Слёзы мёртвой вечности

      Аято нравилось так проводить полнолуние. Есть такояки в тихом месте, на заброшенной лестнице, и слушать приглушённые девичьи щебетания. Незнакомка так же была рада, что в полнолуние её могут видеть не только избранные, но и обычные существа. Она светит фонариком в Юи, а та только посмеивается и закрывается от ярких лучей. — Перестань глупо хихикать, — требует Аято у призрака, чувствуя укол ревности. Он закидывает в рот очередное такояки и заумно говорит, — Призрак не получит ни кусочка! — Это жестоко! — раскрыв в изумлении глаза, возмущается девушка. — Ведь только сегодня меня с легкостью могут увидеть другие. На Юи устремились едкие зелёные глаза. Голова призрака заболела, появилось желание дотронуться до сердца блондинки и, вырвав его, прижать к себе. Но вместо этого девушка только схватилась за голову. — Но от одного взгляда на Юи у меня начинает болеть голова. Один единственный взгляд Аято, наполненный ненавистью, внушает Ют страх. — Пошла прочь! Он ждёт похвалы, но получает лишь осуждение со стороны призрака. — Ну вот, — вздыхает она. — Минус один весёлый человек… Парень усмехается и подносит к её рту такояки, которые он несколько минут назад клялся ревностно никому не отдавать и ни с кем ими не делиться. — Не грусти, Господин Аято поделится с тобой наивкуснейшими такояки! Призрак с радостным видом принимает угощение. Нежный карамельный вкус разносится по всем рецепторам, настроение сразу улучшается. Глаза напротив, причиняющие волну боли, перестают раздражать и тянут к себе своей глубиной. Девушку привлекает непримечательный силуэт. Молчаливый и угрюмый, как всегда. Жадность не пытается их прервать. Она видит, как на мертвую смотрит Аято — с трепетом ждёт её оценки на такояки. Но призрак не замечает этого и активно машет рукой пришедшей женщине, отчего закипает юный вампир, не дождавшийся ответа. — Где твой младший брат? — ребята замечают, что волосы у Жадности темнее, чем обычно, а халат чем-то изляпан. — Откуда мне знать, сама ищи его! — огрызнулся Аято. — Неужели он облил тебя кофе? — рассмеялась мертвая. Жадность нахмурилась. Былое всплыло в её голове, отчего та заболела. Этот парнишка, если и вызывал в ней эмоции, то только самые негативные. — Когда я пила кофе, он увидел это  подумал, что я пью чай и отобрал у меня стакан, — вздыхает Грех. — Но когда он обжег свой язычок и понял, что выпил, то разозлился и вылил всё на меня. Все ученики удивились тому, что я никак не отреагировала. Мне придется позаботиться о манерах этого нахала. Женщина с меланхоличным видом, без всякой решимости и намека на чувства, ушла. Призрак позволила себе рассмеяться. — Давно я не видела Сацучи такой живой, — с нежностью в голосе вздохнула девушка. — Она, кажется, меняется. — А вы разве знакомы? — Кто знает… Во взгляде Аято, обращённому к девушке, читался неподдельный интерес. Он хмурился, когда яркие и насыщенные глаза тускнели, как в обычные дни, превращая девушку обратно в бестелестного призрака. Сакамаки притянул девушку к себе. Та почти не удивилась, только слегка округлила глаза. Парень прислушался к биению ее сердца. Тихому, приглушенному и почти мертвому. Но всё-таки живому. Аято приятно ощущать, что та ещё жива. Он видит маленького захудалого парнишку рядом. Тот молчаливо проходит мимо. В его руках мармелад. Сакамаки улыбается. Канато бы не стал носить сладость в своих руках, а тут же бы её съел. — Этот пацан тоже меняется, — думает вампир. — Мы все меняемся. Малыш, как бы его назвали, не будь он слишком вспыльчивым, решил заглянуть в кабинет своего личного, самого лучшего, врача. Он тихонечко приоткрывает дверь и смотрит в маленькую щёлочку. Там уже было занято. В прочем, как и всегда. Карри стонала на кушетке, пока Сацучи скучающе смотрела в окно. Канато казалось, что та покачивалась в разные стороны. Вампир остаётся за дверью. — Старая стала я уже… — Не ври, я на несколько веков тебя старше, — механическим голосом пытается фыркнуть Жадность. — Что же у тебя вчера было? — Райто был. Достал, подлец. Канато тихо скрипит дверью, открывает её и так же беззвучно извиняется. Кажется Карри удивлена, а вот Сацучи ничуть. Она позволяет ребенку приблизиться к ней, потрогать её сухие грязные волосы и усмехнуться. — Тебе стоит помыться. Карри не знает, как вести себя в ситуациях, где она — третья лишняя. Девушке нравится лежать на кушетке в полной тишине. Она довольно оглядывает парочку и решает помочь. Всё-таки Сацучи достойна отдыха. — Тогда нужно сходить в ванную прямо сейчас. А я устала. Дайте мне отдохнуть. Жадность не хотела бросать свое грустное дитё, но вампир уже набирал горячую воду в большую ванную. Женщине была слегка неумелой. Она часто забывала о том, что нужно было мыться. Поэтому вампир даже раздевал её самостоятельно. У него была серьезность в глазах. На её тело у него ничего не реагировало, как будто проживший века и растерявший все чувства — он. — Ты такая костлявая. Частые забывания о пище, трудные времена — всё это сказывалось на её тело, которое вечным не было. У неё ничего не выпирало, что делало её слишком плоской. Тело было серым, неприятным глазу. У неё была обвисшая грудь и маленький незаметный животик. Жадность схватилась за складку живота и начала с ней играться от скуки, что позабавило вампира. Тот не отвернулся от неё, а разделся сам. У него было такое же болезненное и слабое по виду тело. Кости выпирали из тела, можно было с лёгкостью увидеть позвоночник. Сиреневатый цвет кожи и пресс без кубиков. Тонкие, девчачьи, ноги, но с большим размером стопы — одно из его достоинств. — Вода почернела, когда я опустилась в неё. Реакция Сацучи обрадовала Канато. Он рад, что та сейчас была с ним. Вся мокрая, с красными щеками, но скучающими глазами. Она не отталкивала вампира, когда тот приближался с намерением выпить крови. Девушка предвкушала это. Ей хотелось разбавить грязную воду своей «водяной» кровью, которая не имела вкуса и запаха. А поцелуй, сладкий и вкусный от десертов, она дарит ему сама, ведь знает, что через несколько секунд сюда ворвётся извращенец и помешает им наслаждаться отдыхом. Канато нашел, что ответить незваному брату. — Иди к Карри. Она там страдает из-за тебя. Райто благодарно поправляет шляпу и готовится уйти, но в спину получает вопрос от Сацучи. — Что у вас случилось? Вампир позволяет себе загадочно улыбнуться и вслушаться в стон за дверью. Да, он уже телепортировался к Похоти и позволил себе зайти внутрь. Перед ним, на кушетке, валялась ослабленная девушка. У неё были взмокшие волосы и бледное лицо. Она была вся выжата. Парень улёгся к ней и стал подушкой для девушки. Та слабо улыбалась и тяжело дышала. — Вчера было весело. Всё тело болит, — бурчала она. — Спасибо, что помог мне размять косточки. Теперь понимаешь, насколько я старая? Райто попытался атаковать полузакрытое бедро девушки. Руки полезли под платье, но тут же получили смачный удар фиолетового хлыста. Вампир недовольно скривился. — Не такая уж ты и старая для йоги. Грех фыркнула, погладила молодого вампира по волнистым волосам. Они слегка завивались у него в разные стороны, напоминая ей об одном прекрасном парне. — Я застала твоего отца молодым пацаном и не Королем. Райто нахмурился. — Ты его действительно любишь? — Да. Он единственный, кто способен заставить моё сердце колотиться. Обиженный вампир встает с теплого места. Девушка видит только его спину. Через неё она чувствует слабость парня. Он до жути не уверен в себе. — Я могу намного лучше. Карри снисходительно ему улыбается, не хочет ранить. — Я слышала о твоих похождениях с родной матерью… — Как ты… — Он рассказал Карри так же встаёт. Её кости хрустят, особенно шея. Она дотрагивается до его плеч и выдыхает в его ушки. — Давай признаем, малыш, — улыбается. — Тебе им не стать, а значит и меня не заполучить. Карри уходит, оставляя Райто одного. Одинокого, обиженного на женщин, бедного парня. — И ты, как она, влюблена в него. А меня не замечаешь даже. Какие же вы обе, — и слеза скатывается по левой щеке. — Сучки.