Silence in the darkness

      Препарат сердечного ритма внезапно оповестил о резком снижении давления.       Операция длилась уже больше двух часов. Парня, разбившегося на мотоцикле, «скорая» привезла почти под вечер. — Давление падает! Ребят, похоже, мы его теряем… — обеспокоенный голос анестезиолога Ханны привлёк внимание хирургов. — Ещё немного осталось, совсем чуть-чуть, — тихонько бормотал невысокий мужчина с проницательным взглядом медовых глаз, — держись, парень…       Гавриил и его ассистент, Кали, продолжали работать слаженно и быстро, изредка негромко переговариваясь, Эфраил колдовал над голенью пациента, но размеренное попискивание кардиомонитора вдруг сменил непрерывный, протяжный, тоскливый звук.  — Асистолия! Все от стола! — Эфраим уже тянул к операционному столу тележку с дефибриллятором.        Разряд! Тело пациента приподнялось над столом, выгибаясь аркой. Всплеск на экране осциллографа неумолимо переходил в ровную линию. Разряд! Всплеск… Линия спокойно продолжала свой путь. Разряд! Всплеск… Разряд! Всплеск… — Всё, — голубые глаза анестезиолога встретились с глазами хирурга Гавриила, — всё… — Ему всего восемнадцать, — Гейб вглядывался в безжизненно-восковое лицо, — всего восемнадцать! Мальчишка совсем…       Мгновенно оказавшись у стола, он упёрся сложенными ладонями в грудь парня. Толчок, другой, третий…  — Давай пацан! Возвращайся! Раз, два, три… Давай же! Легко отделаться надумал? Просто взять и сбежать, да? Не пущу! Раз, два, три… — Гавриил, всё! Он умер! — Кали пыталась ухватить коллегу за локоть.   — Сегодня никто не умрёт! — пот заливал Гавриилу глаза. — У меня юбилей сегодня, ровно год в этой больнице! Раз, два… — Гейб!        Всплеск на экране монитора… Второй… Ещё… И ещё! Тонкий безнадёжный звук сменился привычным попискиванием. Прямая линия на мониторе вновь превратилась в ломаную — линию биения человеческого сердца. А Гавриил неожиданно вспомнил, что человеку иногда необходимо дышать. — Сестра, — договорить он не успел — Софи, операционная медсестра, уже промокала ему лоб сложенным в несколько слоёв кусочком бинта. — Повезло парню, — довольно хмыкнул Эфраим, — попался в лапы доктору Спейту! — Да уж, — со смехом подхватила Ханна, — этот разве даст помереть спокойно? — Он просто решил не портить Гавриилу праздник, — вставила свои пять центов Кали, — вот и вернулся! — Все высказались? — медовые глаза над белой хирургической маской искрились тёплым смехом. — А теперь отставить трёп и за работу, коллеги!       Через полчаса Гавриил устало стягивал перчатки, маску и шапочку. Денёк выдался — хуже не придумаешь. Словно половина города вдруг чохом решила посетить госпиталь имени Святого Чака — симпатичная девушка с острым приступом аппендицита; двое резвых любителей роликов с переломами; мужчина-строитель с обожжёнными известью глазами; бабуся, решившая самостоятельно повесить дома шторы, с переломом руки и ушибами; женщина, уверявшая, что она совершенно случайно наткнулась на кухонный нож; ещё мужчина, с рваной раной правой ноги, что-то не поделивший с соседским доберманом, и, под занавес, юноша, пострадавший в ДТП. Испачканные кровью полиэтиленовый фартук и одноразовый хирургический стерильный халат отправились в пластиковый контейнер для мусора, следом за перчатками и маской. Смеркалось. Гейб обеспокоенно посмотрел в окно, перевёл взгляд на электронное табло настенных часов и вздохнул. Сегодня он задержался. — Ну, куда пойдём? — в дверном проёме стояла Кали, томным взглядом смотря на симпатичного хирурга и своего бывшего любовника. — Не начинай, пожалуйста, — ответил Гавриил, стараясь не смотреть в сторону женщины. — Мы уже говорили на эту тему не один раз. — Это ты говорил, — Кали подошла ближе, кладя руку на плечо хирурга, желая чтобы он посмотрел на неё, как смотрел тогда в далёком прошлом. — Нам ещё не поздно начать всё сначала. — Скажи это Балдуру.       Гавриил сделал последнюю запись в истории болезни Эрика Дженсена и с хрустом потянулся, выгнувшись всем телом. Теперь домой. Срочно, срочно домой! Жаль, что машину пришлось отогнать в мастерскую. Он не очень любил сам сидеть за рулём, но сейчас его старенький «Форд» был бы очень кстати. Не беда, можно взять такси.        Быстро скинув синюю больничную униформу, Гейб натянул чёрные джинсы, такого же цвета майку и чёрные, с серыми вставками, кроссовки. Вынул из шкафчика лёгкую курточку, но надевать не стал — стояла поздняя весна, и погода была уже по-летнему тёплой.        Луна ещё не взошла, на западе догорало поблёкшее зарево заката, но россыпь ярких звёзд уже украшала стремительно темнеющее небо. С удовольствием вдыхая полной грудью свежий вечерний воздух, густо напоённый ароматом цветущей сирени, в изобилии росшей вдоль больничной ограды, Гавриил сбежал по ступенькам невысокого крыльца и огляделся в поисках такси. Обычно пара-тройка «зелёных огоньков» дежурила на парковке, устроенной чуть поодаль от больничного крыльца, так чтобы не мешать подъезду машин «скорой помощи». Мало ли — отвезти домой выписавшихся пациентов, или приходивших навестить больных родственников, либо кого-нибудь из медперсонала. Но сегодня почему-то не было ни одной машины.       Гейб малость приуныл, придётся идти пешком, ничего не попишешь. До дома не так уж и далеко, всего пара кварталов. Пожалуй, лучше пройти через больничный парк — так удастся срезать довольно приличный угол. Не раздумывая более ни секунды, Гавриил обогнул больничное крыло и углубился в парк.

~✡~

      Бальтазар сидел в баре. В том самом, где он встретил свою жену — Лауру. Она была официанткой, вечно улыбающаяся и смеющаяся, словно ничего в мире не могло её огорчить. И вот, они стояли взявшись за руки, смотря как мимо по озеру проплывала небольшая стайка уток. Над их головами щебетали птички…        Откуда-то извне в спящее сознание вдруг прокралась мысль, что это, пожалуй, не совсем птицы. Даже совсем не птицы. Бальт медленно и неохотно выныривал из глубин сладкого сна, с трудом начиная понимать, что это, конечно же, вовсе не птицы, а его мобила заходился истеричными трелями на прикроватной тумбочке.       Категорически не желая открывать глаза, Бальт попытался изловить зловредный аппарат, вслепую шаря рукой по крышке тумбы, но добился только того, что сшиб телефон на пол ребром ладони. «Нокиа», обиженная таким обращением, улетела далеко под кровать, продолжая настырно звенеть и оттуда. Глаза всё же пришлось открыть. Более того, кряхтя, усесться на кровати и спустить ноги на пол. А потом и вовсе слезть с кровати, и, опустившись на четвереньки и засунув руку под кровать, нашарить-таки никак не желающий заткнуться телефон.       Взгляд Бальтазара, выползшего из-под койки с пойманной трубкой в руке, невольно упал на светящиеся цифры электронного будильника, стоявшего на тумбочке.  — Пять утра! Какого хрена? — хрипло поприветствовал Бальтазар звонящего, нажав наконец зелёную кнопку. — Роше, ты чего, дрыхнешь, что-ли? Звоню-звоню… — голос Рафаила, начальника Бальтазара по отделу расследования убийств, был до неприличия бодр. — Нет, блин, канкан пляшу в такую рань! — Бальт аж проснулся от возмущения. — Что-то случилось? — У нас ЧП, Бальт. Тройное убийство. Два трупа в парке клиники Святого Чака, на углу Парк-лейн и Восьмой авеню. Дворник вышел убираться пораньше и обнаружил. Третий — ярдах в восьмистах от парка по Восьмой авеню, — зачастил скороговоркой Раф. — Бабулька какая-то из окна увидала. Прямо под фонарём. Бабку в больницу увезли, похоже, у неё инфаркт. Уж лучше б спала себе спокойно, а не пялилась по ночам в окна. Так что, Роше, хватай руки в ноги, и скачками в участок…  — Ноги в руки, — машинально поправил начальника Бальтазар. — Без обид, но я не могу. — В смысле? Ты охренел?! — Я обещал Эмили побыть сегодня с ней. — Бальтазар, — голос начальника немного смягчился. — Я понимаю, но ты и про работу не должен забывать. Жду тебя через полтора часа в офисе.        Бальт нажал отбой. Ни хрена себе — тройное убийство! Блэкстоун насчитывал порядка трёхсот тысяч жителей, и обстановку в городе отнюдь нельзя было назвать слишком спокойной, но три убийства за одну ночь — это всё-таки из ряда вон!       Наскоро приняв душ, повозив бритвой по щекам и одевшись, он зашёл в комнату дочери. После того несчастного случая, он иногда не понимал спала ли она или просто прикрыла глаза. — Эй, принцесса, — мужчина погладил её по спутавшимся волосам. Эмили завозилась, скидывая лёгкое одеяло в ноги, она потянулась за его рукой. Он понимал — ей по-прежнему страшно, та темнота, что теперь была её спутником давила на неё, не давая жить спокойной жизнью. И самое страшное, что Бальтазар не знал, как помочь своей малютке. Они объездили всех возможных врачей, но никто не дал точной гарантии на выздоровление. Единственное, что подтвердили все, что эта слепота временная, но когда именно вернётся зрение никто не знал. — Мне надо уехать ненадолго. — Нет-нет, не уходи, пожалуйста! Я не справлюсь сама! — Кто сказал, что ты будешь одна? — Ты уже позвонил Самандриилу, да? — Прости уж, дядя Гавриил на работе, — Бальт хихикнул, прижимая дочку к себе. От неё всегда пахло апельсинами и этот запах всегда напоминал ему то прошлое, которое уже нельзя было вернуть.       Бальтазар вскоре уже заводил мотор своего мотоцикла. Мотоциклы он любил гораздо больше машин.        Полицейский участок встретил Бальтазара непривычными звуками рвоты, доносящимися из туалета, и Бальт торопливо прошёл к своему столу, дивясь, кого это так конкретно выворачивало.        Ответ на сей вопрос не заставил себя долго ждать. Вскоре из туалета послышался шум льющейся воды, и оттуда, утираясь салфеткой, макаронной походкой выползла бледно-зелёная Анна. Бальт удивлённо вскинул брови.       Бальтазар не раз слышал, как жених Анны не раз уговаривал свою половинку завести детей, но девушка, обожавшая свою работу, категорически отказывалась, заявляя бойфренду, что она намерена делать карьеру, а не детей. И первое, что пришло на ум Бальтазару — Дин, по его, Бальта, совету, между прочим, проткнул-таки, наконец, иголкой презерватив, и не иначе, как в скором будущем, грозил пополнение в семействе. — Похоже, ты всё-таки решилась дитёнка завести, а? — Бальт широко улыбнулся Анне. — Дин уже знает? Что, совсем хреново, да? За солёненьким сгонять? — обеспокоился он, заметив, как Анна в изнеможении привалилась к стене.  — Не дождётесь! — Анна демонстративно скрутила фигу и сунула её под нос напарнику. — А ты, Роше, советчик хренов, найди уже себе новую дамочку, и протыкай там ей иголкой всё, что душе угодно, понял?! Так уж и быть, преподнесу тебе на свадьбу набор качественных иголок!       Бальтазара решил проглотить вертящуюся на языке колкость. Напарником Анна была отличным, они с Бальтазаром прекрасно сработались и портить отношения решительно не хотелось.  — Хотя, уж лучше б я обнимала унитаз оттого, что залетела, — Анна, похоже, решила отложить разборки на потом. — Этих привезли, убитых, перед тем, как отправить в морг. И зачем их сюда припёрли — ума не приложу! А я, дура, полезла смотреть… Ох, Бальт! Я такого отродясь не видела! Их, здоровых мужиков, разделали, как… — Анна подозрительно булькнула горлом, — как, баранов на бойне! Представляешь?       И Милтон, ощутила горячее желание вновь посетить кабинет уединённых размышлений, зажав рот рукой, рысью припустила по направлению к оному. Бальт едва успел подхватить собственную отвалившуюся челюсть. Ну и ну! Анна отнюдь не была впечатлительной размазнёй, однако — вон как её полоскало! Да что же всё-таки произошло?        Утро у Бальтазара выдалось суматошным. Насильно отправив Анну домой переваривать впечатления под заботливым крылышком Дина, он, ознакомившись с рапортом группы, выезжавшей на место происшествия, отправился туда сам, дабы взглянуть на всё своими глазами.