Вызвали в Рэдклифф. Уехал дней на восемь как минимум. Прости за столь поспешный уезд — дело не терпит отлагательств. И ты так крепко спал. В любом случае не думаю, что старичок Барли сможет долго удержать быстрый темп езды, возьми я тебя с собой. Наслаждайся представлением. Пошлю весточку как только смогу.
Каллен
Моргнув, Дориан перевел взгляд с письма на посыльную. Та выпрямилась как натянутая струна. — Желаете отправить ответ голубем, сэр? Что тут можно-то и сказать? — Благодарю, но все в порядке. — Снова поклонившись, девушка двинулась к двери. — Постой. А когда он уехал? Она ответила что на рассвете. Он снова поблагодарил ее, и девушка ушла. Если так подумать, то Берди тоже нигде не видно. Похоже, дурочка отправилась вслед за хозяином навстречу приключениям. И все же, знание того, что Каллен уехал, и даже имея на руках письменное тому подтверждение, не говорило Дориану, почему командир уехал. А учитывая что их последний совместный выход за пределы территории усадьбы был связан с плохой погодой, сражением на мечах, смертью, предложениями от странных, но красивых магов, а также ознобом, переросшим в серьезную лихорадку и долгие недели нездоровья для бедного Резерфорда, Дориан не мог не ощутить как нервы его натянулись до предела… Не стоит отрицать и то, что скорость бега старичка Барли оставляет желать лучшего, и даже если бы он вышел прямо сейчас, то прибыл бы через день, а то и позже. Свежий снег на дороге значил куда менее безопасное путешествие, по крайней мере, до обеда точно. Вот только он уже скоротал утренние часы, а в эти последние недели зимы смеркать начинало рано. Так и не решившись, Павус направился в кабинет главы фермы, где надеялся найти улики или объяснения столь срочного отъезда. Вот только мигом обнаружил Ро, изучавшего корешки книг на полках. — Не мне говорить почему он уехал, — произнес тот, не отрываясь от своего дела. — Это точно, — ответил Дориан. — Все веселье насмарку, не так ли? Бесстрашный, он вошел в комнату и принялся просматривать любые попавшиеся под руку документы. К нему повернулся лекарь, в его глазах поигрывали огоньки любопытства. — Полагаю, он забрал с собой важные документы, — спокойно заметил он. — Ой, да ладно, теперь ты делаешь это на зло! — Дориан швырнул на стол охапку листов из возможной инвентаризацией семян. Никакой дельной информации, хоть он и был слегка заинтересован узнать, какой сорт пшеницы будет высаживаться на весне. — Он оставил меня одного в этом нереально скучном доме и я даже не могу сыграть в детектива? Ро улыбнулся. — Придется хорошо постараться. — Тогда мне не настолько скучно. — Он обернулся выглянуть в окно. Там кружился снег, словно бесконечно падая в серости дня. — Не переживаешь, что он путешествует в одиночку? — Переживаю, — признался доктор. — Он уехал, наплевав на мои рекомендации. До чего же упрямый, когда что-то надумает, и мы оба это понимаем. Это было правдой. Дориан тяжело вздохнул. Неделя, проведенная в холодном каменном поместье без тела Резерфорда, которое могло согреть его, казалась слишком долгим сроком, чтобы сдюжить. Более того, в зависимости от то того, насколько долго будет отсутствовать Каллен, это может привести к их ужасно короткому воссоединению до отъезда его самого. Погода могла измениться в течение следующих двух месяцев, и если это поручение в Рэдклиффе займет больше времени, чем ожидалось… — Я могу добраться к Ярроу к ночи, — молвил он. — Если, по твоему, ему будет лучше вернуться с сопровождением? Невозмутимый, Ро ответил медленным кивком головой. С наступлением темноты Дориан прибыл в Ярроу. Энтони разрешил путешествовать на Барли, заметив, что для старой лошади, — да еще и с чудесными подковами, — в нем еще полно сил, и пока они не будут спешить, то без проблем доберутся к пункту назначения. А что касательно самого Барли, то ему, похоже, действительно понравилось путешествие, потому как в последнее время он ощущал себя ненужным. Они переночевали в той же гостинице, что и в прошлую поездку, и Дориан узнал, что Каллен также побывал здесь, отобедал и двинулся дальше к следующему перекрестку. Проснувшись на заре, он спустился в общий зал, чтобы узнать о безопасном пути к Рэдклиффу. Хозяин таверны отправил его к конюху, у которой был якобы глаз наметан на такие вещи. Павус полагал, что будет легче заскочить в Лоттеринг и проехать через Дикие Земли, но женщина, цыкнув на скуляющую псину, — вне сомнения желавшую получить свой завтрак, — посоветовала воспользоваться баржей, ежедневно курсирующей по извитому каналу реки, истоки которой тянулись от самого озера Калленхад. Такой путь сократит ему много часов в дороге. Отблагодарив ее звонкой монетой, Павус запряг лошадь и вышел на свежий воздух. Поздним утром четвертого дня он въехал в деревню Редклифф. Планировка почти не изменилась за годы, прошедшие с того момента, как он в последний раз сюда захаживал, хотя тут и там возвышались крыши новых домов. Здесь на окраине он когда-то разбил скромный лагерь, ожидая приезда Инквизитора. Вначале у него были такие надежды, мечты осуществить дерзкий план не дать венатори заключить договоры с недавно освобожденными южными магами и тем самым обречь по истине ужасающую мощь. Идея заключалась в том, чтобы привести готовых стать равными союзников Инквизиции в Ферелден. Великое объединение — даже историческое — для защиты будущего всего мира. Вот только никто не пришел. Его послание осталось без внимания. И узкое окошко, в котором можно было что-то предпринять, оказалось захлопнутым в кратчайшие сроки. Обладая немногим более мантии и посоха за спиной, он сбежал в Убежище, лишенный всего, кроме решимости, и прибыл к воротам всего за несколько минут до врага. Тогда он должен был знать, что ждет его в будущем. В тот момент, когда Инквизитор решил приложить все усилия, чтобы закрыть брешь, Павус должен был понять, что мужчины никогда не сойдутся во взглядах. Первоначально он чувствовал, что обязан им (и практически всему югу) преимуществом сомнения, раз уж некий сын тевинтерского магистра, внезапно решивший стать частью Инквизиции, совершенно пропах уловкой, — к тому же маг решительно заявил об этом сам, — но их отношения с самого начала были шаткими. Со временем и событиями то скудное доверие, которого они достигли, треснуло, а его хрупкие осколки обратились в ничто. Он вспомнил, что конюшни были прямо за углом гостиницы, хотя, если бы эта деталь ускользнула из памяти, то нос Барли, непреклонно направленный на соблазнительные запахи чистого сена и воды, пробудил бы его память. Заплатив за место в стойле, Дориан как раз собирался пройти в трактир, чтобы узнать что-то о Каллене, когда знакомый громкий лай заставил его обернуться. Словно сорвавшаяся с цепи, Берди помчалась к нему, высунув свой длинный розовый язык. И когда достигла мужчину, то запрыгала на месте от радости, после обежала его несколько раз, то и дело тыкаясь носом в ноги и яростно виляя хвостом. — И тебе привет, — поздоровался с ней Дориан, прекрасно осознавая, сколько пар любопытных глаз за ним сейчас наблюдает. Дальше по дороге шла широкоплечая светловолосая фигура, закутанная в приталенный строгий военный плащ, украшенный уже несуществующими цветами Инквизиции. Никто иной, как сам Каллен, разве только… Дориан резко втянул ноздрями воздух. Резерфорд подстригся и сбрил бороду. Такая перемена была столь разительной после стольких месяцев тесного общения, когда командор бритву даже в глаза не хотел видеть. Приближаясь, прищур офицера сменился удивлением, а походка ускорилась, превратившись в трусцу. — Дориан? Что ты… — Что я делаю здесь, весь такой опрятный и разодетый? — опередил его маг, все еще чувствуя себя оскорбленным за то, что был оставлен один. — Неужто нельзя было светиться со мной на каком-то политическом вечере, да? Застигнутый врасплох, Каллен опустил голову. — Создатель, нет, меня… — румянец залил его щеки, когда мужчина понял, что начало их ссоры уже привлекло ненужных зевак. Он осторожно взял Дориана за плечо и повел его за угол трактира, где единственным из присутствующих был гусь, усердно ковыряющийся в кухонных объедках. — Меня вызвал, — продолжил, понизив голос, ставший уже фермером командир, — эрл. По чрезвычайно бесполезной, но, тем не менее, важной причине. — Эрл? — Серьезная повестка, даже для отставного генерала. Теперь неудивительно, почему он уехал впопыхах и не попрощавшись. — И по какой же причине? Каллен тяжело вздохнул, раздражение виднелось в каждой морщине на его лице. — Наше досадное происшествие на Сатиналию. Похоже, один из уцелевших бандитов — своенравный сын мелкого дворянина. После того как мы избавились от его друзей, чью деятельность он держал в своих руках, ему пришлось бежать домой без единого гроша. Естественно, он сказал папаше, что в Баннорне на него напал и ограбил патлатый блондин с длинным мечом. — М-да, та еще брехня. — Чертовски мудреная схема, хотя дворяне не славились логическим мышлением. — А разве в Баннорне не полно «патлатых блондинов с длинными мечами», которые могут атаковать при малейшем подстрекательстве? — с долей юмора недоверчиво переспросил Павус. — Как, раздери тебя Тедас, кто-то сумел узнать, что это ты? — Похоже он тоже наведался в ту церковь, где мы заказали обряды над мертвыми. Его жалостливая история снискала симпатию у сестер. Одна или несколько, должно быть, знали меня в лицо. — Ах. Так ты здесь, чтобы защитить свою честь в ответ на обвинения. Каллен кивнул. — И как, получилось? — Да. — И насколько глубоко ты в дерьме? По голени? Колени? Соски? Останови меня, если я угадал. — Нет, мои сапоги чисты. — Доводом этому стал заливистый смех Резерфорда. — И это к счастью, не то бы куковал сейчас в кандалах, сидя в подвале какого-то вшивого замка. — Помедлив, он покачал головой. — Все это мытарство было как необходимой формальностью, так и колоссальной тратой времени. — На секунду мужчина перевел взгляд на подошедшего гуся, решившего разобраться, кто это там такой дерзкий решил посегнуть на его территорию. — По крайней мере, было само удовольствие видеть как этого знатного сопляка схватили за ухо, — продолжил Каллен еще тише. — Его отец был в ярости, когда понял, что сына решил поиграть в разбойника. Дориан рассмеялся. — Должно быть та еще подлива, донести считай лично весь этот позор прямо эрлу. Хотя, честно, а чего он вообще ожидал? Безлимитный пропуск для сынишки в бордель? В ответ Каллен фыркнул, выражение его лица вмиг стало мягче. — Ты только представь этот диалог: «Да, сын, я более чем уверен, что человек, посвятивший жизнь служению Верховной Жрице, а также другим добродетелям, сводит концы с концами, грабя лордят. Срочно к эрлу! Правосудие должно свершиться!» — Он одарил Дориана заговорщицким взглядом. — А что же сталось с побегом от богатых родаков, чтобы бороться за права угнетенных? Прыснув, Дориан пожал плечами. — Человеку нужна большая сила воли, чтобы отречь все материальное и вкусить истину — это я-то знаю не по наслышке. И, — я должен знать, — заверил он, прижимая пальцы к груди. — Слишком смелый выбор для человека со столь вопиюще скудным характером. Понадобится особая нехватка воображения, чтобы держать крестьян на острие меча из-за кочана капусты. Снова рассмеявшись, Каллен потянулся убрать несуществующие пряди волос за ухо и залился краской еще сильней, когда понял что жест оказался бессмысленным. — Почему ты приехал? Я как раз сегодня собирался возвращаться. — Приказ лекаря, — сухо смолвил Павус. — Очевидно, Ро опасался, что так спеша домой, ты можешь упасть в канаву и умереть. Так что вот я здесь. Твой личный надзиратель. Встав руки в боки, Каллен принялся пожевывать щеку изнутри. Хоть все и выглядело так, словно он поверил, но по тому, как мужчина скривил рот, Дориан понял, что тот разглядел уловку. — Ты только приехал? — Буквально минуты назад. — Может тогда… останемся на ночь? Эрл вынудил меня принять участие в вечерних гуляниях. Будет много музыки и какая-то комедия. Типичные развлечения на Проводы Зимы. — Думаю как Барли, так и я, не будем против хорошей еде и отменному сну, — признался Дориан. Как не будет против и сам Каллен, — маг в этом даже не сомневался, — но решил не говорить вслух. И так, они остались. Пьеса оказалась весьма жизненной забавной постановкой об Элане и Адрии, историей двух молодых влюбленных, которые считали, что их союз благословлен Создателем, хотя на самом деле каждое их действие заканчивалось бы полным фиаско, если бы не незаметное вмешательство друзей и родственников. Глупо, но когда спектакль хорошо поставлен, на него приятно смотреть как молодым, так и старым. Вероятно, помогло и то, что к тому времени, когда актеры вышли на сцену, Дориан вылакал уже почти всю бутылку вина. Спектакль завершился, — знаменитая сцена, в которой главные герои поженились, и никто не догадался, что их свадьбу чуть было не испортило нашествие медведей, — музыка возобновилась, однако мужчины решили оставить танцпол для куда более искусных танцоров. Так что взявшись за руки да едва волоча языками от выпивки, они удалились в свою комнату в гостинице, где умылись и легли в постель, а Берди настояла на том, чтобы, несмотря на тесноту, и себе занять местечко у изножья кровати. Снаружи все еще доносилось всеобщее веселье, но оно звучало отдаленно, словно убаююкивающей сказкой, а не занозой в пальце. От ближайшего костра на потолке комнаты прыгали тени, и Дориан некоторое время наблюдал за их почти живым, бесформенным мерцанием, словно очарованный. — Тебе следовало сразу сказать почему ты уехал, — наконец забормотал он. — Неужто не понимал, что мне чертовски любопытно? С уст Каллена сорвался лёгкий смешок, его щетина оцарапала кожу на груди Дориана. — Не хотелось чтобы ты переживал все эти неудобства зимнего путешествия, — прошептал он. — Но ты прав, я должен был сказать. — Дурачок, — молвил Дориан, запустив пальцы в короткие волосы блондина. — Позволь ты мне пойти с тобой, и поездка не была бы бесполезной, считаешь? Раздалось длинное молчание. Что даже дыхание Каллена казалось словно остановилось. Наконец, мужчина прыснул. — Создатель, а ты прав. Я и вправду дурак. — Да еще и колючий, — буркнул Дориан, уворачиваясь от постоянного раздражителя. — Твоя чертова щетина уже расцарапала меня до крови. — Ой… — виновато насупив брови, Каллен повернул голову так, что теперь его щека не касалась тела мага. — Прости. Даже подумать не мог, что это может раздражать. — Учитывая, что ты ни с кем не спал до этого, я не удивлен. — Проведя пальцами по колким волоскам, Дориан заскулил: — Мне нравилась та борода. Она была такой мягкой. Что на тебя нашло, раз ты ее сбрил? Волосы-то понятно, но бороду можно носить при любом случае. — Да, но… — Каллен повел плечами. — Не знаю. Хотел увидеть что под ней. Проносил ведь почти всю зиму. Вполне резонно, заметил Павус. — Тогда все на месте? — Не уверен. — Каллен провел пальцами по линии подбородка, от чего раздался слабый скрежет. — Челюсть могла бы быть и похудее, как и все остальное. Дориан наигранно насупился. — Сейчас ты выглядишь куда лучше, чем когда-либо, и это не считая бритой бороды. Хотя над последним я жутко негодую. Резерфорд тихо рассмеялся. — Тогда буду отращивать. Через пару дней будет уже мягонькой. Прямо как живот. — М-м. — От такого сравнения Дориан улыбнулся. — Замечательно. Благодарю. — А у тебя как долго борода? — поинтересовался Каллен, запустив пальцы в густые волоски на щеке мужчины. — Ох, уже целые годы. Когда вернулся домой, то сильно зарос. Был не лохматым, но очень бородатым. Это всех пугало. Вышло из моды. Бедная Мэйварис списала все на гадкое влияние юга. — Его попавшая впросак подруга как-то даже грозилась завалить бедолагу наземь и собственноручно состричь данное непотребство. Да и не только она одна. — Матери тоже это не пришлось по вкусу. Командир улыбнулся, но улыбка его быстро померкла, заместившись пустым взглядом. Трудно сказать, что из сказанного могло вызвать подобную реакцию, но Дориан подозревал, дело могло кроиться в теме с матерью, упрекающей сына за небритость и патлатость. — Твоя мать умерла задолго до того как смогла увидеть тебя с густой бородой, не так ли. — Только предположение, но он знал, что Каллен был еще совсем мальцом, когда ушел из дому, чтобы осуществить заветную мечту — взять в руки храмовничий меч во имя чести и справедливости. Еще маленьким он оказался околдован церковными догмами, едва переступил черту молодости, когда сделал первый глоток лириума и застал Мор, принесший с собой тотальную смуту. — Да, — ответил тот. Дориан коснулся его груди, медленно и успокаивающе. — Мне жаль. Если это сможет быть утешением, то уверен, она была бы от этого в бешенстве. К счастью, это заставило Каллена улыбнуться. Он обхватил Дориана обеими руками, уткнувшись носом ему в шею, от чего исцарапал мужчине кожу и тот резко втянул в себя воздух. И оба вспомнили, с чего начался их разговор. — Да, да. Щетина, — буркнул Каллен. — И она бесит. — Все было бы не так уж и плохо, не будь ты таким щенком, постоянно тыкающимся в меня своей громадной башкой. — Я… постараюсь быть менее озабоченным. Дориан замолчал, ощутив странную вину за то, что его дразнилки могли быть приняты близко к сердцу. — Нет, мне… мне это даже мило, но мне не нужна твоя помощь в скрабировании. У меня для этого есть специальный состав. Каллен только ласково усмехнулся и убрал волосы Дориану со лба. — Ну конечно же есть.***
Их путешествие назад в Баннорн прошло как нельзя лучше. Чудесная погода; благодаря ясному небу и отсутствию скачков температуры снег не таял, чтобы ночью позже снова замёрзнуть сплошным щитом изо льда. А куда менее скользкие дороги значили быстрый поход. В целом поездка выдалась без происшествий, чему, как заметил тевинтерец, Каллен был даже рад. Он весело и довольно-таки часто смеялся. Когда мужчины коротали вечера у кроткого огня камина в какой-нибудь таверне у дороги, Дориан ловил его бросающим украдкой признаки внимания: то бравый командор проведет рукой Павусу по затылку за игрой в карты, то легонько стукнется своей коленкой, а то и лодыжкой, о его ногу. И как и прежде, маг задумывался, замечали ли это другие, однако помимо пронзительных пары-тройки понимающих взглядов, посторонние держали язык за зубами. И все шло замечательно после возвращения на ферму. Они распаковались, охваченные событиями прошедшей недели с хвостиком, и как только первоначальный собачий ажиотаж к их персонам улягся, ребята поняли, что словно никуда и не уезжали. Последующим утром Дориан проснулся поздно. Резерфорд уже, как и обычно, ушел. Так что поднявшись, маг сразу тепло оделся. Тщательный осмотр дома показал, что хозяина и след простыл, однако маленькую посыльную с заветным письмом никто не присылал, а потому Павус, нахлобучив на себя ещё две накидки, решил отправиться в сарай. Здесь он нашел Энтони, ухаживающего за лошадьми, юный грум только улыбнулся и сообщил, что Каллен забрал всех щенков с их мамой, а также немного печенья в качестве угощения, на прогулку по угодьям. Отыскать их немного погодя стало сущим пустяком — нужно было всего лишь следовать на звук непрекращающегося лая. Дорога завела Павуса на восточные земли, где он и заприметил нескольких четверолапых бесстыдников, показавших мокрые носы из тонкой полоски леса, множество которых примыкало к чертогам фермы. Стая собак была самой настоящей вспышкой ряби. Они играли в прятки, шутливо боролись и кусались, а лапами не стыдились раскидывать вокруг целые пригоршни снега. Веселая, добродушная возня. Несколько взрослых животных игрались со щенками, коим нынче было уже месяца четыре как отроду, они стали теперь длинноногими и длинноухими песелями. С опушки леса раздался окрик, и в бандитов собачьей натуры лихо ворвался коренастый светловолосый мужчина, одетый в добротный пуховик. Питомцы приветствовали его радостным гавканьем и повалили наземь, чтобы облизать с ног до головы. Смех Каллена было слышно гораздо дальше границы территории в этой прелестной серости дня. Сердце Дориана едва не выпрыгнуло из груди, от чего живот скрутило в тугой узел. Шумно вдохнув, он опёрся рукой о забор, чтобы не упасть. Вот… дерьмо. Маг знал, что это за чувство. И знал это прекрасно, и никакие хитроумные отрицания не смогут переубедить мужчину в обратном. Было уже слишком поздно. Мысль попала в самую точку: ещё с того самого осеннего дня у Маршана, когда Павус шутки ради надел на себя личину любовника, было уже чертовски поздно. Стоя под падающим снегом, когда ноги промерзли до одури, а сердце в груди — горело пылким огнем, он начал понимать физически то, что было запечатано глубоко внутри него уже целые месяцы. Как же ему поступить с отъездом? И что он будет делать, когда уедет? Писать? Носить пульсирующий на шее камень и притворяться, что ежедневно рядом, хотя на деле между ними сотни миль расстояния? Павус уходил от возлюбленных прежде, но не потому, что они столь сильно заботились о нем. Уйти от любви, не только искренней, но и терпеливой, от любви, которая, как он полагал, может случиться лишь один раз в жизни и больше никогда, или не совсем… Решение отречься от нее — поистине безумие. Дориан поднял взгляд, наблюдая как Каллен играет в поле с собаками, крепкими и выносливыми мабари. Их путешествие пошло мужчине на пользу. Он снова выглядел здоровым широкоплечим и с мягким крупным животом — возможно даже большим, чем когда Дориан только приехал. Смех его разносился по снегу, на пару со щенячьим тявканьем и разнообразным лаем резвящихся собак. Эти красные оголенные волокна в его обугленном сердце забились вновь. Вспышка давно известного понимания ошпарила его словно кипяток, как будто он месяцами смотрел на размытые картины гадая и вертя в руках как вдруг БАМ — до него дошло. Дориан любил этого человека, игравшего сейчас в снегу с собаками. Любил отчаянно и искренне. Полюбил старого друга, ставшего теперь любовником. Наконец увидев картину в целом, он понял, что не может остаться. Безусловно, сплошная романтика — бросить все да остаться здесь, отвернувшись от тяжелого будущего, чтобы насладиться скромностью привязанности, однако это то, чем и является — всего лишь идея, обреченная навсегда остаться таковой. Когда снега растают, Павус покинет страну. И он не сможет больше лгать себе, что не был влюблен. Учитывая сложившиеся обстоятельства, солгать Каллену — меньшее из зол. Пусть лучше думает, что Дориан снежная и недоступная королева, чем бредит пустыми надеждами на будущее, в котором они могут быть вместе за сотни миль. Дориан вошел в сад, граничащий с полем, его руки замёрзли даже в теплых перчатках. А собаки и Резерфорд все играли да возились, снова сбивая друг друга на землю в этом сюрреалистическом снегопаде. Наконец Каллен поднялся куда медленнее, вскинул руку и псы отошли, давая ему пространство. Тяжело дыша, мужчина дошел к Павусу. — Развлекаешься? — отозвался Дориан. Рассмеявшись, Каллен кивнул головой. Щеки его зарделись также, как и курносый нос, он с ног до головы был покрыт снегом. — Может хочешь присоединиться? — Я уже замёрз и без снега за шиворот, спасибо. — Зря отказываешься, — молвил командир. — Не помешало бы отвлечься. А то пару дней уже ходишь как вялый огурец. — Это твое мнение как мамаши? Каллен сморщил лоб от удивления и широко улыбнулся. — Так вот кем ты меня считаешь? Мамашей? — Ну, если фартук найдешь подходящий. Хотя полагаю, с обязанностями сейчас туговато. Тишина между ними ужасала, и смелость Дориана поубавилась. Слишком больная тема? Каллен прижал язык к щеке изнутри и кивнул. — Ну ладно. Все случилось слишком быстро, чтобы у Дориана появился шанс даже вскрикнуть от негодования. Шагнув к нему, Каллен живо закинул мужчину себе на плечо и, развернувшись, когда тому всё-таки удалось заорать, кинул бедолагу в ближайший сугроб снега словно какой-то мешок картошки. От глубины сугроба и снега во рту было нечем дышать, и маг едва вылез на свет божий под заливистый смех Каллена. И когда ему это наконец удалось, Павус понял, что смеётся тоже. — Kaffas! — вскрикнул он. — Ах ты ж сраный ферелденский псиновод! — Поднявшись на ноги, Дориан двинулся ему навстречу. — Ах ты ж подлая южанская скотина! Теперь Каллен согнулся пополам от смеха, а Дориан, охваченный праведным гневом, прыгнул прямо на него и толкнул в другой большой сугроб. И, не в силах удержаться, последовал за провинившимся в снег. Они шутливо боролись, то и дело смеясь, пока совсем не выбились из сил. К ним присоединилась Берди, а после Фуллер с ещё двумя щенятами, и обслюнявленный больше, чем хотелось бы, тевинтерец наконец протянул белый флаг перемирия и завалился на землю рядом с Калленом, по-прежнему не прекращая смеяться. Собаки ускакали прочь, потеряв интерес, как только стычка прекратилась. — Видишь? — проговорил Резерфорд. — Весело же. Да, именно так. Но Дориан ни за что бы не признал это вслух. — Думаю, наши определения слегка разнятся. — Да ну? — Каллен улыбнулся и перевел взгляд на небо. Снег припорошил ему одежду, слегка отросшую бородку и волосы, и захрустел, когда мужчина задрал подбородок вверх. Кончик его носа уже порозовел, став по цвету таким же как румянец на щеках, и все три точки выровнялись в одну линию, когда он улыбнулся. До чего же милый, совсем как ребенок. Дориана уже тошнило от любви к нему. — Ты… — начал он, придвинулись к нему, —..просто ужасен. Маг чмокнул Каллена в щеку. — А то, — согласился мужчина, сияя как начищенный самовар. Дориан заткнул его ещё одним поцелуем. — Ужасный, — повторил он, надеясь, что произнес это громко, потому что горло сдавило от тугого комка эмоций, — и я едва могу терпеть тебя. Поцеловав Каллена напоследок в губы, Павус наконец отстранился и лег рядом с ним. Слишком скоро это райское местечко исчезнет. Весна уже не за горами, нежные стебельки зелени пробьются из почвы уже в Дракконисе, прямо на стыке с Облачником. Когда растительность вокруг обретёт вновь жизнь, их маленький мир обратится зимой. Дориан отбросил прочь неуютное чувство в груди, пока, держа Каллена за руку, помог завести щенков обратно в сарай.