•••
Утумно проглотило Майрона. Он, как игла, пронизал его вдоль и поперек, пробегая по коридорам и переходам, распахивая все двери и осматривая бесчисленные подземелья. Мелькор позволял ему это, наблюдая со стороны, как он одну за другой находит все его тайны, нигде не задерживаясь и не останавливаясь. Повсюду за Майроном тянулся след красно-оранжевого света. И чем глубже он забирался под землю, во тьму, тем слабее становился этот свет. Наконец Майрон достиг дна. Его взгляду предстали вереницы клеток, теряющихся из виду в глубине грота. Существа внутри выли и плакали, вцепляясь поломанными пальцами в чёрные прутья, раз за разом ударяясь о решётки, желая умереть и не надеясь выбраться. Помятые и изуродованные, потерявшие голос и разум. Эльфы. Майрон не мог шевельнуться, не мог отвести взгляд. Его свет угас. И в опустившейся тьме раздался голос: — У тебя нет пути назад, Майрон. Ты останешься со мной во тьме. Ты мёртв для всех, кого любил. Никто не ищет тебя. Но я дам тебе свободу и силу. Майрона пронзило дрожью, он не нашел ни слова, чтобы возразить, и только шепотом повторял: — Мёртв для всех, кого любил. Никто не ищет меня. Свободу и силу. Свободу и силу… Он сдался, провалился с головой и пропал. — Отныне твоё имя — Саурон.***
Долгая и опасная дорога до Имладриса позади. Дышится легче, приятно разливается по телу тепло. Эльфийский край, хранимый от всех невзгод владыкой Элрондом, встречает путников объятьями ласкового ароматного воздуха. Леголас спешивается, вдыхая поглубже. Он прибыл сюда говорить от лица лесных эльфов на совет, где будет решаться судьба Средиземья и его народа в том числе. На него возложена большая ответственность, но Леголас почему-то не чувствует этого. Пытается сосредоточиться, но не может отделаться от мысли, что скоро что-то изменится. Большая, страшная перемена коснётся всех, но для него будет особенно важна. Есть время отдохнуть. Совсем немного времени… И Леголас с облегчением проваливается в сон, наслаждаясь гостеприимством и спокойствием здешнего края. На совет собрались жители с разных концов Средиземья: эльфы, гномы, люди. Леголас с радостью узнает среди прибывших своего друга Арагорна, с почтением кланяется Митрандиру, краем глаза рассматривает полуросликов. Они меньше гномов, безбородые, хотя один из них явно прожил уже немало лет. Пожалуй, они бы выглядели забавно, если бы не печать задумчивости, так не идущая лицу. Младший из них встревожен, что-то гнетёт его, и Леголас не может отвести от него глаз, даже когда перехватывает вопросительный и слегка испуганный взгляд в ответ. Он чувствует силу и страх, исходящие от хоббита. И ещё что-то знакомое… Покалывание в пальцах. В момент, когда все затихают, ожидая начала совета, и Владыка Элронд уже поднимается с места, чтобы начать говорить, Леголас замечает за спинками кресел, в тени колонны, притаившуюся фигуру. Он скользит взглядом по потертой рубашке из грубой черной ткани и скрещенным на груди рукам с тонкими бледными запястьями, а потом фигура тягучим, плавным движением шагает вперёд, и Леголас узнает в ней своего удивительно изменившегося друга. Лис смотрит на него несколько долгих секунд, потом отворачивается, ведёт рукой по спинке кресла над головой младшего хоббита, шагает, легко проплывая за пределами круга, обходит всех по очереди. Леголас не может отвести глаз, он помнит Лиса ребёнком, отчётливо, хотя с тех пор прошло много времени. Помнит, как они играли и охотились вместе. Теперь Лис взрослый, как и сам Леголас. Высокий, с заострившимися чертами лица, но все такими же огненными волосами, струящимися по плечам. Он выглядит уставшим, измученным и опасным. Взгляд его стал темнее из-за новой манеры держать голову наклонённой. Леголасу тревожно смотреть на него, ему хочется услышать его голос, поговорить, убедиться, что всё как раньше, всё в порядке, но пока совет не закончится, он не может этого сделать. Речь идёт об угрозе, о возвращении Врага и о Кольце. Леголас хмурится, слушая слова Элронда: все плохие вести, что были известны ему до сих пор, блекнут на фоне этих страшных известий. Они на пороге войны, всё так зыбко и ненадёжно. Есть ли путь, который приведет их к победе и миру? Лис тем временем обошёл круг совета и остановился рядом с Гэндальфом, наклонился в сторону, разглядывая его лицо. Непроницаемое выражение на мгновение покинуло его, и Леголасу показалось, что видеть Митрандира ему почему-то больно. Слова Элронда резко оборвали цепочку его размышлений: — Покажи им Кольцо, Фродо. Младший хоббит поднялся с места и вытащил из-за пазухи цепочку, снял и положил на каменный стол в центре круга маленькое золотое колечко. Все взгляды мгновенно прикипели к нему. Леголас тоже смотрел и не мог поверить. Неужели то самое? Единственное? Он чувствовал, что кто-то пристально смотрит на него, и с трудом всё же отвёл глаза от Кольца, тут же натыкаясь на пронзительный взгляд Лиса. Он всё также стоял за спиной Гэндальфа, сжимая пальцы на спинке его кресла, смотрел не моргая, слегка наклонив голову. Старый хоббит стал рассказывать о том, как получил это кольцо, как загадывал загадки в темноте гоблинских подземелий, как шёл с гномами через Лихолесье… Леголас помнит это, помнит, как гномы неведомым образом исчезли из темниц, и даже то, как стоял на мосту в растерянности, не увидев за спиной Лиса, но чувствуя его присутствие. Второй призрак. Вот, значит, кто это был. Но какое отношение Лис может иметь к Кольцу? Воспоминания скручиваются в воронку, грозясь утянуть Леголаса в прошлое. Щёлкают в памяти моменты. Обмолвки, странные взгляды, рассказы о Нуменоре и Враге, обещания, что тот обязательно вернётся. Лис всё время имел в виду больше, чем понимал Леголас. Он знал то, чего не мог знать никто, кроме Врага. Он жил во времена настолько древние, что у эльфов не нашлось о них записей. Он сильнее любого призрака: не имея тела, он мог воздействовать на материальный мир как живой. Кому это под силу? Лис обманул Владычицу Галадриэль и Трандуила. Он обманул Леголаса. Все это время обманывал. Леголас поднимает глаза и не понимает, не может осознать. Первое, что он видит — страх. Лис боится, сжимая в кулаке ткань на груди, но в следующее мгновение лицо его принимает непроницаемое выражение, он разжимает руку, и Леголас видит на его рубашке изображение ока, размашисто нарисованное красным. Золотисто-жёлтые глаза смотрят выжидательно, но Леголас больше не может смотреть в них открыто и смело как раньше, ему хочется зажмуриться и закрыть голову руками, только бы укрыться от этого взгляда. Больно. Так оглушительно больно, что он действительно прикрывает глаза, абсолютно не слыша, о чём говорят на совете в этот момент. В голове всплывает фреска, когда-то виденная или кем-то подсказанная воображению. На фреске Битва Последнего Союза и Саурон, разящий врагов черным шестопёром, на его руке Кольцо и все точь-в-точь так, как он помнит, только шлем больше не скрывает лица Саурона и оно знакомое. Искаженное злобой, но знакомое до каждой чёрточки. Нет, это невыносимо. Леголас распахивает глаза и прислушивается: Гэндальф рассказывает о свитках, найденных им в библиотеке Минас Тирита, доказывает, что найденное кольцо и есть Единое, но Леголасу не нужны доказательства, он единственный видит, что это действительно так. Слово берет Боромир, сын наместника Гондора. Он поднимается с места и подходит ближе, Леголас не слышит его слов, только чувствует, как сильно Кольцо влияет на этого человека, как неумолимо тянет к себе, обещая силу и славу. Боромир протягивает руку, но не успевает коснуться Кольца — Гэндальф ударяет посохом, оглашая круг совета мордорским наречием. Рокочущие слова болью отдаются в ушах и проникают в сердце. Тень расползается над головами. Но в общем смятении Леголас успевает заметить мертвенно-спокойное лицо Саурона, язык Мордора не пробуждает в его глазах никакого особого блеска, он не смеётся и не хмурится, он кажется безжизненным. Леголас не понимает, что именно это значит, но почему-то замечает, впечатывает в память. Тень рассеивается так же быстро, как появилась, щемящая боль в груди проходит. Боромир тоже приходит в себя и продолжает говорить, не пытаясь больше, впрочем, приблизиться к Кольцу. Он говорит горячо, увлеченно, но речь его наполнена такой самоуверенностью, такой гордостью и глупостью, что Леголасу становится тошно. Только люди способны так смело говорить подобные слова. Использовать Кольцо против Врага? Каким нужно быть… Будто читая его мысли, речь Боромира прерывает Арагорн: — Мы не можем использовать его, оно не принадлежит никому, кроме Саурона. Только ему оно послушно. Леголас бросает взгляд на Лиса, на Саурона, и видит горькую усмешку, искривившую его губы. — Арагорн прав, мы не можем использовать его. Нам остаётся лишь один путь — уничтожить Кольцо, — властным, спокойным голосом заключает Владыка Элронд. — Так чего же мы ждём? — неожиданно вмешался Гимли, сын Глоина, вскакивая с места. Прежде, чем кто-то успел остановить его, он ударил топором по Кольцу. Саурон вздрогнул, морщась от боли, но Кольцо осталось цело, только разлетелись по сторонам дымящиеся осколки топора. Глупые, невыносимые гномы! Как этому созданию могло прийти в голову, что Кольцо Всевластия можно уничтожить ударом топора?! Владыка Элронд терпеливо объясняет, что сделать это можно лишь бросив Кольцо в жерло Ородруина, где оно было выковано. Саурон слушает его слова с напряжённым вниманием, и Леголасу странно осознавать, что вот он, Враг, стоит здесь с ними и так спокойно слушает, как Совет готовит ему смерть. В голове не укладывается, трещат и рассыпаются воспоминания. Почему он не помешает им? Не может? Он враг, он смерть и разрушение — Саурон. Если так, если всё это правда — Леголас сделает все, что в его силах, чтобы избавить Средиземье от него, чтобы спасти Лихолесье от тьмы. Он не позволит обмануть себя снова. Леголас решительно поднимается с места, готовый исполнить решение совета, но это вызывает в кругу возмущение. Все, кто до этого молчали, поднимаются с мест, заполняя пространство своими голосами. Смятение преломляется в изогнутой золотой поверхности кольца, и Саурон наблюдает за ними с разочарованием.