Ползком по битому стеклу

Два дня я просто не выходил на улицу. Не был на занятиях. Не отвечал на звонки. Сидел в свой комнате и хандрил. А ночью гонял по кровати подушку в надежде заснуть крепко и не думать о НЕМ. Даже это у меня получалось плохо. И теперь я не мог не признать, что характер моих чувств, далеко не тупое желание обладать. Это была любовь. Вот она какая. Во всей красе. Неразделенная и невыносимо жестокая. Она коварной змеей вползла в мое сердце, отравив своим ядом все мое существо. Мать ругалась, глядя на мое апатичное поведение. Отец иронично закатывал глаза. Мой синяк на скуле проявился и теперь я был совсем красавчик. И о чем думали родители, я примерно понимал. А на третий день неожиданно пришла Ася. Оторвав меня от телефона, она присела на край кровати и долго щебетала о чем-то… Плевать. А потом предложила расслабляющий массаж. Я согласился скорее из нежелания ее обидеть и по правде говоря, она была мастером. Я здорово расслабился и уже чувствовал себя подпекшейся медузой на бережке… И тогда, она прошла по моей спине сверху вниз скребущим движением, еле касаясь моей разгоряченной кожи кончиками пальцев и щекочущих ноготков. В одно мгновенье сумасшедшая армия мурашек потоком ветра пронеслась по спине. Умопомрачительное ощущение. Я резко развернулся и схватил ее за протянутые руки, ошалевшими глазами глядя на гостью. И снова откинулся на подушку, прикрывая глаза. Как же я ненавидел себя в этот момент за то, что не могу попросту любить ее, молодую интересную женщину, что смотрит на меня с такой нежностью, что хочется в ней раствориться. Вместо этого, я тупо думаю о нем. Неожиданно Настя легла на бок рядом, положив голову на мое плечо. Мне было приятно это тепло и повернувшись, я поцеловал ее в лоб и с улыбкой провалился в сон. Впервые за несколько ночей мне ничего не снилось. Я не метался по кровати и не швырялся подушками. Мне было спокойно, как никогда и проснувшись, почувствовал себя отдохнувшим и свежим. Хвала целительному массажу и девушке, что тенью покинула мою комнату, оставив на моей подушке приятный аромат полевых цветов. Я даже решил почтить своим присутствием политех. Мама была рада. Я тоже. Уныние, говорят, грех. Но весь мой бодрый настрой улетучился, стоило знакомому голосу окликнуть в коридоре универа. - Вот те… явился, пропащий. Тох, ты совсем офигел? – визгливый голос Грини, напомнил мне мышь за печкой, которой, кочергой хвост придавило. – Зверев тобой интересовался. Он после откапывания знаешь какой злющий? Степуху урежут, дебил. Я повернулся, встречаясь с ним взглядом. Тот, почему-то отпрянул. Синяк, которым наградил меня Яр на новоселье уже почти прошел, но три дня, что я провел в своей комнате, безвылазно, видимо, давали о себе знать. - Что случилось-то? – он шагнул ближе, дабы не быть услышанным остальными. – Он отказал тебе, да? - Не твое собачье дело, - резко, но доходчиво, - и скажи своему капитану, что на тренировку больше не приду. И плевать мне на степуху. - Сам говори, - так же резко, выплюнул Кобзев. – Слабак! И он просто ушел, говнюк. - Пидор, - гневно прошипел я, зная, что он не услышит. Я решил не подходить к Нефедову. Авось, Гриня передаст и тот не станет меня дожидаться. Хотя, немного жаль ребят. Мы сдружились. Не хотелось бы портить с ними отношение. Но ничего, резервный вратарь – не великая птица. Найдут. И хотя в душе, я хотел зайти к ним, чтобы тупо соврать о том, что футбол мешает успеваемости и пожелать удачи, но видеть Яра… у меня не было сил. Мне дурно становилось от одной мысли о нем. Не знаю, почему, но все мое тело, напрягалось как струна, при одном только напоминании. Что за глупые эмоции? Я встал к окну, прислонившись лбом к откосу, краем глаза поглядывая на улицу. Первые крупинки снега в этом году. Они падали, гонимые тихим ветерком, но мне было абсолютно наплевать на погоду и на все то, что происходит за окном. Приземлись во дворе летающая тарелка, даже ухом бы не повел. Потому как, предо мной было лишь его лицо, старательно нарисованное воображением. Глаза, словно капельки дикого меда, с укором глядящие на меня. Губы, чувственные и полнокровные, которым позавидовала бы любая девчонка, что-то нашептывающие мне. Я отчетливо представил, как вероломно хватаю его, зарывая пальцы в светлые патлы и минуя все возражения, жадно впиваюсь в губы, раскрывая, подчиняя… Он поддается моему напору и уже через минуту оказывается прижатым к стене, и под моими вездесущими руками, тает, как первый снег на ладони. Яр… милый, любимый мой мальчик. Как же крепко ты засел в моей голове. Зачем? Зачем треплешь мне душу? Зачем не даешь покоя? Я мечтаю о тебе и днем и ночью. Ты стал моей… нет, не целью… моей мечтой. И стоит смириться с тем, что несбыточной. Я собрал остатки разума и решил не видеться больше с ним. Закрыть эту тему. Жить без него. Стараться одергивать себя при воспоминании, в особенности – по ночам. И сжав в исступлении зубы, я пошел дальше. Я продолжил общение с Настей, даже сводил ее в кино и пару раз в кафе. Познакомился с новым соседом и практически навязал себя ему в друзья. Помогал отцу в гараже. Курил, как старый прапорщик. А по ночам, включал порно, а-ля натуралы, пытаясь искусственно себя приучить к правильному. И все это было похоже на самоистязание, ибо стоило мне мельком увидеть фигуру Нефедова в универе, как я старался спрятаться поглубже, дабы никто не видел, как внутри меня с диким ором, корчась и извиваясь от боли, стонет моя бедовая пидорская душа. Новый год мы с семьей встречали у родителей Насти и все вокруг смотрели на нас, как на состоявшуюся пару. Знали бы родичи, что я даже ни разу ее не поцеловал… даже не попытался. Но это было неважно. Мои подозревали, что я сохну по другой, да и Ася тоже, и понимающе к этому относилось. Праздник, как праздник. Один из многих. И я не думал, не гадал, что получу полезную информацию от «будущей тещи». Подвыпивши и раскрасневшись, тетя Валя много и не по существу болтала о своей неблагодарной работе и поначалу напрягала многих чрезмерной словоохотливостью. Но уже ближе к трем часам ночи, я сам с интересом заглядывал ей в рот, желая получить чуточку больше сведений, ибо разговор непроизвольно перешел на сильных мира сего. И если обострившийся геморрой депутата Латышева меня не особо волновал, то внезапно всплывшая фамилия – Нефедов, очень даже. Оказалось, что два года назад бригаде медиков, в которой состояла данная необъятная особа, пришлось присутствовать на констатации смерти старшего сына полковника. Она красочно и в подробностях рассказывала о том, как вынимали из петли мальчишку, который повесился в гараже, который служил ему толи студией, толи хатой. Поведала и о том, что полиция взяла со всего медперсонала расписку о неразглашении, мол в интересах следствия. Хотя, это не мешало ей сейчас об этом болтать. Оправдывала себя Валентина давностью происшествия. И неоднократно подчеркивала, что несмотря на слухи и многочисленные предположения, парень повесился сам, потому как, следов насилия не было, а вот предсмертная записка при нем была. В ней он просил у родных прощение, а в частности, у отца. Рассказала она и о том, что полковник вел себя сдержано и не терял надменности. «Вот теперь ты поступил по-мужски», - единственные слова, что адресовал он почившему сыну. Все это казалось странным и медикам и полицейским и-и-и теперь мне. На его похоронах не было ни друзей, ни сокурсников. О его смерти узнали уже после них. Ходили слухи, что сын с отцом долгое время были в ссоре и тот на постоянной основе жил в дедовом гараже, который благоустроил с помощью друзей. И я с открытым ртом слушал ту, кого за болтливость не терпел, да еще и кивал. Было в этой истории что-то странное и непонятное, то, что при всей ясности ситуации, заставляло задуматься над множеством вопросов. Я чувствовал неприятный холодок внутри и искренне сочувствовал Яру в том, что данная трагедия коснулась его семьи. И она не прошла бесследно. Невидимой печатью она лежала на его душе, угнетая, не давая расслабиться и вздохнуть полной грудью. И он явно знал больше обо всем этом, чем я, или тетя Валя. Мой загадочный мальчик… тяжело тебе, я знаю. Должно быть, ты ни одну тайну хранишь. Так оно, быть сыном главы управления. Во рту должен такой фильтр стоять, который Валентине и не снился. Краем уха слушая о том, что продолжает верещать полупьяная тетка, я скрылся на балконе, дабы вдохнуть свежего воздуха. Тему она уже сменила и интерес мой улетучился. А город жил и повсеместно взрывались огни фейерверков, хлопали петарды, звучала музыка с нижних этажей. А я думал о том, где сейчас ОН и с кем. И корил себя за то, что не подошел после того случая, когда пытался силой поцеловать. Ни его вина – моя любовь. Даже будь он геем, не факт, что я пришелся бы ему по душе. Я не должен был злиться, отворачиваться от него, уходить из команды. Не по-мужски это. Повел себя, как капризная девка, которой вдруг отказали. Так, неожиданно для себя, я решил встретиться с Яром. Просто поговорить. Извиниться. Группа подростков вывалилась на улицу с диким смехом и началась атака снежками. Я улыбался, глядя на них в тот момент, когда ко мне подошла Настя, накрыв мою замерзшую руку своею. Я нежно приобнял ее, краем глаза уловив, как вытянулись шеи родителей, желающих заглянуть за штору. Смешные они.