Наши юные смешные голоса

Впервые за долгое время Марко выглядел по-настоящему рассерженным. — Так нельзя, — негромко, но отчётливо произнёс он, в упор глядя на стоявшую напротив него мрачную Ал, скрестившую руки на груди. — Ты не можешь так поступить. Ответом ему послужил выразительный хмурый взгляд и сжатые в нитку губы. — Могу. Но если задержимся с обсуждением ещё минут на десять, то ни от разговора, ни от миссии толка не будет. Раздражённая, девушка говорила непривычно сухо, и Марко стало неприятно. Ему совсем не нравилось стоять здесь и пытаться убедить назначенную командиром Столлен вернуться всем составом, и вступать в словесные перепалки, в которых ещё неизвестно кто выйдет победителем, не хотелось. Притихшие ребята из группы столпились вокруг нянчившего ушибленную падением руку Даза, которому было плохо не сколько от боли, сколько от суматохи, поднявшейся после его травмы. — Мы можем выдвигаться. Всем вместе, — особенно подчеркнул Марко слово «всем». — И время на споры тратить не будем. Глядишь, придём быстрее остальных. На мгновение он сбился с убеждающего, официального тона и заговорил с Ал не как с командиром — как с товарищем: — Мы не можем никого бросать. Подумай, разве тебе самой не было бы неприятно, если бы ранена была ты? Стараясь воззвать к благоразумию Ал, Марко внимательно наблюдал за ней. Она всё ещё смотрела на него, как на врага народа, однако жёсткая линия рта слегка смягчилась, и он воспринял это как добрый знак. Ал осмотрелась. Взгляды сгрудившихся вокруг Даза ребят были устремлены на неё, и во всех читалось осуждение. Недоумение. Разочарование. Негодование. Стоять под ними было физически неприятно — возникало такое ощущение, будто она потерялась одна посреди недружелюбной толпы. Она подняла глаза на застывшего в ожидании парня: — Замечательно. Тогда бери на себя командование. И ответственность тоже неси. Отвернувшись, она пошагала к своему рюкзаку, провожаемая настороженными взглядами ребят, которые тут же обратились на бледного, но решительного Марко. — Идём, ребята, — нервно сглотнув, сказал он. — Надо успеть до темноты.