Моргенцест

      Месяц назад Себастьян покинул Институт и вернулся в Лондон. Первое время улыбка не покидала лица Клэри, а все потому, что ее брат, наконец-то, свалил и оставил ее на свое поручение, ведь он всегда ее контролировал. Но потом, потом что-то пошло не так. Не так, как должно было быть. Не это должно было произойти. Улыбка с каждым днем девушки тускнела, а то и вовсе пропала. Огонек, что прежде сверкал в ее глазах, он потух. Теперь она ходила по институту, словно призрак. Говорить — говорила, тихо, улыбаться — выжимала улыбку из себя всеми силами, смеяться — это стало для нее большой проблемой.       Изабель ничего не могла предпринять, Саймон, вот хоть убей, не спасал. Он из кожи вон лез, чтобы хоть как-то развеселить ее. Ничего. Алек, хоть и наладил отношения с ней отношения в лучшую сторону, пытался снова вывести Клэри из себя — ничего не выходило. Безысходность. Обычно она отвечала на его колкости в свою сторону, а тут мертвая тишина. Джейс проводил с ней время только на тренировках, ведь кроме них, не считая миссий, она никуда не выходила. Просто сидела в своей комнате или лежала. Ни больше ни меньше. Он пытался разговорить рыжую, подшучивал над ней, а в ответ лишь слышал молчание и звук бьющих о друг друга палок, да клинков, что отражали его нападки. Кажется, она забыла, что значит жить… Огонек в ее глазах погас. Ее смех пропал. Его никто не слышал. Улыбка перестала сиять на ее лице. Когда же это произошло? — задавалась она немым вопросом. Когда успела привязаться к человеку, который то и делал, что попрекал ее, порой оскорблял, причинял боль, пусть и не специально, цеплял словом и пытался унизить при всех охотниках института? Она этого не знала и, наверное, уже никогда не узнает.       Прошел еще месяц… Еще один гребаный месяц без него. Черт. Как же паршиво. Клэри почти не ела, теряла вес, с каждым днем ее внешний вид становился все хуже и хуже. Лайтвуды не на шутку забеспокоились о ее здоровье, а Изабель еще и о душевном состоянии, ведь она ее понимала, как никто другой. А может и нет. По крайней мере она видела, как она смотрит на окружающих. В ее глазах мелькала пустота и ничего больше в них не было. Хотя нет, было — равнодушие и безразличие. Неужели рождается новая Клэри? Этого нельзя было допустить. «Еще немного и мы ее потерям». Именно это твердила Изи изо дня в день. «Навсегда». НА-ВСЕГ-ДА звоном отдавалось у всех в ушах. Алек давно успел рассказать Магнусу о Клэри, и теперь маг готов был пойти на крайние меры. Рыжая не должна была покинуть этот мир вот так просто. Бейну пришлось создать зелье, что когда-то сотворил Рагнор Фелл — его старый друг для Джослин, и добавить в воду. Хватило всего двух глотков для того, чтобы Клэри окутала едва заметная зеленовато-серая дымка. И вот теперь она парит в воздухе перед всеми в запертой комнате, в окружении ее близких друзей.       Уже вторую неделю Клэри находилась в таком состоянии. Единственное, что поддерживало в ней жизнь — это зелье и куча проводов, торчащих из ее тела, которые снабжали ее организм витаминами. За время, что она была без сознания, тело пришло в какую-никакую норму. Правда бледность не сходила с ее лица из-за нехватки солнечного света… Джейс предложил околдовать ее, как однажды это сделала Доротея. Парень не поверил в то, что сам предложил, однако иного пути не было, да и все дали твердое «ДА». Решено.       Уже неделю Кларисса ходила под палящим солнцем, снова разговаривала, улыбалась, смеялась, но разве это была она? Это была фальшивая Клэри и глаза тому подтверждение. В них не было озорства, огня, желания жить. В них не было никакой искренности. Лишь пустота заполненная магией. Эта фальшивка никому не нравилась, однако другого пути не было, а исход для Клэри был один — смерть. Но ребятам пришлось довольствоваться тем, что у них получилось… Прошло еще две недели. Институт частично был опустошен, так как демонов прибыло куда больше, чем обычно. Но вот откуда столько? Вопрос. Девушка рвалась на миссии, но на нее, как в свое время на Ходжа, наложили запрет, и выходить из Института она могла лишь с разрешения или же с активации руны стелле одного из Безмолвных братьев, к которым она боялась подходить одна.       Выйдя из своей комнаты, девушка услышала звук фортепиано. «Странно, все на задании, а кроме Джейса никто не играет». Она решила проверить, может он остался и составит ей компанию?.. Дверь в комнату была закрыта, а звук мелодии все лился и лился. Она стояла у двери столько, сколько длился этюд… Моцарт? На ее лице появилась улыбка и отозвалась давно забытым теплом в груди. Она нажала на ручку и толкнула дверь. Застыла. Ее ровное дыхание стало прерываться, сердце бешено билось о грудную клетку, отзываясь приятной болью. «Видимо сон. А может и нет?» Сидящий прервался и посмотрел на девушку. Он резко встал, от чего стул рухнул с громким стуком о пол. Светлые волосы. Черные глаза. Нос аристократа и эта улыбка. Взгляд встревожен, в прочем, как и всегда. Себастьян… — Ты настоящий? — Переборов себя и желание подойти, коснуться мраморной кожи, спросила Клэри. Ком в горле. Не просто произнести давно не звучавшее в стенах Института имя. — Да. Настоящий. Разбитый в дребезги. Я стал разбитой вазой, которую может склеить только один единственный существующий мне клей. — Так используй его. — Не могу. Он должен позволить мне. — И он дает свое согласие на помощь. Парень сорвался с места и набросился на девушку. Прижимая ее к стене, он начинает ее целовать. И плевать он хотел на то, что приходится братом для нее, как и ей плевать на это…