Операция: «выгнать училку с работы»

      Эльза       — Ну, и? Кто был у нас дома? — протягивая мне бокал тёплого чая с лимоном, поинтересовалась Анна, сев на край кровати.       Я было подумала увильнуть от ответа и едва ли приоткрыла рот, чтобы сказать, как эта хулиганка поспешила вставить едкое:       — Даже не думай.       Ну вот. Тогда ещё раз удумала отвертеться, и снова провал:       — Цыц. Я хочу правды.       И откуда она только такая проницательная?       — Будешь прикрывать обидчика, и, поверь, как только пройдут два дня, этот паршивец что-нибудь да выкинет. Так что признавайся. Кто это? Если не знаешь имени, тогда опиши. Или, если тебе удобно, я могу принести их фотки, — предлагала варианты Анна, жестикулируя, чем заставляла тихо смеяться. Однако даже это мимо неё не ушло. — Чего ржёшь? Я вообще-то серьёзно. Хочешь, чтобы над тобой издевались и дальше?       Она права. Такими темпами на меня могут покуситься в любой момент. Однако, я считаю, что и он не виноват. Поэтому...       — Прости. Я не запом...       — Я сама узнаю, — перебивая меня, резко поднялась с места моя ученица, уходя на кухню. — Только время впустую потратила в попытке добиться от тебя хоть раз адекватного ответа. Прикрывать своего обидчика... Ты просто нереальная дура.       Она в ярости.       — М-может он просто хотел...ну, показать себя...перед той, кто ему нравится? — пожимая плечами, молвлю так неуверенно, что Анна, показываясь в дверном проёме, качает головой, добавляя:       — Скажешь это, когда незнакомец в следующий раз что-нибудь с тобой сделает. Тогда посмотрим, как ты будешь на это реагировать.       «Боже, эта хулиганка такая решительная, с высоким чувством справедливости, что...»       — Или хочешь, чтобы я это продемонстрировала на тебе? — хитро выгнув бровь, внезапно подала голос Анна, входя в комнату с тарелкой печенья.       «Так, забудем, что я говорила про высокое чувство справедливости. Она просто... Просто защищает меня, и всё. И вообще, мне нельзя поддаваться на её провокации. Она же делает это как что-то само собой разумеющееся. Осталось два дня. Терпи, Эльза, терпи».       Но как бы сильно я себя не уговаривала, меня неумолимо влекло к ней. Такая забота со стороны хулиганки. А ведь обычно такого от неё не дождёшься. И если подумать, то можно сказать, я влюбилась в неё с первого взгляда. Или нет, скорее с первого поступка... Боже, сколько можно думать над тем, в какой именно момент я поняла, что влюбилась? Это же так по-детски, а я взрослая. А ещё это признание...       «Интересно, а когда я уйду, Анна будет вспоминать обо мне?»       — Это был Ганс, — словно страшный приговор, прозвучали слова Анны.       Расхаживая по комнате, размышляла моя ученица, уперев взгляд в пол.       — Только этот гад вчера был свободен. Он ушёл. А как только прошло около получаса, раздался звонок в трубке. Гадёныш, наверняка решил, что это шанс обхитрить меня, и воспользовался, — ударив рукой по ладони, моя подопечная также отметила, обратив взгляд в мою сторону: — А ты, мисс невинность, выступила как соучастница, потому что молчишь как партизан, — она быстрыми шагами настигла меня, принявшую сидячее положение, и, сев на кровати, специально резко столкнула наши лбы, схватив меня при этом за ворот рубашки. — Дура. И ведь хорошо притворяешься. А тут ещё никаких признаков взлома...ну, почти.       — То есть? — нахмурилась я, касаясь своего лба.       — То есть замочная скважина. Открывать почти без следов — это основная способность Ганса. А ты думаешь, что он сделал с предыдущим главарём банды? Ходят, конечно, разные слухи. Но как я поняла после того...как бы...ну, когда ты ещё была в школьной форме... — Анна встала с места, отчего-то начиная говорить неуверенным тоном. — Тогда Ганс был пьян, и я тоже, но я совсем чуть и...       «Боже, да она смущается. Чешет рукой за затылок, отводит взгляд и дуется... Такая милашка. П-постойте-ка, она упомянула тот день..? Боже, как же стыдно! До сих пор не могу поверить, что я поддалась на провокации... »       — В-в общем, он мне это по-пьяни и рассказал. Иначе бы предыдущего не завалил. Теперь бедняга с травмой ходит. Боится в школу прийти, — закончила начатую речь Анна, делая поучающую мину, при этом скрещивая руки на груди.       Мы с минуту молчали, после чего эта хулиганка не выдержала первой моего удивлённого взгляда и потому поспешила выпалить:       — Короче, я сама с этим козлом разберусь и... Секундочку.       «А? Что она ещё поняла?»       — Э-Эмили же тоже была там... Ну, в магазине. Она задерживала меня...чтобы я... — она гневно оскалилась, пробасив: — Вот чёртова куртизанка, даже на такое пошла. Ну я ей наддам люлей за непослушание. Будет знать, как...       Ей позвонили, и Анна, наконец, перестала яро жестикулировать, заставляя меня только страшиться сильнее.       — Слушаю, — словно на автомате, деловым тоном заговорила моя ученица.       Спустя пару секунд эта хулиганка завопила:       — Ах ты шмара, только попадись мне! Ну я тебе устрою! Решила поиграться на моих нервах, а?! Совсем страх потеряла?! Забыла, как я целый район неделю с лишним... А? Чего? — наконец успокоившись, вдруг понизила тон Анна. — Да что ты? Нет, она в порядке. Ага, с трудом успела. Хах, тебе ещё повезло. Иначе бы я тут с тобой не болтала по телефону. Да, помолись перед тем, как мы встретимся. Пока. Не-а, увидимся после каникул. Живи пока что, — после чего отклонила вызов и свирепыми глазами уставилась на меня.       — Ч-что? — с трудом удерживая нахмуренный взгляд, пытаюсь перебороть снова и снова возникающее из ниоткуда смущение.       «О нет, она приближается. Ну почему не отводит лицо в сторону? Я, в отличие от неё, не могу так поступить. У меня почти прогоревшая перед ней репутация. Больше я себе такого... Я такого... Всё, не могу, — отводя взор в сторону, тяжело выдыхаю, показывая тем самым свою беззащитность перед ней. — Я наверняка вся красная. Теперь точно будет пытаться соблазнить...»       — Ооо, — довольная протянула хулиганка, усаживаясь на край кровати. — Ты, я погляжу, и правда совсем не умеешь контролировать свои эмоции. Не стыдно, а, учительница? На лице же всё написано.       Прячу лицо руками, а она кладёт свою кисть мне на пальцы и просит: — Даже не вздумай. Дай мне полюбоваться.       Да ещё и таким издевающимся тоном. Что она себе позволяет? Я вообще учительница и...и...       — Если не уберёшь руки, то мне ничего не останется, кроме как насильно их разлепить. А я ведь не постыжусь, верно?       Звучит убедительно, но...       — Ладно, не буду. Пошутила, — тяжело выдыхая, привстаёт с койки, давая тем самым мне шанс убрать руки с лица.       Однако в тот же момент Анна внезапно усаживается на край кровати и, подаваясь вперёд, целует в правую щеку, отчего заставляет весь мир вокруг застыть на месте.       «М-моё сердце...оно вообще бьётся? Ч-что только что произошло? Э-это и правда был...был поцелуй?» — прикасаясь к своей щеке, ощущаю резкий прилив крови к голове, и становится так стыдно.       «И как я только не углядела? Она же хитрая».       Поцелуй длился всего несколько секунд, и то лишь потому, что я была временно не в состоянии понять, реальность это или нет.       Но вот только когда до меня дошло, Анна уже отстранилась и с ухмылкой прокомментировала:       — Понравилось? Скажи спасибо, что не в губы, — поднялась с края постели и добавила: — В эти два дня... Я постараюсь не отходить от тебя и при этом не перейти черту дозволенного. Но знаешь, ты для меня подобна замедленной бомбе. Боюсь, как бы не нарваться. Не то чтобы на твой удар по моей щеке, как это было однажды в школе, но как бы не сбиться, встретившись с твоей физиономией. Так что будь так добра, отвернись к окну. А то ведь этот поцелуй был всего лишь предупреждением, — маша в мою сторону, словно прогоняя, Анна сама старалась смотреть на дверь.       Анна       Знаю, что мне осталось всего два дня с ней жить, и я по сути могу, ничем себя не обременяя, спокойно дождаться срока окончания моей так называемой работы, но... В голове крутилась лишь одна фраза: «Нужно избавиться от раздражителей». Однако избавиться я не могла, покуда эта училка должна была всё время находиться со мной.       Оу, кстати. А почему бы не сказать после того, как закончатся два дня, что мне не хочется пока возвращаться к себе и таким образом остаться у препода? Отличная идея. Только вот как бы это реализовать, чтобы... Блин! Если Эмили проболтается...если она...       «Вряд ли я успею за такой короткий срок... Как же мне в таком случае защитить её, будучи при этом на двух фронтах? Нечестно. А всё из-за какой-то училки. Как она вообще так незаметно ворвалась в мои будни, что я это не сразу заметила?»

***

      Когда пришло время наносить мази, то оказалось, что в тюбике пусто. И вместо того, чтобы идти и как все нормальные люди покупать, я решила позвонить Эмили. А что? Пускай вымаливает свой грешок.       — Эмили, слушай внимательно, — позвонив однокласснице, серьёзным голосом заговорила я в трубке, отчего куртизанка явно дёрнулась, судя по её удивлённому стону.       Что ж, притащилась эта грешница быстро. Посмотрела на меня умоляющими глазками, стоя на пороге, и попросила:       — Прости. Я правда не хотела...       Было уже собралась оборвать речь одноклассницы, как меня обогнала учительница:       — О, Эмили, проходи. Чего стоишь на пороге?       Блин, шла бы лучше, куда хотела, и молчала б. Сейчас ещё небось чаи начнёт гонять с этой куртизанкой...       — Чай будешь? А то ведь замёрзла совсем. Смотри, какие щёки красные.       Блять, специально что ль подошла, оглядела мою шестёрку и так, невзначай, коснулась лба? Меня хочет обидеть?! Вывести из себя?!       Пока училка чайник ставила, я поторопилась выгнать одноклассницу, у которой своевременно отобрала пакетик с тем, что заказала в трубку, как пришлось встретиться со слезливыми глазами куртизанки, шмыгающей носом:       — А-Анна, блять, она такая заботливая.       Ну всё. Этого только не хватало.       — Вали давай. Я с тобой потом поговорю, — тихо шиплю, надвигаясь на Эмили, как слышу позади голос училки:       — Анна, ты закрыла окно?       Фух, на кухне пока что.       — Да я его и не открывала, — буркнув, возвращаю внимание к... Где эта ночная бабочка?!       Блять, наклонилась, снимает сапожки.       — Эй, я не разрешала тебе...       — Но она же не против, — весёлая мне улыбается Эмили, отмечая: — И ещё, я хочу извиниться.       — Хмф, ты-то? — язвлю, чувствуя, как начинаю злиться. — Ну хорошо. Давай посмотрим, насколько сильно твои мольбы достигнут меня.       — Хорошо, — поднимаясь с пола, соглашается моя одноклассница, закрывая дверь, ведущую к подъезду. — Учительнице было холодно, потому что не окна были открыты, а дверь.       «И почему я раздражена сейчас?!»       Эмили       По сути, я просто хотела наладить отношения с Анной. Потратиться на лекарства для меня не проблема. Главное — я исправлю своё шаткое положение в её глазах. Всё-таки дружить с ней не только выгодно, но и приятно порой.       Может, Анна и не спрашивает меня о таких простых вопросах, как «Что ты сегодня делаешь? Как твои дела? Какие твои вкусы?», и мы толком-то не гуляем, как все обычные девчонки по магазинам, с парнями, с подругами, или вот не сплетничаем, болтая на всякие темы, но...с ней я в безопасности. Я знаю точно одно: если со мной что-то случится, она придёт без разговоров. Просто такая у неё натура. Побьёт всех, вытащит из передряги, а потом ещё поругает за отсутствие мозгов, как это было в день нашей первой ссоры. Я не хотела идти с Анной на очередные бои банд, а потому, обидевшись на то, что она не сходила со мной хотя бы разок по магазинам, ушла, не подозревая, что за мной всё это время следили враги моего отца.       Видимо, они боялись ко мне приблизиться из-за того, что со мной была моя новая сумасшедшая подруга Анна. А теперь, когда заметили, что «щит» спал, решили действовать.       И так получилось, что Стэн заметил, как меня увозят на машине какие-то левые мужики в костюмах и, проследив на чужом байке до самого притона, набрал Анну.       Когда всё разрешилось, эта ненормальная мне крикнула:       — Дура. Тебе мозги вообще вставили? Зачем ты села в неизвестную тачку?       Сандберг метала и рвала, не давая мне и слова вставить. А как устала, так и, наставив на меня свою деревянную палку, на одном выдохе предложила:       — Если хочешь сама защищать свой зад, тогда не избегай стачки банд. Это хорошая тренировка для настоящего боя.       Тогда, пожалуй, я и начала восхищаться ею и, считая своим кумиром, старалась во всём угодить.       С тех пор мы почти ни разу не ссорились, а я вечно хотела, чтобы она хоть раз похвалила меня за старания в драке с Кристофом, который, чтя свой моральный кодекс, не осмеливается по-настоящему наносить удары, когда я его противник. Да уж, вот почему Анна так часто ставит меня против него биться.       Да и к тому же, эта бессердечная...нет, не бессердечная. Скорее просто хулиганка, не знает себе меры. Могла бы разочек-другой сходить со мной по магазинам. Так часто прошу, а утвердительного ответа ноль. Бесит.       Даже специально парня ей нашла, а тут бац! и у неё другая ориентация оказывается.       Чёрт, даже обижаться получается плохо.       По идее я должна реагировать так: «Фу, это неправильно. Лесбиянка. Как я могла такое не заметить».       Но это не так.       Анна стала достаточно близким для меня человеком, чтобы я не отреклась от неё из-за такой мелочи. «Подумаешь, ориентация. Пф, исправим...» — так я думала, пока случай с Гансом не доказал обратное.       Наверное, возможно, я так снисходительно отношусь к Анне потому, что она моя первая настоящая подруга. Дело в том, что, как только у меня появляются так называемые друзья, последние начинают усиленно потакать моим капризам. И в конечном итоге, не выдерживая напора, а как правило, это мои нервы, начинают срываться. Последствиями тому увольнение их родителей с работы. А что? Я богата, статус позволяет. Точнее внимание предков. Они по собственному желанию, не советуясь со мной, убирают одного за другим тех, кто мне становится близок. Пусть это даже мои ненавистники или те, кто мне только начал нравиться. Родителей это не волновало. Если те замечали, что ко мне хоть бы раз относились не как к принцессе, то всё, это конец.       А Анна. Это из-за того случая, когда она меня спасла. Смогла и моих предков перетянуть на свою сторону и меня заодно в придачу.       Наверное, из-за родительской опеки и влияния Анны моя светлая часть натуры оказалась спрятана куда-то далеко. Ведь рядом с моим окружением не найти мягких людей. Они все твёрдые и закалённые, подобно стали. Не выслушают, когда больно, а ищут сразу виноватых.       Но училка... Она даже чересчур мягкая. Будто самая лёгкая и мягчайшая подушка. Стоит лечь, как утонешь в этой тошнотворной всеобъемлющей доброте её внутреннего мира.       Я тоже хотела её выгнать. Думала, что либо притворяется, либо нимб вот-вот сломается. Тем более, что это Анна. Уж такая хулиганка точно должна с ней справиться.       Однако вышло всё в точности до наоборот.       С ней справилась преподша, да ещё и влюбила в себя.       Я не могла ни поддержать, ни разрушить их отношения, поскольку считала, что такого быть не может. Ведь такая милая личность...       Да что там, я и сама чуть ли не была готова перейти на вражескую сторону, когда приколы Сандберг начали становиться не по-детски серьёзными.       И тем не менее, слышать, что твоя преподша втюрилась в свою же обидчицу... На ум пришёл «Стокгольмский синдром».       И вот, сейчас я сижу за столом вместе с этой... Блять, не могу выдавить из себя нормально слово «лесбиянка». Звучит как оскорбление.       В общем, сижу я значит с этой парочкой — да, так лучше звучит — и думаю: какого хрена я припёрлась пить чай? «А, вспомнила: преподша пригласила. Ещё и так заботливо относилась... Чёрт, Сандберг права: училка опасна. Точнее её доброта. Это как вирус: поселится и пиши пропало. Вот, Анна уже заразилась. Сидит, пялится на спину преподши, которая прихрамывая достаёт чашки из верхней полки шкафчика... Минутку. Прихрамывая?!»       Посмотрев внимательней на движения конечностей училки, мне стало, блять, грустно.       Конечно, никто не виноват в том падении на льду, однако случай с предметом воздыхания Сандберг...серьёзный.       Ганс прислал мне сообщение, что Эльза Андерссон вышла из дома чуть ли не нагая. В тапках, если быть точнее. А с тем учётом, что моя подруга несла её на руках, можно утверждать, что училка либо замёрзла, либо боль усилилась во время побега, либо...ох нет. Она упала...снова?       Анна       — Эй, сядь. Я сама сделаю остальное. Не утруждайся так. Ты ещё не полностью оправилась от недавнего случая, — встаю с места, отбирая у преподши чайник, сама занимаясь дальнейшим, позволяя училке дуться на меня и, ничего так и не добившись этими возгласами в пустоту, просто сесть за стол и наблюдать.       — Эмили, в последнее время твои оценки заметно улучшились, — вдруг ни с того ни с сего завела тему эта мисс невинность, заставляя мою одноклассницу ответить:       — Правда?       — Да. В отличие от Анны.       И чего тут смешного? Ржут, блин, без повода.       В какой-то момент нашего чаепития, — точно не помню в какой именно, покуда думала о своём, позволяя этим леди выговориться друг другу; как никак, а эта ночная бабочка давно хотела себе такую подругу, так что почему бы и нет? Тем более, пусть она пока ещё под моим надзором за свой недавний проступок, а никакой опасности на данный момент не представляет, — Эмили призналась:       — Простите. Это я помогла виновнику сбежать и задержала для него время. Но я честно не знала, что могу вам сделать настолько больно.       Блять, думала уже грубостью ответить, но чтоб не так сильно, однако училка снова опередила:       — Прощаю. Знаешь, в каком-то из фильмов я слышала такую фразу: «В своём мире мы считаем себя героями, не подозревая, что в чужом, мы можем играть злодея».       Не помню, о чём они там мило беседовали, но эти слова я запомнила. И мне стало отчего-то интересно: а кого же я играю в жизни преподши?