Проклятый

Войска во главе с Теоденом вышли из Эдораса и направились на запад, в сторону Хельмовой Пади. Гэндальф ехал в стороне от всех, а Майрон шёл рядом со стременем его коня, Сполох терпеливо переносил его присутствие, никак не выдавая своего беспокойства. — Я побывал в Лотлориене, — издалека начал Гэндальф. — Владычица Галадриэль искала встречи со мной и была очень обеспокоена… — Мне пришлось показаться ей, чтобы уберечь от неразумного решения, — кивнул Майрон, — что ты ей сказал? — Сказал, что эта история требует больше времени для объяснений, чем я могу себе позволить. Она и сама догадывается о многом, я лишь сказал ей, что эльфийские кольца не ошибаются. Гэндальф хотел увидеть, как отреагирует Майрон на эти слова, но тот только задумчиво отвёл взгляд. — Я знал, что ты не мог так просто сдаться, — проникновенно проговорил Гэндальф. — Не знал, как именно, но верил, что рано или поздно твои истинные поступки и мотивы выплывут на свет. Майрон хмыкнул. — Надеялся, что я невиновен, всё это время? Слишком наивно даже для тебя, Олорин, — он слабо улыбнулся. — Не оправдывай меня, я провел с ним рядом слишком много времени, чтобы остаться невиновным. — Я знаю, — вздохнул Гэндальф. — Но я счастлив, что теперь мы снова на одной стороне. Повисло хрупкое молчание, Сполох тихо фыркал себе под нос, стараясь не мешать беседе. Они заново привыкали друг к другу, прикидывали, какие именно слова стоит сказать самыми первыми. Времени было так мало! — Что ты видел там, в глубинах Мории? — тихо спросил Майрон. Воспоминания эти были темны, но Гэндальф невольно улыбнулся, наблюдая, как вечное любопытство одерживает верх над всем прочим. Ещё осталось в Майроне что-то от их общей юности, всего лишь тень того азартного любопытства, но всё же этот огонёк в глазах друга грел Гэндальфу душу. — Глубокое озеро с ледяной чёрной водой и Бесконечную Лестницу из гномьих преданий, а ещё коридоры… Майрон затаил дыхание. — Так глубоко, что земля под ногами кажется горячей. Их проложили древние существа, что грызут земную твердь и не имеют имени ни на одном из языков Средиземья. Они старше нас с тобой и вид их ужасен. Я не хотел бы говорить о них вслух, чтобы не привлечь их злобу на поверхность… — Тогда молчи, не говори о них больше ни слова, — торопливо прервал его Майрон. — Этому миру достаточно злобы и без них. — Расскажи мне о Дол Гулдуре, Майрон, — попросил Гэндальф после паузы. — Ты ведь был там, когда я попал в ловушку врага?.. — Что именно ты хочешь услышать? — неохотно пробормотал Майрон. — Перед приходом Белого Совета Враг едва не убил меня, но кто-то вклинился между нами и взял удар на себя. Это был ты? — Я, — кивнул Майрон. — Некромант, поднимающий Назгулов из могил, — Моргот. После того, как он поселился в Дол Гулдуре, я ещё долго скрывался у него на виду, в Лихолесье, но когда ты нашёл его, прятаться больше было нельзя. — Ты пришел туда, зная, что он ищет тебя? — поразился Гэндальф. — Без Кольца ему бы не удалось удержать меня надолго, вместо этого он ударил по мне со всей имевшейся силой и сбежал в Мордор. — Что стало с тобой? — тихо спросил Гэндальф, наблюдая, как Майрон хмурится и поджимает губы, не желая говорить об этом. — Он расщепил меня, и много лет я оставался в небытии. Потом, когда сознание моё пробудилось вновь, я отправился на север искать Леголаса. Я был слишком слаб, чтобы поддерживать иллюзию тела, и всё, что осталось от меня — это голос. Заново наполниться силой мне удалось лишь на совете в Имладрисе. — Благодаря Кольцу? — догадался Гэндальф. — Чем оно ближе, тем быстрее крепнут твои силы? — Кольцо — палка о двух концах, — грустно вздохнул Майрон. — Одной рукой оно даёт мне силу, а другой — отнимает. Та его часть, что принадлежит мне, — щедра и льстива, но его́ часть истязает и мучает меня. — Тем не менее ты отпустил Фродо, — заметил Гэндальф. — Так было до́лжно, — устало кивнул Майрон. Впереди уже показались Мглистые горы, войска приближались к долине реки Изен. Времени оставалось всё меньше. — Почему из всего отряда ты показался именно Леголасу? — Мы знакомы с самого его детства, — отозвался Майрон. Гэндальф недоумённо поднял брови. — Как это произошло? Зачем тебе это? Майрон пожал плечами. — Это сложный вопрос. Не уверен, что принял это решение прежде, чем показался ему, но… Я хотел, чтобы Леголас уничтожил Кольцо, когда оно объявится. — Ты придумал это так давно? — Раньше, чем Фродо появился на свет, — усмехнулся Майрон, — но это не важно. Главное, чтобы Кольцо было уничтожено. Гэндальф с жалостью взглянул в его полное решимости лицо. Болезненное напряжение, так давно замершее в чертах Майрона, было ожиданием смерти, и Гэндальф никак не мог утешить его. — Время на исходе и я должен кое-что вернуть тебе, — он остановил коня и спешился. — То, что когда-то было твоим. В руках Гэндальфа оказался длинный свёрток, он лёгким движением откинул края ткани и показал Майрону меч. — Не может быть, — потрясённо прошептал тот, приближаясь. Гэндальф усмехнулся, до половины вынимая оружие из ножен. Раньше рукоятью меча служило лишь металлическое продолжение клинка, теперь вместо него меч украшал широкий крестообразный эфес. Ножны состарились и потемнели, но лезвие осталось прежним. Его неровная поверхность всё так же хранила отпечатки рук Майрона, хранила его силу. — Я думал, он пропал, — пробормотал Майрон, жадно разглядывая своё первое и давно забытое творение. — Именно так я всем и говорил, — серьёзно кивнул Гэндальф. — Эльфы Валинора почему-то решили, что тебя можно убить только этим мечом. Многие охотились за ним, и я спрятал его, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд. Майрон сглотнул. — Ты действительно всё время верил, что я… — голос подвёл его. — Что я не заслуживаю смерти? — А ты верил, что я одолею Барлога? — хитро прищурился Гэндальф. Майрон усмехнулся с радостью и облегчением. — Конечно верил, Олорин! — Пришло время вернуть тебе твой меч, — Гэндальф протянул ему оружие, но Майрон испуганно попятился. — Как я могу его взять? — удивился он. — Разве это возможно? Гэндальф настойчиво придвинул оружие ближе. Майрон с недоверием покосился на него и аккуратно сжал пальцы на рукояти, меч выскользнул из ножен до конца, и неожиданная тяжесть приятно отозвалась в руке. По лезвию ярким всполохом прокатилось солнце, Майрон почувствовал, как меч меняется в его руке, подстраиваясь под нового хозяина, и вместе с ним погружается в мир призраков. Это не выхваченная случайно игрушка, какими казались в его руках мечи из оружейных Лихолесья, это — его собственное оружие. То самое, что держит тьму на расстоянии и не позволяет уподобиться ей. Майрон взмахнул рукой, со свистом рассекая воздух. Когда он тренировал Леголаса, лучший эльфийский клинок казался ему неповоротливым и кривым, как печной ухват. Он тратил много сил, чтобы удержать в руках что-то материальное, призрачные пальцы болели и истончались от этих прикосновений. Сейчас меч впервые за много сотен лет стал наконец тем лёгким крылом в его руке, каким и должен быть настоящий меч. Он так скучал по этому. Особенно скучал, когда их общие с Морготом пальцы сжимали уродливый, тяжёлый шестопёр. — Впереди нас ждёт битва, — проговорил Гэндальф торжественно. — Пусть Эру направит наши мечи к победе! — Да будет так! — восторженно подтвердил Майрон.

***

Леголас не находил себе места от волнения. По пути к крепости войска Теодена попали в засаду и это надолго выбило его из колеи, потому что в стычке с орками они потеряли Арагорна. Оставшаяся дорога до Хельмовой Пади прошла в беспокойстве. Леголас надеялся, что Следопыт жив, но неизвестность изводила его. К тому же их покинул Гэндальф, и Лис куда-то пропал вместе с ним. Леголас не видел его ни по дороге, ни в крепости. Останавливаться, чтобы подождать друзей, или отправиться на их поиски было нельзя — Леголас сопровождал людей Короля Теодена и не мог оставить их в такой опасный момент. На следующий день после прибытия в Хельмову Падь Арагорн вернулся. Он принёс дурные вести, но Леголас всё равно был ужасно рад его видеть. Арагорн сообщил, что войска Изенгарда близко и десять тысяч орков к ночи будут у стен крепости. Эти слова прозвучали как приговор, противопоставить такой огромной армии было нечего, времени не оставалось даже для того, чтобы собрать провизию с ближайших полей. Даже если стены устоят против натиска врага, голод закончит начатое Саруманом. Поспешно собранные в дорогу люди выглядели потерянно, они не жаловались вслух и держались мужественно, но Леголас чувствовал, как им страшно. Оставленные дома, бегство и нависшая война придавали всем лицам в крепости траурную серьезность, даже дети были отмечены ею. Повсюду велись приготовления, укреплялись засовы на воротах, защитникам раздавали оружие и доспехи. Леголас наблюдал за этим со стороны, и каждая новая сцена всё больше вгоняла его в отчаяние. Старики с зазубренными, ржавыми мечами в руках, дети в чересчур больших для них шлемах, эта слепая решительность, что предпочитает не заглядывать вперёд и закрыть уши руками, только бы не поддаваться страху. Неужели всем им придётся сегодня умереть? — Взбодрись, Леголас! — Лис, как всегда, появился неожиданно. — Смерть скорее забирает тех, кто идёт ей навстречу с грустным лицом, — бросил он, хлопая принца по плечу. Леголас окинул друга взглядом и с удивлением заметил ножны на поясе. — Для тебя тоже нашёлся меч? — вместо приветствия спросил он. — Всех нас сегодня ждёт битва, — отозвался Майрон. Леголас печально вздохнул, вспоминая защитников крепости. — Нас ждёт битва, но где же воины? — горько усмехнулся он. — Старики и дети против десятитысячной армии? Такие нынче битвы свершаются в мире? — Твой упаднический дух никому не поможет, — неодобрительно пробормотал Майрон, косясь на принца. — Соберись, сегодня некому утешать унывающих. Леголас отстранённо кивнул. — Да, ты прав, — голос его звучал глухо. — Леголас! — Майрон выхватил свой меч из ножен и направил его в потолок. Когда-то давно он делал так каждый раз, прежде чем начать тренировку с принцем. — Тот, кто опустил оружие раньше срока, наверняка проиграл! Леголас вздрогнул от неожиданности и, повинуясь привычке, выхватил свой меч. Лезвия звонко столкнулись, высекая искры. Один удар, за ним ещё один. Сперва осторожно, затем быстрее, будто проверяя друг друга на прочность. Клинки скрестились и заскрежетали. Леголас с ожесточением сжал меч в руках, чувствуя, как возвращается к нему потерянная уверенность и сила. Майрон не уступал ему, заставляя прикладывать усилия, чтобы удержать пересечение неподвижным. Леголас упёрся ногами покрепче и заставил его попятиться. Майрон увернулся, пропуская меч Леголаса мимо, и легко отскочил на несколько шагов в сторону. Принц взмахнул мечом, сбрасывая из рук напряжение и усмехнулся. — Твой меч силён, но, похоже, только тебе под силу с ним совладать, — заметил он. — Он слишком капризен… Майрон с улыбкой спрятал оружие в ножны. — Ты прав, он немного своеволен. Как и всё, что я когда-либо делал. Леголас удивлённо вздохнул. — Не может быть, ты́ его выковал? — Я, — кивнул Майрон. — Слепил его давным-давно… Он опустил глаза в пол, невольно погрузившись в воспоминания. Леголас задумчиво улыбнулся. — Выходит, нам повезло с союзником? Ты на нашей стороне? — Конечно, — уверенно отозвался Майрон. — Я с вами до конца.

•••

Когда могучий род нуменорских владык направил свои корабли к Средиземью и армии людей приблизились к Мордору, желая отнять власть над этими землями у Саурона, тот неожиданно сдался и стал пленником Нуменора. Он не хотел истощать все силы войной с людьми и понапрасну лить кровь. Саурон был хитёр — и, отправившись на остров вместе со своими пленителями, вскоре из заложника стал доверенным советником королевского рода Нуменора. Люди с жадностью слушали речи Саурона и учились у него многим искусствам. Он научил их обрабатывать металл так, как делали это ученики Аулэ, строить замки с высокими башнями, похожими на те, что венчали города Валар. Он раскрыл им множество тайн, но больше всего остального нуменорцы хотели знать о вечной жизни в Валиноре. Им была отведена долгая жизнь, гораздо длиннее, чем у прочих людей, но смерть тяготила нуменорцев и неотступно царила в их мыслях. Они почитали умерших предков, как живых, и возводили для них гробницы, не уступающие богатством королевским дворцам. Смерть преследовала во снах Ар-Фаразона, последнего правителя Нуменора, и наводила его на губительные мысли. Всё чаще он обращал свой взор на запад и спрашивал Саурона о Валиноре, он желал знать всё: заливы и отмели, сколько войск может выставить против них остров Эрессеа, сколько дней займёт путь по морю до Валинора. Саурон отказался отвечать на его вопросы и напомнил, что Валар запретили нуменорцам заплывать на запад дальше пределов видимости их острова. Тогда Ар-Фаразон втайне от Саурона обратился к источникам тёмных знаний, оставшихся от Моргота. Он подолгу сидел один взаперти с книгами и свитками, добытыми из подземелий Ангбанда и Мордора. Стараясь отыскать у Моргота ответы на свои вопросы, король совсем лишился рассудка. Страх смерти и зависть к вечной жизни эльфов и Валар толкнули его на дерзкое и безумное дело. Ар-Фаразон стал собирать флот для похода на Валинор, он обещал своим людям бессмертие и множество благ, «коварно сокрытых» от них в Валиноре. Узнав о замыслах короля, Саурон разгневался и явился к нему, чтобы отговорить от опасной затеи. Ар-Фаразон запер за ним двери своих покоев и с азартным блеском в глазах разложил перед Сауроном свитки и карты, нарисованные им от руки. Он с воодушевлением рассказал Саурону, что все они ошибались, считая Валар своими друзьями. Мир устроен совсем иначе и известная им история — всего лишь выдумка Манвэ и его слуг. — Они не хотят делиться с нами, — бормотал он, зло сжимая кулаки. — Они решили присвоить себе всё, а нам оставить лишь объедки! Долгая жизнь? Ха! Что значат десятки и сотни лет рядом с бессмертием?! Саурон с ужасом слушал его слова. — Запреты Валар не больше, чем их страх перед нами, — говорил Ар-Фаразон. — Раз так, мы отнимем силой то, что они не захотели отдать нам по доброй воле! — Остерегись перечить воле Эру, безумный король! — не выдержал Саурон. — Ты погубишь и себя, и свой народ! — Кто такой Эру? — гордо вскинув голову отвечал нуменорец. — Я не знаю его. Мелькор — творец и властелин нашего мира. Саурон отшатнулся от него в страхе. — Нет, — ответил он и вышел из покоев, от поспешности сломав замки и засовы на дверях.

•••

Флот Нуменора отплыл от родных берегов и высадился на острове Эрессеа, самой восточной части Валинора. Саурон не остановил короля, хотя многие ждали от него этого. Он остался в Нуменоре и не показывался никому на глаза всё время, пока корабли находились в пути. Многие слышали в те дни его приглушённый смех из-за закрытых дверей, все ждали вестей с запада. Одни с надеждой, другие со страхом. Саурон щурил золотые глаза, вглядываясь за горизонт, и зло улыбался.