Котёл или метла - вот в чём вопрос

Гарри перевернулся на другой бок, и его сон одновременно с этим поворотом кардинально поменялся: вместо гигантского котла, рядом с которым на длинной лестнице стоял он сам, мозг подсунул ему длинный тёмный коридор, в самом конце которого была приоткрыта дверь. Гарри опустил глаза - на чёрный пол падал длинный золотой отблеск колеблющегося пламени. Он подошёл к двери, желая открыть её, но внезапно услышал за ней голоса и предпочёл остаться в коридоре, прислонив ухо к замочной скважине. В тишине комнаты чей-то мужской голос звучал робко и даже испуганно: — В бутылке немного осталось, милорд, если вы ещё голодны... — Позже, — отозвался второй голос - тоже мужской, но при этом он был странно высокий и холодный, похожий на порыв ледяного ветра. — Пододвинь меня поближе к огню. Где Нагайна? — Я... я не знаю, милорд, — боязливо ответил первый. — Думаю, она обследует дом... — Подоишь её, прежде чем мы ляжем спать, — сказал второй. — Мне надо будет поесть ночью. Путешествие меня сильно утомило. После паузы первый голос заговорил вновь: — Милорд, могу я спросить: сколько мы здесь пробудем? — Месяц. Возможно, и дольше. Это место очень удобно, а в нашем плане пока что заминка. Идиотизм приступать к действиям до окончания Чемпионата мира по квиддичу. — Чемпионата мира по квиддичу, милорд? — переспросил первый. — Прошу прощения... но я не понимаю: зачем ждать окончания Чемпионата? — Затем, тупица, что на Чемпионат в страну съедутся волшебники со всего мира, и каждая шавка из Министерства магии будет совать нос куда надо и не надо, вынюхивать, где что не так, проверять и перепроверять - совсем рехнулись на своих мерах безопасности, - не дай бог маглы чего заметят. Поэтому будем ждать. — Ваша светлость всё ещё полны решимости? — тихо спросил первый. — Разумеется, я полон решимости, — в холодном голосе прозвучала угрожающая нота. Наступила пауза, и затем первый единым духом выпалил фразу, словно боясь, что ещё секунда - и не хватит храбрости: — Можно обойтись и без Гарри Поттера, милорд! Гарри, до этого ничего не понимавший, насторожился. Кто бы ни был в этой комнате, он им зачем-то нужен. И явно не для того, чтобы они вручили ему награду за его успехи в зельях. — Без Гарри Поттера? — выдохнул второй. — Та-а-ак... — Милорд, я говорю это вовсе не из-за жалости к маль-чишке! — первый голос сорвался на противный визг. —Просто возьми мы другого волшебника или колдунью - кого угодно! - всё можно сделать гораздо быстрее! Если бы вы позволили мне покинуть вас ненадолго, то уже через два дня я бы привел вам подходящую замену. — Да, конечно, я могу использовать другого волшебника, — произнес второй голос негромко. — Это правда... — Милорд, в этом есть смысл, — продолжал первый теперь уже вполне уверенно, — ведь добраться до Гарри Поттера очень трудно - его слишком хорошо охраняют. Охраняют? Брови Гарри непроизвольно поднялись к чёлке. Кто его охраняет? — И потому ты вызвался пойти и привести мне кого-то взамен? Интересно... А, может, тебе надоело нянчиться со мной? Может, эта твоя идея изменить план — не что иное, как попытка бросить меня? — Милорд! У меня и в мыслях нет покинуть вас! — Не лги мне! Фальшь я всегда отличу! Ты жалеешь, что вернулся ко мне. Я внушаю тебе отвращение. Вижу, как тебя передергивает, когда ты смотришь на меня, я чувствую твою дрожь, когда ты прикасаешься ко мне... — Вовсе нет! Моя преданность вашему лордству… — Твоя преданность — всего-навсего трусость. Ты бы ни одной секунды здесь не остался, если бы тебе было куда пойти. Но как бы я выжил без тебя, если каждые несколько часов нуждаюсь в пище? Кто доил бы Нагайну? — Но вы заметно окрепли, милорд... — Лжец. Ничуть я не окреп. Два-три дня без поддержки — и я лишусь тех крох здоровья, которые сумел вернуть благодаря твоей неуклюжей заботе... Я тебе уже объяснял, почему у меня есть причины использовать мальчишку и никого другого. Я ждал тринадцать лет, и несколько месяцев ничего не изменят. Да, его тщательно охраняют, но уверен - мой план сработает. Всё, что требуется - это немного мужества с твоей стороны, и тебе придется это мужество найти, если не хочешь испытать на себе всю силу гнева лорда Волан-де-Морта. Гарри зажал рот ладонями, чтобы никаким писком не выдать своего присутствия. Волан-де-Морт! Его только не хватало, когда всё в его жизни начало налаживаться! Как он вообще здесь может быть? Он и в прошлую их встречу слишком живым не выглядел, будучи паразитом на теле Квирелла, а после того, как тело профессора было уничтожено, должен был навсегда сгинуть. Но, видимо, законы природы на него не распространяются, раз он, спустя два года, каким-то образом обрёл голос. Вселился в новое тело? — Милорд, я должен вам сказать! — в мысли Гарри врезался панический голос мужчины. — Всю дорогу сюда я мысленно просматривал план. Милорд, исчезновение Берты Джоркинс не может долго оставаться незамеченным, и если не остановиться, если я наложу заклятие... — Если? — прошелестел Тёмный лорд. — Ах, если? Если ты будешь следовать моему плану, Министерство никогда не узнает, что пропал ещё кто-то. Ты сделаешь это тихо и без суеты; я очень желал бы исполнить это сам, но в моем теперешнем состоянии... Устраним ещё одно препятствие - и нам открыт путь к Гарри Поттеру. Я не прошу тебя выполнить это в одиночку. К нам скоро присоединится мой верный слуга. — Я - ваш верный слуга, — угрюмо пробурчал первый голос. — Мне нужен человек с головой на плечах; тот, чья преданность оставалась безупречной, а ты, к несчастью, ни тем, ни другим не блещешь. — Я нашёл вас, — теперь недовольство в голосе первого проступило ещё резче. — Я единственный, кто нашёл вас. Я доставил вам Берту Джоркинс... — Что правда, то правда, — подтвердил Волан-де-Морт, несколько развеселившись. — Недурной ход, я не ожидал, что ты способен на такое, хотя, по правде говоря, ты и понятия не имел, насколько она может пригодиться, когда похитил её, верно? — Я... я считал, что она может быть полезна, милорд... — Лжец, — снова произнес тёмный лорд, и в его голосе ещё отчётливей прозвучало недоброе веселье. — Впрочем, не стану отрицать - её сведения оказались бесценны. Без них мне бы никогда не составить моего плана. И за это тебя ждет награда. Ты будешь участвовать в самом главном... Многие из моих последователей дали бы себе отрубить правую руку за это... — П-правда, милорд? В чём же это? — вновь испугался первый. — Это сюрприз... ты же не хочешь испортить мне удовольствие? Твоя очередь подойдёт в самом конце... Но обещаю, ты удостоишься чести быть так же полезен, как и Берта Джоркинс. — Вы... вы... — Голос первого внезапно сел, словно у него вдруг пересохло во рту. — Вы... хотите убить и меня? Второй голос зазвучал вкрадчиво. — Ну зачем же мне убивать тебя? Я убил Берту Джоркинс лишь по необходимости. Она уже ни на что не годилась после моих расспросов. И в любом случае возникла бы чрезвычайно неприятная ситуация, вернись она в Министерство и расскажи, как на каникулах встретилась с тобой. Первый что-то тихо залепетал - Гарри, как не напрягал слух, ничего не слышал, но Волан-де-Морт рассмеялся - это был такой же ледяной смех, какой была и его речь. — Можно было изменить её память? Но заклятия памяти легко разрушаются сильным волшебником, что я и доказал, допрашивая её. Было бы надругательством над её памятью не воспользоваться той информацией, которую я извлёк. Ещё одно заклятие... Мой верный слуга в Хогвартсе... Гарри Поттер, считай, у меня в руках. Это решено, и больше никаких пререканий. На этих словах Гарри Поттер вздрогнул и проснулся. Он лежал на спине, прижав руки к лицу и тяжело дыша, словно после долгого бега. Ему только что снился яркий, отчётливый сон. Старый шрам в форме зигзага молнии на его лбу горел под пальцами так, будто к коже приложили добела раскалённую проволоку. Он сел, не отрывая руки от шрама, другой нашарил в темноте очки, лежащие на столике возле кровати. Очертания спальни проступили яснее, сквозь шторы пробивался тусклый оранжевый свет уличного фонаря. Гарри ещё раз ощупал шрам — боль всё не проходила. Он вылез из постели и касанием руки зажёг стоявшую на большом столе лампу. Она раньше принадлежала Сириусу; он ей пользовался в свои школьные годы, когда тоже не мог использовать магию. Гарри прошёл к шкафу и открыл его, а после принялся разглядывать себя в зеркале на внутренней стороне дверцы. Там отразился худой паренек лет четырнадцати, чьи яркие зелёные глаза озадаченно смотрели из-под взлохмаченных чёрных волос. Шрам выглядел как обычно, но его по-прежнему саднило. Гарри попытался вспомнить, что же именно ему снилось перед тем, как он проснулся. Хоть он часто напрочь забывает, что ему снилось, сегодня он помнил всё очень отчётливо, словно сон врезался в подкорку мозга. Всё было настолько реально... Два человека, один хорошо ему знакомый, а второй – абсолютно нет... Они были в комнате, которая находилась в конце тёмного коридора. Кто-то с испуганным и дрожащим голосом и Волан-де-Морт. Он и неизвестный говорили о ком-то, кого они убили, — какую-то волшебницу по имени Берта, фамилию Гарри не удавалось вспомнить... И замышляли убить его самого. От одной этой мысли Гарри показалось, будто у него внутри прокатился кусок льда. Он отнял ладони от лица и, широко открыв глаза, оглядел спальню, будто ожидал увидеть что-то необычное. Но всё (по волшебным меркам) было совершенно обыденным. В полуметре от кровати был распахнут огромный чемодан, а в нём котёл, волшебная палочка, свитки пергамента и школьные учебники. Большую часть письменного стола занимала пустая клетка Букли; оставшееся пространство было завалено листками и книгами по зельеварению. На стене были полки, на которых в специальных креплениях держались склянки с различными зельями внутри. Под ними на полу стоял маленький шкафчик, в котором в определённом порядке располагались ингредиенты для будущих зелий. На полу возле кровати лежала открытая книга из библиотеки — прошлым вечером Гарри читал её перед сном. Всё находилось на своих местах, всё было так, как и положено. И всё же... всё же... Снедаемый беспокойством, Гарри вернулся к постели и сел, в который раз ощупав шрам. Тревожила его не боль, Гарри не в диковинку были раны и болезни. Он давно привык к удивительным несчастным случаям и невероятным травмам — они неизбежны, если ты учишься в Школе чародейства и волшебства и вдобавок обладаешь врождённой способностью притягивать неприятности. Нет, Гарри тревожило совсем иное — в прошлый раз шрам заныл у него потому, что Волан-де-Морт оказался близко... Но Волан-де-Морт просто не может быть здесь... Великий тёмный маг притаился где-то около почти не существующего дома — это же бред, абсурд... Гарри прислушался к тишине вокруг. Не скрипнет ли где ступенька, не донесётся ли шорох мантии? Нет, надо взять себя в руки. Ведь это глупость. В доме никого нет, кроме него самого, Сириуса и старого Кикимера, и последние разумеется, ещё спят и видят безмятежные, ничем не омрачённые сны. Он вновь оглядел комнату, и его взгляд остановился на письмах, которые прислали трое его лучших друзей. Что бы они сказали, если бы он написал им и сообщил, что у него болит шрам? Немедленно в голове у него зазвучал голос Гермионы, пронзительный и испуганный: — Твой шрам заболел? Гарри, это очень серьёзно... Напиши профессору Дамблдору! А я пойду и посмотрю в «Обычных магических болезнях и недомоганиях». Возможно, там найдётся что-то о шрамах от проклятий... Да, таков был бы совет Гермионы — обратиться прямо к директору Хогвартса, а самой тем временем покопаться в справочнике. Гарри посмотрел в окно, на чернильно-синее небо. Он очень сомневался, что какая-нибудь книга может ему помочь, ведь он единственный человек, уцелевший после смертельного заклятия, поэтому вряд ли можно отыскать его симптомы в «Обычных магических болезнях». А что до идеи сообщить директору, то у Гарри не было ни малейшего представления, где Дамблдор проводит летние каникулы. На минуту он даже развеселился, представив себе Дамблдора с его огромной серебряной бородой, в длиннополой мантии волшебника и островерхой шляпе, растянувшегося где-то на пляже и натирающего кремом для загара длинный крючковатый нос. Хотя, конечно, где бы ни был Дамблдор, Букля его найдет, в этом Гарри не сомневался — его сова ни разу ещё ничего не напутала, доставляя письма — даже те, на которых не было адреса. Вопрос в другом: что написать? «Дорогой профессор Дамблдор, простите за беспокойство, но сегодня утром у меня заболел шрам. Искренне ваш, Гарри Поттер» Даже вообразить глупо такие слова. Тогда Гарри представил себе совет Рона. Перед его мысленным взором тут же всплыла носатая веснушчатая физиономия Рона с самым озадаченным выражением. — Твой шрам разболелся? Но... Сам-Знаешь-Кто не может быть поблизости, верно? Я хочу сказать... ну, ты бы сразу узнал, правда? Он бы наверняка напал на тебя ещё раз, ведь так? Не знаю, Гарри, может, шрамы от проклятий всегда немного побаливают... Спрошу у папы... Мистер Уизли был весьма образованный волшебник, но по части заклятий, насколько понимал Гарри, особым специалистом не был. В любом случае, гриффиндорцу вовсе не улыбалась мысль оповещать всё семейство Уизли о том, что он так перепугался из-за минутной боли. Миссис Уизли разволнуется ещё хуже, чем Гермиона, а Фред и Джордж подумают, что у Гарри разыгрались нервы, и будут шутить на эту тему около недели. Он потер лоб костяшками пальцев. Может, Драко мог бы что-нибудь ему подсказать? Но вряд ли в его огромной семейной библиотеке окажется ещё одна книга авторства Слизерина, которая смогла бы дать ответ на его вопросы. Конечно, Люциус Малфой мог что-то знать, но каков шанс того, что он расскажет всё сыну? Кое-чем Драко всё же помог. Гарри подлетел к столу и нашёл его письмо, в котором он упоминал о пропаже Берты Джоркинс. Во сне Волан-де-Морт и его собеседник упоминали это имя, он хорошо это запомнил. Но связаны ли они с пропажей этой волшебницы? Или просто его мозг запомнил имя и впихнул его в сон, попытавшись так решить задачу с изчезновением этой женщины? Сейчас Гарри был нужен совет взрослого, при котором он мог не бояться показаться идиотом, кто-то, кто бы поддержал его. И тут к нему явилось решение. Такое простое, такое очевидное, что было даже непонятно, о чём он мог думать так долго — Сириус. Свет лампы начал тускнеть в лучах холодного серого рассвета, вползавшего в спальню. Гарри хмыкнул самому себе и пошёл к двери. Бесшумно – спасибо Дурслям, тренировки выживания в их доме привили ему множество полезных навыков, – открыв дверь, мальчик выскользнул в коридор и направился наверх, туда, где была спальня Сириуса.

***

Маленький ёжик в кислотно-зелёных плавках стоял на задних лапках и с умным видом рассказывал основные способы применения серебряного котла. Сириус внимательно слушал, кивал и даже не улыбался, когда ёжик забавно водил крохотным носиком из стороны в сторону. Беседа была полезной и содержательной, Сириус даже запомнил один способ (с силой стукнуть котлом по голове противника), когда открыл глаза от зова крестника откуда-то из коридора. Мужчина широко зевнул, и, достав волшебную палочку из-под подушки, произнёс: - Темпус! В воздухе повисли золотистые цифры, безучастно показывающие время. Четыре пятнадцать утра. Сонный Сириус даже не захотел спросить, что крестник вообще забыл в такое время так далеко от своей комнаты. Смысла это спрашивать не было никакого, поскольку он не ограничивал время бодрствования ребёнка, смутно припоминая себя в его возрасте. - Да, Гарри? – спросил он, открыв дверь и подавив чудовищный зевок. Судя по следу от подушки на щеке, крестник всё-таки спал. Значит, кошмар. - Надо поговорить, - ответил тот и тут же спросил, - здесь или уйдём в гостиную? - Пошли лучше в гостиную, - снова зевнул Сириус и призвал из шкафа сразу два пледа, накидывая один из них на себя, а другой протягивая ребёнку.

***

- Кошмар приснился? – участливо спросил Сириус, падая в кресло. Мальчик сразу ему не ответил, занятый заворачиванием себя в плед, чтобы мгновением позже стать похожим на сонную недовольную гусеницу. - Да, - наконец устроился он в кресле. – Хотя… не совсем… Это был очень странный сон… В нём были двое. Волан-де-Морт и кто-то ещё. - Ты уверен? – приподнял брови Сириус. – Ты мог ошибиться… - Нет, - резко оборвал его мальчик. – Нет, я уверен, что это был он. - Ладно, - покладисто кивнул Сириус. – Рассказывай дальше. Пока Гарри последовательно вспоминал сон, мужчина заклинанием зажёг огонь в камине. Сразу стало уютнее, и страх, вызванный мыслями о воскресшем тёмном волшебнике, стал потихоньку отступать. - И они сказали, что убили человека ради каких-то сведений. Они что-то готовят после проведения Чемпионата по квиддичу. - И ничего не сказали про свой план, да? – Сириус закусил губу. Если это действительно так, и ребёнок каким-то образом смог увидеть то, что происходит непонятно где, то стоит предупредить хоть кого-нибудь из Министерства. Но что они могут им сказать? Если рассказать так, как есть, их просто засмеют. - А ещё… - Гарри замялся. Он и так уже выставил себя паникёром, просто предположив, что этот сон – реальность. А уж сказать, что его в нём хотели убить… - Что, Гарри? – Сириус заметил заминку. - Они всё время возвращались к тому, что готовят план, как убить ещё одного человека. - И кто этот счастливчик? Гарри промолчал. Сириус хмыкнул. - Опять ты, да? От вопроса, заданного чуть посмеивающимся тоном, Гарри стало немного легче. - Да, - кивнул он. – Везёт мне на неприятности. На это Сириус никак не отреагировал, задумавшись о чём-то. - Слушай, - внезапно оживился он. – А ты не помнишь имя того человека, которого они уже успели… ну… - Берта Джоркинс, - без промедления ответил Гарри. – И самое странное в этом то, что за несколько дней до этого сна я получил письмо от Драко, в котором он вскользь упомянул про пропажу этой женщины. Она работник Министерства Магии, и никто её серьёзно не ищет. Как ты думаешь… Её пропажа, и этот сон, и они говорят, что убили её… Это может быть правдой? Сириус тяжело вздохнул. Совпадение фактов невероятное. Да и сон… - Как можно вообще отчётливо видеть то, что происходит где-то в настоящее время? – задал он наконец мучавший его вопрос. – У тебя уже было такое? - М-м-м… - немного задумался Гарри. – На первом курсе Волан-де-Морт попал в Хогвартс, вселившись в тело одного из профессоров. Однажды ночью я видел кошмар, в котором он пил кровь единорога в Запретном лесу. Тогда у меня очень сильно болел шрам, и я от этого проснулся. И сегодня произошло тоже самое. И… Я не знаю. Тогда это произошло, потому что он был рядом. Но ведь он не может быть где-то здесь? - Однозначно не может, - успокоил его насчёт последнего крёстный и фыркнул. – Я и не знал, какая у тебя насыщенная жизнь. - Я бы не жаловался, будь она насыщена не только неприятностями, - хмуро отозвался Гарри. - Тогда… Может, расскажешь? А то я, оказывается, о тебе ничего и не знаю. - А что рассказывать-то? – поднял бровь Гарри. – Долго будет. - Расскажи в общих чертах обо всём, что происходило в твоей жизни, - пожал плечами Сириус и удобней устроился в кресле, приготовившись слушать. - Ладно, - мальчик глубоко вздохнул и с минуту молчал, обдумывая всё, что мог бы сказать. – С Дурслями ничего интересного, в принципе, и не было. Разве что один раз я из зоопарка выпустил змею… На первом курсе я подружился с ребятами и вместе с ними не допустил возрождения Волан-де-Морта. На втором стал заниматься дополнительными зельями, узнал, что владею парселтангом, открыл тайную комнату в замке и не дал Волан-де-Морту возродиться ещё раз. Ну, про третий курс ты знаешь. Всё. Конец. Сириус молча смотрел на крестника, и последнего это несколько напрягало. - Да-а, - протянул мужчина наконец. – А я думал, что это у меня жизнь интересная. Гарри промолчал. - Кстати… - через пару минут снова заговорил Сириус. – Давно хотел спросить: а почему зелья? У твоего отца не было к ним особого таланта. - Он был у мамы, - ответил Гарри, спокойно и чуть мечтательно улыбаясь. – А вообще… Моя жизнь – это организованный хаос, а зелья – уголок спокойствия в нём. Мне передался папин талант к полётам, и я даже играл один сезон в квиддич – когда был на первом курсе – но полёты не могут дать мне гармонии. Они дарят азарт, восхищение, пробуждают к чему-то возвышенному… Но они не могут дать того счастья и гармонии, которые я чувствую, занимаясь зельями. Сириус молчал, думая, что в чём-то понимает крестника – ему тоже нравились полёты на метле, игра в квиддич, внимание публики – но больше он любил анимагию и проводить время с друзьями. - Сириус, - окликнул крёстного мальчик, и мужчина мотнул головой. – Я хотел кое-что попросить… - Да? – Сириус с интересом склонил голову. - Научи меня анимагии. - Чего? – у мужчины от удивления глаза на лоб вылезли. – Ребёнок, ты серьёзно? Какой из меня учитель? Гарри надулся. Сириус вздохнул. - Для начала, я посоветуюсь с Ремусом – он хотя бы имеет опыт преподавания, да и раньше, когда мы сами учились анимагии, он нам сильно помогал с теорией. И это сложно. - Я справлюсь! – всё ещё обиженно буркнул Гарри. - Я не сомневаюсь в твоих способностях, Гарри, но анимагия – вид магии, сложный даже для взрослых волшебников. - Но вы же научились! Вы же школьники были! Сириус вздохнул. - Да, но у нас было очень сильное желание помочь другу… Да и, когда вас четыре не самых глупых головы, справиться легче. Гарри всё ещё дулся, и Сириус решил применить самую последнюю тактику убеждения. - Гарри, тебе придётся смириться с тем, что летом в любом случае ни я, ни Ремус тебя научить не сможем из-за закона о неприменении магии. Да и вообще, как мы тебя смогли бы научить без элементарных книг? Гарри вздохнул, и обиженное выражение его лица сменилось на грустное. - Ребёнок, а зачем ты вообще хочешь стать анимагом? - Сложно объяснить… - Гарри задумался. – С одной стороны, хочется бросить вызов самому себе, дескать, взрослые волшебники не могут, а я смогу. С другой, это открывает абсолютно новые возможности. С третьей, судя по первым годам моей жизни в магическом мире, дальше меня ждёт ещё больше встреч с Волан-де-Мортом, и поэтому, я думаю, что мне не помешает туз в рукаве. Сириус хмыкнул. - Ладно, цель у тебя есть, это радует. В принципе, раз уж ты твёрдо настроен стать анимагом, я тебе мешать не буду. Думаю, тебе следует обратиться за помощью к твоему декану. - Профессору МакГонагалл? - Да. Она, если не забыл, сама анимаг, и в её распоряжении есть и преподовательский стаж, и необходимые книги. Да и во время учебного года тебе самому будет легче учиться, ведь материал воспринимается легче, когда теорию связываешь с практикой. - Звучит логично, - признал Гарри. – Но я не думаю, что профессор согласится помогать мне в этом. Мне тебя пришлось убеждать почти полчаса, а её я сколько буду? Целый год?

***

- Гарри… - внезапно прервал тишину Сириус, вырывая прикорнувшего в кресле Гарри из сна. – Как насчёт того, чтобы побывать в Годриковой долине? - Где? – мальчик чуть нахмурился. Ему это название ничего не говорило. Разве что… - Там жил Годрик Гриффиндор? Или что? Сириус молча смотрел на него, и было видно, что он ошарашен его ответом. - Ты не знаешь… - пробормотал он будто себе под нос. – Ну конечно, ты не знаешь. Эти маглы тебе ничего не говорили, да? Гарри молча смотрел на крёстного, не понимая, что тот хочет этим сказать, и он не разочаровал его ожиданий: - Вы там жили, - тяжело повисло в воздухе. – Ты, твои родители. Там ваш дом. Гриффиндорец рвано вздохнул. Вернуться домой… Туда, где когда-то жила его семья… Если бы не Волан-де-Морт, он рос бы в Годриковой Впадине, приезжал бы туда на каникулы, приглашал друзей погостить… У него могли быть братья и сестры… Праздничный торт на день рождения ему испекла бы мама, а не кто-то другой… Жизнь, которую отняли у него, никогда не казалась такой реальной, как сейчас, когда Сириус предложил ему увидеть место, где он лишился всего этого. - Я хочу туда, - ответил он наконец. – Когда? - Да хоть сегодня, - улыбнулся краешком губ Сириус. – Тогда надо позвать Кикимера, чтобы он нам завтрак приготовил…

***

Невидимый крючок протащил мальчика через сотни миль пространства. Когда Гарри упал на твёрдую землю, вцепившись в руку крёстного, он пообещал себе никогда больше не совершать трансгрессий, дабы не огорчать внутренности и их содержимое. Чем вот плохи камины? Видимо, последний вопрос он задал вслух, так как Сириус фыркнул в ответ: - И где ты возьмёшь камин в пустом поле, к примеру? - Точно, - мальчик рассеянно кивнул, поднялся на ноги и оглянулся. Любой из коттеджей, мимо которых они проходили, мог оказаться тем самым, где когда-то жили Джеймс и Лили. Гарри разглядывал парадные двери, крыши и крылечки и пытался понять, помнит ли он их, зная в глубине души, что это невозможно, ведь ему едва исполнился год, когда его забрали отсюда. Он даже не был уверен, можно ли ещё увидеть их прежний дом. Но Сириус вёл его уверенно, целенаправленно, не отвлекаясь от заданного маршрута. Лишь раз они остановились – на уютной деревенской площади, в середине которой высился обелиск. — Гарри, смотри! – Сириус показывал на обелиск. Стоило им приблизиться, как он преобразился. Вместо стелы с множеством имён перед ними возникла скульптура. Трое людей: взлохмаченный мужчина в очках, женщина с длинными волосами и младенец у неё на руках. Гарри подошел вплотную, вглядываясь в лица родителей. Он и представить себе не мог, что им поставлен памятник… Так странно было видеть самого себя в виде каменного изваяния. Счастливый, весёлый малыш без шрама на лбу… - Пошли, - буркнул Гарри. Сириус понимающе кивнул. - Я хочу посетить ещё одно место, - оповестил он Гарри, и свернул к маленькой церкви, стоящей чуть дальше по площади. Гарри молча последовал за ним, начиная догадываться, что крёстный ведёт его на кладбище. Ступив на территорию кладбища, они пошли намного медленнее, потому что здесь Сириус не знал дорогу. По мере продвижения Гарри замечал знакомые фамилии – похоже, здесь были похоронены предки его однокурсников со всех факультетов Хогвартса. В какой-то момент Сириус тихо его позвал, и Гарри сразу понял, что тот нашёл их, и, медленно переставляя ноги, пошёл. Теперь он сомневался, что хотел видеть их могилу. Надгробие было из белого мрамора, оно словно светилось, и это было видно даже на дневном свету. Гарри не пришлось опускаться на колени, ни даже наклоняться, чтобы прочесть выбитые в камне слова. Джеймс Поттер. 27 марта 1960 года — 31 октября 1981 года Лили Поттер. 30 января 1960 года — 31 октября 1981 года Последний же враг истребится — смерть. Гарри читал медленно, словно у него больше не будет возможности понять смысл надписи. Последние слова он произнес вслух. Сириус что-то шептал, склонившись над могилой, а Гарри стоял рядом, не слыша ни слова. Да и зачем? Пустые слова не могут изменить того, что бренные останки его родителей лежат здесь, под камнем, ничего не ведающие, ко всему равнодушные. Вдруг полились слёзы, он не успел их удержать; горячие, обжигающие, они мгновенно стекали с щёк и не было смысла вытирать их. Пусть текут, что толку притворяться? Гарри стиснул губы, уставившись на землю, скрывающую место последнего упокоения Лили и Джеймса. Теперь от них остались только кости или вовсе прах, они не знают и не волнуются о том, что их живой сын стоит здесь, так близко, и его сердце всё ещё бьётся благодаря их самопожертвованию, хотя он уже готов пожалеть, что не спит вместе с ними. Сириус взял его руку и крепко сжал. Он не мог на него смотреть, только сжал руку в ответ и судорожно глотнул воздух, изо всех сил стараясь снова овладеть собой. Нужно было что-нибудь им принести, как же это он не подумал, а тут, на кладбище, кругом только зелёные ветки деревьев и кустов. Но Сириус повел волшебной палочкой, и перед ними расцвёл букет белых хризантем. Гарри подхватил его и положил на могилу. Как только выпрямился, сразу захотелось уйти; он ни минуты больше не мог здесь выдержать. Сириус снова понимающе кивнул и отвернулся, однако Гарри успел заметить мимолётное движение рукава его рубашки по лицу – он тоже вытирал слёзы. Через некоторое время они подошли к калитке, где на входе была прибита табличка. «Памяти Джеймса и Лили Поттер. Мир без вас не такой яркий», ― гласила надпись. За забором не было ничего, кроме чёрного в утренних лучах солнца пепелища, кое-где виднелись обломки досок. Гарри обернулся, крёстный стоял, опустив руки, и молча наблюдал за ним. Через силу сглотнув подступивший к горлу ком, Гарри спросил севшим голосом: - Здесь? Это произошло здесь? Это мой дом? Всё, что осталось? - костяшки пальцев побелели, когда мальчик схватился за ограду. - Не совсем, Гарри, это защита от магглов, - покачал головой тот. Он подошёл и, взмахнув палочкой, зашептал заклинание. Когда он закончил, Гарри увидел небольшой полуразрушенный дом: входная дверь едва держалась на петлях, в оконных рамах торчали осколки стекла. Гарри несколько минут просто смотрел на дом, в котором... Его прошлое, забытое и оставленное тринадцать лет назад, за последние дни в который раз возвратилось и ударило с новой силой нахлынувшими чувствами, оттенками воспоминаний, отголосками ночных кошмаров... - Мы не могли бы, - он с сомнением обернулся. - У нас есть время, чтобы... - У нас всегда есть время, - склонил голову Сириус и отворил калитку. Дверь в дом со скрипом покачнулась в ответ на лёгкое прикосновение. Несмотря на безветренную погоду внутри гулял сквозняк. Казалось, хозяев просто давно не было дома: остывшие угли в камине, сложенный в кресле плед, початая бутылка на столике возле камина, фотографии на стенах. Наткнувшись на них взглядом, Гарри в два шага пересёк гостиную и встал у противоположной стены. Почти вся она была увешана фотографиями. Вот Джеймс и мама танцуют под осенним листопадом: мама смеётся, а Джеймс просто счастлив. А здесь мама беременна им, Гарри. Сириус довольно подмигивает смущённому, но безмерно гордому Джеймсу, Ремус подаёт маме чашку чая. Заметив, что за ними наблюдают, друзья заулыбались и помахали мальчику. Гарри поспешно отвернулся, подозрительно громко шмыгнув носом. Дверь в детскую отсутствовала, но сорванные петли и щепки на полу свидетельствовали о её наличии когда-то. В противоположном углу стояла кроватка с бортиками, над посеревшей подушкой висела гирлянда погремушек: снитчики и мётлы. Гарри подошёл к кроватке, чтобы коснуться поблёкшего снитча. В ответ он слабо засветился: последний раз пиликнула тихая мелодия, последний раз трепыхнулись тонкие крылышки... Внимание привлекла коробочка на книжной полке: белая, размером с ладонь, перевязанная красной лентой. Гарри медленно протянул руку: мог ли он? Это ведь его дом, дом его семьи, не так ли? «Любимой Лили в день рождения. Твой Джеймс». - Не может быть! - прошептал он, едва не выронив подарок отца. - Что такое, мой дорогой мальчик? Как твоё имя? С миниатюрного портрета в медальоне на него с беспокойством смотрела молодая Лили Поттер. - Мама?! - Гарри хотел что-то произнести, но из горла вырвался полузадушенный невнятный сип. Снизу раздался голос Сириуса: - Гарри, всё в порядке? Мне стоит подняться? - Всё в порядке, - крикнул Гарри и снова посмотрел на медальон. - Гарри? - удивилась Лили с портрета. Она внимательно посмотрела мальчику в глаза и неожиданно тепло улыбнулась: - Гарри! - Да... - выдохнул он, закусывая губу. - Я... Мне нужно идти. Вы... ты подождёшь меня? - запинаясь, прошептал Гарри. - Возьми медальон с собой, сынок, - снова улыбнулась Лили. Гарри быстро кивнул и, закрыв медальон, спрятал его в карман. На губах появилась улыбка, которую мальчик не смог удержать. Протопав по лестнице так, словно проверял её на прочность, Гарри выбежал на крыльцо. Июльское солнце на мгновение ослепило его и, запнувшись о порог, Гарри охнул и свалился в траву. - Вингардиум Левиоса, - Сириус повёл палочкой, с трудом удерживаясь, чтобы не возвести глаза к небу. Гарри по дуге пролетел к дороге и приземлился у ног крёстного: раскрасневшийся, смущённый собственной неуклюжестью и отчего-то необъяснимо, странно счастливый. - Готов вернуться домой, Гарри? - спросил Сириус, внимательно осматривая своего подопечного. - Да!