***
Необходимость выбирать мучила Майрона, решение Братства душило его своей глупостью и вводило в отчаяние. Он не хотел оставлять Фродо один на один с Кольцом. Как они не понимают, на что обрекают бедного хоббита?! Но и последовать за ним в Мордор не мог — слишком велик был риск сорваться. Майрон и так был на грани возможностей, силы покидали его с каждым днём. Он надеялся, что миссия будет выполнена, заставлял себя верить в благополучный исход и чувствовал приближение собственной смерти — это лишало его покоя и мучило, мучило без конца, заставляя мысли сворачиваться мёртвыми узлами в попытке найти другой выход. Пойти за Фродо и лишиться единственного собеседника и друга? Невозможно. И Майрон злился на упрямство Леголаса, не желающего даже предостерегать или отговаривать Арагорна. Вернувшись к берегу реки, в свой лагерь, они не досчиталась одной лодки и нигде не обнаружили Сэма. — Он ушел с Фродо, — констатировал Арагорн. — Их вещей тоже нет. — Вот и хорошо, вместе им будет веселее, — подал голос Гимли. Леголас бросил короткий взгляд на Саурона, оценивая произведенный этой новостью эффект. Тот лишь устало мотнул головой и опустился на землю, подтягивая колени к груди. «В этом твоя воля, Эру? — подумал он, прикрывая глаза. — Я не смею перечить…» Он забылся и надолго провалился в небытие, но даже так тревожно зудящие мысли не оставляли его, втягивали за собой в безумный танец, переворачивая всё внутри и не давая покоя. В реальность его вернули звуки пения — это погребальной песнью провожали вниз по реке лодку с Боромиром. Майрон метнулся на звук и приник к берегу совсем рядом с порогами, где шум падающей воды уже заглушал пение Леголаса и Арагорна. Лодка стремительно летела к водопаду, всё вокруг кипело и безостановочно двигалось, но лицо Боромира оставалось спокойным и не выражало больше ни гордости, ни боли, ни жажды. Только умиротворение. Майрон сжал в пальцах ткань на груди, с трудом справляясь с навалившейся тоской. Она сдавливала внутренности его души, будто намеревалась задушить его насмерть. Он так хотел и боялся этого покоя! — О, Эру, позволь мне дойти до конца, — задыхаясь от боли прошептал он. — Прошу, дай мне сил, чтобы всё искупить. Лодка сорвалась вниз и пропала в облаке водяной пыли. В грохоте реки Майрону чудился отзвук охотничьего рога и стук копыт, лязг оружия и пронзительные, тонкие крики. Он поднялся на ноги и решительно двинулся назад к оставленному лагерю. Он принял решение, теперь их путь лежит через степи Рохана на запад. В погоню за орками и хоббитами.***
Арагорн вёл остатки своего отряда по следу орков, безошибочно различая его в траве и на камнях. Леголас лёгкой поступью следовал за ним, без лишних слов и усталости. Чуть отставая от них, шумно топая тяжёлыми сапогами, бежал Гимли. Четвертый участник похода, невидимый для человека и гнома, то отставал и терялся из вида, то длинными, очень быстрыми прыжками настигал путников и уносился вперёд. С начала погони он не проронил ни слова, и Леголас не решался окликать его. Каждый раз, когда Саурон пропадал из вида, он с тревогой думал, что тот не вернётся и вместо этого последует за Фродо на восток, но снова и снова Саурон возвращался к ним. Он внимательным взглядом окидывал степь впереди и едва заметно кивал, одобряя путь, выбранный Арагорном. Не зря он звался Следопытом: даже в сумерках они ни разу не сбились с пути. Проведя в движении всю ночь, они сделали короткую остановку перед самым рассветом и утром снова отправились в путь. След спускался в долину, ещё окутанную призрачно-мутным туманом. С возвышенности Леголасу открылся вид на много лиг в окрестности, слева вдалеке виднелся хребет Белых гор, а впереди — зелёный простор Рохана. Саурон замер рядом, сцепив руки за спиной и спокойно глядя вниз. Леголас скосил на него глаза и не заметил в выражении его лица никаких жадных планов, никакой зависти или желания посягнуть на свободу этого края. Он смотрел на этот сияющий, полный жизни мир со слабой, едва заметной улыбкой в уголке рта, точно так же, как когда-то давно они вместе с Леголасом смотрели на заросшее зеленью русло реки в Лихолесье. «Лис?» — окликнул принц, сам не понимая зачем это делает. Наверное, ему просто хотелось подтвердить или опровергнуть мелькнувшую иллюзию прошлого. Лис обернулся на него, вопросительно вскинув брови. Он выглядел иначе, более уставшим и взрослым, чем когда-то в Лихолесье, но это был Лис. В кленово-желтых глазах его не было ничего похожего на Багровое око, изображённое на рубашке, ничего похожего на Саурона. «Как ты можешь быть здесь таким?» — грустно спросил Леголас. Лис с сожалением изломил брови. — Прости… — прошептал он. — Что ты видишь, Леголас? — прервал их немой диалог Арагорн. Принц вздрогнул и снова взглянул вниз, в долину.***
Они спустились и шли по следу ещё столько, сколько позволили истекающие силы. К вечеру пришлось снова сделать остановку: Арагорн не спал с того момента, как они высадились из лодок на берегу Андуина, ему был необходим отдых, да и гнома выносливость уже начала подводить. Только Леголас и Майрон сохранили прежнюю свежесть — истощить их силы было не так просто. Леголас взял на себя роль сторожевого, чтобы дать друзьям возможность спокойно отдохнуть. Сам он не нуждался во сне так остро и часто, как люди или гномы, запахи травы и ночная свежесть в полной мере заменяли ему отдых. Майрон сидел рядом, уперевшись подбородком в колени и обняв плечи руками, волосы плащом укрывали его спину и путались в траве. В темноте они казались тусклыми, почти коричневыми, и это придавало Майрону какой-то чересчур спокойный, даже спящий вид. — Ты мешаешь нам или помогаешь? — тихо, почти не слышно спросил Леголас, положив голову на скрещенные руки. Лис пристально посмотрел на него, но отвечать сразу не стал. — Ты спас меня от стрелы и прогнал Назгула на реке, — продолжал размышлять принц. — Но когда мы поднимались на Карадрас, ты наслал на нас метель, и Гэндальф погиб в Мории… — Метель не моих рук дело, — аккуратно возразил Лис. — Я говорил с Гэндальфом перед тем, как вы спустились в Морию, — он знал об опасности, и это было его осознанное решение. Леголас задумчиво кивнул, перебирая в пальцах жёсткие стебельки степной травы. — Тогда зачем ты помогаешь нам? Я не понимаю… Лис неуютно поёжился, крепче сжимая в пальцах ткань рубашки, будто собираясь с силами. — Не знаю, поверишь ли ты мне, Леголас, но в мире есть нечто страшнее меня. Вы сражаетесь не со мной… — Что это значит? — Ты должен это знать, я рассказывал тебе. Древнейший враг всего живого — Моргот, вот наш истинный враг. Сорвавшееся с губ имя заставило травы испуганно замолчать, Леголас затаил дыхание. — Как это возможно? — прошептал он. — Разве… — Не говори вслух, — прервал его Лис. — Не стоит им знать. «Разве он не был изгнан?» — уже мысленно продолжил Леголас. Лис сглотнул, отводя глаза и комкая рубашку в руках. — Ему удалось вернуться. Из-за меня, я впустил его назад. С тех пор он прятался и притворялся мной, чтобы не привлечь в Средиземья других Валар. Он не хотел повторения Войны Гнева, один против всех, он всегда обречён на провал. — Когда это произошло? — Во вторую эпоху, — пробормотал Лис. — Когда я создал Единое кольцо… Леголас потрясённо замолчал. — Значит, с того момента?.. — Он действовал от моего лица, — кивнул Лис. — А что делал ты? — нахмурился Леголас. — Где ты́ был? — Я… Это сложно объяснить, — запнулся Лис, подбирая слова. — Я был с ним, Кольцо связало нас и позволило ему оставаться в этом мире… Он стал мной, а я застыл в неподвижности, — он судорожно вздохнул, подтягивая колени ближе к груди. — Бессильный в собственном теле, как немой наблюдатель. Я видел всё, что он делал, но не мог помешать. Воспоминания об этом причиняют боль. Майрон сгорает от сожаления и стыда. Он привык всегда находиться в движении: он охотился во тьме у истоков времени, сражался с Морготом за собственную свободу и каждую лишнюю жизнь, пока считался его подчинённым. Он вёл войны с эльфами, желая единства и порядка в мире. Он ошибался и падал, поднимался и снова сражался. А потом вдруг лишился всего: рук, ног и голоса, лишился себя самого. В его распоряжении остались лишь глаза и уши, они видели кровь и слышали крики. Майрон не мог зажмуриться и, обливаясь жидкой солью, молил Эру остановить это, не смолкая ни на секунду, раздражая и сводя этим Моргота с ума. Майрон помнил, как тот в бешенстве калечил их общее тело, пытаясь заставить его замолчать. Как грохотом армий старался заглушить его плач. Леголас не мог понять, что именно значили эти слова для Майрона, но чувствовал, как трепетно тот обмирает, вспоминая об этом, и не смел ни в чём обвинить его. Верил ли он ему? Да, наверное, верил. Леголас не взвешивал его слов специально, но как бы невероятно не звучали сегодняшние признания, он не сомневался в их искренности. «Почему ты никому не сказал?» — мягко спросил он, глядя как Лис напряжённо ёжится, глядя внутрь себя расфокусированным взглядом. — Я боялся подорвать вашу веру в победу, — неохотно объяснил он, отворачиваясь. — Это ведь ничего не меняет. Кольцо должно быть уничтожено. Доказывая Совету и эльфийским Владыкам правдивость моих слов, мы бы зря потеряли время. Леголас мысленно согласился с его словами, ему принять такую новость было проще — он знал Лиса много сотен лет. Как не тяжело далось ему осознание, что бы не происходило, он всё равно продолжал ему верить. Даже когда сторонился и избегал, Леголас не мог по-настоящему его возненавидеть. Ночь ещё не закончилась, но в воздухе уже чувствовалось приближение рассвета. Орки ушли уже далеко, теперь догнать их будет трудно. Леголас неуверенно протянул руку, ободряюще сжимая локоть Майрона, он оказался достаточно материален, чтобы почувствовать прикосновение, поднял на него недоуменный взгляд, ожидая, видимо, отчуждённости или страха. Вместо этого Леголас хотел утешить его, слишком уставшим и затравленный он ему вдруг показался. «Мы справимся с этим врагом. Все вместе, Лис, мы изгоним его туда, откуда он пришёл», — уверенно проговорил он. Майрон робко улыбнулся Леголасу в ответ, кивнул, с благодарностью сжимая его пальцы. «Только бы это было правдой, — подумал он. — Эру, пожалуйста, пусть так и будет».***
Стук копыт отзывался в груди и уходил остатками вибрации в кончики пальцев. Всадников ещё не было видно, но Майрон отчётливо чувствовал их приближение. Он догнал Леголаса и хотел предупредить его, но Арагорн опередил его. Избежать встречи с ними на открытой местности было невозможно, что бы не сулила им встреча с воинами Рохана, от неё не уйти. Леголас вглядывался в мелькающие вдалеке фигурки, стараясь сосчитать их, Арагорн и Гимли переводили дыхание — безостановочная погоня изнурила их. Майрон остался вместе со всеми дожидаться всадников, ему не хотелось забегать вперёд одному. Эльфийские плащи скрывали путников от посторонних глаз, поэтому всадники заметили их только в последний момент, стройные ряды мгновенно перестроились в кольцо вокруг чужеземных гостей, ощетинились блестящими на солнце копьями. Леголас напряжённо сжал в пальцах лук, Гимли взялся за топор. В тревожное время гостеприимство уступает место осторожности, судить рохиррим за это было бы глупо. Арагорн заговорил с командиром всадников, назвавшемся Йомиром, а Леголас незаметно обернулся, ища глазами Лиса. Тот спокойно стоял внутри круга, скрестив руки на груди. Конечно, копья ему не грозили, но такая беспечность на лице всё равно казалась излишней. Всадники ничуть не беспокоили Лиса: в отличие от Гимли и Леголаса, он не воспринимал их как угрозу, не было в нем и осторожности, как у Арагорна. Он смотрел на них с улыбкой, так же, как на их бескрайние степи, — с восхищением. «Они нравятся тебе?» — удивился Леголас. Лис перевёл на него сияющий взгляд. — Они как дети, — улыбнулся он, — свободные и смелые. Они дают мне надежду. «Для тебя все мы как дети, — хмыкнул Леголас. — Но они нравятся тебе больше всех». Лис пожал плечами. — Я не задумывался об этом. Арагорн назвал рохирриму своё настоящее имя и вынул из ножен возрождённый меч, Леголас отвлекся и с восхищением затаил дыхание. Следопыт расправил плечи и поднял голову под незримым венцом древних королей. Леголас всегда знал о его происхождении, но впервые по-настоящему почувствовал в Арагорне эту силу. Йомир тоже заговорил с ним почтительнее, поражённый внезапной встречей. Много лет ветвь королей Гондора считалась прерванной, короткая людская память уже списала их со счетов. — Он будет хорошим правителем, — заметил Лис, одобрительно кивая. Леголас снова бросил на него удивлённый взгляд, но решил оставить вопросы для другого случая и не отвлекаться. Они расстались друзьями со всадниками Рохана: в конце концов, все они сражались со слугами зла и были на одной стороне. Йомир оставил им лошадей, что служили его убитым товарищам, это значительно упростило путь остаткам отряда. Леголас легко поладил со строптивым конём, животное льнуло к эльфу, как к потерянному брату, без слов понимая его. Лис не уступал роханским коням в скорости и летел с ними наравне, то ныряя в траву, то поднимаясь над землёй. От ветра волосы его разгорались ярче и оставляли след из мерцающих искр у него за спиной. Леголас несколько раз оборачивался в седле, чтобы убедиться, что степь позади них ещё не полыхает, и Лис каждый раз усмехался, замечая это. Тёмной стеной надвинулся на них из-за горизонта лес Фангорн. Здесь, среди гор сожжённых орочьих трупов, след хоббитов обрывался.