Мы закат

      Вскоре Каллен узнал, что новорожденные щенки мало что делали, помимо сна, возни, испускания огромного множества шумов, довольных и безразличных, и роста — когда он из раза в раз смотрел на них, они с каждым разом становились все больше. Прожив четыре дня, детеныши уже выглядели не странными мягкотелыми сморчками, но настоящими собаками. Очень пухлыми, крошечными псами. Лорель, к счастью, ухаживала за ними со всей дотошной нежностью, будто была опытна в этом деле. Она могла, предположил Каллен, поскольку у нее была другая жизнь, до той, которой она жила на ферме сейчас. Он должен проверить ее документы. Все, что мужчина с головы до ног знал о ее прошлом — это то, что у нее были плохие перспективы для военной собаки, так как она провалила обучение, будучи слишком добродушной. Именно эта ошибка сделала ее идеально подходящей для целей командора.       Он в очередной раз взял ее для регулярной короткой прогулки во дворе, и когда она вернулась к ящику для щенков, то аккуратно обошла своих детей, прежде чем сесть и позволить им пищать и ползти к ней. Энтони рассказал ему историю об одной излишне усердной суке в его семье, которая так старалась накормить своих щенков, что, пытаясь прилечь, практически растоптала их. По-видимому, ему пришлось тогда наводить порядки у благонамеренного, но пагубного влияния их матери, пока они не стали достаточно большими, чтобы противостоять натиску.       Никаких проблем с Лорель пока не было. Она была нормальной матерью, а когда Каллен обращался и контактировал со щенками — очень терпеливой и доверчивой. Собака немного суетилась из-за своих собственных потребностей, но без сомнения, все еще чувствовала напряжение от пережитого опыта. Он конечно помогал, но это подспорье никак не сравнится с ношей, выпавшей на ее долю. В конце концов, мужчина убедил ее начать есть смесь нарезанной курятины и небольшого количества бараньего мяса, но она отказывалась от миски, если он просто ее оставлял рядом, и ела только когда тот сидел в непосредственной близости к ней и держал проклятую тару в руках.       После того, как она, медленно поглощая еду, закончила трапезу, она положила свою огромную, полную собачьей радости голову ему на колени и заснула.       Именно так Дориан нашел их, когда пришел посмотреть на них в тот вечер. Нога Каллена уже давно занемела, но у него не хватало духу куда-нибудь сдвинуться. Рядом с ним дремало маленькое семейство, мягкое и пахнущее молоком.       — Попросила побыть подушкой, да? — пробормотал Дориан, завитки его усов приподнялись улыбкой, которую он растянул под ними.       — Ага, учитывая, насколько привередлива к еде, — Каллен погладил ее густой мех и провел пальцем посередине ее лба и морды.       — Я бы сказал, что она заслужила право на небольшую забастовку, — сказал Дориан. Он тихо уселся на краю койки Каллена. Детеныши спали, но время от времени один из них издавал ворчание или писк, вытянув свои крошечные конечности от округлого тельца. — Малый помет нормален для мабари?       — Не всегда, но это достаточно распространено. Мы думали, что у нее будет по крайней мере еще один, но… — Он пожал плечами. Трудно было понять, что могло пойти не так, если что-нибудь вообще могло. Они просили Ро проверить ее утром после родов, и у собаки, разумеется, не было никаких щенков; она хорошо оправлялась после родов. Никаких осложнений не наблюдалось, кроме плохого аппетита.       Один из щенков плакал во сне, сука подняла голову и лизнула его. Каллен воспользовался возможностью, чтобы подняться на ноги и потянуться. Его спина захрустела в двух местах, и он поморщился. Эта кроватка никак не подходила ему, но предстояло еще много работы. Все постельное белье в родильне нужно снова сменить, Лорель необходимо дать еще немного еды и воды. Уже как три ночи он провел в сарае, не совсем без сна, но достаточно близко к тому состоянию, чтобы чувствовать себя истощенным. Глубоко вздохнув, он сел рядом с Дорианом, который, наклонившись, чмокнул его в щеку.       — Фу, — протянул тот, похлопывая его по боку. — От тебя псиной разит. Сильнее обычного.       Каллен на это фыркнул и стряхнул густые пряди с лица. Волосы остались там, куда он их перекинул… Похоже, ему все-таки стоит помыться. Часть мужчины волновалась, что Лорель перестанет доверять ему своих щенков, если он слишком сильно поменяет свой запах, хотя в тот день Энтони почти умолял его пойти в дом и искупаться. Командор быстро оценил запах одной из своих подмышек и сморщил нос.       — Я просто немного выдержан…       Его внимание привлек пучок подвешенной лаванды — одна из инициатив Энтони, которая, как он утверждал, приманивала удачу… но скорее всего имело больше общего с ароматизированием комнаты.       Дориан проигнорировал это. Он наклонился вперёд, чтобы посмотреть на щенков, которые вскоре зашевелились, чтобы поесть.        — Они превосходны, не правда ли, — восхищенно сказал он. — Поверить не могу, насколько они уже подросли…       Слабенькие, с розовыми лапками, беспомощные и незрячие, они были одним из тех лучших явлений, которые Каллен когда-либо видел. Помимо серой малышки, которую оживил Дориан, были еще темный тигровый и бледно-соболиный. Он знал, что мать Лорель выглядела довольно по-волчьи, и он читал, что вывести мабари с каким-то конкретным окрасом было непросто, однако серая самочка все еще оставалась загадкой. Независимо от того, во что они вырастут, они, безусловно, были идеальными.       — И от какого же благородного самца она понесла это бремя? — спросил Дориан. — Я догадываюсь, но не могу сказать из-за «ассортимента» шкурок.       Каллен глубоко вздохнул.       — Ты будешь смеяться, но… Мишка.       — Мишка? — Изо рта не вырвалось ни смешинки, хотя он наверняка стоял с широко раскрытыми глазами. — Это нарочно?       — Да! Я знаю больше всего о его линии, и он происходит из проверенных родословных. Фуллер… лошадка с загадочным происхождением, и даже если бы я хотел пойти на такой риск, он не остался бы в порядке.       — Эх, бедняга. Точно не кандидат. Но у старого Мишки есть выдающаяся история, которую стоит сохранить в будущих поколениях?       — И он, и Лорель, — кивнул Каллен на мирную матку в своем ложе, — должны были стать воинами, но никто из них не смог этого принять. Очень кроткого нрава, слишком дружелюбны. Мишка провел большую часть своей жизни в казармах Серых Стражей, составляя компанию солдатам, но после того, что произошло во время Инквизиции… Каллен потер затылок, который все еще холодел, когда он думал о крепости Адамант. — Он был очень грустным псом. Выживший Страж откуда-то услышал, что я здесь делаю, и привел его, думая, что это сможет напомнить псу о доме. Ему потребовалось немного времени, чтобы довериться, и с тех пор он наслаждается своей пенсией.       Трудно было поверить, что Дориану не наплевать на все эти запутанные события, и Каллен почувствовал вину где-то в закромах своей черепушки, а потому замолчал.       — Ну так? А что же насчет maman? — спросил Дориан, делая орлесианский акцент на слове, во время того как он схватил Каллена за колено и сжал его. — Она моложе его, уже можно много сказать по этому поводу. Скандальный союз.       Каллен хохотнул, прикрывшись ладонью, а затем почесал бородку.       — Ей около семи, она еще довольно молода для мабари. Я отыскал ее и привел сюда вместе с Берди. У них одна и та же мать. Этот питомник случайно завел линию очень хороших компаньонских зверей. И я намерен продолжить их дело.       Дориан кивнул, задумавшись. Он подкрутил свой ус.       — Всех оставишь?       — Создатель упаси! — Каллен тряхнул головой, едва сдерживая смех. — Нет, шестерых и так с головой хватает. Я надеюсь, что их разберут выздоровевшие храмовники, которые решись они покинуть нас, не откажутся от постоянной компании надежного пса.       — Хм. — В очередной раз задумчиво хмыкнув, тот вновь подкрутил усы. Тихо запищав, один из щенков принялся тыкаться вокруг в поисках молока.       — Уже придумал имя? — поинтересовался Каллен, положив руку Дориану на поясницу.       — Я пытался, но думаю, было бы лучше, если бы она чуть подросла и раскрыла глаза. — Глянув на мужчину поверх плеча, маг поймал на себе его взгляд. — Хочу с ней познакомиться, так сказать, не против?       Резерфорд кивнул.       — Сейчас они все равно еще слишком мелкие, чтобы запоминать свои клички.       Говоря это, он подразумевал и других, совсем еще комочков, которые в нем не вызывали особого отклика, кроме разве что повышенного отцовского инстинкта, которым, как думал сам командир, он не обладал. В некотором роде щенят можно было сравнить с детьми, которыми Каллен уже хотел бы обзавестись, находясь в столь зрелом возрасте. От самой подобной мысли про себя он невольно захихикал.       — Что такое? — подтолкнул к ответу Павус, прислонившись к нему плечом.       — Да задумался вот, — начал тот, борясь со смехом, — хорошо, что у меня нет ребенка, чтобы думать вот так над его именем. Пускай пока будет «щенком».       Последнее слово едва не утонуло в хохоте.       Маг тихо засмеялся.       — Тому проказнику самому бы пришлось придумывать себе имя. Да-а, будет что рассказать внукам.       Чуть погодя раздался шум хлопнувшей двери, и мужчины увидели Энтони. Тот как-то загадочно посмотрел на Дориана — взгляд, который некромант поспешил повторить.       Склонив голову набок, Каллен прищурился.       — Что это вы двое задумали уже?       Не прошло и секунды, как Дориан вскочил на ноги.       — Заговор, если уж совсем начистоту, с целью затащить и искупать тебя-вонючку в дом, а потом уложить спать, — легко ответил он. Настойчиво потянув Каллена за руку, Павус поднял мужчину.       — Знаешь, для магистра твой подход лишен дипломатической изысканности, — запричитал Каллен, однако никак не сопротивляясь, когда его потащили из сарая на улицу. — Я все равно вернусь попозже, чтобы про…       — А вот и не вернешься, — помешал ему договорить Дориан. — Сегодня за ними присмотрит Энтони. Иди уже прими ванну, и в люлю.       Каллен уже подготовил целую вереницу из причин, почему он не мог этого сделать, когда Дориан приставил к его губам указательный палец, пресекая дальнейший протест.       — Если в тебе остались хоть какие-то зачатки здравого смысла, ты сделаешь так, как я говорю. Вперед. — Слегка подтолкнув ворчуна, в сумраке осенней ночи мужчины быстро пересекли дворик. — Я оставил тебе масел, если захочешь воспользоваться — там, рядом с ванной. Пяти капель будет достаточно. Рекомендую лемонграсс — у него бодрящий эффект, не позволит тебе заснуть и утонуть.       Каллен смерил его скептическим взглядом.       — Если не вернусь через двадцать минут, считай меня погибшим.       — Звучит так, словно за тобой нужен глаз да глаз, — ответил Дориан. — Мне присмотреть за тобой? Для тебя это будет пыткой, Каллен. Я не шучу.       Дориана невозможно переиграть. Чертов умник найдет ответ на любое заявление, будто его слова становились магическими в момент, когда он произносил их вслух. Что-то на вроде спарринг-боя с партнером, не имеющим абсолютно никаких брешей в защите, — как психических, так и физических, — и дерущимся вполсилы, лишь чтобы себя позабавить. Как только ты подумал, что взял над ним верх, он тут же положит тебя на лопатки, заставляя молить о пощаде.       — Попытаю удачу в одиночку, — наконец произнес Каллен.       — Умница. — Дориан хлопнул его по плечу, даже слегка сильнее, чем было нужно, и двинулся вперед. — Буду ждать.       Каллен спустился в ванную, набрал достаточно воды, чтобы хватило помыться и отмокнуть в водичке, и не забыл добавить несколько капель из упомянутых ранее пузырьков с маслами рядом с купальней, выставленных в ряд, словно выверенных солдат. Нежный букет ароматов раскрылся, смешиваясь с клубами густого пара и оставляя за собой призрачное присутствие Дориана, уютное и убаюкивающее. Кто-то принес ему в корзине для чистой одежды мягкие хлопковые брюки — командир поспешил одеться и, накинув на плечи полотенце, смело шагнул навстречу колкому холоду коридора.       В спальне уже был разведен огонь в камине, наполняющий покои радующим сердце сугревом. На кровати уселся Дориан, свесив волосатые ноги на пол. Он что-то втирал себе в грудь и в момент, когда вошел Резерфорд, резко запахнул полы мантии, взамен принявшись наносить крем на руки.       После остужающей прохлады коридоров, теплота комнаты казалась приветливой. Мужчина повесил банное полотенце на спинку ближайшего к себе стула у стола и направился к кровати. Дориан чуть раздвинул ноги, приглашая его подойти поближе, и когда тот повиновался, положил гладкие ладони к бокам мужчины и потянул на себя.       — Я помылся, — заявил тот, нарушая тишину, отчего румянец залил ему щеки, шею и грудь и едва ли не дошел до живота, куда Дориан прижался изящным вздернутым носом.       Услышав слова, Дориан поднял подбородок и улыбнулся, сетка морщинок подчеркнула прелестную родинку у глаза.       — Вижу. — Отодвинувшись, он похлопал возле себя по матрасу, и, разместившись поудобнее, Каллен улегся на спину.       — Что ты сделал с собаками? — поинтересовался командор, поняв, что в комнате не было питомцев.       Усмехнувшись, Дориан уселся ему на бедра.       — Всего лишь мило попросил побыть в кабинете. Похоже, мабари и вправду волшебные создания, как вы, ферелденцы, поговариваете, потому что они послушались. — Подобрав баночку с кремом, он зачерпнул немного и принялся размашистыми движениями втирать ее Резерфорду в грудь, не чураясь захватывать ребра и живот.       Каллен буквально одеревенел под ним, ощущая напористое тепло на коже. В нос ударил запах крема, напомнив поволоку аромомасел, с которыми он принимал ванну.       — И что, а… Для чего это?       — Чтобы ты был мягким и нежным, — уверенно ответил Дориан, скользя влажными пальцами по рукам мужчины.       — Неужто я недостаточно мягкий? — отшутился тот.       Всхохотнув, Павус наклонился и заключил его губы в поцелуй.       — Кожа твоя, чурбан ты. Не нравится?       Каллену пришлось прикусить язык и не уточняться, что его старания попросту сотрутся о постель, когда они уснут.       — Нравится, — наконец ответил он, поместив руки на бедрах мага.       — Тогда у меня есть к тебе предложение. — Раскрытые ладони завели свой танец по его плотно сбитому животу. — Расслабься.       Проще сказать, чем сделать. Обреченно вздохнув, Каллен повиновался. Крепко зажмурился и насильно заставил мышцы расслабиться, сконцентрировавшись на уверенных прикосновениях мага. Весьма неожиданно, но тот, казалось, вечность потратил, разминая храмовнику плечи и руки, сперва яростно растирая, а затем нежно поглаживая, словно распространяя пальцами волны тепла. В конце концов раздался один единственный одобрительный хмык, и массаж подошел к своему логическому завершению.       Когда костяшки Павуса черкнули по соску бравого командора, Дориан уткнулся ему в шею, продолжая поддевать и задевать чувствительную точку. Дыхание его ускорилось, хоть тяжело сказать это из-за волнения или же возбуждения. Слегка откашлявшись, он прекратил сладкую забаву.       — Каллен, — тихо сказал маг. — В тот день, после гостин у Маршана, ты сказал что, не любишь, когда к тебе прикасаются, но ты не против… касаться других. Я… неправильно понял? Ты не хочешь перевести наши отношения на более физический уровень?       Какие бы эмоции не обуревали его разум, они прочно осели комом в горле, и Каллен поспешил откашляться самому.       — Я… Ой, о чем… — Не лежи Каллен на спине, он бы однозначно потер шею. — Что ты имеешь в виду под «физическим»?       К выражению досады на лице Дориана добавился аккомпанемент в виде обреченного и недовольного стона.       —«Физическое» — сродни сексу, если выражаться предельно ясно.       По крайней мере, хоть один из них набрался смелости и заявил об этом вслух. Не сказать, что это сильно помогло Каллену — он внешне обмер, но в его нутре, глубоко в груди все брыкалось и переворачивалось. Ответ так и не трансформировался из мыслей в членораздельную речь или достойную реакцию. Все что он мог предложить — немой шок. После сумбурных событий у Маршана он был окрылен пьянящей смесью удалого самообмана и большого количества вина, которая сама по себе сотворила магию, да вот только повседневная храбрость выдающегося офицера оказалась далека от их с Дорианом уровня ожиданий. Прикусив губу, он, сам того не ведая, кончиком языка прошелся по старому шраму.       — Нам… не обязательно продолжать, — произнес Дориан, даже слишком тихо. — Если тебе неуютно, я не буду настаивать. Просто ты дал намек, что мы можем… Я думал, мы могли бы попробовать.       — Нет, — пресек его Каллен. — То есть, я не против. Я хочу попробовать. Просто… — Он отвернул голову в сторону. Как сформулировать мысль так, чтобы маг не подумал, будто у него нет запала, если все что он делал — желал его? А если не запала, то рвения отвечать взаимностью. В молодости, Резерфорд винил во всем лириум, но теперь можно сказать, что причина не только в нем. Ныне мужчина не подвержен его дурному влиянию, нет больше приливов буйной энергии и отсутствия аппетита. Может, внутри и остался небольшой огонек его пожизненного стремления к близости, но он не выходил за рамки наслаждения от объятий — обнимая сам, или же непосредственно находясь в чьих-то руках. Если быть уж совсем честным, это постыдно. — Полагаю, у меня нет… достаточного опыта в этом деле.       Дориан замер, продолжая восседать на нем. Он заговорил не сразу.       — Ты же говорил, что прежде уже был с мужчинами?       Учитывая его не такую уж и крепкую память, Каллен задумался, а хотелось ли ему этого вообще. Вспомнил только темные коллегиальные коридоры, где он, стоя на коленях, безропотно отдавался, услаждая чью-нибудь нужду. Но это не могло быть правдой. Хоть и прошло уже много лет, он по-прежнему мог вспомнить некоторые из лиц его случайных любовников — с некими ему доводилось встречаться не единожды. Мужчина вспомнил ясно, словно глядя в кристально чистое дно озера, насколько пустым себя ощущал каждый раз после подобных встреч. Не использованным, а именно опустошенным.       — Был, но… Все было кратковременно, и, честно, такого рода близость… — Он шумно выдохнул через нос. — Я не нахожу ее волнующей.       — Не находишь?       Он снова прикусил губу, раздумывая над ответом.       — Это не приносило мне удовольствия. Как я уже говорил… мне куда больше нравится дарить ласку другим, чем получать ее самому, но… — Алое пламя румянца на его щеках теперь заполнило все лицо Резерфорда. Все эти годы стыд до сих пор сокрушал мужчину, подобно вечному хищнику, неизменно ступающему за ним по пятам. — Мужчины, женщины… по большому счету, это было не важно. После свершившегося я всегда ощущал себя, словно потерял какую-то собственную частицу, или ее у меня, не взирая на протест, попросту отняли.       В паре шагов от них в камине громко зашипел огонь, испаряя вырвавшуюся из заточения брошенного в него поленья влагу — некоторые из брусков еще были сырыми. Дориан по-прежнему не сдвинулся с него. Он соблюдал молчание.       — Звучит по-дурацки, да, — прошептал Каллен.       — Нет, — ответил Дориан. Тон его голоса тверд, но как будто бы на взводе. — Вовсе нет. — Он уткнулся носом в скулу Каллена. — Я бы не хотел, чтобы такое произошло между нами.       Едва осязаемое знамя решительности. Тихой, как поле битвы спустя два дня после жесткой стычки.       — Н-нет, — поспешил разубедить его Каллен. Глупо говорить «по-дурацки» и не уточняться, что именно ты имеешь в виду. — Этого не будет. И я… я хочу попробовать, с тобой. Порой у меня возникают проблемы с, ну… — Он опустил глаза, но из-за того что на нем восседал Дориан, глазу не за что зацепиться; невозможно прояснить нависшую проблему без слов. Взглядом мужчина надеялся донести неловкую мысль. — Думаю, дело в длительном приеме лириума, но… — Лицо казалось раскаленным. Как и воздух в комнате. Еще минута, и его живот сведет судорогой. Он снова откашлялся. — Создатель… Дориан, ты для меня очень важен и я хочу… Я правда хочу этого.       Желать, понимая, насколько разнится мнение по отношению к сексу их стран. Затея исследования тел друг друга просто не укладывалась в уме.       Дориан приподнялся. Склонив голову, он заключил его губы в поцелуй, настойчиво углубляя, покуда храмовник не ответил взаимностью. Отстранившись, глаза его были полуприкрыты.       — Мы можем начать очень, очень медленно, — прошептал он. — Настолько, насколько нужно.       Облизнув губы, Каллен кивнул.       — Если хочешь, то можешь, ох… Я… я буду здесь, для тебя? — Он напрягся и крутанул бедрами, надеясь, что Дориан повторит движение. И правда, тот повторил.       — Уверен? — выдохнул Павус у его горла.       — Да. Да, уверен.       Медленно кивнув, Дориан уселся. Взяв Каллена за руку, он намекнул, чтобы мужчина сел также.       — Хорошо, но, — маг встретился с ним взглядом, — я бы хотел, чтобы ты, хоть немного, поучаствовал. Если будешь себя плохо чувствовать, даже поймав намек на это, мы сразу прекратим.       От вида того, как бойко тот откинул длинные пряди за плечо и как глаза, пленяя его, наполнились искренностью, Каллен туго сглотнул.       — Угу.       Его роскошные губы растянулись в улыбку.       — Тогда… коснись меня. Ну же.       В его словах пылкость, лишенная нетерпения. Неуверенно, Каллен обхватил пальцами полы мантии мага и медленно начал их раздвигать. Ладонью Дориан живо прижал ткань, пресекая дальнейшее оголение. Точно. Ему это не нравится, вспомнил мужчина. Черт, первое па в их чарующем танце, и он сразу оступился.       Уловив его отчаяние, Дориан взял его за руку.       — Вот, — шепнул он, подталкивая его задрать низ одежды, выше широко расставленных волосатых бедер. Без прикрытия он проявился в истинном, возбуждённом виде… Резко втянув в себя воздух, Каллен чуть согнул ноги в коленях и прижал мага к себе ближе, так, что его член оказался прижатым к торсу командора. Дориан снова крутанул бедрами, и, также резко выдыхая, Каллен поднял ему мантию, выставляя напоказ тонкую дорожку из волос на его животе, а маг, обвив руками шею мужчины, тяжело на него навалился.       Каллен просто уткнулся в прикрытую грудь Дориана. Мужчина пах весной, благоволением теплого дождя. Кожа их животов была все еще влажной от крема, облегчая движения члена Дориана между ними. Еще один тихий вздох, и он приблизился сильнее, куда настойчивей прижимаясь к Каллену.       Это ощущалось правильно. Жар, вес, давление его эрекции, когда он двигался, частое вздымание и опускание его грудной клетки от неглубокого дыхания. И щекочущие шею Каллену темные локоны волос. Резерфорд опустил руки тому на бедра, скользя ними дальше по волосатой коже, охватывая крепкие ягодицы и поднимаясь выше, за пояс мантии. Под его пальцами уверенно, будто слаженный механизм, перекатывались мышцы, когда Дориан толкался между ними, едва ли не постанывая и вертя тазом. Он начал шумно и хрипло дышать у уха Каллена, от чего тот всполошился, ощутив прилив крови к низу живота. Однако это была только реакция. Не прилив крови или зуд. Ничто, сравнивая с твердостью прижавшегося к нему члена Дориана, его трение и скольжение, делающее головку пениса блестящей от выступившей на ней предсеменной жидкости.       Каллен прикрыл глаза и замер, позволяя размеренным движениям Дориана беспрекословно достичь желаемой услады. Он мечтал, чтобы тот позволил ему оголить его грудь, подставляя кожу под поцелуи, однако как только ткань мантии начала разъезжаться, показывая выступающие ключицы, мужчина мигом запахнул ее обратно.       Его шрам… Каллен хотел уверить мужчину, что ему наплевать на столь вопиющий дефект его тела. Хотел заявить, что рубец не вызывал притязаний, или был отталкивающим… Однако понимал, что он для мага — не глас рассудка. Если Дориан проявил к нему терпение, то заслужил к себе, по крайней мере, равного отношения.       По большему счету Каллен держал глаза закрытыми. Он прислушивался к Дориану, к его тихим вздохам и низкому стону, и, едва ли не царапая, жестко касался его спины, пробуждая в нем азарт. Движения стали менее размашистыми, и более отчаянными.       — Прикоснись ко мне, — взмолился тевинтерец, запуская пальцы Каллену в загривок.       Мужчина подчинился. Он просунул руку между ними и схватил член, провел пальцем по концу, позволяя ему найти свой ритм и довести пальцами последние несколько раз, прежде чем он, издав резкий вздох, напрягся и кончил. Его бедра слегка закачались, пока он не излился полностью, едва задыхаясь и держа Каллена за волосы. Когда Каллен удостоверился, что тот закончил, командор взял его за руку и медленно, легко откинулся назад, опустившись в груду подушек, сложенных перед изголовьем.       Полностью выдохшийся, Дориан едва отыскал в себе силы грудой стечь с Каллена, держа мантию по-прежнему плотно запахнутой на груди и обвив мужчину одной ногой. Слегка поерзав в поиске лучшей позы, он устало и длинно вздохнул. Его взгляд искрился нежностью, а черты лица, казалось, будто бы смягчились, становясь добрыми.       Каллен согнул ногу в колене и потянулся к своему паху, чтобы поправить больно вперившийся в ткань наполовину эрегированный член. Он подумывал попросить о помощи Дориана, но, стиснув плоть, понял, что момент, упорхнув, исчез.       — Ну что, вызвал я хоть какую-то реакцию? — выдохнул Дориан. Он очерчивал пальцами неясные полукруги, размазывая сперму по животу Каллена, покуда не дошел до резинки его брюк. Осторожно, он мазнул рукой по костяшкам мужчины, прикрывающим пах. — Могу я взглянуть?       Туго сглотнув, Каллен закрыл глаза, кивнул и убрал руку. Пальцы Дориана прошлись поверх ткани, вдоль корня его пениса. Затем он медленно оттянул пояс, обнажив конец.       — Такой розовый, — поддразнил Дориан, накрывая его теплой ладонью.       В ответ он рыкнул, ощущая, как дернулись бедра, но движение возникло скорее от дискомфорта, чем от удовольствия.       — Я… Прости… — Он изогнулся, и Дориан поднял руку выше от опасной зоны.       — Хватит?       Когда мужчина кивнул в ответ, его подбородок коснулся лба Дориана. Неловким движением он снова натянул пояс штанов и прикрылся.       Когда Дориан разорвал их контакт, опершись на локоть, то почувствовал быструю реакцию — сопротивление мускулов другого мужчины, и от этого собственное сердце упало куда-то в район кишок. Разумеется, он сдался. Этот уже второй неуклюжий бой гона в ушах стал окончательной точкой их исследований. Чужие пальцы коснулись его бороды, и Дориан встретился с ним взглядом.       — Все хорошо, — успокоил он и коснулся его лба своим. — Не переживай.       — Прости, — повторил Каллен. — Я бы хотел… чтобы он встал сильнее, но…       Дориан поцеловал его.       — Ты был идеален, — шепнул он, достал носовой платок из кармана мантии и вытер живот Каллену. — Только из ванной, а тут нарисовался я и испачкал тебя…       Заявление оказалось подкреплено цоканьем языка, и Каллен лежал, не рыпаясь, и только напряг мышцы пресса, чтобы не мешать работе ворчливого мага.       Его показушное участие далеко от совершенства, но пока Дориан сам находил это приемлемым, Каллен мог позволить себе мирно отдыхать, не извиняясь еще по двадцать раз кряду. Закончив приводить как и себя, так и лежащего рядом мужчину в порядок, Дориан выбросил платок в корзину для белья и уютно привалился к тому под бок.       Его дыхание убаюкивало словно колыбельная. В очаге послышался очередной треск, и Дориан поднял голову, а затем взмахнул рукой. Пламя погасло, шипя под влагой; в воздухе пронесся легкий, едва уловимый холодок, и свет от камина погас. Каллен поднял бровь.       — Ты слишком горячий, — объяснил Дориан. Устроившись поудобнее, он уткнулся носом Каллену в шею.       Что правда, то правда.       — С чего ты взял?       — У тебя щеки заалели, сильнее, чем если бы ты стыдился, — пробормотал маг, прижимаясь ближе. Все еще голый до пояса, он казалось не обращал внимания на то, что его нижняя половина была обнажена. Словно нагое существование того едва ли пугало, исключая панику при раскрытии шрамов под одеждой.       — А ты можешь… — Слишком поздно, Каллен понял, что хочет спросить. Возможно даже ужасно, спрашивать о таком.       — Гм? — Дориан черкнул своим носом его подбородок. — Могу я что?       Помирать, так с честью.       — А ты можешь в следующий раз снять мантию? — Наскоро добавил мужчина. — Я не настаиваю, просто… задумался.       Глядя со стороны, Дориан на мгновение напрягся, и Каллен было приготовил еще одно извинение, но почувствовал, что он расслабился. Одна рука Павуса провела по волосам на груди Каллена.       — Я подумаю над этим.       Если это будет для мужчины слишком тягостным, или же он ощутит себя жертвой, Каллен сможет принять отказ.       — Спасибо, — прошептал он, поворачиваясь, чтобы поцеловать Дориана в макушку. Не было места для принуждения в их начинаниях. Оба были слишком подавленными, и неважно, кем притворялся каждый, когда в течение дня занимались своими делами, окутанные подходящими для себя обликами: озорливый ум и хорошо пошитые мантии для Дориана, и неряшливость с молчаливой учтивостью для Каллена. Он перевернулся на бок и обнял Дориана тяжелой рукой, переплетая ноги вместе. Слова гремели в голове Резерфорда; невысказанная привязанность, обещания, признания, пустяковые, но сладостные мелочи. Ничто не ощущалось правильным. В конце концов, он остановил взгляд на покрывшемся пеленой сна воззрении в сторону губ Дориана.       — Ой, — чуть погодя молвил Дориан, когда Каллен уже почти уснул. — Собаки.       Ему стало холодно, а руки показались неуклюжими палками, когда Дориан выскользнул из объятий, но вскоре тот возвратился, накрывая их одеялом. После он услышал цоканье когтей по полу и тихий топот, и к ногам прижались, смачно зевая, тяжелые тела.       Держа руку на его животе, он принялся нашептывать ему ласковую чепуху в сумерках опочивальни, пока не затих, уснувши. Он подался к этому голосу ближе, и его владелец заключил его в кольцо из рук. Он может что-то и сказал, да слова дались полуосмысленной ерундой — беспорядочной глупостью, вырванной из потока мыслей и прогоняемой усталостью.       Неважно. Важно только то, что его держал Дориан, и мужчине наконец-то был дарован отдых. И он поспешил им воспользоваться.