•••
Гэндальф Серый наблюдает за Средиземьем очень внимательно, но даже он не видит всего. Чувствует, что что-то происходит, но не может ухватить за хвост эту шуструю лисицу происходящего. Тучи собираются над многострадальной Ардой, народы, ещё дружные с эльфами, окружены, повсюду собираются вражеские силы. Гэндальф всё время в пути. Он собирает поход гномов к Одинокой горе, хочет укрепить и объединить их народ, чтобы в случае войны заручиться поддержкой, хочет избавиться от дракона, уже давно нависающего над севером Средиземья непредсказуемой угрозой. Но в пути его настигают вести о Некроманте, поселившемся на юге Лихолесья, в давно покинутой крепости, и он не может оставить это без внимания. Друг Радагаст предостерегающе шепчет, что это ловушка. Гэндальф знает, но идёт всё равно. Этому научил его однажды старший брат. Гэндальф знает, что это и погубило его, но всё равно упрямо идёт в Дол Гулдур. Один. Некромант не просто призывает мёртвых — он поднимает ото сна тех самых мертвецов. Тех, кто служит лишь одному господину. Так думает Гэндальф. И лишившись посоха, оказавшись в заточении в крепости, среди собирающейся армии орков и варгов, он думает лишь о том, что где-то рядом, где-то здесь Саурон. Не тот, кого он знал, но всё же… Гэндальф прибыл в Средиземье уже после падения Врага, после Битвы Последнего Союза. Он не видел его в черных доспехах, не видел его врагом целого мира, хотя и знал, что это так. И сейчас он прислушивается, ищет его мысленно среди замшелых стен — и не находит. Не находит даже тени знакомой, зато отчётливо чувствует что-то могучее и страшное, притаившееся здесь. Ему кажется, что эта крепость, этот лес, да и весь этот мир слишком тесны для восставшего зла. Это не может быть Майрон. Слишком темно даже для Саурона. Гэндальф Серый — отважный посланник Валар, но сердце его заходится паническим стуком от мысли о том, кто может скрываться за маской Некроманта. Это невозможно. Это слишком для третьей эпохи.•••
Некромант бы уничтожил его, он не оставил бы от него ни клочка души, если бы никто не вмешался. Но в момент, когда грань реального мира стирается для Гэндальфа, он понимает, что сила, вдавливающая его в стену, ослабла. Кто-то вклинился между ними, заслонил его собой и принял удар на себя. Гэндальф с трудом приоткрыл глаза и увидел, что тьма перед ним сменилась пылающей пастью. Огненное око придвинулись к нему вплотную, обжигая лицо, и Гэндальф стал свободен, бессильно повалился на землю, забытый обеими сторонами. Сознание покинуло его, и он только смутно припоминал, как Владычица Галадриэль с Элрондом и Саруманом вдруг появились в темной крепости, озаряя ее светом эльфийских колец; как унеслась через полнеба на юг черная комета, а пламя рассеялось, будто его и не было. Этот момент смутно остался в памяти, но Гэндальф снова и снова возвращался к нему мыслями, прокручивая в голове всё, что видел.***
Путь девятки кольца лежит через Карадрас. Жестокий и своенравный, он возвышается над перевалом, задевая облака своей красноватой, острой вершиной. Путников одолевает холод, Майрон наблюдает, как они зябко кутаются в плащи и пытаются согреть руки дыханием. Он подбирается поближе и идёт следом за Леголасом, у него в груди всё кипит, он по-прежнему полон огня и мог бы согреть их всех, да боится сжечь. Хоббиты едва стоят на ногах, их заносит снегом. Отважные маленькие существа. — Дальше не пройти! — Боромир старается перекричать ветер. За поворотом тропы уже ничего не спасёт их от секущего снега и падающих сверху камней. Нужно остановиться, переждать. На узком уступе не развернуться, поэтому они просто прижимаются к стене, пряча лица в капюшонах. Майрон балансирует на краю, запрокидывая голову к горной вершине и не обращая внимания на ветер. Карадрас древний и жестокий, но ему нет дела до горстки путешественников — кто-то другой пытается им помешать. Майрон хмурится, прислушиваясь к вою и хохоту, эхом гуляющему между скал. — Саруман Белый, — шепчет он. — Настолько пропащий, что решил вмешаться? Изенгард далеко, но Майрон дотянется. — Эй, Саруман, Кольцо не твоё, уйди-ка с дороги! — пронзительно выкрикивает он в воздух. Слова древнего языка, не известного ни эльфам, ни людям, легко пронизывают расстояние и сбивают белого волшебника с ног. Саурон слишком долго сдерживал свою силу: стоило ослабить хватку, и она хлынула наружу. Отпугнуть Сарумана легко, а вот сдержать себя самого… Майрон изо всех сил сжимает руки в кулаки, он уже жалеет о том, что вмешался, но отступать поздно. Кольцо почуяло его и завопило громче прежнего, искушая, призывая к себе. Майрон жмурится, но даже сквозь веки видит жмущегося к скале хоббита с цепочкой на шее. Буря мгновенно разыгралась с новой силой, обрушиваясь на головы путников снежными плетьми, с грохотом посыпались с горы камни. Кольцо щедро одаривает его своей властью, надеясь, что он сделает шаг ему навстречу и вернёт всё на места, но Майрон прилагает все усилия, чтобы не двигаться с места. Снег закручивается вокруг него воронкой, а ветер завывает так пронзительно и громко, что кажется живым. Майрона трясет от напряжения. Девять хранителей или один — для него всё равно: победить Олорина с Арогорном так же легко, как Фродо. Никто не остановит его, если он решит забрать своё. Хранители замерли, не в силах вымолвить ни слова под напором стихии, будто чувствуя, какая страшная угроза нависла над ними. Майрон попятился к краю и отчаянным усилием дёрнулся вниз. Упал, унося за собой в ущелье всё смятение, клубящееся вокруг него. Путники вздохнули с облегчением. Ветер стих.***
— Леголас, нельзя идти через Морию, — Майрон беспокойно топтался на месте, дёргая эльфа за рукав. — Ты слышишь меня? Скажи им, чтобы не делали этого! Пока Майрон собирал по частям своё самообладание на дне ущелья, Хранители кольца приняли решение идти через подземное царство и спустились к воротам Мории. Теперь он тщетно пытался отговорить Леголаса — тот не хотел его слушать. Сперва Майрон подумал, что тот не может ответить ему, потому что боится привлечь внимание, но потом понял, что принц нарочно не замечает его. — Леголас! Скажи мне что-нибудь! Майрон испытующе смотрел на него, пытаясь понять, что же произошло. — Я не стану слушать тебя, — едва слышно процедил Леголас, даже не обернувшись. Майрон опешил. — Это ещё почему? — Отойди от меня, — отчётливо проговорил принц, вытягивая перед собой руку. Майрон замер: в руке у Леголаса был тот самый медальон, который когда-то дал ему Трандуил. Защита от нечисти. Леголас снял его в Лотлориэне, и Майрон никогда его больше не видел — выходит, всё это время Леголас хранил его. — Ладно, ухожу, — потерянно пробормотал Майрон, отступая. Как-то все разом рухнуло внутри, с грохотом провалилось куда-то вниз. Медальон — безделушка, он не страшен Майрону. Страшно, что Леголас теперь считает его своим врагом. Он отходит, прячась от глаз Леголаса, и на мгновенье выпадает из реальности совсем, будто на и без того сложном пути кто-то вдруг сильно ударил его по голове. Но теряться нельзя, ни в коем случае, иначе не выбраться обратно уже никогда. Майрон выныривает из пустоты и обращается теперь к Гэндальфу. Тот сидит, вспоминая заклинания, чтобы открыть ворота Подгорного царства. Майрон опускается на землю с ним рядом. — Митрандир… — тихо зовёт он. Гэндальф вздрагивает и оглядывается по сторонам. — Митрандир, в Мории всех вас ждёт смерть. Там прячется древнее зло, оно не спит, вам не пройти мимо него, — сбивчиво шепчет Майрон, заглядывая магу в глаза. Гэндальф хмурится, болезненно напряжённо вглядываясь в пустоту перед собой. — Другого пути нет, — он качает головой. Майрон замолкает. Должен быть другой путь… — Мы не будем привлекать внимания, — вдруг снова подал голос Гэндальф. — Нас оно, может, и не заметит… «Но меня заметит точно, — подумал про себя Майрон. — Как же мне оставить их теперь? Если б я мог, я бы защитил их ото всех опасностей! Но кто защитит их от меня? Страж Мории — враг куда более грозный, чем Саруман, мне нельзя приближаться к нему. Кольцо чувствует любой мой промах. Нам не выбраться оттуда живыми…» — Останься, — снова прервал его мысли Гэндальф. — Мы справимся. Я́ справлюсь. «Он так говорит… Он знает», — пронеслось в голове Майрона. — Верь в меня. Звучит отчаянно, с надеждой и глубоко загнанным страхом. — Я верю в тебя, Олорин. Молви, друг, и войди. Врата Мории открываются, один за другим путешественники исчезают во тьме, а Майрон остаётся снаружи. Один. Только бы не потеряться, не заблудиться в мире теней. Там небезопасно, там все дороги ведут в Мордор. Майрон опускается на землю, зарывается в неё пальцами, как делал когда-то давно, цепляется, стараясь удержаться. — Не оставь их, Эру. Прошу, выведи их живыми на свет, — шепчет он, с трудом преодолевая нарастающую дрожь. Кольцо уходит всё дальше, а он не идёт за ним. В отместку оно выкручивает его наизнанку, пронизывая жуткой болью. Майрон бы плакал, наверное, если бы мог. — Выведи их живыми на свет…