***
Разрушения, учиненные энтами в Изенгарде, превзошли все ожидания. То, что избежало гнева деревьев, было уничтожено потопом. Только Ортханк гордо возвышался над всем этим в своей непоколебимой твёрдости, его не в силах были повредить даже разгневанные энты. У ворот Изенгарда путников ждала долгожданная встреча. Пиппин и Мерри, целые и невредимые, курили трубки, дожидаясь их приезда. Хоббиты за время разлуки стали выше и здоровее, в отличие от остатков отряда, измученных погоней и сражением у крепости. Гимли, Арагорн и Леголас остались у ворот, чтобы как следует расспросить их обо всем, а Гэндальф, Майрон и Теоден со своими людьми отправились дальше. «Чего нам стоит опасаться больше всего?» — мысленно обратился к Майрону маг, хмуро глядя на колючую вершину Ортханка. Майрон проследил за его взглядом и хмыкнул. — Я много размышлял о Сарумане и его предательстве, — ответил он. — Худшее, что он может сделать — это впустить дух Моргота в своё тело. Надеюсь, он не настолько глуп. Гэндальф встревоженно поджал губы. «Думаешь, это возможно?» — Думаю, это было бы Морготу очень кстати, но не уверен, что сам он подумал об этом. Быть может, мысли его слишком заняты Кольцом. К тому же он чувствует, что связь со мной ослабевает, и это тревожит его. Он ослеплён жаждой власти и ненавистью, он многое упускает. «Прошу, не говори так смело, Майрон!» — взмолился Гэндальф. Ещё в юности дерзость Майрона пугала его, столько всего произошло с тех пор, казалось бы, это должно было отучить его говорить столь самонадеянно. Гэндальф надеялся, что это так, но вот Майрон снова смеётся над смертью и тьмой. — Ты прав, я не должен так говорить, — неожиданно согласился Майрон. — Я буду осторожнее, Олорин, прости… Гэндальф с облегчением вздохнул. «Я рад это слышать».***
Говорить с Саруманом без страха быть очарованными магией его голоса могли только Гэндальф и Майрон. Последний, впрочем, не хотел показываться на глаза бывшему главе Белого совета. В процессии к Ортханку ехали Теоден, Арагорн, Леголас, Гимли и хоббиты. Все они сопровождали Гэндальфа как представители своих народов и свидетели. Майрон, незримый ни для кого кроме Гэндальфа и Леголаса, шагал рядом, то и дело вскидывая голову к высоким окнам башни. Он будто хотел сквозь стены разглядеть Сарумана вместе со всеми его замыслами. Гэндальф ударил посохом, привлекая внимание обитателя башни, и громким голосом окликнул его. Несколько минут из Ортханка не доносилось ни звука, но потом на балконе вдруг с шарканьем появился Грима Червослов — бывший советник Теодена и слуга Сарумана. — Что вам нужно? — недоверчиво косясь на них сверху, спросил он. — Зачем вы пришли? — Пришли, чтобы поговорить с твоим хозяином, — спокойно ответил ему Гэндальф. — Не тяни время, Грима, и позови его сюда. Червослов хотел было возразить, но под грозным взглядом Теодена съежился и поспешно юркнул обратно в башню. Неспешным и уверенным шагом на балкон вышел Саруман. Он выглядел благородно и слегка устало, его седые волосы и борода были аккуратно уложены поверх переливающегося на солнце плаща. Он смотрел на процессию сверху вниз, покровительственно и заботливо, а когда заговорил — голос его разлился над головами слушателей такой завораживающей, сладкой мягкостью, что даже самые решительные растерялись. — Снова вы тревожите меня, — с мягким укором проговорил Саруман. — Неужели мне никогда не будет от вас покоя? Вы разрушили мой дом, что же ещё вам нужно? Этот голос звучал так убедительно, что и впрямь можно было поверить, будто перед ними не враг, а утомлённый неразумием своих детей отец. Огорчённый, но готовый прощать их снова, если только они попросят прощения. — Теоден, мой старый друг и сосед! — обратился к королю Саруман. — Как вышло, что мы с тобой рассорились? Разве плохо мы жили рядом столько лет? Ты должен был прийти ко мне раньше, я бы выслушал и помог тебе. Теоден бросил тревожный взгляд на Гэндальфа, ища поддержки, но тот до поры молчал. Саруман же продолжал говорить, неторопливо и ласково убеждая короля, что всё это лишь недоразумение между ними. Мир будет лучшим и единственным разумным решением. Все эти ссоры ни к чему. Майрон внимательно наблюдал за тем, как хмурится и сжимает кулаки старый король. — Он крепок и трезв, — тихо бормотал он себе под нос. — Он слишком долго спал и больше не поверит лжи… Теоден решительно тряхнул головой. — Мы хотим мира, — сказал он. Гэндальф нахмурился. — Но я помирюсь с Ортханком, только когда тебя вздёрнут на этом балконе на радость воронью, — твердо закончил король. Майрон улыбнулся, а Саруман яростно стиснул пальцы на перилах балкона. — На радость воронью говоришь?! — гневно прошипел он, и всех поразило, как быстро личина благообразия слезла с него, явив настоящую сущность. — Глупец! Вы выиграли битву, но не победили в войне, — плевался ненавистью Саруман. — Вам повезло, но эта помощь не спасёт вас дважды! Эта сила капризна и хитра! Майрон вскинул взгляд вверх, волшебник не видел его, но знал больше других. Он слишком долго разглядывал и изучал тьму, о многом догадался, но понял ли суть? — Думаешь, он спасёт вас, Гэндальф? — Саруман перешёл на затравленный шёпот. — Подумай хорошенько, если он борется с Врагом так долго и тот никак не может подчинить и уничтожить его… Кого из них стоит бояться, Гэндальф?! Голос Сарумана больше не был ласков и мягок, но в его злом шипении всё ещё сохранилась скрытая сила. Эти слова больно хлестнули Гэндальфа, их пугающий смысл на секунду сбил его мысли в панически трепещущий комок. — Он хитрее и злее Врага, — вкрадчиво продолжал Саруман. — Он сплотит всех против него, чтобы уничтожить своего вечного соперника, и тогда ничто не помешает ему править Средиземьем. Он явится в свете и славе как освободитель, и все с радостью примут его. Он уже делал так раньше, как ты мог этого не заметить, Гэндальф? Майрон затаил дыхание, он опустил глаза, потому что вдруг до дрожи испугался увидеть в глазах Гэндальфа сомнение и разочарование. «Не верь ему, не верь ему, пожалуйста, не верь!» — кричало всё внутри, но Майрон молчал. — Мне жаль тебя, Саруман, — наконец раздался в повисшей тишине голос Гэндальфа. — Мне очень жаль, потому что ты упустил из вида самое главное. Ты не подумал о том, на чьей он стороне на самом деле. Ты решил, что все в этом мире, подобно тебе, рассчитывают на собственное могущество и жаждут власти. Это не так. Майрон почувствовал, как от свалившейся с плеч тяжести начинает кружиться голова. «Эру, он понял. Милый, умный Олорин всё понял правильно! Спасибо, что не оставляешь меня. Спасибо, что его руками и устами спасаешь меня от отчаяния».***
Ночь дышала прохладой и запахом степных трав. Леголас подставлял лицо лёгкому ветру и внимательно вслушивался в тишину. Ему хватило одной ночи отдыха после битвы у Хельмовой Пади, сейчас спать не хотелось, тело уже возобновило силы и готово было дальше сражаться и терпеть лишения. Майрон не спеша обошёл всех спящих внутри и вышел к Леголасу под открытое тёмное небо. — Даже для эльфа ты чересчур неутомим, — заметил он, опираясь о перила каменной террасы. — Что-то происходит в мире, я чувствую… — рассеянно отозвался принц. — Враг готовится сделать свой ход. Наша победа ему не по душе. К тому же он лишился своей опоры в Изенгарде… Леголас снова вспомнил утреннюю беседу у стен Ортханка и смерть Сарумана. Воспоминания заставили его неуютно поёжиться и запахнуть плотнее края плаща. — Как такому сильному магу досталась такая нелепая смерть? — спросил он. — Вовсе не нелепая, а закономерная, — пожал плечами Майрон. — Он презирал людей и одновременно взращивал в них подлость. Именно людская подлость его и погубила. — Как Грима решился убить его? — Страх, унижение и ненависть — ужасная смесь. — Но как ему это удалось? — не сдавался Леголас. — Разве убить мага так легко? — Не думай, что путь Сарумана на этом окончен, — покачал головой Майрон. — Он прибыл в Средиземье с миссией и теперь, потеряв тело, вернётся, чтобы дать отчёт о проделанной работе. Поверь, от Валар не укроется ни один его проступок. — А если он не захочет возвращаться? — спросил Леголас. — Ему придётся вернуться, хочет он того или нет. Он — подчинённый Валар и несёт перед ними ответственность. — А ты? — вырвалось у Леголаса. Майрон замолчал, глядя вдаль. — Я давно списан ими со счетов, — проговорил он после паузы. — Они не позовут меня назад. Леголас виновато опустил глаза. — Значит, ты сам по себе? — тихо спросил он. Майрон улыбнулся уголком губ. — Ну нет. Я с тобой, с Гэндальфом, Арагорном и остальными. Я не сам по себе, я с вами. — Я думал, Арагорн тебе не нравится, — протянул принц. — С чего ты это взял? — Он ведь потомок Исилдура, который бился против тебя. Который тебя победил. — Не меня, — серьёзно поправил его Майрон. — Я благодарен Исилдуру: его меч отнял у меня тело и Кольцо. Лишившись всего, что нас связывало, я наконец освободился от Моргота. Леголас действительно упустил это, история Майрона была слишком запутанной для него, чтобы разобраться во всём сразу. — Да, действительно, — задумчиво кивнул он. — Выходит, до этого ты был как бы одержим им? — Можно и так сказать. Дух Моргота пропитывает своих последователей, в той или иной степени каждый из них одержим. — И Саруман? — Да, — кивнул Майрон. — Его связал с Морготом Палантир. — Что? — не понял принц. — Видел камень, который поднял хоббит? Это Палантир — старинный артефакт, созданный Феанором в Валиноре. Он позволяет видеть на расстоянии и заглядывать в прошлое. Такой же камень хранится в Мордоре, они связаны между собой. Именно так Моргот и добрался до Сарумана. — Вот откуда Саруман узнал о тебе? — спросил Леголас. — Он ведь говорил Гэндальфу о тебе? Майрон сцепил пальцы в замок и наклонил голову к плечу. Олорина слова Сарумана не соблазнили, но что насчёт Леголаса? — Обо мне. — Я размышлял о словах Гэндальфа. Он сказал, что Саруман зря рассчитывает на своё могущество, — протянул Леголас, ничуть не смущённый внезапной скованностью друга. — И ты сам говорил, что своими силами ни за что бы не справился… Что это значит? Майрон уставился на него с недоумением. — Неужели ты не знаешь? О, эльфы, на что вам бессмертная память?! Если ВЫ не помните, то что взять с остальных? — потрясённо пробормотал он. Леголас выжидательно сверлил его взглядом. — Кто, по-твоему, создал мир, Леголас? — Валар, — без промедления ответил принц. Майрон негодующе всплеснул руками. На террасе за спиной у Леголаса послышались шаги, и из тени появился Арагорн. — С кем ты говоришь, Леголас? — удивленно спросил он, оглядываясь по сторонам. Майрон скрестил руки на груди, всё ещё, видимо, обдумывая вопиющее неведение Леголаса. — С ночным ветром, — как можно более убедительно отозвался принц. Майрон фыркнул. — Чудной народ, — улыбнулся Арагорн, останавливаясь рядом. — И очень правдивый, — добавил Майрон. — Что же шепчет тебе ветер? Леголас кинул взгляд на Майрона и тут же отвернулся. — Враг готовится сделать свой ход, — проговорил он задумчиво. — Он обеспокоен падением Изенгарда. Что-то готовится… — Знать бы, откуда нам ждать беды, — вздохнул Следопыт. Порыв ветра плеснул холодом в лицо Арагорна и скинул с Леголаса капюшон. Майрон вскинул голову. — Он здесь! — вскрикнул он, мгновенно пропадая с глаз. Любопытный хоббит коснулся Палантира и позволил Морготу заглянуть в свою голову. Майрон не мог прикоснуться к камню — это мгновенно отдало бы его душу во власть Врага, но он мог спасти от вмешательства чужой воли Пиппина. Пусть хоббита защищало тело, это испытание всё равно было для него слишком тяжёлым. Майрон упал на колени рядом, прижал Пиппина к себе, одной рукой закрывая глаза хоббита, а другой прикрывая сердце. Места, в которых душа особенно уязвима. На него тут же навалилось чужое присутствие, рокочущий голос заполнил мысли. — Саурон, Саурон, Саурон, — настойчиво билось и шипело в голове. — Принеси мне Кольцо, убей и покори их всех, я дам тебе свободу. Саурон, Саурон, Саурон. Я дам тебе силу, ты истосковался по ней, признайся. Вернись ко мне, принеси Кольцо, и я отдам тебе весь мир! Майрон зажмурился, крепче сжимая тело хоббита в объятиях. Главное не отвечать, главное не проронить ни слова, не пустить в свои мысли, ничего не выдать. Только бы не сорваться. Что бы Майрон ни решил ответить, страх и глупая гордость в равной степени уничтожат его. Вдруг сведённое судорогой тело в его руках ослабло, и всё прекратилось. Палантир с тяжёлым ударом упал и покатился по полу. Гэндальф набросил на него плащ, скрывая от глаз горящую ненавистью поверхность шара. Майрон бессильно разжал объятья. Хоббит остался жив, его душа цела и Моргот по-прежнему не знает о Фродо. Это ещё одна победа. Майрон готов провалиться в беспамятство, как это всегда случается после тяжкой борьбы, но пустота внутри стремительно заполняется теплой силой. Такой, какая спасла его на поле боя, не похожей на его собственную, жгучую, как угли. Она ласково согревает его и возвращает к существованию. «Ты цел?» — обеспокоенно обратился к нему Гэндальф. — Цел, — хрипло отозвался Майрон. — Что он видел? Маг обернулся к бледному хоббиту. — Минас Тирит.***
Несколько дней все ждали известий от Гэндальфа. Как только стало известно о нависшей над Гондором опасности, маг спешно отправился к наместнику Минас Тирита, прихватив с собой злополучного хоббита и Палантир. Все ждали, что Гондор призовёт рохиррим к себе на помощь, что наместник Дэнетор в решительную минуту возобновит забытый союз, но вестей всё не было. Со всех концов Рохана прибывали войска, но сигнальные огни не зажигались. — Как думаешь, почему нет вестей? — спрашивал Леголас, глядя вдаль, в сторону южного царства людей. — Потому что наместник Гондора — слепой гордец, — отзывался Майрон. — Так увяз в своих размышлениях и книгах, что настоящая жизнь для него не больше, чем надоевшая игра. — Думаешь, Гэндальф не сможет уговорить его принять помощь Рохана? — Гэндальф уговорит его сделать что угодно, — усмехался Майрон. — А если не уговорит, то найдет способ сделать всё по-своему без него. Такого упрямца, как Гэндальф, ещё поискать. — У кого он этому научился, интересно? — хитро щурился Леголас, Майрон только махал на него рукой и усмехался. Наконец огни на сторожевых башнях зажглись. Длинной чередой они выстроились от границ Гондора до земель Рохана, передавая друг другу важную весть. Весть о войне и дружбе, смерти и надежде. — Король Теоден! Гондор зовёт на помощь! — И Рохан явится. Собирайте войска, мы идём в Минас Тирит.***
— Не нравится мне этот путь, — бормотал себе под нос Гимли. — Что и говорить! Раз даже лошади сбежали от нас. Уж они-то чуют, что к чему, и не полезут… — Я думал, гномы — отважный народ, — заметил Леголас, пряча улыбку, его призраки ничуть не пугали. Тропа мертвых дышала могильным холодом и вселяла ужас в смертных, но эльфу её сумрак был безразличен, и он подзадоривал суеверного гнома, вызывая этим укоризненные взгляды Майрона. Гимли пыхтел и ускорял шаг, демонстрируя, что страх гномам и вовсе чужд, но чем дальше они шли, тем медленнее он переставлял ноги. Арагорн молчал, но было заметно, что тени прошлого влияют и на него. Следопыт озирался чаще обычного и крепко сжимал в пальцах меч Исилдура. Ему предстояло призвать на помощь Гондору давно почивших клятвопреступников. Леголас мысленно одобрял эту идею. «Целая армия призраков! Конечно, они не так сильны, как ты, но это же всё равно огромная сила!» — мысленно восхищался он. — Они мертвы достаточно давно и злы, — соглашался Майрон. — Сила их велика. «Пойдут ли они за Арагорном?» — Пойдут. «Почему ты так уверен?» — Я знаю, как мучителен удел призраков, — отозвался Майрон. — Они сделают что угодно, чтобы освободиться. Они жаждут этого больше всего на свете. Со временем проходит всё: гордость, жадность, трусость. Остаётся только мучительное томление и желание упокоиться наконец. Они мертвы достаточно долго. Леголас задумался над словами друга. Майрон сказал, что здешние призраки мертвы достаточно долго… Но сам он влачит призрачное существование не меньше, а борется с тьмой во много раз дольше. Мучительное томление он должен испытывать постоянно, но как тогда ему удавалось так беззаботно играть с принцем в детстве? «Ты так и не рассказал мне, кто же сотворил мир», — напомнил Леголас. Майрон кивнул. — Да, но сейчас нам снова помешают — призраки уже обступили нас, смотри внимательнее. Леголас оглянулся по сторонам: на первый взгляд ничего не изменилось, но принц почувствовал, будто камни и стены вокруг ожили и со всех сторон уставились на незваных гостей. — Арагорн, — окликнул он, но навстречу Следопыту уже шагнул из небытия полупрозрачный силуэт. — Прочь отсюда! Здесь нет места живым! — многоголосым воем заплакало и засмеялось всё вокруг. Путники оцепенели, не в силах даже вдохнуть. — Зачем вы пожаловали на тропу мёртвых? — голос призрака эхом отразился от стен и рассыпался на отдельные зыбкие звуки. Арагорн, преодолевая парализующий холод, выхватил из ножен возрождённый меч и высоко поднял его над головой. Призрак отшатнулся. — Я, потомок Исилдура, призываю вас исполнить клятву! — воскликнул Арагорн. Всё вокруг пошатнулось от движения полупрозрачных тел, всюду замелькали полуистлевшие доспехи и шлемы, шум тысяч голосов многократно отразился от стен. — Бейтесь за нас, и я освобожу вас! — громким голосом крикнул Арагорн. — Даю слово, вы будете свободны! — На чьей стороне ты сражаешься, король Гондора? — легко перекрывая шум спросил король призраков. Арагорн на секунду растерялся. — На стороне людей, — ответил он. — На стороне Гондора и Рохана, против Саурона. — Саурона? — переспросил призрак, разражаясь жутким смехом. Майрон резко шагнул вперёд, и призраки разом попятились, стеной отступая назад. — Пусть король сражается с Сауроном, вас это не касается, — твердо проговорил он в наступившей тишине. — Ваше дело — орки. Лишнее слово обо мне или Враге — и вам станет душно в этих горах, обещаю. Шелест прокатился по рядам призраков. Леголас затаил дыхание, а Арагорн с надеждой окинул взглядом ряды полупрозрачных воинов. Призрачный король шагнул вперёд, пресекая шепот и сомнения. — Мы пойдем за тебя в битву, король Гондора, — ответил он за всех.***
Минас Тирит раскинулся перед глазами Майрона, со всех сторон окружённый врагами и раздираемый осадными орудиями. Дым от пожаров поднимался к небу чёрными облаками, а шум Мордорского войска сотрясал воздух на много лиг вокруг. Над полем боя кружили Назгулы, и их крики волнами оцепенения обрушивались на город. В этой битве решалась судьба царств людей. Гондор, истощённый долгой войной, задыхался в тисках вражеских армий, но на подмогу ему уже спешили воины Рохана и Арагорн с призрачным войском. В этой битве множество отважных подвигов сцепились вместе, звено за звеном, и привели людей к победе. Мечи стали горячими от крови, а земля пропиталась ею и почернела. Великая битва приковала к себе взгляд Багрового Ока, а двое хоббитов тем временем продолжали свой путь.