклассница, заставляя меня ускорить процесс её мозговой деятельности вопросом: — Какие? — Первый — это секс. Блять, убила. Да ещё и болтает таким весёлым тоном... — Если сделать... — А второй? — перебиваю, ведя к сути. — Блин, Анна, это же самый романтичный способ! Любая девушка бы... — Второй! — настойчиво восклицаю, заставляя-таки Эмили сдаться. — Ладно-ладно. Но ты зря отказываешься. Очень даже действенно. И смотри, ещё и тонизирующее. — Эмили..! — Да поняла я! Сейчас. Так, второй способ — согреть своим телом. — То есть просто обнимать и всё? — разочарованна. Это же всё равно что одеяло накинуть на человека. — Не недооценивай эту старую, древнюю, но всё равно интимную сторону данного способа! — чёрт, я забыла, что Эмили куртизанка. И как она ещё Рису не совратила? — Ладно, говори уже, — приходится терпеть её ради важной миссии. — Короче: просто раздеваешь больного и себя, потом вы обнимаетесь, и типа так пару часов, потому что тело человека и тело больного типа вроде соприкасаются, и таким образом вы согреваетесь путём отдачи половины тепла тела здоровой телу больного. Как-то так. Закручено, но факт. — И на каком порно-сайте ты это прочитала? — Дура! Я это в романтических фильмах видела! На деле ещё не пробовала, но, благодаря тебе, подумаю. Этого ещё не хватало. — Пока, — собираюсь отключиться, как она добавляет: — Вообще-то это правда! Снижает температуру и... Подожди, а для чего тебе... Тут-то я и вовремя положила трубку. Но потом, как оказалось, поверила и побежала пробовать. Если подействует, значит, я уже извинилась. И потом, я ненавижу быть в долгу у кого-либо! А уж тем более у такой невинной девушки, как эта..эта...Эльза...Андерссон.***
Пришла в больницу впопыхах. Отдышиваюсь, прошу впустить в палату училки — отвечают «нет», аргументируя тем, что время посещения вышло, и потому просят зайти завтра. Ну нет, что-что, а ждать я не люблю. И так натерпелась, пока была телохранителем целый месяц. Тихо, осторожно, озираясь по сторонам, через пожарную лестницу лезу на третий этаж. Камеры, вроде, не заметили. По крайней мере, поворачиваются они ко мне с опозданием, так что уже через пару минут я оказываюсь в двух метрах от окна своей училки. Но блять, мало того, что не везло ещё вчера и сегодня днём, так ещё и ночью. Камера меня засекла. Уже спустя секунд десять, на меня смотрело двое охранников, так что пришлось слезть и отшутиться, что получилось явно не очень убедительно. Пока шла обратно, уже написала деду сообщение, что ночую у Эмили (хах, а она и не скажет ничего, потому что и не узнает об этом). Потом до меня доходит мысль. Снова вхожу в больницу, прошусь в туалет. Там же снимаю с себя куртку, юбку и жилетку, распуская волосы, взъерошивая их так, чтобы глаза другим было тяжело разглядеть. Также, не забываю вместе с вещами снять и обувь для правдоподобности будущего образа. Запирая вот так всё снятое в кабинку со своими вещами, с трудом лезу червяком под закрытую дверь кабинки, и во-а-ля, я в колготках и рубашке. Далее, подстраиваюсь под каталку уборщицы, везущую меня из уборной в кладовую, а уж там я незаметно вылезаю из укрытия и тихо, наклоняясь и озираясь то и дело по сторонам, пробираюсь по лестнице на третий этаж. Блять, и там меня настигли эти грёбаные охранники. Что ж, самое время. — Я потерялась, — искренне страшась, что меня раскусят, дрожу, заключая руки в замок в молитвенной позе. — Странно, а сказали, что... Слушай, а там есть кто-то ещё? — спрашивает мужчина, отдышиваясь. — Девочка. Но она, кажется, открыла окно и... А что? — вот это я молодец: и голос что надо, и актёрские способности на уровне. — Да нет, просто... Так ты потерялась? Давай мы тебя проводим. Номер палаты помнишь? — наклоняясь, спрашивает один из охранников. — Нет. — качаю головой, чем заставляю мужчин переглянуться. Хах, хорошо что сказала «нет», иначе бы вмиг раскусили. А так, хоть поищут, может, сбежать получится. Да и вообще, они могли подойти в регистратуру и там всё выяснить, лишь узнав мою фамилию. Дурачьё. — А здесь? Смотри, вот эта кровать пуста. Может, здесь? Узнаёшь что-нибудь? — придерживая дверь полуоткрытой, шёпотом спрашивает мужчина. Я киваю, и тот пропускает меня вперёд, добавляя: — Больше не теряйся. Тебе уже, вроде, шестнадцать, судя по росту, так что склерозом ты, по-моему, не должна страдать. Пока, — помахав рукой, закрывает дверь, оставляя меня в темноте с двумя спящими женщинами. Обращая взгляд на незаправленную койку, отмечаю, что её хозяин куда-то вышел и вот-вот вернётся, отчего прячусь под кроватью одного из спящих, поджидая момент его входа в палату, что и происходит в следующую минуту. — Ой, ошиблась палатой, — незаметно вылезая из-под кровати, мчусь к выходу, быстро захлопывая после за собой дверь. Вроде та пациентка ничего не поняла, но, судя по тому, как она отскочила при виде меня, то, возможно, решила, что я какое-нибудь чудовище. «Так, мне сказали, что мисс невинность в триста второй. Только вот... А, эта триста семь, здесь триста пять... Нечётные числа справа, а чётные слева», — думаю, отмечая про себя, что я на правильном пути, лишь бы не засекли. И тут: «Триста вторая. Наконец-то». На удивление, там лежал только один человек. У окна... — Тупицы! И так снег, и люди начинают мёрзнуть, а тут ещё и больную кладут ближе к источнику холода! — подбегая к училке, наклоняюсь, натягивая ей одеяло до плеч. — Так-то лучше, — уже чуть более довольная отмечаю, как вспоминаю предложенную Эмили идею. — Минутку, — с подозрением хмурясь, касаюсь тыльной стороной кисти бледной кожи учительницы. — Какие холодные щёки, — констатирую, спускаясь пальцами ниже. — И плечи тоже. Стягиваю с неё одеяло, резко прохаживаясь рукой сквозь пижамку преподавательницы к её животу. Там тоже холодно. И...она вдруг от неожиданности, даже во сне, ахнула, чуть приподнявшись. — Хах, значит, ощущает... — наклоняюсь отчего-то довольная, продолжая: — мои прикосновения, — рука, медленно касается её рёбер, направляясь всё выше и выше. Отчего-то, это так приятно и забавно, что прекращать...нет желания. Она реагирует: то приподнимается, то, наоборот, опускается на койку. Незаметно для себя, спустя около двух минут, замечаю, что нахожусь от её губ буквально в сантиметре, наши лбы столкнулись, а дыхание... Чёрт, я тоже жадно глотаю кислород вместе с ней. Боже, что я творю? «Мне же нужно просто...просто...» — Просто провести с ней ночь в обнимку, — поднимаясь, начинаю расстёгивать пуговицы на рубашке.