Упс... какой коллапс!

       Мы приземлились вблизи академии, где нас уже встречала Кирова, а с ней два автомобиля. Всех доставили в больничное крыло на осмотр доктора Олендзки. Роза к тому времени уже пришла в себя и смогла передвигаться самостоятельно, правда с моей поддержкой. По прибытию в медицинское крыло, ее положили под капельницы, так как она ещё слаба и необходимо восполнить запас жидкости в ее организме. Принцессу и Кристиана отправили к кормильцам, а после проводили до комнат. Все это время влюблённые держались за руки, посылая друг другу ласковые взгляды. Теперь я отчетливо понимал, что у моего друга не осталось ни единого шанса. Рану Стефана осмотрели и обработали, а пулю из моей ключицы извлекли, а затем зашили входное отверстие и наложили повязки. Ногу излечила Василиса. Благодаря ей мы отделались легко. Через пару часов в академию доставили Дашкова, и ребята смогли попасть на осмотр докторов. Как только до принцессы дошли вести о возвращении оставшейся части команды, она прервала свой сон и помогла с ожогами Лоуренса. Так тайна специализации Василисы стала известна ещё большему количеству людей. Не пройдёт и дня, как об этом узнает вся академия. Как только Виктора заключили под стражу, и ситуация медленно стала сходить на нет, Кирова вызвала всю команду к себе. Ей предстояло отчитаться перед королевой о случившемся, а это значит, что нам в подробностях придётся рассказывать все произошедшее. Как выяснилось позже, на допросе Натальи, это она изводила Василису в стенах академии, подбрасывая ей мертвых животных и ужасающие записки. Арест отца стал для неё большой неожиданностью — она верила в Виктора и ждала от него только победы, а теперь его ждала моройская тюрьма, а ее родственники забирали из академии. Доктор Олендзки настояла, чтобы мою руку иммобилизировали косыночной повязкой, и я плёлся по коридорам дампировского корпуса с пыльником в руке, устало волоча ноги. События последних суток, казались мне каким-то старым забытым кино, одновременно переполняя меня и опустошая. Последний раз я чувствовал подобное возбуждение после операции по поимке двух беглянок в Портленде. Тогда я шёл по этому коридору болтая с Ником. Я позвонил ему, зная, что он ждёт новостей о Василисе. Хорошо было бы и сейчас рассказать ему все. Он очень обидится, если узнает о похищении из третьих рук. Не с первой попытки левой руки, но все же, я открыл дверь в свою спальню и по обыкновению кинул ключи на прикроватную тумбу. Скинув ботинки и бросив кожаное пальто на кресло, я соорудил у изголовья кровати горку из подушек и с удовольствием вытянул ноги. Теперь, когда моя единственная здоровая рука была свободна, я смог достать телефон и набрать номер друга. Он ответил сразу, такое чувство, что этот человек вообще не выпускает сотовый из зоны видимости. — Здарова, дружище! Как ты? — Если не считать простреленную руку и ногу, то порядок, — выдохнул я. Повисло молчание, Ник поперхнулся и мне пришлось подождать, пока он справится с кашлем. Я услышал, как друг делает глоток и затем ещё раз прочищает горло. — Стригои? Странно с его стороны полагать, что стригои носят при себе огнестрел. — Нет, но ты все равно не поверишь, что произошло со мной за последние сутки, и если я сейчас кому-нибудь это не расскажу, меня просто разорвёт, — признался я. Друг усмехнулся. — Приятно слышать, что я на очереди, под меткой «кто-нибудь» у моего лучшего и единственного, — он выделил голосом эти два прилагательных, — друга, стою я. Съязвить после такой реплики было бы оригинальнее, но я слишком устал и поэтому резко вернул разговор в правильное русло. — Василису похитил Дашков. — Виктор?! Наш зачахлик?! Стоп… погоди, как она? Кажется, Николай вскочил на ноги и судя по фоновым звукам, стал мерить комнату шагами. Я почти представил, как он при этом запускает пятерню в свою блондинистую шевелюру. — Напугана, обессилена, но жива. — Все равно не врубаюсь, зачем ему Лисса? — Этот урод хотел мифическим образом выздороветь и изменить весь мир. — Ублюдок. — Согласен. — Он угрожал королеве? — Ник закурил, вернувшись в сидячее положение. — Насколько я понял нет, но в его планы входило взойти на трон и сместить королеву. — Матерь божья! Я бы на его месте сказал хуже, особенно если бы Ник увидел своими глазами состояние затравленной угрозами и пытками девушки. — Но это еще не все, — выдохнул я, собираясь рассказать оставшуюся часть новостей. — Внимательно, — оповестил он, приготовившись слушать. — Чтобы отвлечь нас с Розой от похищения принцессы, Виктор нашёл самый оригинальный и действенный способ… — Ник молча ждал пока я решусь произнести это вслух, -… он применил к нам заклинание принуждения. После общения с Ником, мне стало немного легче. По крайней мере, я перестал чувствовать себя уродом, воспользовавшимся Розой. Сколько раз я вбивал себе в голову, что близость между нами должна быть под запретом, даже если мы и испытываем чувства друг к другу. Николай несколько раз повторил мне (будто я и сам того не видел все эти месяцы), что я не был безразличен Розе. От мысли, что придётся поиграть с ее чувствами, становилось ещё гаже, ведь рано или поздно нам придётся поговорить о случившемся, и я должен закрыть эту тему раз и навсегда любым способом. Роза оклемалась только через сутки. Принцесса большую часть времени проводила у ее постели, я же заходил только когда Роза спала. Мне не хотелось показываться на глаза ей и заводить тот самый неприятный разговор, который ждал нас обоих. Шли дни, а я все откладывал наши тренировки, хоть и знал, что Роза полностью восстановилась. Она уже ходила на уроки и разные внеклассные мероприятия. За заслуги перед «короной» и «академией» Кирова ослабила поводок и освободила Розу из-под ареста и испытательного срока. Как назло и Альберта сняла с меня часть дежурств, давая мне возможность «отдохнуть», но отдых подразумевал под собой торчание в комнате. Это ещё мучительнее, чем гулять по коридорам, избегая встреч с Розой. В моей спальне мне все напоминало о ней, вызывая мучительную дрожь во всем теле. Одно дело лишь допускать мысль о повторной близости с недоступным для меня человеком, другое — сделать это. Изучив Розу: её характер, повадки, душу — я по уши погряз в этой девушке. Я не понимал, что мне делать дальше и как избегать ее, держа дистанцию, особенно, если учитывать, что каждый день я просыпался с мыслью о ней и ложился спать зная, что увижу её во сне. Всю свою жизнь я мечтал лишь об одном — стать выдающимся стражем, устрашающим и уважаемым. Чтобы при упоминании «Дмитрий Беликов» все почтительно замолкали, а не перешёптывались за спиной, как было большую часть моей жизни, когда все тыкали в меня пальцем, называя «щенком пьяницы Ивашкова» или «сыном кровавой шлюхи». Никто не станет винить мою мать за любовь к королевской сволочи, которая разрушила её жизнь. Лучше бы она поступила, как в своё время сделала Джанин Хезевей и отдала меня на воспитание академии. Мать Розы сделала правильный выбор… Роза. Пройдёт ещё несколько недель, а то и месяцев, пока я смогу спокойно произносить её имя. В голове до сих пор мелькал образ бездыханной девушки с рваными ранами по всему телу. Она лежала на земле, отдавая все остатки себя Василисе. Она позволила пить свою кровь девушке, чью жизнь ставила выше своей. А когда показался Юрий, этот гнилой прихвостень с пистолетом в руках, я не думал о защите принцессы — моего мороя — я кинулся к Розе. Я ненавидел себя за это. И пусть Кристиан накрыл собой Василису, пусть Юрий и не попал в неё, я и только я должен был накрыть собой принцессу. Жизнь двух мороев оказалась в опасности, потому что я действовал, потакая своему сердцу, а не разуму. Мы служим царству мороев, не иначе. Без них вымрет и наша раса. Возвращаясь в академию на вертолете Виктора, я испытал огромное облегчение, когда Роза наконец-то открыла глаза. К ней тут же подошла Василиса, предложив свою бутылку воды и очень долго обнимала своего верного стража. Они плакали, радуясь, что все закончилось. Роза все равно не послушала меня и не осталась в машине. Все всегда делает наперекор мне и оказывается правой. Я так гордился ей, и хоть пока она и не заколола ни одного стригоя, но смогла уложить добрую пару стражей — их тела мы нашли по тропинке в лес, где обнаружили девочек с Кристианом. Роза сделала это одна. Очень мало новичков в состоянии одолеть взрослого состоявшегося стража, но моя Роза всегда умеет удивлять. — Может нам уехать ко Двору? — неожиданно спросила Василиса. Слезы высохли. Принцесса сидела, облокотившись спиной о спинку кресла и поглаживала Розу по голове, зарываясь тонкими белыми пальчиками в густые шелковые и так любимые мной волосы Розы. А сама Роза лежала на двух других сиденьях, поджав ноги и положив голову на колени принцессе. — Вы с Дмитрием… — я замер, но сдержался и не повернулся в сторону девочек. Стараясь изо всех сил безмятежно смотреть в окно, я чувствовал кожей обжигающий взгляд карих глаз, -… будете со мной. Я устала быть здесь… Роза, а давай снова сбежим? — Эй, вы про меня не забыли? — решил напомнить о себе Кристиан. Девочки засмеялись, и я с ними, правда лишь в своей голове. Мне тоже не нравились их мысли о побеге. Пусть в прошлый раз на это и была веская причина, но сейчас все иначе. Я заёрзал на месте, намереваясь вступить в разговор и сделать замечание принцессе о том, что всегда буду ходить за ними следом. — Не беспокойся, маг огня, — усмехнулась, не открывая глаз Роза, — мы никуда не собираемся… Лисс, мне нужно закончить обучение, да и потом… теперь мы в безопасности. — Неужели все закончилось? — В голосе принцессы слышалась усталость и облегчение. — Почти три года мы жили в страхе, что нас преследуют… Соня спасла нас… — Вас спас Дмитрий, — поправил ее Кристиан, указав в мою сторону пальцем. — Вас спасла Роза, — тихо сказал я. Повисло молчание, пока сама Роза не произнесла следующее: — Нет, Лисса права. Если бы не Соня, мы бы не сбежали. Мы не знали, что за угроза нас ждёт, и если бы она все рассказала напрямую, то Лисса просто не поверила бы, что ее дядя такое чудовище. — Она хмыкнула. — Никто бы не поверил полоумной училке. Если бы мы не сбежали, то Виктор воспользовался бы пятнадцатилетними девочками. — Я слышал горечь, пусть она и не открывала глаз, но я знал — ее взгляд печален. — Я тогда ещё не смогла бы защитить тебя, да и сейчас… не смогла… гм. Дмитрий прав, мне нужно много учиться. Горло сдавил невидимый обруч. Я сделал глубокий вдох, ощущая и радость, гордость и стыд одновременно. Василиса и Кристиан повернули голову в мою сторону с ухмылками на лицах, не веря собственным ушам и желанию Хэзевей учиться. Роза открыла глаза и посмотрев на Василису, улыбнулась, стараясь говорить серьезно. — С тобой больше ничего не случится, ты веришь мне? — Да, Роза, у меня же есть ты. Лёжа, который день в комнате, я все разглядывал скучный белый потолок, ища в нем нечто новое, что натолкнёт меня на решение теперешнего положения дел. Больше от безделья, чем от нужды, я допивал третью кружку остывшего противного чая и сожалел о том, что так и не научился курить. Ник всегда говорил, что сигареты помогают ему думать. Воспоминания прошлой недели не давали мне покоя, как назойливые голодные крысы, прогрызали остатки моей души. Лучше бы просто пробить дыру в виске и вытащить оттуда все, что не хотелось помнить, но заново вбить учения первого курса.        «Морои превыше всего!» Вспомнился момент, когда я узнал, что мне вновь доверили чью-то жизнь, да ещё и принцессу, последнюю из древнего королевского рода. Какое почтение! Хотя на самом деле, мне не так уж было и важно кто она. Жизнь каждого мороя цена. С ранних лет я видел себя только в роли стража, и никак иначе, и когда потерял Ивана, я потерял смысл жизни. До этого печального события, каждый свой успех я воспринимал как должное. Я хотел быть всегда и во всем лучшим и я был таковым, пока судьба не сорвала меня с небес на землю и не показала насколько может быть жестока. Взяв под опеку хрупкую молодую девушку, я предполагал, что это будет не так уж и сложно. Кто же знал, каким испытанием мне это обернётся, когда к принцессе прилагался ещё один страж, по умолчанию. Эта темноволосая бестия просто свела меня с ума, а затем раскрылась передо мной совсем в другом ключе. Добрая, храбрая, отважная девушка. Словно она никогда ничего не боится и будь, что будет. Все, что её волнует — это жизнь её подруги. Самоотверженная, честная перед самой собой и откровенно прямолинейная. Моя Роза. Мне столькому пришлось у неё научится. Сложно сказать, кто для кого стал учителем. Годами я оттачивал навык держать все эмоции внутри, носить маску и не поддаваться случаю, строго идти к своей цели, добиваться успеха. Вылепливая из себя нечто подобное «идеальному стражу», я считал, что обезопасил и себя и душу, доверенную мне.        «Если я стану лучшим, меня не победить!» — самоуверенно считал я в свои десять, когда вновь стирал с разбитых губ кровь. Теперь вся моя философия рухнула. Я облажался. Чувства взяли верх над разумом и, действуя по воле сердца, я допустил ошибку. Мне повезло, что пули не задели Василису, иначе Роза никогда бы не простила мне этого. Она умрет тысячу раз, но не даст ни единому пепельному волоску упасть от чужих рук. Я же защищал Розу. Я должен это прекратить. Ещё никогда я не убегал от проблем, всегда встречал их лицом к лицу. Теперь я не мог стопроцентно положиться на себя, я не знал, чего ждать от моего сердца. Смогу ли я отдать всего себя на защиту моего мороя? Роза никогда не откажется от Василисы… Сейчас, после всех этих месяцев занятий, я был более, чем уверен, что она успешно сдаст все экзамены и получит своего мороя. Голос Василисы станет решающим в этом вопросе, чтобы они там не говорили девочкам. Принцесса должна знать свои права. Ноющее чувство опустошения разрасталось внутри. Внезапно я представил картинку того, что ждёт нас будущим летом. Девочки закончат академию, Василиса поедет в университет со своим подготовленным стражем. Но я не буду нужен девочкам. У Василисы итак рядом хороший верный страж… лучшего она и не найдёт. Стоит ли мне оставаться рядом с ними или попросить перевода и навсегда прекратить эту мучительную запретную связь? Думаю, я так сделаю. Розы не будет рядом, она сможет позаботится о принцессе, как никто другой, даже я. Ну, а мне дадут кого-либо нового. Того, с кем я смогу работать, не отвлекаясь на гребаное сердце.        «Нет, я так больше не могу!» Мне необходимо вытеснить Розу из своих мыслей. Забыться, хоть на мгновение. Мне нужна хорошая тренировка, благодаря которой я немного отвлекусь. Наспех приняв душ, я оделся в один из тренировочных костюмов академии и быстро спустился вниз, на этаж гимнастических залов. В это время суток многие помещения пустовали, так что я без труда нашёл себе место. Не было нужды запирать дверь, меня редко беспокоили. Скинув куртку, я принялся разогревать мышцы. Спустя час силовой и кардио, боль в мышцах позволила разуму очиститься. Я мог дышать, вновь получать удовольствие от процесса. Казалось, я снова в Сибири, мальчишка, который убивал все свободное время на тренировки, проводя в зале вдвое больше времени, чем ученики и их преподаватели. Вот я сейчас обернусь и увижу Ивана, развалившегося на матах, с учебником истории в руках. Обычно он успевал сделать все уроки, ожидая конца моих занятий, понимая их важность. Мне же, на домашнее задание приходилось тратить большую часть ночи. Тихие торопливые шаги по коридору заставили меня замереть. Я глянул на часы — практически весь состав академии должен был только просыпаться, а уборщицы не бегают по коридорам, да и не слышно тележки с уборочным инвентарем.        «Роза?» — Я был готов бить себя по щекам. — «Я должен убраться отсюда!» Спрыгнув с перила, я почти на лету, подхватил свою спортивную сумку и двинулся к выходу, нацепив излюбленную холодную маску. Дверь с жалобным скрипом отворилась, и в проеме показалась Роза. По началу её губы тронула еле заметная улыбка, но заметив мой суровый вид, Роза медленно сглотнула.        «Лучшая защита — нападение». Но пройдя мимо, я не смог закончить начатое и просто так уйти. Я не слабак и должен поговорить с ней. — Роза… — я сглотнул, мысленно проговаривая фразу, выбранную из десяти других, заготовленных ранее, — ты должна написать рапорт о том, что произошло. С нами. Я обернулся и шагнул к ней навстречу, сократив расстояние между нами до полуметра. Я старался говорить более мягко и вкрадчиво, но Роза все равно была удивлена так, как если бы я просто подошёл к ней и вылил ей на голову ведро холодной воды. А затем, она отрицательно покачала головой. Так я и думал. — Нет, в любом случае, нет, тебя могут уволить или того хуже… — торопливо затараторила она, — да, и потом, как я все это объясню?! Ну, то, что между нам было… — она выглядела такой растерянной. Указав на расстояние между нами, Роза вновь покачала головой. — И пусть увольняют, — твёрдо сказал я, — я вёл себя неправильно! Я и сам до конца не понимал в чем была эта неправильность: в том, что я переспал со своей ученицей… дважды, или в том, что не защитил своего мороя — я чувствовал, что заслуживаю наказания. — Заклинание сделало своё дело, оно подбило тебя… — Уже не имеет значения, но факт остаётся фактом. Мы в стенах академии и здесь, ты — моя несовершеннолетняя ученица. Я бил в самое сердце, указывая ей на возраст. Низко с моей стороны, особенно учитывая тот факт, что я хотел ее, даже понимая, что ей всего семнадцать. Роза скрестила руки на груди, стараясь не смотреть в мою сторону, но глаза ее увлажнились. Я самый настоящий козел.        «Роза, умоляю, не плачь!» — Я знал, что не вынесу ее слез. Сорвусь ещё раз, заключу ее в объятия и уже точно никуда не отпущу. — Я сама пришла к тебе и не стану заявлять на тебя! — Роза, я на семь лет старше тебя. В десять лет это, может, и не так уж много значит, но сейчас разница огромна. Я взрослый. Ты дитя! — строго и грубо отрезал я. Стоит ли мне продолжать указывать ей на ее возраст? Создавалось впечатление, что я не достигну результата подобным способом. Твердолобую уверенную в своих словах девочку ничем и никак не пробьёшь. Я восхищался ее решимостью. Но мне стоило придумать, что-то мощнее. Уже нет пути назад, я порву эту губительную связь раз и навсегда. Но она, все ещё оцепенев, смотрела мне в глаза и уже вот-вот слезы были готовы пролиться по ее раскрасневшимся щекам.        «Как ты можешь смотреть на меня такими влюбленными глазами, Роза?» — Дитя значит… Я зажмурился, не желая слышать ее боль. Знаю, что заслужил, но я не представлял, что это будет настолько тяжело. — В Сиэтле тебя ничего не смутило! — Я не знал твой возраст! — я сжал зубы, понимая, что действительность уже не спрячешь. Я попытался успокоиться и не переходить на крик. Она не заслуживала такого обращения и во всем была права, но я никак не могу объяснить ей истинную причину своего поведения. Я должен быть мягче с ней. — Роза, — я выдохнул, собираясь с духом, — я совершал ошибки. Я действовал на свой страх и риск. Я убивал, — людей, не животных. А ты… Ты только начинаешь жить. Любая твоя ошибка ещё простительна, но моя — нет. Тебе сейчас впору делать уроки, ходить на вечеринки и заниматься всей этой девичьей ерундой. — По-твоему, я настолько поверхностна?        «Проклятье! Почему она все понимает по своему?!» — Такова существенная часть твоего мира, по крайней мере сейчас, — попытался я втолковать ей, но она тут же открыла рот, чтоб возразить мне: — В Сиэтле… — она практически захлебывалась воздухом, но я поднял руку, не давая ей закончить. — В Сиэтле я познакомился с красивой девушкой. Понимаешь? Ты — просто красивая девочка, Роза… Да что ещё мне надо было с тобой делать? Книжки читать? Посмотри на своё тело — оно потрясающе, любой бы не устоял! Она едва не задохнулась от возмущения и обиды, а я все ещё старался держать взгляд твёрдым, дабы показать ей всю серьезность своих слов. Сейчас она непременно обидится и пойдёт и наконец напишет рапорт на меня и на этом все закончится. Помолчав ещё несколько секунд, она сделала шаг назад и тихо сказала: — Я поняла тебя… Сейчас я втоптал в грязь все то прекрасное, что было между нами в минуты нашей близости. Ее улыбки, ее смех, влюблённый взгляд… я признался ей в любви и едва не услышал ответ. Она повернулась и зашагала к выходу. Теперь все закончилось. Странное горькое облегчение накрыло меня с головой. Мне не стало легче, камень лишь тяжелее лёг на мою грудь, утягивая меня на самое дно. У самой двери, Роза решительно обернулась и собрав весь яд со своей души, выплеснула его на меня. — Запомни, раз и навсегда, товарищ — я больше никогда не подпущу тебя к своему телу, — она подняла палец вверх, указав им на меня, — чтобы ни произошло… даже если ты станешь на коленях умолять меня, даже если будешь валяться у моих ног… никогда! — Белки ее глаз покраснели и я заметил подступившие слезы. — Ты — мой наставник, я — твоя ученица, и ты сделаешь все, чтобы я закончила обучение, нагнав всех новичков, потому как я должна, и я буду лучшей. Но никогда я больше не переступлю эту грань, страж Беликов. Я унизил ее, но чувствовал, что был унижен сам. Так низко я никогда не падал и никогда не позволял себе вести себя так ужасно с женщиной, тем более с любимой. Она хлопнула дверью, оставив меня наедине со всем моим дерьмом.        «Ты — мой наставник, я — твоя ученица…» — звенело в моих ушах ещё несколько минут. Может оно и к лучшему. Все старания забыться на тренировке провалились, как только Роза хлопнула дверью. Я ненавидел себя и ненавидел весь этот чертов мир, где мне приходится вечно выбирать между своими желаниями и долгом. Мир, где каждый дампир с рождения обязан служить на благо общества, где любая женщина-дампир, либо «кровавая шлюха», либо профессионал без права на личную жизнь. Я ненавидел всех стригоев и был готов перебить все это дьявольское отродье, закончить эту ужасную войну. Я хотел пойти и догнать Розу, черт, я был готов умолять ее простить меня, но проклятый разум твердил обратное. Она должна понять, она должна жить по другому. Эгоизм приведёт к хаосу, мы должны сохранить наш хрупкий мир. Позже я встретился с Альбертой и составил новый план дежурств, занятий и тренировок с Розой в оставшиеся дни до начала каникул и нашей поездки на лыжную базу, отказавшись от отпуска и возможности увидится с родными на Новый год. Сейчас важнее сделать все необходимое, чтобы Роза закончила обучение, и они с Василисой остались вместе. Я сделаю все возможное, чтобы девочек не разлучили. Следующие два дня Роза была крайне не настроена на любое общение со мной. На тренировках вела себя сухо, слушая команды и безропотно выполняя их. Никаких шуток, никаких колкостей, ничего, что обычно сбивало меня с толку. Она даже одевалась так, чтобы максимально прикрыть своё тело. Это именно то, чего я добивался своим гадким поступком, но легче мне не становилось. Меня никак не отпускало чувство вины за свои слова, и я все время думал, как объяснить ей свою позицию и ещё раз объяснить причину моего поведения. В ее глазах было столько грусти и боли, что я не мог ни о чем другом думать. По истечению третьего дня, я решительно настроил себя пойти и извинится, сказать ей, что дело далеко не в возрасте и не в нашем статусе… я не мог подвести ее и подвергнуть жизнь Василисы опасности, отдав всего себя Розе. Во время моего дневного дежурства, я и сам не заметил, как ноги привели меня к ее двери, и я постучался. Подождав несколько секунд и не получив ответ, я постучался ещё раз и ещё раз. Дёрнул за ручку, но дверь оказалась заперта.        «Возможно она у Василисы…» Я поспешил в моройский ученический корпус, но ещё в холле наткнулся на Василису и Кристиана, воркующих у окна. Принцесса сидела на подоконнике, склонившись над лицом Кристиана. Он расположился между ее ног и руками обвивал ее талию. Они смеялись и целовали друг друга каждый раз, когда проходящие мимо ученики таращились на пару и покачивая головой, ускоряли шаг. Беззаботность, лёгкость, влюблённость… Но Розы здесь нет. Тогда я направился в общую гостиную и библиотеку, прошёлся по двору, где находилась площадка для тренировок. В конце-концов, я заглянул даже в церковь. Остановив себя в столовой, я перечислил в уме места, где ее можно было найти, но мне казалось, я проверил уже все места, где могла быть Роза, кроме что самых безумных, вроде кабинета Кировой или… центра безопасности. Виктор. Все эти дни он просил караульных устроить ему встречу с Розой, но мы категорически отказывали ему в этом. Странное, тревожное чувство охватило меня. Его ещё называют шестым, но кем бы оно ни было, оно редко подводило меня. Быстрым шагом, я сменил корпуса, через внутренний двор и уже спускался по лестнице, на цокольный этаж камер предварительного заключения, как услышал крики, стоны и удары, много ударов. Двое стражей у входа лежало в крови с рваными ранами на шеях. Мне стоило посмотреть: живы ли они, и оказать медицинскую помощь, но я должен был помочь там внизу, кто бы там ни был. Двери распахнулись и передо мной предстала ужасная картина. Роза отлетела к стене и врезалась головой в бетон. Сдавленный стон прорезал мне сердце. Морой или дампир не способен на рывок такой силы. Стригой! Удар нанесла девушка, очень знакомая мне, но ее движения были точны, быстры… она обернулась на звук моих шагов, и я узнал ее — Наталья Дашкова.        «Виктор!» Камера открыта, его самого нет. Я достал из-за пояса серебряный кол и сжав его в руке, ринулся на помощь. Адреналин ударил в кровь, придав скорости и силы. Наталья заметила меня сразу и, переключившись на меня, оставила свою предыдущую жертву в покое. Взгляд Розы был исполнен благодарностью и облегчением.        «Нет, сначала я убью Наталью, а потом помогу Розе!» Но моя отчаянная ученица из последних сил рванула вперёд и сделала хорошую, но слабую попытку остановить Наталью. Несколько глухих ударов и стригойка снова отшвырнула Розу в стену. Хрустнула большеберцовая кость. Перелом. Роза вскрикнула. Да, согласен, это очень больно. Наталья, оценив ситуацию, ринулась на меня. Она больше не походила на ту стеснительную, неуверенную в себе девочку, что мы все знали, облик стригоя прибавил ей стати, но не ума. Она начала первой, как обычно и поступают новообращённые — резко, в лоб, но я ожидал этого и увернулся. Ее удары сильны — давно я не был в схватке со стригоем.        «Неужели Виктор уговорил дочь расстаться с жизнью, лишь бы вызволить его из тюрьмы?! Какой же гнусный человек и отвратительный отец!.. Вряд ли Наталья сама до этого додумалась… Роза, Роза, держись!» А между тем Наталья снова напала. Выкинув руку вперёд, она постаралась ухватиться за меня, но я не давал ей даже коснуться моей одежды, стараясь наносить удары так, чтобы открыть себе доступ к грудной клетке. Новообращенные никогда не думают о защите, они верят, что они сильны и быстры и плохо защищаются. Боковым зрением я заметил, как Роза завороженно наблюдает за нами, отползая к стене, а затем пошатываясь старается подняться с выражением решимости на лице. Гримаса боли искажает ее прекрасное лицо, и она хватается за руку. Рука также повреждена.        «Нет, Роза, нет! — подумал я, в попытке заколоть Наталью, но отвлекшись на возлюбленную, даю противнику шанс увернуться, — я здесь, я справлюсь!» Приказав себе сконцентрироваться на бое, я отогнал навязчивые мысли о бездыханной Розе и склонившейся над ней и пьющей ее кровь Наталье. Прибудь я на минуту позже, картина была бы именно такой… Ярость заполнила мои вены, и в несколько точных ударов я заколол девушку. Наталья явно не ожидала поражения, но жалобно пискнув рухнула на пол. Я выдохнул. Теперь все. Наклонившись, выдернул кол из холодного застывшего сердца и кинулся к Розе. Она лежала на полу, даже не в силах встать. Ее веки трепетали и закрывались, но губы шевелились, шепча мое имя. Как можно бережнее я взял девушку на руки и ощутив ее живое тепло, вдохнул знакомый любимый аромат ее волос.        «Она жива. Она жива!» — повторял я себе, словно мантру, пока поднимался на ноги. Холодные дрожащие руки обвили мою шею и она уткнулась лицом мне в грудь. Я был счастлив, что успел вовремя. Главное, теперь добраться до больничного крыла, и как можно скорее. — Эй, товарищ, ты был прав насчет стригоев. Я посмотрел на ее запачканное кровью лицо и заметил, что Роза отключается. Только этого не хватало! — Роза, Роза, открой глаза! Не надо спать! — я почти кричал на неё, моля небеса, чтобы мой голос привёл ее в чувства. Пожалуйста! Она не должна закрывать глаза! Я ускорил шаг. Оставалось только пересечь коридор и добежать в восточное крыло, а там Розе помогут. Я не потеряю ее. — Почему ты до сих пор в рубашке? — с сдавленным смешком спросила она, а затем закашлялась. Я был рад, что ей хватало сил шутить, но лучше бы она не разговаривала, а берегла свои силы. — В следующий раз, Роза. Она поджала губы — ей не понравилось то, что я сказал. — Виктор… — она вцепилась в борта моего пальто, — он говорил, что ожерелье не рождает чувства… а усиливает их. Я не хотел говорить на эту тему, особенно сейчас, но маленькая ручка ослабла, а Роза прикрыла глаза. Я почти бежал, стараясь не травмировать Розу ещё сильнее, но мне пришлось говорить, чтобы привлечь ее внимание. — О чем ты? — Заклинание… — прошептала она, облизнув губы. — Виктор сказал, что ты хотел меня… был неравнодушен ко мне… только поэтому оно сработало. Я не отвечал, считая секунды до того, как смогу передать Розу врачам, но она не унималась. — Это правда? Ты хотел меня? Мне не убежать от ответа. — Да, Роза, я хотел тебя и тогда… и сейчас… Как я уже сказал, желание и чувства разные вещи. Между ее бровей залегла складка. Я снова напомнил ей о ссоре. — И все? — жалобно переспросила она. — И все. Ногой я распахнул дверь в больничное крыло и тут же крикнул о помощи. К нам подбежали санитары с каталкой, но я покачал головой, я предпочитал донести Розу до палаты, как можно скорее. Я слышал тихие всхлипы Розы, она старалась подавить их, спрятав лицо у меня на груди, но когда прибыли врачи, мне пришлось уложить Розу на кушетку для осмотра, и мне открылись ее заплаканные покрасневшие глаза. Среди всех ее синяков, ссадин и переломов, именно опухшие заплаканные глаза резали меня без ножа. Я отошёл на несколько шагов, оставляя Розу одну, на попечение врачей, но не отходил близко, чтобы иметь возможность слушать, что медики говорят по время осмотра. Кто-то пошутил, что Розе стоит выдать абонемент на посещение этой палаты, но доктор Олендзки грубо отчитала всех и стала давать распоряжения. Сотрясение мозга, внутреннее кровотечение, закрытый перелом руки и ноги — все это лишь странный отчёт на бумаге, оставленный доктором во время первичного осмотра Розы. После прихода Василисы в графе диагноза у Розы оставалось лишь пара ушибов.