Любовь Ёкая

      Прошло два года с того дня, когда Осаму нашёл и приютил у себя Юкию, и за эти два года они стали очень близки.       Сперва они были хорошими друзьями, шатен многому научил девушку, она стала куда смелее и сильнее духовно, а тигры Дазая окончательно признали её и позволяли находиться рядом с собой и тигрятами. Сама Накаджима заботилась о храме, чистоте и приготовлении еды. Как-то раз она пошутила, что она и Осаму молодая пара, что начали жить вместе, на что ёкай улыбнулся и ответил, что если Юкия захочет, то так и будет. Девушка покраснела, но ничего не ответила.       И кто мог подумать, что слова тигра-ёкая окажутся пророческими? Ведь эти двое действительно полюбили друг друга и провели свадебный обряд, хоть у ёкаев это и не принято.       Спустя ещё год Юкия забеременела и родила мальчика, которого назвали Ацуши. Малыш оказался полукровкой: получеловеком и полу-ёкаем, о чём говорили периодически появляющиеся сами по себе маленькие ушки и хвостик. Девушка не могла нарадоваться такому счастью, как и Осаму.       Однако, через полгода их сын заболел и стал увядать на глазах. Тогда-то Дазай и обратился к Хироцу за помощью, но тот лишь развёл руками и сказал, что дети полукровки от ёкаев живут либо так же долго, как их второй родитель, либо умирают в младенчестве. Эти слова были ножом в сердце молодых родителей, как плач и побледневшее лицо их мальчика. Но они не собирались сдаваться.       И однажды Накаджима нашла того, кто сможет вылечить Ацуши: тэнгу-карасу, дух-ворон, древний бог хворей, панацей и врачевания, он же хранитель новорождённых. Единственной проблемой было то, что, чтобы попасть в его храм, нужно было пройти болото Онигафучи, в котором водились онрё — безжалостные духи, что были готовы утопить любого, кто по случайности упадёт в их болото. Но Юкия была готова пойти на этот риск, ведь на кону стояла жизнь их с Осаму ребёнка! Взяв с собой подросшего за эти три года Сору и зачарованный оберег, который подарил ей Дазай, Юки направилась к божеству.       Понадобилось много мужества, чтобы пройти проклятое болото, но они смогли это сделать. И вскоре Сора и Юкия с сыном на руках остановились перед храмом. Сделав глубокий вдох, девушка громко позвала:       — Древний бог, хранитель новорождённых! Тэнгу-карасу, Шибусава Тацухико-сама!       В ответ тишина. Но Сора огляделся по сторонам и заметил, что их окружили несколько воронов, что внимательно наблюдали за ними. Это напрягало, а после юный тигр понял, что это не просто птицы, это — прислужники тэнгу.       Накаджима вновь громко обратилась:       — Меня зовут Юкия, я супруга Дазая Осаму!       Снова не было ответа, а вот вороны принялись каркать на незваных гостей. Сора уже успел пожалеть, что они вообще пришли сюда. Он ведь ничего не слышал об этом божестве. Вдруг их сейчас разорвут эти вороны?       Однако Накаджима не собиралась отступать — не после того, как они отбились от опасных онрё.       — Мне нужна Ваша помощь, наш сын болен! Прошу, вылечите его! — в третий раз прокричала она.       Внезапный и резкий порыв ветра заставил светловолосую сильнее прижать к себе ребёнка, а молодого тигра закрыть госпожу собой. Спустя секунды, все вороны вспорхнули и через мгновения оказались на крыше храма, продолжая наблюдать оттуда. Ветер стих так же резко, как и появился, и пришедшие из владений тигра-ёкая увидели перед собой молодого мужчину с белыми волосами, что посередине были перехвачены чёрной лентой, алыми глазами; одет он был в бело-чёрные одежды, где-то проступал золотой цвет в виде узоров, а за его спиной виднелись два больших белых крыла. Сомнений не было — это был тот самый тэнгу-карасу, Шибусава Тацухико.       Оглядев пришедших, мужчина остановил взгляд на маленьком Ацуши, который словно почувствовал это, и захныкал, а после разразился громким плачем. Альбинос тут же поморщился, но не оттого, что ребёнок громко плакал, а оттого, что ему было больно осознавать, что это дитя испытывает мучения. Юкия и Сора поклонились ему, после чего девушка решилась подойти к крылатому ёкаю ближе.       — Прошу, помогите ему, — произнесла Накаджима и протянула руки.       Тацухико протянул руку и пальцами коснулся лба плачущей крохи. Появился небольшой свет, и внезапно плач стал стихать, а спустя несколько секунд малыш и вовсе замолчал. Теперь он хлопал своими двухцветными глазёнками и с любопытством смотрел на Шибусаву.       Юки перевела взгляд с сына на тэнгу, и тот ответил ей:       — Это избавит его от боли, но не спасёт от смерти. Мне очень жаль. Эта хворь слишком сильна.       Девушка моргнула и в ужасе посмотрела на успокоившегося сынишку, который беззубо улыбался, глядя на крылатое божество. Нет лекарства или какого-то заклинания, которое спасло бы жизнь её мальчику? Нет, этого не может быть, невозможно!       — Нет, нет! Я не верю! — произнесла Юкия. — Он же совсем дитя! Почему он должен умереть? Вы ведь бог врачевания, почему Вы не можете его вылечить?!       — Да, я мог бы вылечить его, будь это любая другая болезнь, но не эту, — ответил Шибусава спокойным тоном.       Бедняжка почувствовала, как отчаяние медленно охватывает её, и как подкашиваются ноги. Она рухнула на колени и всхлип вырвался из груди, слёзы полились из красивых двухцветных глаз.       К ней подскочил Сора, что приобнял Накаджиму за плечи, пытаясь хоть как-то её утешить. Он поднял взгляд на тэнгу, и во взгляде читался вопрос: «Неужели ничего нельзя сделать?» — в ответ на который Тацухико прикрыл глаза. Он размышлял, стоит ли рассказывать всю правду и как поведёт себя эта смертная, если узнает?       Открыв глаза, мужчина взглянул на безутешную мать, а затем на ребёнка, который и понятия не имел, что сейчас решается, жить ему или умереть.       — Юкия, — обратился он к светловолосой, — я могу спасти твоего сына.       Несчастная тут же подняла голову и непонимающе посмотрела на божество. Может? Ацуши можно спасти? Но тогда почему он сказал, что ничто не может вылечить его?!       И прежде чем она успела задать все эти вопросы, Шибусава опередил её, сказав:       — Я не вылечу, а обменяю его жизнь на жизнь другого человека.       Эти слова были как гром среди ясного неба.       — Ч-что? Обменять его жизнь… На другую? — спросила она, думая, что ослышалась.       Тэнгу кивнул, подтверждая свои недавние слова. Юкия моргнула и опустила взгляд на зашевелившегося на руках сына, что потянул ручки к крылатому созданию. Похоже, он совсем не боялся его, напротив, так и хотел потянуть его за белые волосы. Девушка зажмурилась, мысленно принимая решение. Она хотела, чтобы их с Осаму сын жил. Это единственное её желание, сильное желание.       Резко открыв глаза, она заглянула в алые очи Тацухико и кивнула, принимая условия договора.       — Хорошо, ты приняла решение, — произнёс Шибусава, расправляя крылья. — Тогда скажи, на чью жизнь ты меняешь жизнь своего сына?       Накаджима бесстрашно смотрела в глаза божества и назвала имя.

***

      Вернувшись домой, Юкия натолкнулась на недовольного и одновременно напуганного Осаму, который, только увидев вернувшихся супругу и Сору, налетел на первую, говоря, что не знал, где она была, ещё и сына забрала с собой. В ответ на эти претензии Накаджима показала ему здорового Ацуши, который уже не выглядел бледным, его щёчки стали румяными, а кожа приобрела здоровый оттенок. Дазай тут же замолчал и взял ребёнка из рук жены, после чего принялся осматривать его. Юки же рассказала, что ходила к Тацухико и он смог вылечить их мальчика. Убедившись, что малыш действительно здоров, шатен едва не расплакался от радости. Их ребёнок будет жить! Он поцеловал Ацуши в лоб, после чего обнял Юкию. Теперь всё будет хорошо.       Прошёл год.       Маленький Ацуши подрос и теперь познавал мир вокруг себя. Рядом были мама и папа, что нарадоваться не могли его успехам. А ещё рядом были тигры, большие и пушистые няньки, тигрицы так точно. Малыш обожал этих мохнатых гигантов с большими лапами и милыми ушками. Насчёт ушей и хвоста, так те продолжали неконтролируемо появляться, но зато точно можно сказать, что это сын Дазая Осаму.       А ещё к ним иногда наведывался Чуя. Кицунэ, узнав, что его друг-раздолбай обзавёлся семьёй, сперва не поверил, поэтому и зашёл в гости. Там он застал Осаму, что выпивал сакэ, сидя на ступеньках храма. Заметив старого друга, шатен предложил ему присесть и выпить. Рыжеволосый не стал отказываться и присел рядом. Тут же Дазай попросил Юкию принести ещё одну рюмку. Красавица, спустя минуту, принесла её и поприветствовала гостя. Накахара оглядел девушку с ног до головы — обычный человек, ничего особенного. Однако, сомнения по поводу семьи растаяли, когда он увидел, что одна из тигриц Осаму несёт ребёнка, держа его за одежду своими клыками. А малыш весело смеялся и кричал, похоже, ему очень даже нравился такой способ передвижения. Мэй подошла к хозяевам и передала детёныша матери.       — Спасибо, Мэй, — поблагодарила её Юкия.       Та рыкнула в ответ и удалилась по своим делам. Теперь всё внимание Чуи было направлено на малыша, который тут же стал хватать мать за одежду и волосы, а та улыбалась и поймала одну ручку и поцеловала, приговаривая: «У кого такие ловкие ручки? ~».       — А я думал, слухи врут, — произнёс лис, отпивая из своей рюмки. — У тебя и правда семья появилась.       — Да, семья, с которой я счастлив, — ответил шатен. — Даже не думал, что так произойдёт.       Они ещё немного посидели, и Чуя уже собирался уходить, как вдруг услышал детский крик позади себя. Обернувшись, он увидел, как Ацуши смотрит на него и тянет к нему руки, продолжая лепетать на своём «детском» языке. Юки удивлённо моргнула, но поняв, на что обратил внимание её сын, хихикнула и обратилась к лису:       — Кажется, ему понравились Ваши хвосты, Чуя-сан.       Осаму на это рассмеялся, схватил один из девяти хвостов и несильно потянул в сторону мальчика.       — На, сына, играйся! — произнёс ёкай-тигр.       Накахара же возмущённо воскликнул и отвесил другу подзатыльник:       — Ты какого чёрта хватаешь чужое?!       — Ай! Чу-у-у-я, ты такой грубый! — притворно заныл Дазай.       — Сам нарвался, — ответил кицунэ, вздёрнув аккуратный носик.       Накаджима лишь покачала головой, признавая, что Осаму иногда ведёт себя как ребёнок. Ацуши же продолжал тянуться к гостю, явно желая потрогать один из пушистых хвостов. Решив, что ничего страшного не случится, Чуя подошёл к Юкии и один из хвостов оказался перед малышом и тут же был схвачен маленькими ручонками. Мягкий мех приятно щекотал кожу, и мальчик обнял рыжий хвост.       Это умилило Юки, а Осаму снова обиженным тоном заявил, что Ацуши любит Чую больше, чем родного отца. На это внимание никто не обратил.       — Дай и мне потрогать, — произнёс Чуя и аккуратно потрепал пушистое ушко на светловолосой голове. — Ой, какое мягкое! У кого такие ушки~?       Сейчас Дазай видел того Чую, который обычно возится с совсем маленькими лисятами, когда у него было хорошее настроение.       Наобнимавшись с накахаровым хвостом, Ацуши отпустил его и зевнул: хотелось спать. После чего Чуя отклонился, оставляя семью Дазай. С того дня Накахара навещал их ещё несколько раз.

***

      Этот день был самым обычным. Юкия бродила по лесу, собирала ягоды и травы для чая, когда её заметили двое мужчин, как оказалось, из той самой деревни, в которой жила Накаджима. Они в шоке уставились на неё. Как она могла быть жива? Ведь они принесли её в жертву богам для хорошего урожая! Сперва они вообще решили, что это дух девушки, и хотели бежать, но после того, как светловолосая случайно поцарапала руку, вырывая траву, и на землю упала пара капель крови, деревенские убедились, что перед ними действительно живая Накаджима Юкия.       — Так вот почему нам нечего есть! — тихо прошипел один из мужчин. — Эта дрянь жива и невредима! А наши женщины и дети голодают!       — Поверить не могу! Неужели эта дочь демона смогла обмануть богов?! — также негодовал второй.       В деревне уже два года был неурожай и людям было нечего есть, поэтому приходилось ловить мелкую дичь в виде кроликов или птиц. Но этого всё равно было мало, чтобы прокормить себя и людей из деревни. Мало было им бед, так ещё год назад от болезни скончался старейшина.       — Это всё она! Избежала смерти, так ещё и наслала проклятье на деревню!       — Нужно схватить её и доставить в деревню. Мы проведём ещё один ритуал!       На том они и порешили.

***

      Маленький Ацуши спал в своей люльке в виде плетёной корзинки, которую сделал Осаму. Сам отец в это время лежал под деревом и дремал. Но внезапно он резко открыл глаза и принял сидячее положение. Жуткое чувство страха охватило его: что-то случится, что-то страшное. Тут же он поднялся и принялся громко звать Юкию, но в ответ лишь тишина. Тогда он приказал своим тиграм разыскать возлюбленную. Те послушно рыскали в лесу, пока двое из них не решились приблизиться к деревне, и там они увидели толпу разгневанных людей с факелами, которые кричали что-то о дочери демона и что боги простят их, если они убьют её. Подойдя ещё ближе, они увидели, что перед толпой стоит деревянный столб, и к нему… Была привязана Юкия. Голова её опущена, сама девушка была обнажена, на её теле было множество синяков и ран, из которых текла кровь. Было непонятно, в сознании она или нет и жива ли она вообще.       Тут из толпы вышел мужчина, одетый в белые одежды, и громко приказал:       — Несите!       Тут же к столбу подошли несколько других жителей, в руках у них были ветки деревьев. После этого они отшли, а Накаджима подняла голову и взглянула сперва на толпу, а затем на их «лидера». Она узнала его — это был Сатоши, сын старейшины. Того самого, который и отправил её на смерть в лес.       — Значит… Теперь ты глава деревни? — спросила Юкия хрипловатым голосом.       — Молчать, демоническое отродье! — рявкнул он. — Не знаю, как тебе удалось выжить, наверняка, всё твоя чёрная кровь!       Девушке хотелось рассмеяться от отчаяния. Ну как объяснить им, что она не демон, и не её вина, что нечего есть?       Сын старейшин тем временем предъявил ей обвинения:       — Ты виновна в том, что являешься дочерью демона! Виновна в смерти моего отца! И виновна в том, что деревня на краю гибели!       После этих слов Сатоши повернулся к жителям и объявил:       — Мы предадим её огню и тогда боги простят нас! Простят и подарят богатый урожай!       Люди согласно загалдели, им не терпелось исполнить задуманное. Тигры же тем временем помчались к хозяину рассказать о том, что произошло.

***

      Осаму не поверил ушам, когда услышал принесённую его тиграми весть. Его лицо исказила гримаса гнева. Как эти неотёсанные ничтожества смеют думать, что могут просто отобрать у него возлюбленную?! Он обратился большим белым тигром и издал гневный рык, что эхом прокатился по всему лесу и долетел до деревни. Жители, услышав его, решили, что грохочет гром, и подумали, что это сами боги требуют наконец свою плату, которую, как оказалось, деревенские им задолжали.       Юкия же узнала этот звук и громко крикнула в ответ, надеясь, что любимый услышит её:       — Осаму! Я здесь! Спаси меня!       Сатоши в ответ приказал ей замолчать и что никакие демоны не спасут её от справедливой кары. Мужчина подошёл к столбу и бросил факел прямо под ноги привязанной к столбу Накаджимы. Сухие ветки загорелись спустя секунды и пламя обожгло ноги светловолосой пленницы, заставив ту вскрикнуть. Юки тут же принялась дёргать руками, словно могла разорвать путы, но увы, это были лишь жалкие попытки.       Жители же не обращали внимание на попытки освободиться, они встали на колени и принялись молить богов о прощении.       — Заберите демоническое отродье, что разгневало Вас! Прошу, даруйте нам прощение и богатый урожай! — взмолился к небу сын старейшины.       Огонь, тем временем, перекинулся на одежду и тело Юкии, и крики невыносимой боли стали срываться с её губ.       «Больно! Как же больно! Осаму! Осаму, молю, спаси меня! Спаси!».       Из-за боли в голове несчастной всё плыло, и она не помнила, сколько длилась эта пытка. Но запомнила, что в какой-то момент молитва её мучителей сменилась на крики ужаса. А ещё девушка услышала громкое тигриное рычание.       Он пришёл за ней. После этого сознание Накаджимы погрузилось в беспросветную темноту.