Слёзы мёртвой вечности

      Сацучи могла долго перечислять минусы жизни. В особенности, она ненавидела момент, когда потеряла вкус. Еда — мимолетное удовольствие, которым она не брезговала. А теперь и оно ушло, оставило её с вечностью наедине. В школе, в самом громком месте, Грех укрылась в медкабинете. Она спокойно пила чай и едва могла понять его температуру. На вкус, это было ужаснее воды из лужи. А Сацучи знала, какова такая на вкус. Многое произошло до того, как она стала вечной. Приходилось как-то выживать. Она потянулась к коробке, что стояла на столе. Там были пирожные. Девушка не помнила откуда и зачем они здесь. Знала лишь одно — они отвратительны на вкус. — С ягодами, — протягивает Жадность, ощущая во рту круглые шарики, которые с легкостью раздавливаются.       Сацучи страдала больше оттого, что есть было жизненно необходимо. Она не может умереть, но прожить несколько веков с голодом вместе, было легко. Она уже пробовала. И это было самым ужасным — быть вялой, голодной. Твой желудок словно пожирает тебя и остаётся только одно — желать своей смерти, ведь есть эту несносную пищу уже порядком достало. Но без источника энергии Сацучи будет обычным вялым человеком, лежащим на диване в голодном обмороке. Поэтому сейчас она предпочтет питаться правильно. Чтобы услышать, как открываться дверь и успеть среагировать — тут же бросить на вошедшего странный взгляд. Третьему принцу вампиров не подходит плюшевый мишка. Она должна будет расстроить Аято и сказать ему, чтобы тот вернул одному ребенку его игрушку. Но оказывается, что говорить не нужно. Канато сам влетает в кабинет через несколько секунд — злой, с горязими глазами, он был готов разорвать старшего брата на куски. Сацучи продолжала наблюдать, когда послышались крики. Едва можно было понять, что из этого обычные угрозы, а что настоящие проклятья. Она посмотрела на часы и отсчитала пару секунд. Прозвенел звонок, послышался её облегченный вздох. Она глянула на вампиров. — Вам пора уходить. Аято многозначительно фыркнул и спокойно улегся на кушетку, чтобы проспать несколько уроков. Его не напугал взгляд Жадности — сухой и злой. Канато тоже уходить не желал. Он увидел конфеты на столе у женщины и заставил её пообещать, что она оставит их ему. Только тогда он смог пойти на уроки. Сацучи тяжело вздохнула. В школе текла жизнь. Даже храпящий несколько уроков подряд Аято доказывал, что ещё не всё потеряно. Грех хотел верить в лучшее будущее, но не мог найти решения своей проблемы. Ведь именно сейчас эта самая жизнь верещит за дверью и просится внутрь, отсидеться. Врач мимолётно отмечает, что с такими криками долго не живут. — Сацучи-сан! — несколько учениц влетают в женщину и обнимают. Это совсем не поднимает ей настроение. Она желает выгнать их и лечь спать с Аято. — Мы шли на урок! Но случайно зашли по опасному коридору и увидели призрака. Сацучи мгновенно поняла, о каком призраке шла речь. Немного знаю про это. Едва ли кто-то ещё, помимо Карлхайнца и неё. Женщина не стала церемониться: выгнала девочек и посоветовала поспешить на урок; спустила Аято с кушетки на пол, чтобы тот злой ребёнок закричал, но последовал ее воле и отправился к тому коридору. — Вот и его няня будет занята, — тяжко вздыхает она и устраиваптся на кушетку. Тепло Аято неплохо согревает. — Уютно.

***

Сакамаки проклинал этих Грехов. Хотя бы потому, что их было пять, а не шесть. Именно ему, Великому Аято-саме, не досталась надоедливая девчонка. Всё, что он заслужил, ждало его на аварийной лестнице, которой очень редко пользуются. — Это ты пугаешь, — парень хотел напугать призрака, в существование которого он не верил. Он резко выскочил на лестницу и «ударился» глазами в свет фонаря. — Ай, чёрт! Пришлось несколько секунд слушать смех. Он напоминал ему звук колонок своей громкостью и некоторой механичностью. Парень поднял глаза и словно встретился с Канато. Волосы были, как у его братца-плаксы, только глаза другие. Эти глаза он каждый раз видит в отражении и никак не может забыть. — Ты пришел поиграть со мной? Прозрачная девушка светила фонариком в разные стороны. Она прыгала в своих грязных сапогах по ступенькам, но не оставляла грязи. Из её теплой куртки вываливался мех на капюшоне, но тут же исчезал, как снежинки. Она была странной. Хотя бы потому, что веселилась в таком скучном месте, как школа. — Так мы будем играть или нет? Его окатила очередная волна света. Аято разозлился и махнул рукой на девушку, желая схватить ее за лицо, что было довольно близко. Но рука прошла сквозь неё, что очень разозлило вампира. Он не мог долго смотреть в ее глаза, сам не зная причины. Но очень заинтересовался её колготками, которые так же едва можно было разглядеть. Почему-то Аято не желал поднимать взгляд и встречаться с ней глазами. Девушка словно была не от этого мира, выжидающе смотрела на него, приближалась ближе, но дальше лестницы не ступала. — Кое-кто позволил мне здесь остаться, — улыбалась нагло и беспечно. Делала вид, словно хочет обнять вампира. — Но приказал дальше не ходить. Сакамаки усмехнулся. От её голоса, от движений и взгляда — его тело покрывалось ознобом. Вокруг неё было до жути холодно, словно она умирала в снегу и забрала то ощущение с собой. Аято ещё не знал, что его предположение было совершенно верным. Он что-то недовольно пробурчал и отвернулся от неё, начал уходить. Они даже не поговорили, а ему уже хотелось сбежать. Принц вампиров не мог выжержать взгляд, что прожигал его спину. Словно умолял, чтобы тот сам предложил свою помощь. Ведь девушка была слишком горда, чтобы просить о таком самостоятельно. — Приходи ещё! — настоятельно требовала призрак. Она улыбалась ослепительнее фонаря. — Мне было немного весело! Аято хотел вернуться обратно к Сацучи, но та уже была в отключке — покачивалась в разные стороны, пока Канато пил её чай и ел её конфеты. Сакамаки понял, что здесь ему поспать и прогулять не дадут. Придется идти на уроке, если ничего удобного для сна не найдется. Канато же мог похвастаться, что получил несколько пятёрок и едва досидел до конца урока, чтобы отправиться сюда и наесться сладостей. Он хотел похвастаться этим перед Грехом, но девушка была где-то в своих мыслях. И это очень бесило молодого принца. — Я же просил тебя! — закричал, чтобы привлечь к себе внимание. — Пожалуйста, перестань так делать, это меня раздражает! Сацучи скучающе посмотрела на орущего мальчика и ничего не ответила. Тогда он поинтересовался, попросил рассказать, почему женщина ведёт себя так странно. Она тяжело вздохнула. Она объясняла это уже сотню раз. — Хоть мои коллеги так же являются бессмертными, для них это всё равно что-то нормальное. Карлхайнц долгожитель, оттого и чувствует усталость от жизнь. Но я — совсем другое дело. Я была рождена человеком. В мой век было счастьем дожить до сорока. Я хотела жить вечно, но не учла одну вещь. Я — человек, которому не может быть отведена вечность. Мой мозг был не готов жить столько. Как только я утолила свою жажду знаний, я тут же ощутила давление вечности. Людям трудно прожить вечность, они не готовы к такому. Каждому отведен свой срок и менять его не стоит. Теперь я это поняла. Словно научившись на своих ошибках, она хочет всё исправить. Вернуться в прошлое и заставить себя не пить это зелье. Вот только тогда она умрет слишком рано, не встретится с Грехами и Карлхайнцом. Женщина не хочет признавать, но только из-за них она терпит эту вечность. Они всё ещё могут достучаться до её пепельного сердца. И даже Канато не мог это сделать. — Простите, — в кабинет врывается глупый учитель. Делает вид, что постучался. — Вы не видели Сакамаки Шу? В ответ он получает только взгляды. Один уставший, позволяющий понять, что здесь ему ответа не скажут. Другой взгляд обещал наказать учителя за лишний шум, с которым он ворвался в тихое место. Но видимо учитель был невообразимо туп. Он попросил Сацучи отыскать этого парня. Пришлось повиноваться. Канато был оставлен в кабинете за кружкой чая и конфетами. А женщина спокойно шла по коридору, слишком медленно, чтобы никого не заинтересовать. Она вообще не искала Шу, ведь он мальчик взрослый, пусть Акари сама ему слюнки вытирает. Сацучи желала только одного — вернуться в свой кабинет, выгнать мальчишку с медведем и заснуть. Но на пути попалась знакомая девушка. Слишком знакомая, чтобы можно было позволить ей уйти. — Карри, — хрипловатый голос резал уши. — Что ты забыла в школе? На женщину уставились живые, полные энергии, глаза. Она всегда завидовала своему творению, которое не уставало жить. Похоть смущённо улыбнулась, краснея щёчками. Её создательница сразу всё поняла. Здесь замешан Король вампиров. — Я к Карлхайнцу иду! — хихикает, хоть это ей вовсе не идёт. — Он разрешает мне иногда к нему заглядывать… За её спиной появляется очередной вампир. Тот самый, которого даже в рабство продать не получится — слишком хилый для грязной работы. Он резко подбегает к ней и как маленький ребенок задирает черное платье. Отмечает белое нижнее белье и с готовностью ждёт реакции. Как дети перед получением подарком. Но Карри только усмехается, поворачивается к нему и сверкает гдазами: — Ты думаешь, что меня, саму Похоть, это смутит? Райто хмурится, когда белое белье скрывается под платьем. Он смотрит на Сацучи, которой ничего уже не интересно. Спрашивает совета, как быть с этим Грехом. И получает странный для него, но вполне обыденный для них, ответ. — Стань Карлхайнцем. Парень называет их скучными и обижается. Он видит аппетитную девушку, что проходит мимо. Улыбается ей, подмигивает, а затем быстро задирает её юбку. Та сразу же убегает. Карри решает его отругать, как взрослая. — С тебя же только сняли отстранение от занятий. Новое получить захотел? Парень хмурится. Он вспоминает, как Рейджи говорил ему точно такие же слова. Чрезмерно скучные и бесполезные, как он считал. -Ну ты же мне себя не даёшь, — закатывает глаза и опять ждёт ответной реакции. — Дай мне шляпу, — он получает её. — Просто так, не бойся. Сацучи скучающе кивает Райто и тот спокойно её отдаёт. Девушка по-настоящему радуется, что удивляет вампира. Ей идет его шляпа, она даже напоминает ему самого себя. Вот только она намного милее, чем он. — Что? Это всё, что девушкам нужно? — печально-одиноко вопрошает Сакамаки. Сацучи приходится согласно кивнуть. Ей снова нужно давать какие-то советы малолеткам. — А вот и первый правильный шаг в её сторону. Молодец, Райто. Сацучи уходит, оставляя улыбчивых дураков наедине. Она находит себе новых, более опасных. Их крики разносились по всей школе, пугали учеников и, в особенности, Юи. Коске всегда любила наводить вокруг себя шум и гам. — Субару, признай! — у Гнева всегда был стальной голос. Звук, словно что-то режется бензопилой. Противно. — Ты влюблен в Юи! Сацучи отметила, что прямолинейность Греха никуда не делась. Человеческая девчонка вся раскраснелась, а вампир вспыхнул от гнева и такого же смущения. Кажется, ещё немного и он свернёт шею своей няньке. Жадность даёт о себе знать и подходит ближе, предупредительно смотрит на коллегу по проклятью. Та только ухмыляется, как невинный ребенок. — Да брось! — Коске сразу понимает, в чем её обвиняют. — Разозлить этого сопляка вовсе не так страшно, как меня. Сакамаки хмурится и хватает девушку за куртку. Когда она оказывается в воздухе, пытается разглядеть в ее глазах душу. Но ничего похожего там не было. Только пустота и вечный туман. Руки вампира сразу потянулись к торчащим волосам, которые стоит пригладить. Это не укрылось от взгляда Гнева. — Теперь решил охмурить меня? — с вызовом смотрит на, как ей кажется, ребенка. Чувствует приятное тепло на голове. Нет, вампиры не теплые. Просто она холоднее. — Тебе бы взять парочку уроков у Карри или своего братца, хотя бы. Субару рывком опускает девушку обратно на пол и смотрит на неё со злостью и смущением. Сацучи понимает, что сейчас произойдет второй раунд и спешит уйти. Ей не нужны детские разборки. Она идет дальше. В коридоре стоит второй сын, довольно строгий, с очками на переносице. Он бы не заметил Сацучи, если бы та не подошла к нему. Девушка не хотела делать вид, что ей что-то интересно. Но для приличия решила задать пару вопросов. Чтобы её не приняли за грубого взрослого. — Где Шу? — Я не обязан отвечать за этого болвана, — отвечает резко, грубовато, словно никогда не знал правил приличий. Рядом с ними оказывается Юкио. Она всегда появляется, когда дело касается зависти. Они обе прекрасно знали, что кроется в сердце вампира, которые ненавидит своего старшего брата. — Рейджи, скажи правду, не будь так строг. — Он в музыкальном кабинете, — вздыхает, но говорит правду. Поворачивается к Юкио. — Надеюсь, теперь я могу рассчитывать на чаепитие с тобой? Зависть кивает и желает Сацучи веселья. Конечно же Грех не сможет ощутить эту эмоцию. Она просто заглянет в музыкальный кабинет, где Акари пытается поднять спящего парня. Когда она увидит, что к ней зашла коллега — неловко посмеётся с ситуации. — Он слишком тяжёлый для такой хрупкой девушки, как я. Сацучи бы хотела удивиться, но просто не могла этого сделать. Она попыталась вскинуть брови, распахнуть глаза, но вышло только вяло зевнуть. — Ты можешь поднимать тяжести больше, чем весит этот парень. — Ты права, но, — согласилась Акари, но вспомнила момент из прошлого. — Я же не могу задеть мужское эго. Или ты забыла, как мы все «не могли» перейти через реку, потому, что она была глубокой и с медведями в ней? Сацучи закатила глаза. Когда-то она тоже игралась с Карлхайнцем. Было весело тешить его самолюбие такими глупыми выходками. Сейчас же Жадность ни за чтобы не стала врать. Ей было плевать. Если медведь откусит ей конечность — новая просто отрастёт. — Из-за вас мне приснился кошмар про Северный Полюс с медведями, — пробормотал Шу и открыл глаза. Ему на лицо грозились упасть красные локоны. — Даже холодно стало. Акари коварно улыбнулась. Иногда девушка чувствовала радость, что обладает огненной силой. — Тогда согрейся мной. Я горячая, — шутит Акари — Отлично предложение, — понял всё серьезно Шу и притянул девушку к себе. Грех не ожидала оказаться в чужих объятиях. Её взгляд упал на подругу, которая лениво поглядывала на парочку. — Помоги мне! Но Сацучи ничего не сказала. Она просто ушла, запустив руки в карманы врачебного халата. Грех остановилась у окна, за которым было слишком тихо и темно. Идеальная ночь, для идеальных размышлений. Прекрасная луна навевала воспоминания. За те века, что она существовала, смогла научиться чувствовать разное. Например такое… Кто-то дразнит одинокого мальчишку, чтобы заставить того признать свою стеснительность. Кто-то пьёт чай и удивляет своего собеседника тем, что яд в нем никак не действует на стража ада. Кто-то спит за компанию с прогульщиком. Кто-то играет на пианино и делает первые неумелые шаги к неприступному сердцу, танцующей перед ним. Кто-то сидит, скучает, но приходит и играет с девочкой-призраком, которая так и тянет своей обаятельной харизмой вампира к себе. А кто-то… просто смотрит на луну в одиночестве. К ней подходит ещё один вампир. Просто протягивает кружку с горячим какао. Но девушка не чувствует обжигающую жидкость. Она вообще почти ничего не чувствует. Только трупный запах, что исходит от этого странного мальчишки с медведем. Для начала, очень даже неплохо. Она ведь уже устала не чувствовать.