***
В воскресенье после обеда Гарри, оставив друзей, делающих домашние задания в башне Гриффиндора, вновь направился знакомым маршрутом в подземелья. В руках он держал немного помятый длинный лист пергамента, на котором зачёркиваний, помарок и стрелочек было куда больше, чем связного текста. Собственно, это и было причиной, по которой Гарри весьма сильно волновался. Ему впервые оказалось сложно придумать и найти что-нибудь интересное для зельеварения, и ему пришлось-таки одним из вариантов написать зелье для анимагии. Перспектива невозможности импровизации и гибкости в поисках идей заставляла парня думать о том, что пробелов в его знаниях всё ещё остаётся слишком много, и ему не стоило думать о себе, как хорошем зельеваре только из-за того, что под руководством опытного наставника ему удалось создать несколько неординарных зелий. Гарри было страшно развивать эту мысль слишком сильно – её развитие неизбежно упиралось в простой вывод: без руководства Снегга Гарри – ноль без котла. Вернее, с котлом, но без идей, что в этом самом котле сварить. Из-за неприятного чувства волнения, скопившегося в животе, мысли Гарри то и дело предлагали трусливо сбежать из подземелий и вернуться в родную башню. Парень отнекивался благодаря последним крохам хвалёной гриффиндорской смелости, в первый раз за последние два года думая о том, что сейчас бы ему очень пригодилась изматывающая тренировка по квиддичу. Ничто так хорошо не проветривало мозги и не успокаивало психику, чем полёт. Когда Гарри всё же доплёлся до нужной двери, волнение скрутило его с новой силой, и ему даже пришлось остановиться и дотронуться рукой до стены, чтобы вернуться в реальность. Чувствуя под пальцами холодную шёроховатость камня, гриффиндорец закрыл глаза, считая до десяти, успокаивая тревогу. Не откажется же Снегг от его обучения из-за того, что он не смог придумать интересного проекта, в самом же деле! Зациклившись на этой мысли, Гарри, не дав себе время на новые сомнения, рывком открыл дверь, даже забыв постучать. - Добрый день, профессор. Я принёс... - Да-да, Поттер, положите на рабочий стол, - профессор, не глядя в сторону ученика, махнул в сторону указанного стола. – Спасибо. До свидания. - Но... - До свидания, - с нажимом повторил Снегг, и Гарри, сжав челюсть, подчинился, закрывая за собой дверь без должной аккуратности. Комок волнения в животе рассеялся, но легче гриффиндорцу не стало: место волнения и сомнений заняло раздражение, которое с каждым шагом удаления от двери становилось всё сильнее. В какой-то момент за ближайшим поворотом послышались чьи-то шаги, и Гарри почти что ринулся в ту сторону, но на полпути резко затормозил. Он что, действительно хотел врезать какому-то невиновному в его состоянии слизеринцу только из-за того, что был очень раздражён? Гриффиндорец продолжил стоять на месте, тяжело и рвано дыша в попытках успокоиться. Его напугало это желание. Оно было не его. Он же не мог действительно хотеть просто так кого-то ударить? Однако, несмотря на появшившийся и скоро ушедший страх, раздражение никуда не пропало, и Гарри, оглянувшись и убедившись, что никого рядом не видно и не слышно, спешно подошёл к ближайшей стене и врезал по ней кулаком. Тот пронзила боль, но не слишком сильная, чтобы успокоиться, и Гарри ударил ещё раз. И ещё. С пришедшей тупой болью ушло раздражение, и гриффиндорец, с отрешённым безразличием осмотрев саднящие костяшки правой руки, достал из кармана штанов маленький пузырёк с бесцветной жидкостью. Открыв его зубами, парень немного дрожащей левой рукой поднял его над пострадавшей конечностью и позволил паре капель упасть и практически мгновенно впитаться в кожу. Подождав, когда ссадины исчезнут, Гарри стёр оставшиеся капельки крови и, убедившись, что рука цела, направился в гостиную.***
В понедельник после обеда придя на прорицания, Невилл с Роном очень позабавились, узнав, что профессор Трелони поставила им самые высокие оценки за домашнюю работу. Она зачитала вслух большие отрывки из их предсказаний и похвалила их за то, как мужественно они приняли ожидающие их беды - правда, радость гриффиндорцев тут же сошла на нет, потому что преподавательница попросила сделать аналогичный прогноз на следующий месяц, а у обоих иссяк запас несчастий и катастроф. - Может, просто поменяемся некоторыми отрывками из наших предыдущих предсказаний? – страдальчески предложил Рон. Невилл мрачно покачал головой. - Она наверняка запомнила всё то, что мы там насочиняли, раз процитировала так много. Возможно, нам просто стоит сочинить что-то менее глобальное, чем кентавры, кальмары и прочее. Например, порез пальца пергаментом или пролитый на одежду тыквенный сок. - Возможно, ты прав, - энергично закивал Рон, повеселев. – Тоже неприятности, хоть и мелкие. На этой неделе после звонка колокола об окончании урока зельеварения Гарри не задерживался в классе, решив дать Снеггу неделю до следующего воскресенья. За столько времени прочитать пару записей было для профессора не столь трудным и энергозатратным занятием, так что Гарри надеялся, что к следующей неделе получит итоговый вердикт – каким бы он не был - и приступит к работе. Или не приступит. Пока же он решил полностью сосредоточиться на других уроках, чтобы вновь не начинать волноваться, и с некоторой долей недовольства заметил, что объём домашних заданий по сравнению с прошлым курсом очень сильно прибавился. Профессор МакГонагалл даже была настолько любезна, что объяснила, почему - после того, как, получив от неё задание по превращениям, ребята громко застонали. - Вы входите в самую ответственную фазу колдовского обучения! - заявила она, и её глаза грозно засверкали за квадратной оправой. - Приближаются экзамены на Стандарты Обучения Волшебству... - С.О.В. мы сдаём только на пятом курсе! - возмущённо вскричал Дин Томас. - Пусть так, мистер Томас, но поверьте мне, готовиться нужно начинать уже сейчас! У вас в классе мисс Грейнджер остаётся единственным человеком, способным удовлетворительно превратить ежа в подушечку для булавок. А вам, Томас, я должна напомнить: ваши подушечки по-прежнему ёжатся от страха, когда видят приближающуюся к ним булавку! Гермиона, покраснев, постаралась не слишком откровенно сиять от гордости.***
В четверг на уроке ЗоТИ Гарри с удивлением обнаружил, что Гермиона и когтевранцы были правы: Грюм действительно объявил, что наложит заклинание подчинения на каждого по очереди, чтобы студенты смогли прочувствовать на себе его силу и понять, смогут ли они сопротивляться его действию. - Профессор, вы же говорили, что это незаконно, - неуверенно пролепетала Гермиона, когда поняла, что Грюм серьёзен, поскольку он мановением палочки сдвинул все парты по периметру класса, оставив посреди кабинета большое пустое пространство. - Дамболдор пожелал, чтобы вы прочувствовали это на себе, - Грюм повернул волшебный глаз к Гермионе и пронзил её жутким, немигающим взглядом. - Если вы лично хотите научиться этому другим способом - когда кто-нибудь околдует вас и получит над вами полный контроль - я не возражаю. Вам присутствовать необязательно. Можете уходить. Корявым пальцем он указал на дверь. Гермиона покраснела и невнятно пробормотала, что она не имела в виду, что хочет уйти. Гарри и Рон переглянулись, скрывая нервные смешки. Когда Грюм начал по одному вызывать учеников на середину и накладывать на них «империо», Гарри почувствовал, как его волнение вернулось вновь. На этот раз с мыслью о том, что он тоже, как и все остальные, будет под влиянием заклинания выкидывать такие глупые и странные вещи, как пение национального гимна или изображение хомяков и белок. Бедного Невилла Грюм заставил выполнить целую серию потрясающих гимнастических трюков, на которые в нормальном состоянии тот просто был не способен. Когда Грюм пробурчал его фамилию, Гарри почувствовал, как его натурально затрясло, но кое-как вышел на середину класса и замер. Грюм поднял палочку, направил её на Гарри и произнёс заклинание. Гриффиндорец не почувствовал боли, наоборот - им охватило прекрасное чувство спокойствия. Все его тревожные мысли уплыли, исчезли заботы, осталось одно лишь неопределённое, неуловимое счастье. Он даже улыбнулся, стоя совершенно спокойно и очень смутно осознавая, что на него смотрит весь класс. Затем у него в голове, в каком-то отдалённом уголке сознания, эхом разнёсся голос Грюма: прыгни на парту... прыгни на парту... Гарри послушно согнул колени и приготовился прыгать. Прыгни на парту... Где-то ещё глубже в мозгу заговорил другой голос. Какая, однако, глупость, прыгать на парту, сказал он. С какой, собственно, стати? Прыгни на парту... Нет, спасибо, я, пожалуй, не буду, отказался этот голос чуть твёрже, чем раньше. Нет-нет, я не хочу... Прыгай! БЫСТРО! Гарри почувствовал сильную боль: он и прыгнул, и попытался не прыгать одновременно - в результате врезался головой в парту, опрокинул её, а кроме того, судя по ощущениям, сломал обе коленные чашечки. - Это уже хоть на что-то похоже, - пророкотал голос Грюма, и Гарри вдруг почувствовал, что звенящая пустота в голове исчезла. Он прекрасно помнил всё, что с ним произошло. Боль в коленках стала вдвое сильнее. - Смотрите все... Поттер сопротивлялся! Он сопротивлялся и почти преуспел в этом! Потом мы попробуем ещё, Поттер, а все остальные пусть обратят внимание - смотрите ему в глаза, там вы всё увидите. Очень хорошо, Поттер, очень, очень хорошо! Тебя им не поработить! - Послушать его, - проворчал Гарри, хромая час спустя с занятий по защите от тёмных искусств (Грюм повторял свой эксперимент четырежды, пока Гарри не научился блокировать проклятие), - так можно подумать, что на нас на всех вот-вот нападут. - Да, точно, - отозвался Рон, подпрыгивавший на каждой второй ступеньке. Ему было гораздо труднее сопротивляться проклятию, но профессор Грюм заверил, что к обеду действие чар сойдёт на нет. - И когда нам, спрашивается, читать о том, как сопротивляться империусу, если у нас других заданий невпроворот? Гарри и Гермиона, переглянувшись, лишь вздохнули и пожали плечами. Вопрос про отсутствие времени из-за учёбы – риторический вопрос, и они, как и все остальные, давно поняли, что на риторические вопросы ответов не требуется.***
С приближением воскресенья тревога Гарри возрастала с каждым часом, и в назначенный самим собой день парень с трудом заставил себя спуститься в подземелья. Из-за тревоги он постоянно прокручивал в голове плохие исходы недовольства Снегга своим учеником, но старался обращать внимания только на позитивные мысли. Его позитивной мыслью по-прежнему было то, что Снегг не откажется от наставничества только из-за того, что Гарри не смог в этом году придумать что-нибудь, что могло бы по значимости сравниться с настоящим ликантропным зельем. Подойдя к двери, Гарри позволил себе на секунду прислониться к ней лбом, собираясь с силами, и, не дав себе шанса на побег, постучал и зашёл. - Профессор Снегг? – позвал он, не увидев того за столом, на котором по-прежнему валялось множество распечатанных писем. Гриффиндорец подошёл к столу ближе, озираясь в поисках профессора. Но того не было – похоже, он вышел. Гарри на всякий случай подошёл к дверям в личную комнату профессора и к двери в лабораторию – но из обеих комнат не доносилось ни звука. Возможно, он в кабинете зельеварения? Гарри хотел уже выйти и направиться туда, но увидел на рабочем столе то, что привлекло его внимание. Его листок. Он лежал точно там, где он оставил его неделю назад, и Гарри, с недоверием подняв его и осмотрев, не увидел ни одного зачёркивания или хоть какой-нибудь пометки красными чернилами. Гарри не раз видел, как во время их дополнительных занятий Снегг сидел за своим столом, царапая пометки в работах учеников своими ужасными красными чернилами. Тогда Гарри невольно думалось, что у него, должно быть, есть акции чернильной компании, потому что ни одно из эссе не возвращалось к авторам без пометок и замечаний. Но на этом его листке не было ничего, кроме писанины самого гриффиндорца, и Гарри, чёрт подери, знал, что это значит. Это значит, что Снегг не проверял его листок. За всю чёртову неделю у него не нашлось пары минут, чтобы проглядеть записи своего ученика. Верхняя губа гриффиндорца дёрнулась от злости, и он, разжав кулак и бросив ставший ещё более помятым листок на тот же стол, быстрым шагом вышел из комнаты, непозволительно громко хлопнув дверью. Когда парень, шумно топая и отгоняя от себя других людей одним лишь свирепым взглядом, появился в гостиной Гриффиндора, Рон, скользнувший взглядом по его недовольному лицу, проницательно заключил: - Он не проверил. Гарри мрачно кивнул. - Не беспокойся, крёстный не бросает слов на ветер. Не думай, что он забыл про тебя, - успокаивающе улыбнулся ему Драко и похлопал по месту в кресле рядом с собой. Гарри плюхнулся туда, раздражённо прикрывая глаза на последнюю фразу друга. Может, Снегг про него и не забыл, но только потому, что он битые две недели мозолил ему глаза. Но друзья в поведении профессора не виноваты, так что не стоит ему срываться на них. Поэтому Гарри вздохнул, успокаиваясь – или, скорее, делая вид успокоившегося человека, - открыл глаза и спросил: - А вы чем занимались? - Пытались заставить Рона открыть учебник и сделать задания по чарам, - отозвалась молчавшая ранее Гермиона, которая оторвалась от старательного записывания ответов домашнего задания. - До сдачи ещё целая вечность, - беспечно отмахнулся Рон. Гарри удивлённо посмотрел на него. - Рон, жаль тебя расстраивать, но сегодня воскресенье. - И? - По расписанию чары у нас послезавтра, но завтра ты будешь занят выполнением домашки по трансфигурации. Рон быстро обернулся к Гарри. В его глазах читалась надежда, что тот просто неудачно пошутил. Но Гарри оставался серьёзным, и постепенно лицо Рона приобрело паническое выражение. - Твою ж… - Не выражаться, - тут же оборвала его Гермиона. Драко, глядя на засуетившегося Рона, издевательски захихикал.