Мы закат

      На дальнем конце поля вознесся доселе неслыханный лай, следующий за громким мужским окриком. Выглянув из канавы, которую он с фермерами пытался выкопать уже несколько часов, Каллен увидел бегущего что есть мочи работника. Он мигом отбросил лопату в сторону; в ближайшее время она ему точно не понадобится.       Неподалеку от ограды на лужайке с дикими цветами паслась осёдланная лошадь, она потихоньку брела от лежавшей на земле девушки, возле которой склонились батрак с Фуллером.       — Видел, что случилось? — спросил, подоспев, Каллен.       — Нет, — ответил мужчина. Он прижал пальцы у запрокинутой головы потерпевшей, прямо под челюстью, — но она живая.       Девушка была одета в кожаную форму лучницы, на ее наручьях виднелся символ храмовников.       Стиснув зубы, Каллен присел рядом.       — Добро пожаловать обратно, Джиллиан. — Похоже, письмо мужчины в ответ на последнее послание, в котором он решительно предупреждал лучницу не возвращаться обратно сюда самостоятельно, либо не прибыло вовремя, либо, что вероятнее всего, попросту не было учтено. Из-за потерявшегося в тот день в дебрях угодий Дориана Каллен чуть было не проворонил момент с отправкой.       — Я... я знала, что рискую, но братья задерживались и… — голос приехавшей был слаб и сух от жажды.       — Приведи Ро, — приказал Каллен работнику; тот кивнул и поспешил к особняку. Он снова обратился к храмовнице: — Мы бы послали за тобой людей, друг мой. Сесть можешь?       Ее взгляд рассредоточен. Она в глубоком ступоре, и без всякого сомнения сейчас у неё такое ощущение, будто по голове кто-то решил отбить церковный набат. Каллен вспомнил себя при приступах мигрени и ту тошноту, что, охватив цепкими лапищами, заглушала всё остальное. Вспомнил одеяло боли, окутывающее с ног до головы и вполовину лишающее рассудка.       Неудивительно, что девушка не ответила.       Услышав звук приближающихся шагов, Каллен вытянул голову, ожидая увидеть лекаря. Но это оказался всего лишь спешащий к ним Дориан.       — С ней все хорошо? — спросил он, присаживаясь на колено рядом с Калленом.       — Я не уверен. Надеюсь, она не ударилась головой, когда упала.       — Я видел, как она свалилась. Думаю, основный удар пришелся на плечи. А ты та еще актриса, — заметил тот, оглядывая раненую. — Стоит помочь, пока нет медика. — С бережной предосторожностью маг коснулся ее лба. — Еле теплый.       — Она уже с неделю не принимала лириум. В таком положении лихорадка — нередкое явление, — голос Каллена металлически чеканил слова, выковывая из них сухое утверждение, которое не таило в себе и нотки собственных мучений пережитого.       Дориан ничего не ответил. Лишь тряхнул головой, потёр ладони, от чего на них возникло зеленоватое сияние, и разместил пальцы одной руки на груди храмовницы, а другой же — на ее виске.       Несколько мгновений спустя девушка моргнула, а через секунду уже попыталась подняться.       Как по свистку Каллен и Дориан вместе произнесли: «Тише», сводя на нет все ее попытки подняться. Они положили ей на плечи по ладони, удерживая на месте.       — Я… я в порядке, — настояла храмовница и медленно села, не брезгуя помощью мага. — Я здесь, я в порядке. Благослови Создатель это убежище…       Каллен прикусил язык. Эти слова принесли ему много боли. Руины первого Убежища до сих пор лежали в щебне у подножия гор.       И вот настал черед неловкого молчания, при котором Павус смерил его трудно описываемым взглядом.       — Как ты и говорила, ты здесь, — подбодрил Дориан. — Надеюсь, ты без ума от мабари, потому что их здесь очень много.       Джиллиан слабо усмехнулась.       — Это я помню.       Когда мужчины помогли храмовнице подняться, к ним, любопытствуя, неспешно подошел скакун. Жеребец лишь озабочено фыркнул, принюхиваясь к ее голове, словно интересуясь, где она была.       — Помощи от тебя как от сидоровой… кобылы, — буркнула девушка под нос.       Каллен пошёл, держа поводья, и они осторожно двинулись в сторону поместья; каждый поддерживал Джиллиан одной рукой. Лекарь встретил их на полпути, и после обмена кивками он заменил Дориана с правой стороны.       — Я позабочусь об этой бестии, — указав на лошадь, Дориан протянул руку, чтобы забрать поводья.       — Просто отведи его к Энтони, дальше он сам разберётся, — получив кожаные ремешки, маг кивнул и повел скакуна в сторону конюшен, который, учуяв воду и свежее сено, с радостью повиновался.       Зайдя внутрь, они передали Джиллиан под ответственность в крыло временного жилья. Оно было построено в течение года — пятнадцать спален, достаточно больших, чтобы в них могло разместиться два человека в случае необходимости. До этого такое было попросту невозможно. В дополнение к общежитию были хозяйственные постройки вниз по склону для тех, кто оставался надолго, а также для рабочих и слуг.       Джиллиан разместят в одиннадцатой комнате, где она была во время своей первой попытки избавиться от зависимости. До неё комната принадлежала двум другим уже излечившимся храмовникам, и теперь снова перейдет в её распоряжение. Однако сначала нужно передать девушку в руки целителя для правильной оценки состояния. Двое слуг положили её на койку, и Ро заверил Каллена в том, что они смогут справиться со всем остальным без посторонней помощи.       К двери они подошли бок о бок.       — Все хорошо, что хорошо кончается, — вымолвил Ро и улыбнулся также слабо, как и Каллен. — Мы вытянем её на этот раз.       Оба знали, что последующие недели после прибытия будут длинными и сокрушительными. Не все переживали процесс с изяществом, и Джиллиан не была первой или единственной, что сорвались, вернувшись в Орден за новой дозой. Каллен решил рассматривать всё это не как срыв или недосмотр с чьей-либо стороны, а скорее как необходимый, возможно, временный шаг назад в жизнь, которую беглецы знали лучше. Создание новой же требует невероятной силы, и для многих не станет открытием, что они находились в недобром здравии, не позволяющем пожинать труды приложенных усилий по изменению себя. Джиллиан юна, сильна и у неё большой потенциал. Во имя своих братьев и сестер, командор верил, что каждый из них, без оглядки на прошлое, сможет пройти путь к исцелению.       Каллен побрёл к конюшне, где Энтони, выглянув из-за лошади, что с удовольствием уткнулась мордой в сено и жевала, сообщил, что Дориан буквально только что ушёл. Вернувшись в дом, он поднялся наверх в его покои, надеясь все же отыскать своего гостя.       Дверь была приоткрыта. Недолго думая, мужчина заглянул внутрь, ожидая увидеть Дориана сидящего на подоконнике с открытой книгой, что случалось уже не раз за прошедшие дни. Вместо этого маг стоял над открытым сундуком у изножья кровати, обнажённый до пояса. Он держал в руках моток бинтов и, видимо, пытался обернуть себя им с правой стороны. Тугая рубцовая ткань, пересекая живот, размашисто тянулась от левой части груди к правому бедру.       Это был уродливый скверный шрам. Как Каллен понял, будь рубленая рана нанесена сильнее, внутренности Дориана вывалились бы прямо на пол фабрики по производству гаатлока. Его спасло лишь то, что Инквизитор хорошо разбирался в магии духа. Находясь без сознания на обратном пути в Скайхолд, маг хранил в себе силы лишь благодаря эфемерному магическому подобию клея. Когда за него взялись настоящие целители, единственным хорошим известием от них стало то, что он будет жить. Что, в общем-то, никак не могло помочь скрыть уродство некогда вспоротой плоти. Дориан проспал неделю в лазарете и ещё неделю после выписки. Каллен вспомнил, как он засыпал одним человеком, а просыпался другим — призраком со стеклянными глазами, который, смотря на других, не видел никого.       Вскоре выжившие члены команды разошлись по разным дорожкам; их разнесло дуновениями четырёх ветров. Вивьен — на место Верховной Жрицы, дорогую Кассандру — к своей борьбе за восстановление ордена Искателей, Варрика в Киркволл, Жозефину — к управлению цветущим домом Монтилье, а Дориана… домой, в Тевинтер.       Гость поднял голову, и их взгляды встретились. Невольно вздрогнув, Каллен мгновенно покраснел. Дориан не издал ни звука, не произнес ни слова, и лишь повернулся к нему спиной. С туникой в руках, он оглянулся через плечо.       — Неужто ферелденцы, когда я был здесь в последний раз, запамятовали как стучать в дверь? Или вы о таком простом правиле приличия даже не слыхали?       Попавшись, Каллен слишком резко распахнул дверь, отчего та громко стукнулась о сервант и едва не снесла стоявшую на нем вазу.       Подавшись вперёд, он в мгновение ока успел словить её и переставить поближе к стене.       — Я, ну, гм…       — Если ты пришел изменить обстановку мебели, — тем временем продолжил Дориан, — то мог бы не терять времени зря и сжечь половину.       Натянув тунику, он принялся засучивать рукава.       В ответ на оскорбление Каллен только глуповато сморгнул. В этой комнате была собрана лучшая мебель со всей фермы — её не по ошибке выдали Дориану. Его шея противно зазудела от стыда.       — Я знаю, что для твоего вкуса мебель отдает деревенщиной, но мне показалась, что она вполне сносна.       Сделав глубокий вздох, Дориан повел широкими плечами и лишь слабо улыбнулся.       — «Деревенщина» идеально подходит под описание, — буркнул он, но затем продолжил теперь уже спокойней: — Прости, я… немного на взводе. Тебе что-нибудь нужно?       — Я только хотел поблагодарить тебя за помощь с Джиллиан. Ей уже подыскали комнату. Эта ломка дастся ей нелегко, так что осознание, что все здесь на её стороне, будет много для неё значить.       — Это не проблема, но её конь узнал меня получше, после того как я дал ему морковку, и, — Дориан указал на тунику, — именно поэтому я решил переодеться.       — «Узнал получше»? — переспросил Каллен, изо всех сил стараясь не улыбаться.       — У него был зуд, а я стоял с той стороны, где чесалось. Подобное со мной случается уже не впервые, заверю тебя, но это — один из буквальных примеров… — Он тряхнул головой. Намёк это или нет, но Каллен застал себя на том, что смеется.       — Надеюсь, он не нанес тебе непоправимого вреда.       — Нет, только волосы и… обслюнявил. Знаешь, я почему-то всё равно предпочту подобное драколискам. — Павус невольно содрогнулся. — Никогда не избавлюсь от мысли, что, если они проголодаются, то могут просто повернуться и откусить кусочек тебя.       — Они… необычные, согласен. — Быстрые, мягко идут по ужасным кочкам, лучше лошадей в пустынях, но то, что их пасти полны зубов, острых как лезвие бритвы… — Я бы не рискнул отправиться в поездку с таким один на один, если честно.       Каллен никогда не седлал их, даже после того, как Инквизитор добавил несколько особей в конюшни.       — Да, по крайней мере, у лошадей есть совесть не жрать тебя, умри ты вдруг в пути. — Пальцами Дориан принялся разглаживать скомкавшуюся на животе тунику. Воздух вокруг них завис в тишине.       Пока Каллен, шумно вздыхая, не шагнул назад.       — Ну, я, пожалуй… вернусь к копанию и оставлю тебя, ну… — взмахом руки он указал на комнату.       Осмотревшись, Дориан улыбнулся уголком губ.       — На потеху своему чрезвычайно важному безделью?       — Да.       — Что ж, если тебе так угодно. Ох, пока не ушел, — подойдя к ночному столику, он достал какую-то безделицу, цепочку которой обвил вокруг шеи. — Застегни, пожалуйста? У него хитромудрый замочек.       — Ах… Конечно. — Крохотная золотая застёжка остужала пальцы Каллена, выступая сладостным контрастом с теплом горячей кожи Дориана. Впервые находясь в такой близости, Каллен невольно вдохнул исходивший от мага аромат, который можно ощутить только если находишься совсем рядом. — Боюсь, в этом деле я не мастак, — тихо произнес он. За последние годы его некогда гибкие и нежные пальцы стали грубыми и негнущимися — скованность, присущая людям куда старше его возраста. Отставной офицер понял, что с поставленной задачей будет трудно справиться. Наконец ему удалось застегнуть кулон, всего лишь дважды неловко задев Дориану шею. — Вот.       — Благодарю, — обернувшись к нему, Дориан спрятал украшение под тунику. — У тебя всегда такие холодные пальцы?       — Гм. Часто, да, — Каллен неосознанно потёр ладони, пытаясь согреть пальцы, но это мало чем помогло. — Я не обращал на это внимания, когда принимал лириум, а сейчас…       — Хм, — Дориан протянул руку, чуть тряхнув ею. Каллен же только тупо уставился на него, ничего не понимая. — Дай посмотрю, дубина.       — Ох, — сгорая от стыда, мужчина протянул правую кисть.       Приняв её, Дориан мигом перевернул ладонь тыльной стороной вверх и стал рассматривать, после прижал палец к борозде линии жизни и принялся ощупывать опухшие костяшки.       — Что сказал лекарь?       Переступив с ноги на ногу, Каллен лишь пожал плечами.       — Плохое кровообращение. Изношенные суставы.       Ничего серьёзного, но вряд ли что можно сделать, чтобы исправить положение.       И снова тихий хмык в ответ.       — У меня, кажется, было заклинаньице, которое сумеет помочь. Я через день тебе его покажу, нужно только отыскать. — Глаза Павуса полны решимости, а пылающий в них лихой огонек не скрыл предвкушения засесть с головой в книги или потерять счёт времени за решением теорем.       — Я… был бы признателен, — ответил Каллен.       Улыбаясь, Дориан отпустил его ладонь.       — Отлично. Не буду тебя больше задерживать. Ты сказал, что будешь копать. А что?       — Канавы. В ближайшее время ожидаются ливни и если ничего не сделать, то вместо полей с урожаем мы будем осушать болота.       — Уверен, снуфлеры с тобой в корне не согласятся, — заметил Дориан и, развернувшись, подошёл к сундуку. На пол мигом посыпались толстые томики в кожаных обложках.       Поняв намёк, Каллен решил откланяться.       Возня в земле заняла весь день, дав время на передышку только во время обеда. Обустройство сливной системы на ферме давалось тяжело, особенно на северной стороне, где земля изрядно промёрзла и не пропускала воду. Дождь и тающие глыбы снега во время сезона гроз размывали верхние слои грунта до кашеподобного состояния, так что решение о рытье канав стало просто жизненной необходимостью.       Вечером к нему примчался дозорный с южной вышки угодий с докладом о прорыве ограды загона и побеге нескольких друффало. Нужно было предпринимать срочные меры. Каллен мигом позвал привести двух мабари и оседлать одну из коренастых, но проворных лошадей для помощи с отловом. Друффало слабо поддаются приказам, но в деле с ними важна деликатность, особенно если это касается коров с маленькими телятами. Потребовался не один час, чтобы отыскать всех сбежавших. Когда же это наконец удалось, маленькая кучка упрямых толстолобов наотрез отказалась покидать поляну с особо сочной травой, пришедшейся им по вкусу.       Не без помощи леди удачи, сгустившиеся сумерки привлекли стаю волков с ближайших лесных зарослей. Их протяжный и пробирающий до костей вой испугал даже друффало. И сопящие, пыхтящие и беспокойные животные поспешили вернуться в загон, подгоняемые наименьшими усилиями. Они отыскали покров в ожидавшем их убежище, зачарованные столпы которого распространяли спасающее тепло, когда окружающая температура опускалась ниже определенного значения. Их зачаровали недавно, только несколько недель назад. Первые заморозки не за горами, если судить по боли, охватившей суставы костяшек Каллена.       К тому времени, когда он смыл с себя заскорузлую грязь и пот, было уже слишком поздно приглашать Дориана на ужин. Поздно бросать вызов на игру в шахматы и просто выпить вместе по чашке чая. Еще со времен Скайхолда Каллен помнил, что Дориан был полуночником; неустанная совиная тень, виднеющаяся в библиотечном окне, огонь свечи в котором мерцал до самого рассвета. Он всё ещё держался без сна ночью куда дольше Каллена, выдавая себя с головой узкой полоской света под дверью, однако даже маг стал сдавать позиции и ложиться раньше прежних часов. Так что, пустив это на самотёк, Каллен поужинал в одинокой компании мабари.       После чистки зубов, мужчина переоделся в пижаму и улёгся в постель. Он устал, а завтрашний день обещает быть таким же тяжёлым, как и сегодня, так что нужно хорошо отдохнуть, как бы сильно ему не хотелось обратного; работы непочатый край.       Не ощущая тела от физического переутомления, Каллен надеялся заснуть сразу же как только коснётся головой подушки. Но вместо этого ноги свело судорогой, боль, напоминающая о синдроме отмены после отказа от лириума. Сперва ему показалось, что он кукла, которую держат за волосы, и вот ни с того, ни с сего хватка разжалась, а он, марионетка, так и остался лежать безвольно на полу в нелепой позе, даже не надеясь, что снова будет кому-то нужен. И ничего невозможно поправить. Не самая лучшая перспектива остаться надломленным и немощным, как раньше во времена зависимости.       Он научился не зацикливаться на неподвижности, когда откинул в сторону одеяла. Зажёг лампу и сел, сильно вытянул ноги и просидел так с несколько минут, пока колкая боль не утихла. После отправился за книгой в надежде отвлечься.       Доносящийся свет из кабинета не был чем-то особо необычным. Похоже, что кто-то решил воспользоваться им, хотя все предпочитали уюту маленькой комнатки простор общего зала на другом конце особняка, где помимо удобных стульев и диванов, находились разнообразные настольные игры, карты, дартс, несколько музыкальных инструментов и коллекция сборников фольклора, достойные прочтения вслух. Открывая дверь, Каллен ожидал увидеть просматривающего книжные полки бывшего храмовника. Однако гостем оказался с головой ушедший в книгу Дориан, сидящий в кресле-качалке.       Каллен хорошо проморгался, не веря собственным глазам. Дориан сидел в кресле так, будто бы оно было его собственным, а сам маг жил в этом доме едва ли не с самого начала. Поняв, что уже слишком долго молча стоит в дверях, Каллен решился пройти в комнату.       — Не спится? — поинтересовался он.       — Живот бурчит, — ответил Дориан, не отрываясь от книги. — Забыл, что вы, ребята, щенячьей нежностью обожаете хлеб, мясо и сыр. А ты?       — Бессонница. — Старая, неугомонная и нерушимая подруга, своими цепкими коготками зудящая под кожей. Прошло уже много времени с тех пор, как она мешала ему спать, но, сравнивая с прошлым, где она следовала за ним по пятам в царство вагуса, сон, дающий покой глазам, становился настоящей роскошью. — Накатывает иногда.       Рядом с Дорианом на столике стоял заварник с чаем и кружка с виднеющимися из нее завитками. Маг укрыл колени крупновязанным пледом, на котором лежал, свернувшись в клубок, один из уличных котов, обладающий излишней наглостью забираться в дом.       — У тебя хорошая компания, как погляжу.       Дориан перевел на него непонимающий взгляд, и Каллен указал на кота.       — Ох. Да, он был весьма настойчив. Попытался объяснить ему, что не смогу гарантировать больше полчаса относительной неподвижности, но он, как видишь, оказался непреклонен.       — Они не любят следовать приказам, — согласился Каллен. Повернув к нему голову, кот медленно и лениво моргнул, на что мужчина ответил тем же. В отличие от собак, кошки не были от него без ума. А изучение их повадок требовало колоссальных усилий и изящества. Собаки же куда прямолинейней.       — Мне нравится это в них, — потянувшись к кружке, Дориан отхлебнул чай, и снова поставил её на стол. — Они сами по себе.       — Родственные души?       Наградой этому стала слабая улыбка.       — Может и были когда-то. Сейчас же я хороший мальчик и поступаю так, как хотел отец. Я унаследовал его бразды правления и беспомощно наблюдал как куда более влиятельные чем я политики принимали все решения. Серьезно, до чего же стыдно, что отец умер. Он был бы очень доволен тем, каким хорошим подкаблучником я стал.       Медленно вдохнув, Каллен опустился в кресло, и так же медленно выдохнул. Похоже, несварение — наименьшая из проблем, досаждающих Дориану сегодня. Только Каллен — не тот, кто должен заявить об этом в голос.       — А что же люцерны? Отчасти они и твоих рук дело. У тебя есть хорошая поддержка на родине.       Прыснув, Дориан едва ли не задохнулся от едкого смеха. Он тряхнул головой.       — Таки да. Я возглавлял самую радикальную ветвь Магистериума, чем до смешного мало успокоил соотечественников.       Каллен решился на ещё одну попытку:       — Да ладно тебе, не может же быть, что все хотели вставить тебе палки в колеса.       — Каллен, — он запнулся, завитые усы дёрнулись от невысказанной обиды. — Магистериум предпочтёт отскрести нас со своего ботинка как мерзопакостное собачье дерьмо, но где-то кто-то решил, что мы устроили знатный спектакль. И причина, по которой нам позволили существовать, это то, чтобы мы стали примером. Гляньте-ка на этих жалких девиантов, говорили они, ведут себя как наряженные петухи, как будто бы сами не пользуются благами системы, которую так яростно желают свергнуть! Какими же нужно быть шутниками, чтобы попытаться это провернуть! — Он резко потёр лицо и проморгался. Черты его лица исказились в гримасу боли. — Чёрт, да я ж гладил кота…       В глазах выступили слезы — слабость, которую он поспешил скрыть рукавом.       Возмущенный пылкостью ответа на, казалось бы, безобидную речь, кот спрыгнул с колен и устремился в коридор, высоко задрав хвост.       Каллен предложил Дориану свой носовой платок.       В ответ маг замер с широко распахнутыми глазами, как будто Каллен бросил в него кинжал, а не предложил клочок чистой цветной ткани.       — В-в этом нет необходимости. — Поднявшись, он подошёл к камину, опёрся рукой о притолоку и, достав собственный платочек, смахнул подступившие слёзы.       Издавна существует поговорка: «Воротись, пока не поздно», но Каллену ещё никогда не доводилось пользоваться ей на практике. И вот и он, в самом расцвете сил и всё такой же зеленый, когда приходится иметь дело с эмоциями. Стоило просто держать рот на замке и оставить всё как есть, и не портить и без того поникшее настроение Дориана. Но вот маг резко подорвался, пытаясь и не сумев побороть аллергическую реакцию, ставшее началом для так не подходяще подступивших к горлу слёз, и Каллен то и мог, что крепко сжимать от бессилия кулаки с платочком и сидеть, беспомощно наблюдая. Происходящее вызывало волну недоумения и озадаченности, и мужчина, уставившись в пол, надеялся отыскать в нём ответ, как выйти из сложившейся ситуации. Сбежать? Извиниться и уйти, оставив Дориана одного? А что, если он не хочет оставаться один? Что, если это только всё усугубит?       — Дыхание Создателя, — выдохнул Каллен. По паркету пола раздался цокот когтей, и в дверях показалась сонная Берди. Как по волшебству она мигом оказалась у Дориана, уткнувшись носом ему в бедро.       Он тихо вскрикнул от неожиданности, но тут же рассмеялся и похлопал её по голове. Каллен видел, как маг пальцами коснулся её уха, перебирая самими подушечками нежный бархат шерсти. И постепенно угрюмость стала покидать его гений. Плечи лишились оков сковывающего напряжения и уже спустя пару мгновений, чередующихся смехом, Дориан приосанился. Сложил носовой платок — даже с расстояния он куда красивей, чем носовичок Каллена, — и спрятал его в карман.       — Прошу прощения, — молвил он. — Это было… внезапное и безвкусное представление.       — Нет, уже поздно, — ответил Каллен. — Порой, когда устаем, разум заводит нас на невиданные тропы в события, встретиться с которыми мы не готовы.       Осторожно вернувшись к креслу, он поднял упавшее ранее одеяло, и уселся, прижимая его к животу. Последовав за ним, Берди уселась рядом, прижавшись свисающими щеками к ногам мага.       — Я неподобающе выгляжу, — тихо произнес Дориан. Его зрение словно ограничено шорами, взгляд устремлён куда-то вдаль, а шея одеревенела настолько, что он не может повернуться. Этот взгляд Каллен знал слишком хорошо.       — Если хочешь, чтобы я ушел, то только скажи. Я не обижусь, — спокойно заметил мужчина. — Я… понимаю, что есть моменты, когда хочется остаться наедине. Но если хочешь, могу тихонько побыть рядом…       И вот настал черед тишины, места в которой не осталось для злости. Сгустившаяся от напряжения обстановка стала спокойной, а в воздухе как будто запахло озоном, хотя дождь давно уже подошёл к концу. Берди мотнула головой на коленях Дориана, возвращая его из грёз наяву. Откинувшись на спинку кресла, мужчина выглядел в точности, как ощущал себя Каллен — запутавшимся и уставшим, чтобы бодрствовать, но не способным переубедить упрямого себя лечь спать.       — Раньше Бык давал мне платок, — объяснил Дориан. Он смотрел невидяще вперёд, в глазах отражались искры и всполохи огня горящих в камине углей. — Я давно не вспоминал об этом, до сего часа.       Каллен туго сглотнул.       — Ох. — Успокоение мага, учитывая, что вспышка гнева возникла не из-за него, не делало мужчину менее виноватым. — Жаль, что я узнал об этом только сейчас. Прости.       Дориан лишь отмахнулся.       — Нет, это… Откуда тебе было знать? Ты никогда не ездил с нами. Или не пьянствовал, раз уж на то пошло.       В те времена у Каллена были веские причини держаться особняком, однако подобное заявление оказалось неожиданным.       — На моральном духе солдат плохо сказывается вид пьяного командора в таверне, — прошептал он. — Они идут туда, чтобы расслабиться, а не пить эль, сидя на иголках только потому, что думают, будто бы их оценивают.       — Плохо и для них увидеть, как ты напиваешься, — добавил Дориан. — Я понимаю причину. Просто клоню к тому, что ты не мог предвидеть наперед какой бедлам может повлечь за собой обычный носовой платок. — Вздохнув, он оттопырил пальцами уши Берди. — Она очень милая, не так ли…       Прикрыв глаза, собака явно пребывала в блаженстве.       — Ты ей нравишься, — заметил Каллен.       Дориан лишь неверяще хмыкнул, но один из уголков его губ поднялся вверх.       — Приятно, когда кому-то нравишься.       — Ты и мне нравишься, — произнес Каллен, пожалуй слишком честно. На его щеках вспыхнул румянец, но он не мог понять, из-за чего смутился. Дориан смерил его долгим нечитабельным взглядом, от чего бывшему храмовнику захотелось поскорее ретироваться — побег, который маг ошибочно воспримет за стыд. Кашлянув в кулак, Каллен поднялся на ноги. — Пожалуй, лучше оставлю тебя одного. — Не отрывая взгляда от пола, он поспешил к двери, но, когда до неё оставались считанные шаги, обернулся напоследок. — Спокойной ночи, Дориан.       Задумчивость смягчила черты лица Дориана, растянув его губы в маленькой, почти незаметной улыбке. Он кивнул.       — Спокойной ночи.