Мы закат

      Он преклонил колени перед Дорианом. Находясь вдали от дома и надышавшись свежего морозного воздуха после поездки верхом, Каллен почувствовал себя увереннее, позволив полностью отдаться моменту без опаски. Мужчина взял член в рот, и, как прежде, довел до состояния полной эрекции. И поднялся только, когда за ним опустился сам Дориан.       — Можем мы попробовать и тебе? — прошептал маг, пройдясь пальцами по животу Каллена.       Часть его этого хотела. Он желал сам, потому что этого так явно хотел Дориан — вожделение туманом виднелось из-под опущенных ресниц. Но он знал, что все закончится нелепостью, что в лучшем случае возбудится только наполовину, а после либо член обмякнет, либо кончит слишком быстро. В конце концов он тряхнул головой, и уткнулся лицом Дориану в шею.       — В другой раз, — расценил это Дориан, прижимая мужчину к себе ближе.       Позже, после того как они всласть остыли и отдохнули, мужчины спустились на первый этаж. Пламя в камине горело ярко и пылко, а столы были заняты путниками, приблудившимися в поисках пристанища от непогоды. Каллен надеялся, что ему удастся отправить двух воронов до наступления сумерек, но так как метелица во второй половине дня уже распустила свои белоснежные косы, залепив все вокруг своей беленой, было глупо просить кого-то зазря рисковать птицами. Не дав беспокойству взять над ним верх, он позволил Дориану заказать ещё горячего сидра, и уже вместе они присоединились к нескольким обывателям в игре в «порочную добродетель».       Картежники — народ разговорчивый. Так им удалось узнать о новостях из Рэдклиффа — знатная женщина с боевыми шрамами поведала байки о волнениях на юге. Один мужчина выразился скверно о разгоне сил Инквизиции, жалуясь, что тех следовало передать в подчинение Верховной Жрице Виктории для защиты граждан Ферелдена и Орлея. Рассмеявшись, другой мужчина принялся отчитывать ворчуна, приговаривая, что чертова церковь была плоха и без дополнительной мощи, и что он был благодарен за роспуск Инквизиции. Он окинул Дориана многозначительным взглядом и лукаво улыбнулся. Улыбка, которую Павус безупречно повторил.       Похоже, маги способны учуять своих, примерно так же, как, по словам Дориана, храмовники могли учуять лириум. Приятель был колдуном без тени сомнения. Производя впечатление отощавшего от голода сурового волка, он то и дело прикасался к своей кружке с сидром, которая, к слову, никогда не переставала дымить завитками пара от горячего напитка. Малоприметное заклинание, но Каллен на своем веку повидал множество раз, как маги так заново подогревали себе еду или питье. Потупившись на дно собственной остывшей кружки, мужчина должен был признаться, что такая магия была очень удобна.       В глубине души он надеялся, что с минуты на минуту его поставщик ввалится в двери посреди метелицы, а если нет, то завтра пришлось бы снарядить разведку да прочесать здешние окрестности на предмет убийства. Каллен не питал к этому охоту, но и не отрицал подобный возможный исход событий. Он представлял замерзшую на морозе кровь — ещё одна жизнь, лишённая возможности послужить его целям. И хотя подозрения Резерфорда было невозможно подтвердить, он не мог вырваться из оков вины и сожалений, опутавших все его мысли.       И, влекомый этими мыслями, Каллен плохо играл в карты. В конце концов, самым явственным уроком стало то, что он так и не научился играть в порочную добродетель. Именно Дориан стал тем, кто выиграл последнюю партию, в которой он спустил больше всего монет, так что мужчина знал, что так хотя бы вернёт себе в карман немного денег, но было все равно стыдно. Другой маг за столом поменялся местами с ещё одним выбывшим игроком и теперь уселся Павусу под правый бок. С тех пор эти двое то и дело что весело обменивались кокетливыми колкостями.       Каллен ощутил себя не в своей тарелке.       — Я, пожалуй, выйду из игры. — За окном уже потемнело, но не настолько, чтобы ложиться спать.       — Ой, да ну брось, ещё сможешь отыграться, — возразил Дориан, ухватившись за руку мужчины. От выпитого спиртного и чарующей компании на его щеках проступил румянец, глаза горели ярко и пылко.       Поднявшись, Каллен легко хлопнул мага по спине.       — Ничего не могу с этим поделать. Всем хорошего вечера.       Сперва он обговорил с хозяином о предметах первой необходимости, раз уж не захватил с собой: как для себя, так и для Дориана. Уже наверху, он немного повозился с жаровней, но всё-таки сумел ее зажечь. Но дымоход, находившийся в дальнем углу комнаты и впитавший витиеватый дым, он заметил уже после того, как отворил заевшее окшно. Со вздохом он закрыл его снова. Ввиду отсутствия книг не было толку держать лампу зажженной, так что он попросту скинул сапоги и залез под одеяло, наблюдая за красными огнями от тлеющих углей в жаровне, отраженными в оконных стеклах.       Прошло немного времени как дверь отворилась и появился Дориан, пропахший дымом от дорогих сигар и виски. Он немного запнулся в темноте, ругнулся и щелкнул пальцами по лампе, залившей комнату тусклым светом.       — Итак, — начал он, стянув с ноги один сапог и вновь чуть запнувшись, оперся о стену для удобства. — Давай немного проясню картину. Ты покинул абсолютно дружелюбный картежный стол, — за которым я немного за тебя отыгрался, между прочим, не стоит благодарности, — чтобы покукситься в этой темной комнате в одиночестве?       — Я не куксился.       — Он «не куксился», — фыркнул Дориан, он цокнул языком. Тц-тц. Начав распоясывать мантию, он чуть замешкался, но после замер: — У нас же здесь нет этих чертовых пижам, да.       — К сожалению, да. — Каллен попросту разделся до трусов и майки, но оставил носки.       Со стороны Дориана раздался сдавленный смешок, когда он принялся раздеваться дальше.       — Завалило снегом, одна постель на двоих и ни намека на хоть какую-то пижаму. Не знай я тебя получше, то подумал бы, что этой четко слаженная уловка.       Каллен рассмеялся и уселся, готовый добавить масла в жаровню.       — Ещё не поздно выдать все как роман?       — Ох, еще как поздно. Особенно учитывая, что ты бросил меня одного за картежным столом с Этьеном-"Шаловливые Ручонки».       — С магом?       — Ах, так ты понял. — Стянув штаны, он бросил их грудой на пол. — А я уж думал, заметишь ли.       — Я провел двадцать лет в ордене. И повидал много магов.       — Слыхал, что кирквольский чемпион шатался прямо у тебя под носом на протяжении нескольких лет.       — А вот это едва ли честно. Я тогда был в затруднительном положении, — возразил Каллен. — К тому же никто не мог тогда просто так взять и бросить Хоука в Казематы, и потом ещё выжить, чтобы рассказать об этом.       Он поправил крышку жаровни. Когда ответа не последовало, обернулся взглянуть на Дориана и увидел его стоящего голым снизу по пояс. Пальцы его коснулись переда мантии, очерчивая скрытую под ней линию рубца.       — А… — Каллен потянулся к своей одежде и протянул ему одну из своих рубах. — Если хочешь, можешь спать в этом, — предложил он. — Она мягкая и не будет тебе давить.       Дориан, казалось бы, на секунду раздумывал над предложением.       — Благодарю, но мне и так сойдет.       — Я не буду смотреть тогда, — молвил Каллен, отвернувшись и вернувшись к своей половине кровати. Он сел, и перед ним возник Дориан.       — Я… я думаю, что хочу, чтобы ты увидел меня, — произнес он. — Пожалуйста.       Он был пьян. Должно быть, Этьен-"Шаловливые Ручонки» угостил его куревом, если пикантный запах в комнате служил подтверждением.       — Сейчас не самое удачное время, — тихо сказал Каллен.       — Нет. — Дориан обхватил руками его лицо, вынуждая мужчину взглянуть на себя. — Сейчас самое лучшее время.       Не долго думая, он поднял подол рубашки, стянул с себя ткань и позволил ей грузно упасть на пол. Его обнаженное туловище казалось узким по обе стороны от шрама, сердечный толчок визуально прослеживался под выступающими ребрами.       Медленно, Каллен поднялся на ноги. Шагнув ближе, он прижался к магу.       — Он хорошо зажил, — прошептал мужчина.       Пальцы Дориана легли ему на бока и спустились ниже, ухватившись за бедра.       — Я бы назвал тебя лжецом, да вот ты веришь каждому сказанному тобой слову. — Глубоко вздохнув, он уткнулся носом Каллену в шею. — Я… хотел попросить тебя… Есть одно заклинание, которое поможет тебе в твоей маленькой проблемке.       Он выразительно глянул вниз между ними.       — Маленькой? — обиженно крякнул Каллен.       Дориан всхохотнул, по-настоящему, не наигранно.       — Ладно, твоя взяла. Не такая уж и маленькая. А даже большая. Мне всегда было любопытно узнать, какой ты.       — Ты видел меня голым. Порочная добродетель. Или забыл?       — О, ни за что, такое невозможно забыть. Только я вот зарекся судить о мужчинах, которых видел только убегающими нагишом. Даже такой убежденный почитатель как я должен признать, что физика весьма не милосердна к мужским формам при определенных обстоятельствах.       Каллен прыснул со смеху и рассмеялся, хмыкнув, когда Дориан сжал его ягодицы.       — Как… м-м-м… щедро с твоей стороны…       — О моей щедрости слывут легенды. Но… Заклинание. Если позволишь, я бы хотел попробовать.       — С… сегодня?       — Только если захочешь. И мы можем остановиться, если для тебя будет слишком.       Разум мигом настоял, что так оно и будет. Слишком интимно, слишком неудобно. Он сомневался, что ещё можно было что-нибудь сделать. Около полутора лет назад он, набравшись решимости, в общих чертах спросил о проблеме у Ро, на что тот ответил, что подобная ситуация не являлась чем-то сверхредким, и Каллен поставил на этом крест. Позже, тем же днём, он отыскал у себя на столе маленький пузырек со сложенной под ним запиской: предписание гласило принимать по две капли перед сном, разбавленные в воде иль молоке, покуда снадобье не закончится. Сперва он чувствовал себя смущённым, а потому пихнул пузырек в ящик стола, но спустя недели нарастающее любопытство превозмогло позор. В конце концов, он принял зелье. Разница, в целом, оказалась незначительной, но, по крайней мере, он мог довести себя до полуэрекции. И то, что предлагал Дориан, скорее всего не дало бы ничего кроме незначительных улучшений, но…       — Прости, — прошептал у его кожи Дориан. — Я слишком давлю. Мы можем…       — Делай, — прервал Каллен.       Дориан отодвинулся взглянуть ему в лицо.       — Уверен?       Кивнув, он облизнул губы. Неловко или нет, он этого хотел. Покопавшись в сердце, он так и не нашел аргумента для заявления, будто это не правильно. Вместо этого он отыскал другую боль, ту, которая успокоила заполонившую разум тревогу.       Медленно, они легли на чистую простынь. Дориан слегка раздражённо фыркнул, и потянулся к трусам Каллена.       — Нужно снять, — молвил он, и не отрываясь от него, стянул мешающую одежду. После, пристроился сбоку от Каллена. — Позволь спросить: куда мне можно прикасаться, чтобы тебе было приятно? Не именно ласкать, не обязательно, просто… место, которого приятно касаться.       По крайней мере, это было легко. Он направил руку Дориана себе на живот: касаться его казалось интимным, но не навязчивым.       Дориан тихонько хмыкнул у его уха.       — Должен был догадаться. Ты и вправду щеночек. Но я хочу, чтобы ты сконцентрировался на этом ощущении, — потребовал он, нежно оглаживая ему живот. — Думай о нем. — Каллен ощутил, как рука мага скользнула ниже, остановившись над жёстким клочком волос у корня пениса. — Мне придется касаться тебя, чтобы прочесть чары. Это может казаться слегка странновато.       Судорожно вздохнув, он кивнул, Дориан опустил руку ниже, нежно охватив мягкий член Каллена. Мужчина шумно вдохнул и рефлекторно чуть подогнул колени, его рука вперилась Дориану в бок.       — Если скажешь остановиться, — прошептал тот. — Я перестану.       — Нормально. — Как и было велено, он попытался сконцентрироваться на разливающемся тепле в животе. Рука Дориана сдвинулась, обхватив член, когда маг прижал большой палец к паховой связке, нащупывая вену. Каллен, когда был помоложе, также проверял пульс, тихо и действенно себя ублажая под одеялом в храмовничьих бараках.       Пальцы Дориана сдвинулись дальше, к полоске кожи позади его мошонки.       — Я буду давить здесь. — И он действительно надавил, медленно, но уверенно. Каллен шумно вдохнул.       Прикосновение казалось… странным. Не болезненным, может даже в неком роде приятным. Он не мог решить, каким.       — Легче, — успокоил Дориан. — Расслабься.       Обратно, к концентрации на чем-то ином. На спокойном, глубоком дыхании. Странность сменилась неким удовольствием, и он вздохнул, напрягая ноги. Хватка Дориана снова сместилась, на этот раз остановившись на его головке, которую он сжал и поступающими движениями начал доводить пенис до эрекции. Спустя несколько секунд тот затвердел до состояния, до которого раньше дойти не мог. По большому счету, Каллен сдавался спустя нескольких безрезультатных минут. Он скрепил зубы, уверенный, что придется извиниться и попросить остановиться.       Вот только на этот раз член становился все тверже и тверже. Медленно, не так как в двадцать лет, но верно, буквально за минуту он полностью налился кровью в кулаке Дориана.       Давление было знакомым, но прошло много времени, когда он ощущал его в последний раз. Лёгкое прикосновение пальца Дориана по головке члена заставило Резерфорда судорожно втянуть воздух через зубы.       — Слишком? — прошептал Дориан.       — Немного…       — Вот, — произнес он, убирая руку. — Покажи, как тебе нравится.       Комната казалась куда жарче, чем была на самом деле. Каллен обхватил член своей рукой. В горле пересохло, и он туго сглотнул, приложив ладонь к груди, чтобы протолкнуть этот застрявший комок дальше также, как раньше, когда чтение стихов из песни Света по ночам не могло унять его буйный нрав. Физические потребности могли быть подавлены молитвами только для того, чтобы снова заявить о себе в порыве всепоглощающего отчаяния.       Как ему нравится… он едва мог вспомнить это. Он приподнял бедра, устроился поудобнее и взял себя в руки. Не помешало бы больше смазки, но ее не было, не считая немного проступившей предсеменной жидкости на головке. Медленно он размазал ее пальцами по всей длине. Это было… неловко. Его щека дернулась, и мужчина остановился.       Ладонь Дориана снова вернулась ему на живот.       — Не думай слишком много, — прошептал он Каллену на ухо. — Продолжай.       Он крепко зажмурился и попытался сильнее ощутить тело, целенаправленно игнорируя шум в ушах. Не думай. Сосредоточься на телесном с нерушимой готовностью.       Вес лежащего рядом с ним Дориана, жар, исходящий от его оголенного тела и грубая фактура края шрама, когда Каллен слегка задел его костяшками пальцев. Дориан пребывал в таком же возбуждении, лёгкое движение бедром прижимало его длину к бедру Каллена. Дыхание его стало поверхностным, а волосы ниспадали на ключицы. Каллен отчаянно возжелал его, но не мог толком заявить, что же это значило. Поддавшись моменту, он вытянул шею и потянулся к нему, но сперва мазнул по щетине его бороды и уже потом заключил губы мужчины в поцелуй, сладко простонав. Свободной рукой он коснулся, выискивая, живота мага, и наконец, наткнулся на головку его члена.       — М-м, — Дориан дернулся от прикосновения, и Каллен хмыкнул. Он повернул запястье, чтобы лучше ухватиться и Дориан застонал, но это прозвучало полуболезненно. — Перестань, — молвил он, улыбаясь, и с явной неохотой высвободился из руки Каллена. — Сконцентрируйся на себе.       Зарычав, Каллен нахмурил брови, но послушался. Эрекция Дориана снова вперилась ему в ногу и он напрягся, ощутив новую волну, заполонившую его нервы. Он ускорил движение, в горле застыл стон.       — Да, — выдохнул Дориан. — Да, вот так…       Он качнулся и прижался к нему всем телом, его твердый член приткнулся к бедру Каллена.       Когда Каллен ускорился, Дориан снова сипло хмыкнул, от чего Резефорд едва не поперхнулся, толкаясь в кулак сильнее.       Он выгнул спину, стиснул зубы, закрыл глаза и отдался навстречу пиковому наслаждению. Он кончил себе в ладонь, тяжело дыша и уткнувшись лицом Дориану в шею. Маг тихо зашептал над ним, но Каллен не мог понять произносимых слов. Он потянулся к его пульсирующим желанием члену, и Дориан подсел поближе, разрешая прикосновение. Он качнул бедрами, сперва медленно, но после ускорился. И вскоре накрыл руку Каллена своей ладонью, усиливая хватку и быстро доводя себя до пика. Его бедра все так же продолжили лениво елозить после полученной разрядки.       На протяжении нескольких минут Каллен не мог проронить и слова.       Напряжение покинуло его части тела, оставив мышцы живота обмяклыми, когда скопившееся в тазу тепло пригвоздило его к матрасу. Обещание сна пронеслось подобно стуку сердца, словно окутываемое теплым одеялом после стужи морозного дня. Сверху на нем Дориан уткнулся ему в висок, пальцами очерчивая плавный изгиб живота, все тело мужчины излучало уют. Обоим стало жарко от приложенных усилий — казалось, словно своими телами они могли согреть все, к чему только могли прикоснуться голой кожей.       В конце концов, они бегло протерлись от спермы и, снова улеглись, обнявшись под одеялом. Созданное ими тепло осталось, до сих пор наполняя низ живота Каллена, и мужчина намеренно не засыпал, просто чтобы побыть рядом с Дорианом, молча обняв его. Теперь он полностью увидел порочащий его шрам, он прикоснулся к нему, а Дориан увидел и прикоснулся к нему в ответ. Разумеется, он не целитель — и никогда им ни был — однако надеялся, что его прикосновение сможет состроить хоть маленькую службу дорогому ему мужчине, даже если его влечение осталось на многие годы невысказанным вслух.       Порой, пойдя на поводу у меланхолии, он задумывался, возымела бы свое законное значение эта симпатия, заяви он о ней раньше. Если каким-то образом ему удалось бы собрать все свое мужество в кулак и признаться до того, как появился Бык с его напористым шармом. У него было время, было столько возможностей, те же послеполуденные игры в шахматы да лёгкий флирт, но он струсил, и стало уже слишком поздно.       И прежде, чем он сумел и дальше развить мысль, его глаза закрылись. И не открывались снова, покуда слабые лучи серости утреннего солнца не начали падать через окно.       Запах шкворчащего сала бекона и овсянки просочился между половицами. Дориан крепко спал рядом с ним. Их общее тепло тел держало лежбище в удобстве в течение ночи.       Готовясь сесть, Каллен понял, что воздух в комнате не такой, как шипел снизу. Он остановился на мгновение, прежде чем скрыться под одеялом, накинув то на Дориана и разбудив его в процессе.       — Мн-н… Что такое?       — Холодно, вот что, — пробормотал Каллен. Жаровня, должно быть, потухла в ранние часы. — И утро, ко всему прочему.       Раздался сдавленный стон, приглушенный подушкой.       — Слишком рано.       В любой другой день из-за подобного заявления он бы его поддразнил, но уже успел привыкнуть к тому, что дома тлеющие угли всегда горели до рассвета — камин помогал справляться с утренним ознобом. Конечно, не сравниться с его днями в Инквизиции, когда он спал с дырами в крыше, в которые задувал ветер, и, наоборот желал спать только так. Или, по крайней мере, был уверен, что в то время он это заслужил.       Каллен решил, что они никуда не спешат. Он провел рукой по груди Дориана и притянул его ближе, прижимаясь к спине мага. Какое-то время они просто лежали, прислушиваясь к грохоту кастрюль внизу, оттуда пахло приятными тушеными запахами мяса и овощей, и сладкой выпечкой блинов. Их желудки заурчали почти в унисон.       Фыркнув, Дориан оглянулся через плечо.       — Завтракать? — спросил он.       — Завтракать, — согласился Каллен.       Дрожа, они одевались, и их перестало потряхивать, когда натянули на себя первые пару слоев одежды. Спустились в общую столовую, чтобы поесть. Им подали тарелки, ломящиеся от домашней еды, и по целому куску свежего хлеба. Когда они закончили, Каллен спросил хозяина, не пришел ли кто-нибудь ночью.       Мужчина посмотрел на него.       — И кто должен был прийти?       — Мужчина, зовут Тирни. Моего роста, вполовину моего возраста, каштановые волосы, зеленые глаза.       Скосив глаза, владелец таверны, казалось, на мгновение задумался.       — Не думаю, что это он, но… один тут действительно пришел после наступления темноты.       Он вышел из-за стойки и жестом показал им следовать, пройдя через узкий холл в комнату, примыкающую к кухне. Там рядом с дровяной печью сидела полусонная фигура, спрятанная в шерстяном одеяле. Лицо мужчины было багровым от синяков, глубокий разрез расколол его губу. Он не был тем, кого Каллен бы смог узнать.       — В последнее время все дороги замело, двигаться по тракту затруднительно, — сказал трактирщик. — Мы все еще ждем целителя. Её завалило снегом, в пяти милях отсюда.       — Ох.       — Я могу помочь, — высказал Дориан. Он вошел в комнату, не теряя самообладания. Избитый человек испуганно проснулся, несколько раз моргнув; правый глаз не раскрылся, залипнув в центре синяка.       — Извиняюсь за вторжение, — сказал ему маг, вытянув руки в успокаивающем жесте. — Я знаю пару-тройку исцеляющих заклинаний, если ты позволишь?       Человек поморщился, но кивнул, и Дориан протащил по полу деревянный стул, чтобы сесть перед ним. Каллен наблюдал, как он с отработанной интонацией произносит заклинание, и первоначальное отвращение парня превратилось во что-то похожее на облегчение. Через несколько минут его губа затянулась, а синяки побледнели. Дориан откинулся назад, магия исчезла из его рук.       — В кармане, — сказал он. — Сейчас.       Маг вытащил из отделения куртки мужчины плотно свернутую сигарету и протянул ему.       — Не для того, чтобы извлекать выгоду из твоих страданий, — продолжил Павус, — но как путник, я задаюсь вопросом — есть ли какой-то отрезок дороги, который я мог бы мудро избежать?       Когда незнакомец потянулся, чтобы принять папиросу, дрожь в руке едва не выбила ее на пол. Придя в себя, он слегка сжал ту в кулак.       — В двух милях к югу или около того. Рядом с ручьем. Увидел огонь и подумал, что смогу попросить несколько минут тепла с метели…       — Хм. Я так понимаю, у тебя на лице отпечаталось то гостеприимство, с которым ты столкнулся?       Он фыркнул и кивнул.       — Думали, что я пришел, чтобы их ограбить, сукины дети. Должно быть, охраняли что-то стоящее.       — Как правило, бандиты показывают себя не очень радушными хозяевами. — Дориан указал на сигарету. — А это лучше скурить, как и хотел. Она притупит боль. — Он поднялся, убрал стул на положенное ему место, и вышел из комнаты со следующим за ним по пятам Калленом. Как только мужчины оказалось вне слышимости хозяина таверны и спустившихся завтракать постояльцев, маг склонился к Резерфорду ближе: — Полагаю, мы начнем расследование?       — Верно. Тебе вовсе не нужно сопровождать меня — на случай, если хочешь остаться здесь.       Дориан рассмеялся.       — Ну уж нет, я еду с тобой. Не пойми меня неправильно, я все так же уверен, что ты смертоносен в драке, но ты оставил все свое снаряжение дома, и я сомневаюсь, что твоя прежняя броня будет до сих пор тебе в пору, командор.       Подмеченное было точным, а замечание — оправданным. Вытянувшись во весь рост, он ответил:       — Может это и правда, должен сказать, что я сейчас куда сильнее, чем был во времена Инквизиции. — Он повернулся к нему спиной, желая скрыть румянец на щеках, возникший от расстроенных чувств и промаршировал в комнату, дабы забрать свою шинель. Он может и поправился, но лишний вес не стал ему помехой. Тренировки закаляют мышцы, но только если правильно питаешься и отдыхаешь. А он слыл неудачником в обоих положениях большую часть своих от тридцати до нынешнего возраста из-за болезни или других явных причин. И хотя он всегда преодолевал это с каменной решимостью, теперь же Каллен действовал куда более мягче и обходчивей. Ты забываешь о точеных мышцах в ту же минуту, когда складываешь оружие, но то, чем он занимался на ферме, считается тяжёлым трудом. Он не был таким рохлей, каким казался.       Когда в комнату вошёл Дориан, большинство пуговиц на пальто Каллена уже были застегнуты. Он остановился в дверях, одной рукой прижавшись к животу, а другой — коснувшись пальцами губ.       — Не стоило мне этого говорить, — молвил он. — Нужно было сказать, что никогда не упущу возможность поучаствовать в хорошей драке, и это действительно правда.       Каллен ничего не ответил.       Вздохнув, Дориан прошел к нему и поправил воротник, смахнув невидимые пылинки с эполет.       — Прости меня, ладно? — Он отшагнул и, схватив свитер с плащом, натянул на себя оба предмета одежды. — А теперь давай-ка посмотрим, что, как те олухи думали, наш знакомый бедолага хотел у них украсть.       Не дождавшись ответа, он скрылся за дверью.       В конюшне они оседлали лошадей. Остановились возле кузни, которая уже работала, пыща огнем и жаром на пришедших, и Каллен вывалил уйму золота за длинный клинок, молясь про себя, что он ему не понадобится. Если дело закончится настоящей дракой, от короткого клинка, который мужчина держал подвязанным к седлу, будет мало толку. Дорогу сильно замело, их поездка выдалась медленной, но хотя бы без гололеда. Каллен ехал впереди, его кобыла протаптывала путь для видавшего виды Барли. Благодаря такому способу им удалось соблюдать стабильный темп, но поддерживать скудный разговор.       — Может, уже скажешь, к чему все это? — наконец отозвался Дориан, когда они вышли на дорогу, петлявшей около редких клочков лесных деревьев.       Пожалуй будет лучше, если он узнает, раз уж обстановка повернулась таким неблагоприятным поворотом.       — Это…       Вдалеке послышались громкие крики и всполохи. Он оглянулся через плечо на Дориана, который сидел с широко распахнутыми глазами — тот кивнул. Они пришпорили лошадей, принуждая тех идти как можно быстрее.       В лесу показался ручей. Вдоль берега стояло пятеро мужчин в потёртых кожаных доспехах, шестой же лежал на боку в полузамерзшей воде.       — Дыхание Создателя, — пророкотал Каллен. Он бы направился прямо в группу, принудил бы Саммер встать на дыбы и бить всех передними копытами, — она не была боевой лошадью, но создавала такой образ достаточно, чтобы разбойники начали переживать, — однако, к несчастью большие сугробы свежего снега делали такую тактику невозможной. Вместо этого Каллен спешился и спрыгнул на берег, придерживая тяжёлый меч на бедре.       Один из бандитов вытащил клинок. Другой ухмыльнулся.       — Пришли спасти своего дружка? — Он махнул головой в сторону мужчины, лежавшего в ручье. Его кровь стекала вниз по воде.       — Я пришел за тем, что мое по праву, — ответил Каллен, громогласным тоном мужчины, который совсем недавно управлял целой армией. Достигнув ушей стоявших на берегу мужчин, слова повергли их в изумление.       — Как и я, — заявил Дориан, внезапно оказавшийся рядом с ним. В некоторой степени в его голосе играли нотки легкомыслия, чтобы соответствовать потрескивающим молниям, окутавшим его руки.       После, как и всегда бывает в таких случаях, все случилось в одно мгновение.