***
К дому Дюпэн подъехала черная машина, Маринетт пошла на балкон, чтобы рассмотреть всё. В окне машины Мари уже лицезрела Феликса, тот сидел в телефоне, воткнув наушники в уши. Собравшись с духом, Чэн спустилась на первый этаж. Родители радостно сверлили её взглядом, они были так рады, что создавалось впечатление, что это они едут отдыхать, а не она. Заранее мистер Агрест отпросил Дюпэн в университете, написав заявку, что берет её на стажировку. Не будет же Габриэль писать, что её сын и Мари едут отдыхать вдвоем. Поползут слухи, на которые никто не закроет глаза, да и откупиться будет сложно. Когда Дюпэн открыла дверь, к ней сразу подошел охранник, пригласив девушку сесть в машину. — Прошу, мисс Дюпэн-Чэн, — серьезно начал тот, открывая дверцу машины для синевласки. Когда Маринетт уже присела в автомобиль, то столкнулась с серьезным выражением лица Феликса. Не видно было, что он очень рад этой поездке. За всю дорогу парень и слова не проронил. Мари же приходилось молча сидеть, сжав коленки вместе. Она смотрела постоянно вниз, ибо девушка до сих пор даже посмотреть Агресту в лицо не могла. И не дело в том поцелуе, что произошел между ними, дело в поцелуе, что произошел с Адрианом. Ей стыдно, что она поддалась эмоциям, что так поступила при живом-то женихе. Когда ребята приехали, то их сразила ещё одна новость — месье Габриэль забронировал им один номер на двоих. Видя неловкое смущение со стороны Дюпэн, Феликс пытался откупиться, спросив у администратора, если ли у них ещё одни номера. К сожалению, ответ был отрицательным, поэтому студенты молча зашагали в новый номер. Маринетт всё делала молча и быстро, чтобы лишний раз не столкнуться с Феликсом, который повторял практически каждое действие Дюпэн: она складывает вещи — и он, она идёт в душ — он уже возле двери, заходит первый. Одна душевая на двоих, одна кровать, — позже оказалось, что это вообще люкс для молодоженов. Мари стало более неловко, чем было раньше, а Феликс был даже в растерянности, ведь не так настойчив он, как решительно настроен его отец. — Я не буду тебя ни к чему принуждать, не волнуйся, — начал Агрест, разрушая часовую тишину, — Это отдых, делай то, что вздумается. И… я не буду с тобой спать на одной кровати, если тебе неловко… я на полу посплю. Когда парень стал класть простыню на пол, взбивать подушки, то Мари стало ещё больше неудобно, что в первый раз, когда они зашли в общий номер. — Извини, — начала уже девушка, — Я не из тех, кто скажет: «Хэй, я так подумала, ложись со мной!»… Дай, я помогу, — можно предположить, что Феликс немного рассчитывал на подобные слова, но всё же вместо предложения Маринетт стала помогать ему простилаться, таким образом заглаживая вину. Агреста это даже не расстроило, тонкий намёк со стороны самого Габриэля не был опознан и благополучно провалился, ведь к Дюпэн так и дошло. Феликс же, когда ложился спать после достаточно долгой дороги, улыбался, думая, то ли Чэн настолько глупая, то ли настолько невинная — она ведь осталась со своим женихом в одной комнате, и плевать, что тот спит не с ней, а на полу, главное — чтобы он не сделал, ему всё сойдет с рук, ведь именно он жених Чэн, а не кто-то другой.***
Распахнув свои голубые глаза, Маринетт первым делом посмотрела вниз, не спит ли наш дорогой принц. Увидев опустошенный пол, где нет ни простыни, ни чего-то другого, Чэн встала и пошла в душ, чтобы быстро привести себя в порядок. Когда даже после процедур она не увидела парня, то пошла рассмотреть в балкона, нет ли Феликса на улице, ибо в сонном состоянии переться в коридор и всех расспрашивать — как-то не комильфо. — Oh, good morning, sleeping beauty! — произнес Феликс на английском, даже без всякого акцента, будто бы это был его родной язык. — Ч-что? — она потерла глаза, — Ф-феликс, начнем с того, что я не знала, что ты куришь… — Мари посмотрела на сигарету, которую курила модель. — Со мной такое бывает, когда я прибываю в депрессии или в опустошенном состоянии. Это пройдёт, — он потушил окурок и выбросил с балкона прямо в урну, что находилась на самом первом этаже, на улице. — Ты знаешь английский? — Чэн знала, что Адриан так же владеет данным языком, но чтобы вся его семья была такой умной… — Я знаю не только английский, ещё разговариваю более-менее на русском, отлично владею сербским, немецким, а так же говорю на латыни. — Кто нынче разговаривает на латыни? — Никто, ведь это мертвый язык, но я решил его выучить, ведь мне было интересно материть людей на уже давно вымершем языке, — закатив глаза, ответил Феликс, — Что хочешь на завтрак? — О, нужно купить яйца, муку и шоколад, я могу сделать очень вкусный торт! Хотя… этим толком не наешься, поэтому я сделаю нам мясную запеканку! Как тебе такой план? — её глаза засияли, а былое смущение пропало. Феликс от удивления расширил глаза, ведь он имел ввиду заказать еду в номер, которую любезно доставят официанты или повара, что даже, при желании, могут приготовить завтрак прямо при них. На слова девушки, улыбнувшись, парень ответил, что с удовольствием попробует её шедевры. Когда парень уже приготовился набрать номера своих помощников, чтобы те принесли нужные ингредиенты, то Мари уже была собрана. Она мямлила под нос о том, что никому не может доверить, кроме родителей, покупку продуктов, ведь многие берут, что попало, а нужно высматривать и выискивать, смотреть на срок годности и другие факторы. На слова Чэн Агрест лишь улыбнулся, полностью одеваясь для прогулки. Когда ребята вышли, пред ними сразу предстал магазин, где есть все продукты, которые пожелаешь. Пока ребята покупали нужную пищу, Феликс созвонился с администраторами и попросил их доставить холодильник в их номер. Препятствовать Агресту не стали, ибо обычно в тех номерах нету огромного холодильника для пищи, есть маленький морозильник, где обычно хранят алкоголь. Богатые люди практически никогда не готовили что-то в номере, они заказывали еду в люкс.***
Феликсу нравилось наблюдать, как Дюпэн готовит. Она делала это с такой любовью, будто бы отрывает частичку своей души и вкладывает её в своё творение. Учитывая, сколько за всю жизнь блюд Чэн приготовила — у неё просто огромная душа. — Маринетт, ты вся в муке, — рассмеялся Феликс, взглянув на замазанное лицо Дюпэн. — Хэй! — воскликнула девушка, бросая муку в Агреста, — Ха-ха-ха, прости! Не удержалась! Феликс не стал терпеть такой несправедливости, он полностью в муке, а его невеста лишь немного «припудрила» личико. Он схватил девушку и повалил её на диван, вместе с этим взяв с собой пудру, вместо муки. В итоге, их война закончилась тем, что весь номер был в белых порошках, как бы странно это не звучало. Под конец вечера Мари уснула, она была слишком обессилена состязаниями, что опрокинул на девушку жених. Ей было так весело, но всё же она не могла сопротивляться снам, которые пленили её. Когда Чэн сумела проснуться, то на часах было час ночи, но ни рядом, ни на полу Феликса не было. Она вновь прошла на балкон, в надежде, что он не сбежал из-за своего проигрыша в войне с девчонкой. — Я думала, что ты куришь только когда в депрессии, — произнесла синевласка, заставляя Агреста содрогнуться от неожиданности. — А я думал, что ты спишь, — улыбнувшись, ответил он, потушив сигарету и выкинув её, — Можно курить из-за нескольких вещей: депрессии, после секса, это как традиция и… после проигрыша на войне, — Феликс рассмеялся, — Проиграть девчонке — это позор. — Ха-ха, знал же, на кого батон крошишь! — Это цитата истинного кондитера! — Агрест улыбнулся, — Ну что, пойдем спать? — А… — на секунду Дюпэн остановилась, поразмыслив. Такая пауза начала напрягать и пугать Феликса одновременно. — Что-то случилось? Чего ты остановилась? — спросил парень, тормоша синевласку. — Знаешь, я знаю, что ты не прикоснешься ко мне, если я этого не захочу, так что… ложись сегодня спать на кровать… — Ты уверена? — Агрест был шокирован, — Я ведь могу и изнасиловать тебя. — Если будешь так шутить, — обидчиво начала Мари, — Будешь спать в общем холле. — Ладно-ладно, понял-понял, ха-ха-ха, — рассмеялся блондин, помогая девушке расправить кровать. И всё же, хоть Чэн выстроила полосу между ними, словно какую-то стену, чтобы парню не было шанса даже коснуться Дюпэн во сне, он чувствовал, что девушка уже хоть капельку ему доверяет.«…ты не прикоснешься ко мне, если я этого не захочу…»
Может когда-то Феликс расскажет Дюпэн настоящую правду, со всеми красками и подробностями, со всеми чувствами и скрытными моментами, но это точно будет не сейчас. Она должна поверить ему, полюбить его, а уже потом начнется что-то настоящее.