Операция: «выгнать училку с работы»

      Анна       — Эй, поговори со мной. — стараясь держать голос строгим, требую у училки, которая даже с трудом ни то что открывает глаза, а едва ли держит пальцы на замке моей куртки. Блин, ещё немного, и она такими темпами «молнию» мне расстегнёт.       И тем не менее: что она всё это время делала? Блять, вот нафига её оставила? Знала же, что ничего без меня не может. Так какого хрена я ушла и... Стоп. Надо успокоиться.       Чёрт, эта мисс невинность такая холодная, что, кажется, будто в руках у меня лёд из морозилки.       — Ты меня слышишь? — возвращаясь к делу, спрашиваю преподшу, которая от этого вопроса только сильнее прижимается ко мне и тихо мямлит что-то невнятное.       Ну конечно, я же тёплая, чего бы не прижаться, надо ж как-то погреться.       Чтобы отвлечься от тупых мыслей, пока взбираюсь по лестнице, а также от ненужных на данный момент вопросов, покуда училка всё равно не реагирует, перевожу тему на другое русло.       Вот несу её и думаю: по идее, худые девушки мало весят; тогда вопрос — это я такая слабая или училка тяжёлая? Блять, я даже на нормальные темы не могу подумать.       Первое, что я заметила, когда остановилась у двери в квартиру, так это явные следы взлома, которые можно углядеть, как всмотревшись в замочную скважину, так и подумав по логике вещей, ведь Эльза не оставила бы дверь незапертой, если бы всё было нормально. А значит, кто-то её испугал, и она убежала. «Что ж, как только придёт в нормальное состояние, устрою ей допрос...с пристрастиями. А пока, пускай отдохнёт».       Осторожно уложив училку на кровать, бегу заполнять тёплой водой ванную.       «Боже, я увижу её голое тело...во второй раз», — от этой мысли из носа заструилась мелким ручейком кровь. Блять, не хватало только эту взрослую сцену представить.       — Ты встать можешь? — строгим тоном спрашиваю у нервно дышащей преподши, в очередной раз размышляя над тем: а всё ли она мне про себя рассказала? Может у неё есть какая болезнь или типа того, что она настолько...хрупкая? — Эй, совсем оглохла или как? — уже реально начиная злиться, наклоняюсь, слыша в ответ только горячее дыхание преподши.       Что ж, ничего не остаётся, кроме как самой её раздеть и...отнести в ванную. «Ох, может с ней искупнуться? Вдруг ещё уснёт... Нет-нет-нет! — мотаю головой, после чего бью себя ладонями по щекам. — Я не такая! Просто посижу на полу и буду пялиться... Блять! Снова не туда пошла!»       Сглатывая застрявший в горле ком, с трепетом раздеваю преподшу, одну за другой расстёгивая пуговицы. Знаю, что училке сейчас приходится нелегко, и по идее я должна вызвать скорую, но... Я хочу сама всё сделать. Только не сейчас. Не могу доверить её врачам. Не тот момент, нет желания и вообще — я сама о ней позабочусь.       Не знаю почему, но я с трудом осознаю, что делаю. Мои пальцы медленно блуждают по телу этой мисс невинность, заставляя ту выгибаться мне на встречу при каждом лёгком мановении моих кистей, так легко и непринуждённо прохаживающихся по бёдрам Эльзы. Называть её по имени для меня почему-то значит говорить что-то нелепое, заставляющее краснеть и нервничать. Однако эти новые ощущения до одури приятны.       «Чёрт! — с усилием осознав, что перехожу границы, останавливаю себя. — Блин, а ведь чуть не поцеловала. И как я только не заметила, что нависла над ней, приобнимая грубо за талию?! Вот я дура! Что она теперь подумает?! А хотя, что она подумает, когда сама наполовину в отключке? Блин! Надо поскорее её затащить в ванну!»       Пересиливая желание тела, легонько протискиваю одну руку сквозь её колени, а другую мимо спины. И вот так, осторожно поднимая, прижимая к себе, медленными шагами плетусь с училкой на руках в душевую.       Блин, снова что-то бубнит и сильнее жмётся к моей груди. Как же неловко, чёрт. «Что за пошлые мысли?! Этой дуре больно, а я только то и делаю, что краснею с неё! Надо успокоиться, но как?! Умолкни уже, сердце! Сейчас не время».

***

      «Так, ну вроде всё. Пускай так полежит и... Что? Почему её ноги такие красные? — вглядываясь в ляжки мисс невинность, пытаюсь понять то, что на языке вертится. — Минутку. У неё они болят. И вот так, в тапках, эта балда и вышла из дома? Но, если даже это так, то с чего бы ей чувствовать себя плохо? Ведь когда я прибежала, то она только выбегала из железной двери. У неё что, проблемы с лёгким или сердцем? Чертовка. Из-за неё у меня всегда проблемы. То в беду попадёт, а потом иди спасай, то заболеет или ударится, что потом сиди и ухаживай. Она ходячая катастрофа вообще. И как только дожила до этого момента? А, точно. Её же отец выпускал из дома только под своим надзором. Хах, ну хоть кто-то правильно поступал. А вообще, она какая-то психо устойчивая, что ли. Терпит меня и весь класс. И это при том, что практически никто её не защищает. Удивляюсь её выбором: как она могла влюбиться в меня? Я же ночной кошмар. Хотя нет. Скорее уж дневной».       Сижу вот, задумчиво пялюсь на преподшу, размещая поудобней подбородок на руках, покоящихся на перилах ванной, и не могу принять простой истины, что эта женщина смогла каким-то чудом найти путь в мою душу. Она просто поселилась где-то в закоулках мыслей и теперь не хочет уходить, даже после моих угроз и всего плохого, что я ей причинила.       А сейчас... А сейчас она просто отбила у меня всякое желание продолжать свои нападки, правда выгнать её из стен школы я до сих пор хочу, вот только... Чёрт, что она со мной делает?       — Анна, — спустя чуть больше получаса, отзывается наконец эта мисс невинность, открывая глаза.       — Ну ты меня, конечно, напугала. Как ты себя чувствуешь? — протягивая руку к её правой конечности, а тем самым соприкасаясь с водой, провожу медленными движениями от коленки до талии, отчего та томно вздыхает, чуть дёргаясь.       Останавливая мою «разгулявшуюся» кисть, которая уже норовит подняться выше, к груди училки, эта леди просит:       — Анна, н-не стоит. М-мне уже лучше.       Что это за слабая улыбка? Вижу же, что пусть и стало лучше, ей всё равно нужен отдых. Да и к тому же — хмф — она хочет этого, но, чертовка, неумело скрывает.       — Тогда ладно, — отстраняюсь, поднимаясь с места. — Встать можешь? — как бы нехотя удостоверяюсь, протягивая на всякий случай руку.       — П-пока что трудно, — бубнит, хватаясь за мою кисть.       Я наклонилась, неожиданно для училки приобняла и помогла подняться, с трудом контролируя свои похотливые желания.       Укутав преподшу полотенцем, молвлю ей в плечо, поскольку обнимаю за талию, чтобы перенести её горячее тело с ванной на кафельный пол:       — Эй, е-если захочешь, то я могу с тобой...могу тебе помочь.       — А-Анна, м-мне и этого достаточно, — какой слабый голос.       В таком обессиленном состоянии я могу воспользоваться ею в любой момент. И самое главное — хочет училка того или нет — сопротивляться не сможет.       — Ладно. Хорошо, — сама с трудом перевожу дыхание, прекращая обнимать препода, вместо этого хватая под руку и осторожно направляя в нужную сторону.       Чёрт! Пришлось попросить присесть на стул, пока сменяла постельное бельё. Блять, кровать же после этого ледяного чуда была влажной. И как она только успела так замёрзнуть? У неё же волосы белые и лицо бледное. Это разве не должно значить, что холод ей нипочём?       А эта мисс сидит весёлая, ухмыляется и прячет ладонью свой смешок в мою сторону.       Блять, краснея, я спрашивала по несколько раз, где находится это чёртово постельное бельё, и вообще как правильно заправлять. Она наверняка теперь будет напоминать мне об этом моменте при каждом удобном случае.       — Я помогу, — нахмурившись, снова обнимаю, таща в свою сторону эту леди. А она молчит, больше не смеётся, даже не пытается отнекиваться, а только нервно дышит, отчего у меня усиленно складывается впечатление, что это провокация. Хочет, чтобы я это сделала с ней?       Но нет. Подведя к кровати, неумело переворачиваю нас, таким образом роняя на койку эту мисс снизу, а сама располагаясь сверху.       — Прости. Я уже отхожу. Сейчас только переодену тебя, ладно? — и чего это я задышала, как зверь какой-то? Это же всего лишь...всего лишь... Блять, надо поскорее с этим покончить!       Беря первое попавшее под руку нижнее бельё, иду к преподу.       — А-Анна, м-может не стоит? Я и так...полежу немного, и всё. Н-не надо, ладно? Я сама... Хах! — ну уж нет. Я заставила её застонать только при приближении своих пальцев к её лону.       — Что? Ты боишься этого? — не люблю, когда меня недооценивают. — Или может этого? — наклоняюсь, ведя бой между нашими лбами. — Хочешь, я тебя поцелую? — блин, прозвучало скорее как утверждение, а не вопрос. — Прямо сейчас. Просто кивни или скажи «да».       Ответа не последовало, поскольку Эльза была занята тем, что переводила дыхание. Боже, понимаю, что она ещё девственница, но не иметь возможности ответить на простой вопрос всего двумя или тремя буквами уже перебор. Что с этой женщиной не так? Тем более, она тоже этого хочет, так в чём дело? В отличие от неё, я не боюсь слиться в поцелуе или заняться сексом. А всё из-за неё. Секундочку. Я же тоже делаю это впервые. И я тоже девственница. Так с чего бы мне... Блять! Я что, такая смелая в своём первом разе? А как же правила морали и чести? А тут ещё и без должного на то разрешения. Да что там! Я даже не подумала, что впервые вступаю в сексуальный контакт с кем-либо!       Особенно с ней! Сумасшедшая, что она со мной делает?       Блять, здесь вопрос стоит наоборот: что я с ней делаю? Такая невинная, беззащитная... Но именно такую её я сейчас и хочу. Делать ей больно при поцелуе, например, укусить за нижнюю губу. Или сжимать её грудь, пока не вскрикнет.       Сука! Что за пошлые мысли лезут в башку?       — Смотри, я ничего тебе не сделаю, — непринуждённо подзывая, начинаю с закрытыми глазами напяливать на преподшу трусики.       «Что это за стиль бикини такой? Да ещё и чёрные. Так, Анна, давай помедленней. Медленней. Вот так, не спеша. Блять, глаза открываются. Ну одним глазком же можно, — приоткрывая один, смотрю, докуда я уже добралась, и с приоткрытыми устами осознаю, что вот, уже близко к её лону. С каменным лицом напяливаю, мысленно отмечая: — Вот бы...поцеловать тебя там, а потом дразнить... Нет! Это уже буду не я! Мне нельзя быть такой простачкой! Блять! — резко отворачиваюсь, хватаясь за лифчик. Сглатывая, с едва ли серьёзным выражением лица глядя на преподшу, которая, к слову, успела прикрыть свои прелести, добавляю: — Я не поддамся твоим чарам, красивая ведьма! Смотри, как я отражу запросто все твои провокации!» — после чего с трудом, а именно, дрожащими руками и зажмуренными глазами, ориентируясь лишь на робкие, заикающиеся слова училки, напяливаю остальное бельё на преподшу.       И за что она мне такая досталась? Одни проблемы и сплошной соблазн с её стороны, которые только отравляют мне жизнь и портят разум.       Эльза       «Боженька, спасибо тебе огромное за то, что меня несёт на руках Анна, и прости меня за мои неправильные мысли по её поводу. Я грешница и потому, дабы смыть свои грехи, уволюсь и больше не вернусь в ту школу, ради блага как своего, так и моей ученицы, — думала я, ведя мысленный разговор, словно на исповеди, пока была ещё в сознании, всё сильнее прижимаясь к груди хулиганки, что покорно несёт меня к моей кровати. — Я понимаю, что не должна позволять себе распускать руки, а уж тем более мыслить в романтическую сторону своих отношений с человеком моего пола, тем более той, которая является ещё и школьницей. Я позволила себе слабость, которую не могу простить. Это против моих моральных принципов, хоть я так сильно хочу их нарушить. Я также подтверждаю тот факт, что по собственной воле, но также будучи не в силах самостоятельно пройти в квартиру, позволяю Анне нести себя, при этом радуясь, что она...снова пришла...за мной, — и тут я уже не удержалась: — Но почему же я не могу набраться ни смелости, ни даже сил хотя бы признаться ей в чувствах в письме, пусть и не при личной встрече? Пускай я уеду, и мы больше не увидимся, но я хочу, чтобы она знала... Почему такое ощущение, что я её предаю? Скрывать от неё что-либо мне кажется не просто чем-то бессмысленным, а даже глупым, потому что я привыкла говорить правду, пусть и скрывая при том что-то, что считаю должным быть скрытым. Но в случае с Анной это другое. Я просто... Мне кажется, что в наших отношениях не должно быть тайн. И я уже привыкла говорить всё как есть, пусть и робко, пусть и не хотя, но она... Боже, какие отношения между ней и мной? Их даже трудно называть деловыми, то есть строго ролями ученицы и учительницы. А эти моменты с поцелуями...совсем мне вскружили голову, что я даже не сразу поняла, когда она успела подобраться к заветному месту. Её поступки...они такие неправильные и бесцеремонные, что мне хочется хотя бы раз заставить её послушаться себя и сделать так, как следует делать. Но Анна снова не слушает меня и порой заставляет сдерживать рвущиеся на волю желания, которые с трудом удаётся контролировать... Я боюсь. Что, если всё случится прежде, чем я уволюсь? Что если она всё же не сдержится, и я не смогу ни то что остановить, а даже сделать таковую попытку..? Какое двоякое чувство: с одной стороны, я хочу как можно скорее от неё убежать, а с другой...остаться подольше. Но если так и пойдёт, то Анна либо расскажет всё своим одноклассникам и бабушке, и тогда меня точно выгонят с позором, либо эта хулиганка будет меня шантажировать по своему усмотрению. А я не хочу выбирать между этими двумя золами, и потому покончу со всем, пока никто не против. И это возможно. Что до Ганса, то про него мне лучше умолчать. Вряд ли он хотел мне зла. Наверняка просто показывал себя перед Анной. А потому, мне лучше просто оставаться в эти оставшиеся два дня с Анной, и как только срок закончится, пойти к заместителю директора и попросить подписать заявление об увольнении. Да, так и сделаю», — с облегчением так решив, мельком смотрю на хулиганку, которая, будучи красная, как помидор, ищет мне нижнее бельё.       И почему я не могу отвести от неё взгляд? Столько боли мне причинила, а я всё равно тянусь к ней. Это совсем...ненормально.       — Я посижу с тобой, — вдруг сквозь пелену мыслей, врывается голос Анны. — Я не прикоснусь к тебе, можешь не беспокоиться, — бубнит моя ученица, отводя взгляд в сторону, при этом кладя руки на мою кисть. — Не волнуйся, тебя никто не тронет, ведь я с тобой, — сказала это так тихо, что действительно бросает в сон.       «Порой кажется, что ты влюблена в меня точно так же, как и я в тебя. Но это проявляется так редко — только, когда мы соприкасаемся телами — что я думаю, может, мне это кажется, и это всего лишь ещё один твой метод поиздеваться надо мной? Но если это так, то ответь: почему твой взгляд был умоляющим, когда тебе приходилось ни раз нести меня, и устрашающе-серьёзным, стоило тебе осознать, что пока тебя не было, со мной что-то произошло?»       Когда я наконец проснулась, и голова вовсе не гудела от боли, я осознала, насколько Анна была серьёзна в своих словах: «Не волнуйся, тебя никто не тронет, ведь я с тобой».       Сама лежит рядом, сжимает мою руку и сопит. Боюсь одёрнуть кисть, потому как есть вероятность разбудить это пока мирно спящее создание. Неизвестно, что она съязвит мне, если откроет глаза раньше, чем сама проснётся.       Но...тогда что мне делать до этого времени? «Так, надо осторожно вытащить руку, —с этими мыслями делаю несколько попыток, однако безрезультатно. — У неё такая сильная хватка», —чуть обиженно отмечаю, надувшись, как та медленно открывает глаза.       «О Боже, я её разбудила! — почему я этой мысли так боюсь? Она же мне ничего не сделает...пока защищает, верно? — Так, Эльза, не дрожи. Ты учительница, ты просто должна...»       — Ну, и? Как ты себя чувствуешь? — переходит к делу Анна, не позволяя закончить мысли. — Чего молчишь? — поднялась на локти, облокачивая голову о ладонь.       — А...я... — отчего-то виновато опуская голову, не знаю, что ответить.       — Нечего сказать? — она явно нервничает. — Почему сбрасывала звонки? Кто был у нас дома? Какого чёрта ты сбежала на улицу, и вообще, ответь честно: у тебя есть проблемы со здоровьем?       — А, нет, — что же я так неуверенно. Наверняка не верит.       — Врёшь. Ты кучу раз сваливалась в кровать с различными причинами. То ноги болят, то заболеешь... Слушай, может мне реально отвести тебя к врачу, м?       — Но я правда...       — Эй, люди просто так с... А, это из-за твоих конечностей, — обратив внимание на мои пальцы ног, вдруг смягчилась хулиганка. А вот я засмущалась. И почему она никогда не стесняется и берёт что угодно без разрешение? Это же так... Нет. Один раз она всё же...она учла мой ответ.       «Я не прикоснусь к тебе, можешь не беспокоиться».       Да, так она и сказала.       — Слышь, ты чего лыбишься? Совсем ку-ку? — показывает пальцем на висок, и я ничего не могу с собой поделать.       Хоть обнять я её могу...иногда? — Э-эй, ты чего на меня набросилась? Сумасшедшая. Ты точно сумасшедшая. С-слушай, отвали уже от меня. Ты позволяешь себе непростительную близость. Алё, эй, — сопротивлялась словами Анна, но действий не предпринимала.       Так хочется отблагодарить её за заботу обо мне, пусть и не самую явную, но для меня и этого, особенно от неё, достаточно сполна.       Я обнимаю её и улыбаюсь, а она просто позволяет и особо не сопротивляется. Это ли не счастье?       «Такая смешная, такая харизматичная и до боли любимая, что... Минутку. Её сердце...оно так бешено бьётся. А ещё заикается и не ведёт себя как обычно грубо. Такое уже было пару раз, но... Может, она тоже... Нет-нет, — качаю головой, прогоняя ненужные мысли. — Наверняка, просто...наконец, проявила свою дружескую заботу по отношению ко мне. Боже, и с чего это я вдруг решила в первую очередь, что это иное? Анна...не такая», — но вот только сколько бы я не убеждала себя в обратном, подсознательно и сердцем я хранила надежду в ином.