***
Ганс — И что было потом? — с деланным интересом спрашиваю Кевина, моего друга по соседству, максимально сильно сосредотачиваясь на его скучном рассказе. — Ну, знаешь, он берёт такой один из оставшихся... — с удовольствием продолжает Кевин, не замечая, что я едва ли его слушаю. И тут, на другой стороне улицы в обратную от нас сторону под ручку идут две девушки. Две знакомые девушки. Одна в красной куртке, чёрной шапке, в кедах и брюках, а руки спрятаны в карманы — ну точно Анна. А другая без шапки, в зелёном пальто, в сапожках, достающих чуть ли не до колен, и чёрных кожаных перчатках — только Эмили может ходить в таком и при этом без устали болтать. — Эй,ты слушаешь? — вдруг доносится до меня голос Кевина. — Да, я тебя слушаю. Просто... Подожди тут, — как зачарованный, отвечаю другу, направляясь к идущим по дороге двум подружкам. — Я с тобой, — отзывается Кевин, ускоряясь.***
— Эй, девчонки. — обращаю взгляды к себе, стоя позади Эмили и Анны. Последняя первой подаёт голос: — А, это ты, — почему так вяло? — Ага, — киваю ей, приближаясь. Сандберг тут же вытащила руки из карманов и, сжав их в кулаки, нахмурилась. — Успокойся. Я не собираюсь ничего такого делать. Просто встретились случайно, — отчего-то виновато хихикаю, приподнимая руки вверх. — Да ну? «И почему она меня так не любит?» — Да я просто мимо шёл, и тут ты...встретилась мне...на пути, — почему из моих уст это звучит так неубедительно? — Так шёл бы и дальше. Чего приветствовать-то? — грубо отвесила Анна, снова поворачиваясь ко мне спиной. — Анна, он может нам помочь, — помогает мне Эмили, тыча пальцем в плечо Сандберг. — Это как же? — сомневается её подруга. — Покупки... — хихикает Эмили, и мне становится не по себе. «Что она задумала?»***
Теперь всё ясно. Часа два я и Кевин, подобно лакеям, шли по пятам двух «леди», волоча вместо них их же покупки. Почему-то я ощущал себя рабом собственной соперницы. Но что ещё более ужасно, так это моё нескончаемое терпение, так усердно твердившее мне: «Молчи и жди, когда подберётся момент заговорить с Сандберг», а посему я попросту напоминаю себе о своей удачливости и со стиснутыми от недовольства зубами подбираю тот самый нужный момент, который никак не хочет быть застигнутым! — Так, ладно. Ты примерь пока это платье, а я с Кевином пойду поищу ещё что-нибудь. Ганс, ты за неё в ответе. Стой и смотри, чтоб никто не подглядел в её кабинку, — зачем-то мне подмигнув, весело захохотала Эмили, беря под руку моего бедного соседа и уходя с ним куда-то между рядами мужских джинс. Признаюсь, я заволновался. Впервые. Чёрт! Впервые я так волнуюсь лишь от мысли, что рядом девушка. То есть нечто подобное уже было, однако сейчас это ощущается куда острее, нежели в прошлые разы. И если честно, то я не прочь убежать куда подальше, но... Она молчит. Это хороший знак. А..! Я понял...почему моё сердце так бешено бьётся! Она же там...сейчас...переодевается! Блин. Такие пошлые мысли у меня никогда не возникали даже в фантазиях, а тут... Какого чёрта, Анна.?! — Эй, — а вот и сама подала голос. — Ты меня там слышишь или оглох? Вот вечно надо поддеть, да? — В отличие от тебя, я воспитан, даже если являюсь хулиганом, — парирую, гордо выпятив подбородок, поворачиваясь к примерочной лицом. — Отлично. Тогда держи, аристократ, — усмехнувшись, кинула в меня сквозь штору куртку. — Тут мало вешалок, — подкрепив свои действия аргументами, добавляет спортивку. Едва подхватил, как в нос ударил запах какого-то неизвестного мне, но отчего-то такого восхитительного аромата. «Женские духи?» — подумал я, закрывая глаза и уже было принюхиваясь, как одёрнул себя, услышав вновь голос Сандберг: — Ганс, что скажешь? Я выгляжу, как девушка? Я думал обидеться на такую её распущенность, однако... Случайно обернувшись, замер, как заворожённый глядя на Анну. Зелёное платье с узорами...ей так идёт. — Ну? Ты мужик или нет? Просто скажи: нормально или лучше спортивку напялить? — выводят меня из мыслей слова соперницы, и я тут же, часто заморгав глазами, отвечаю: — Кхм, неплохо. Да, тебе идёт. Самое то. Она задумчиво замычала, прищурившись, посмотрела мне в глаза и с вопросом: — Ты точно не шутишь? — сделала шаг назад. — Только правда, — честно признался я, делая, наоборот, шаг вперёд к ней. Сандберг отчего-то надулась, покружилась вокруг себя у зеркала и на одном дыхании выпалила: — Неееееееттт!!! Я был уверен, что оглох. Однако пощёчина Кевина заставила меня очнуться. Оказалось, дело было вот в чём, как пояснила, будучи явно в истерике, сама Анна: — О-она будет рада ви...видеть меня в таком? И это всё? Ради этого она кричала на весь магазин? — Вряд ли это платье заставит её посмотреть на меня другими глазами. Это даже не возбуждает. Да и к тому же неудобно. Как я бегать буду? Где карманы? Где свобода? Куда класть руки? — и прочие вопросы, на которые я не мог дать ответа, а Эмили почему-то прикрывала рот своей подруге, не давая той продолжать жаловаться. Уверен, услышь это создатель подобных платьев, то сошёл бы с ума в первую очередь от крика этой хулиганки и уж только потом от уровня культурности. Не понимаю. И именно вот с такой вот моё сердце так сильно бьётся? Нет уж. Такого быть не может. Я не мог влюбиться в такую. И вообще, почему это с ней...нет училки..? — Простите, — подаю устало голос, поднимая руку, на что ребята тут же реагируют. — Из-за ваших покупок...у меня голова кружится. Я пойду. Пускай Кевин вам поможет. Пока, — хватаясь за лоб, машу рукой. А стоит обернуться к ним спиной, как неудержимая злобная улыбка лезет на физиономию: «Я всё устрою с небольшим отклонением от изначального плана Анны до того, как себе в прислужники её захватила училка. Как и должно быть: Анна не будет к этому причастна — её ведь...не будет в этот момент рядом. Идеально».***
Эльза Знаю, что нагрубила, игнорирую и постоянно пресекаю всё наше общение, и теперь Анна чувствует себя неловко, однако другого выхода я не видела. И даже сейчас, когда осталась в доме одна, а в любой момент ко мне могут вломиться дружки Анны, я всё равно почему-то...привыкла считать, что она придёт в ту же секунду и спасёт меня. Как глупо, но я доверяю ей. А то, что сказала Эмили в трубку, когда я проходила мимо, случайно услышав фразу: «Прости! Прости! Давай начнём с начала!», меня и вовсе заставило задуматься над странным вопросом: «Неужели они раньше встречались?» Чтобы привести свои мысли в порядок, закрываю глаза и ложусь на диван, открывая первую попавшуюся в стопке тетрадь. Я, конечно, все проверила, но просто так, из волеизъявления, не помешает. Как ни странно, это оказалась тетрадка Анны. Решив, что ничего такого не будет в обычном прочтении обычной тетради ученицы, я открыла с ходу первую страницу. Боже, столько красных чернил наверняка не найдётся больше ни в чьей тетради, кроме её. Неужели ей не стыдно? — Даже вместо прочерка обязательно напишет что-нибудь наподобие: «Я хз какое тут решение. Думайте сами. Вы ж умная», — прочитав написанное моей ученицей, начинаю смеяться, прикрываясь листами страниц. Она действительно нечто. Пусть и хулиганка, в вечно плохом настроении, однако даже при полном её пессимистичном настрое, она умудряется заставлять меня ещё сильнее влюбляться в себя. Всё никак не пойму: почему именно она, почему с первого взгляда, или скорее с первого поступка, почему даже при полном её «резюме» я не могу отвыкнуть от зависимости в её внимании? Даже если это болезненно, я хочу, чтобы она смотрела на меня. И, пожалуй, это и есть то самое страшное, что может со мной случиться. Я стала снова нуждаться в чьём-либо присутствии. Всего один человек и столько вопросов, на которые только один ответ... И этот ответ мне точно не понравится... Мы не должны заниматься чем-то столь кощунственным с собственными же ученицами, а я и вовсе махнула на всё рукой и пошла делать желаемое. Один поцелуй уже должен был меня остановить, но почему-то только, наоборот, заставил затуманиться разуму и спрятаться здравому уму подальше, пока всё не дошло до постели. Боже, не могу поверить, что хотела собственную ученицу...с собственной ученицей... Я просто... Просто обнимать её... Это же не грех. Или улыбаться ей. Даже когда она вела себя неподобающе, я всё равно не могла ничего ответить, кроме отчаянно стучавшего: «Ещё». Чувствую себя мазохисткой, хотя боль я не люблю, чего не скажешь об Анне. Она...такая невероятная. Мне с ней хорошо, пусть и больно в то же время. С одной стороны, её отношение ко мне, намерения на мой счёт, эти её садистские наклонности и социальные рамки, приличия, а с другой...мне так хорошо...не было никогда. Впервые так сильно хочется прикоснуться к кому-то просто потому, что непослушное сердце того желает, а я, угождая этой прихоти, сама прошу после о большем. Даже уверенные взгляды и нападки не могут заглушить странное чувство быть ближе к предмету моих страданий. Я словно с ума сошла. Желать души и тела ученицы... Действительно перебор. И чтобы избавиться от груза возможной будущей ответственности, я просто сбегу. Подам прошение об увольнении, и дело с концом. Надеюсь только, что замену они найдут быстро. И та, кто станет следующей, сумеет справиться с...с моей...ну хотя бы в последний раз...с моей хулиганкой. Боже, кажется, что у меня и правда получилось с ней поладить. Однако, как это после часто бывает, Анна всегда отвечала бумерангом, делая мне только больнее. Какой же кисло-сладкий привкус у наших странных отношений... Время близилось к двенадцати. Я уже было уснула, как услышала звук открывающегося затвора. Решив, что это Анна, подумала просто продолжить спать, как нет, кто-то в обуви шагает в мою сторону.