Как бы ни была опасна окружающая среда, человека будет манить это место. Манить и притягивать. Однажды побывав в Зоне, не вернуться туда вновь невозможно. Если не по своей воле, то благодаря обстоятельствам. Сталкерами становятся навсегда.
2009 год Время шло. С тех пор, как произошла катастрофа, минуло около трёх лет. Славка по-прежнему служил в армии, ведь его контракт ещё не окончен. Но сейчас он находился дома, с семьёй, — увольнительная. Слушая шелест дождя за окном и приглушённое бормотание телевизора, он лежал на диване рядом со своей невестой Елизаветой, закутавшись в покрывало. На журнальном столике рядом с ними стояли две кружки с горячим шоколадом. Елизавета взяла в руку пульт и переключила канал. Диктор говорил что-то о Чернобыльской Зоне отчуждения. — Это ведь туда ты ездил после катастрофы, да? — спросила девушка. — Туда, — подтвердил Славка. — И что там такого страшного, что периметр оцепили? Он растерялся, не зная, что ответить. Ну, не говорить же ей о мутантах, аномалиях и гибели всего отряда! А значит, нужна убедительная ложь... — Радиация, — нашёлся Набережный. Ему стало неприятно от того, что приходится врать любимой. — Не знаю, почему, но там фон повысился. — Кстати, ты так и не сказал, зачем вас туда посылали, — вспомнила Елизавета вопрос, на который он так и не ответил ни разу. — Да так, проверить кое-что... Там же люди были. Мало ли, что могло случиться, вдруг им помощь и эвакуация нужна. — Разве там кто-то жил? — Учёные работали. Не знаю, над чем, — полуправда лучше, чем ложь. Девушка снова переключила канал на какой-то документальный фильм про космос. Рядом с ней Славке было тепло — не столько физически, сколько душевно. Он чувствовал, что нашёл родственную душу. Более того, Елизавета была готова переезжать вместе с ним, куда придётся, ждать его из армии, когда его подолгу не будет... И ещё она тоже хотела семью. Вот только характерами они различались — она была добрейшей души человек, обожала детей и животных, мечтала о счастье; а он, закалённый жизнью, жил настоящим, наслаждаясь каждым спокойным мгновением, порой бывал груб и даже жесток. Однако противоположности притягиваются. Когда год назад они встретились в продуктовом магазине, Славка не побоялся познакомиться. Это стало судьбоносной встречей, ведь теперь они собирались пожениться. Их свадьба была назначена на завтрашнее утро. Елизавета вместе с подружкой уже выбрала подвенечное платье, Славка купил костюм и заказал зал в дорогом ресторане на вечер. Оба надеялись, что всё пойдёт по плану и их ждёт счастливая семейная жизнь. Более того, несколько дней назад девушка сообщила ему, что... ждёт ребёнка. Казалось бы, жизнь налаживается, совсем скоро они поженятся, а ещё через девять месяцев он станет отцом. Но с момента возвращения из Чернобыля что-то не давало Славке покоя. И это «что-то» было зовом. Нет, он не слышал никаких голосов в голове, просто тянуло его обратно. В Зону. Он всеми силами старался отгородиться, забыть об этом ужасном месте... И не мог. Набережный не мог объяснить, почему хотел вернуться в Чернобыль, вновь пройти по разбитой дороге, увидеть это серое небо, в котором кружили вороны. На Большой Земле его держала Елизавета. Однако если прикажут — он обязан пойти, и, наверное, охотно сделает это. Потому что Зона не отпустит его просто так. Трель телефонного звонка вырвала Славку из сна. Не глядя, он нащупал рукой телефон и хотел было сбросить вызов, но увидел незнакомый номер и всё же взял трубку. — Лейтенант Набережный? — раздался вроде бы знакомый голос. — Да, это я. Кто говорит? — сонно спросил тот. — Капитан Таченко. Вы обязаны немедленно явиться в Дитятки-2. — Хорошо... То есть, так точно, — нехотя отозвался лейтенант. Он не посмел возразить. Приказ есть приказ. — Кто это? — спросила проснувшаяся Елизавета. — Капитан. Вызывают на работу, — с этими словами Славка встал с дивана и принялся в спешке собираться. Часы показывали шесть утра. Он уже вышел в коридор и обулся, когда девушка выскочила из комнаты. — Куда ты едешь? — встревоженно спросила она. — В Дитятки-2, — честно ответил лейтенант. — Это та база, что возле этой вашей зоны? — Она самая. Лиз, не волнуйся, всё будет хорошо, — Набережный сам не верил в свои слова, ведь уже догадывался, куда ему придётся отправиться, но должен был успокоить девушку. — Я постараюсь вернуться поскорее. Ты только дождись, ладно? — Славик! Я чувствую, что не так всё просто. Там... там опасно! Не могу объяснить... Интуиция, понимаешь? — голос её дрожал: она готова была заплакать. — Понимаю, солнышко. Но у меня нет выбора. Я скоро вернусь. Веришь? — он заглянул в её блестящие от слёз серые глаза. Елизавета не ответила. Она не верила, но не могла удержать его. Он уйдёт в любом случае. Поцеловав её в лоб на прощание, Славка вышел за дверь. Спускаясь вниз по лестнице, он слышал, как щёлкнул замок, запираемый ключами. Его захлестнули смешанные чувства — предвкушение возвращения, стыд перед Елизаветой, которую он снова оставил в одиночестве, ощущение грядущей беды, пока смутное, но вполне заметное. Он вышел из подъезда на улицу, где холодный ветер гулял по безлюдным дворам, срывая яркую листву с деревьев. Дождь стеной падал с небес. Вода ручьями бежала по дорогам вдоль тротуаров. Накинув на голову капюшон, Набережный зашагал к автобусной остановке. Оглянувшись через плечо, он увидел горящее светом окошко и женский силуэт в нём — это Елизавета смотрела ему вслед. В семь часов утра подъехал нужный автобус. В салоне находилась лишь старушка с маленькой собачкой, не считая водителя и кондуктора. Славка сел у окна, глядя на проносящиеся мимо сёла, поля, пустые остановки... Ему вдруг стало невыразимо грустно. Он отдавал себе отчёт, что, возможно, видит это всё в последний раз и больше никогда не вернётся из Зоны. Но отказываться было поздно. А ведь утром можно было ещё не отвечать на звонок, проигнорировать... Как жаль, что он понял это слишком поздно. На своей остановке Набережный вышел. Дождь ослаб, тучи начали рассеиваться, открывая взгляду ясное небо. Лейтенант зашагал к виднеющейся впереди базе, находящейся рядом с полупустым военным городком под названием Чернобыль-4. Домов-то понастроили, да только жить в них было толком некому: только большинству солдат из части со своими семьями, но и те — не все жили здесь. Пройдя контроль, Славка вошёл на территорию Дитяток, где уже сновали занятые кто чем солдаты. Среди них выделялась стоящая на месте шеренга, вдоль которой расхаживал туда-обратно капитан Таченко. Из всех спецназовцев, стоящих сейчас на плацу, Набережный знал только старшего сержанта Крылова и капрала Воронина. — Лейтенант Набережный прибыл по вашему приказу, товарищ капитан! — приблизившись, он отдал честь. — В строй, товарищ лейтенант, — скомандовал Таченко. Славка занял своё место в шеренге. — Бойцы! — обратился к ним капитан. — В так называемой Аномальной Зоне пропала научно-разведывательная экспедиция. На связь они не выходят уже третьи сутки. Наша с вами задача — найти выживших, если они есть, и узнать о судьбе остальных. Лейтенант Набережный, вы уже бывали в Зоне, поэтому с вами у нас будет больше шансов выжить. И да, должен вас всех предупредить: при встрече с неучётными лицами, или, как они себя называют, «сталкерами», а точнее — обычными мародёрами, приказ стрелять на поражение. Можете отправляться на склад за формой и оружием, товарищ лейтенант. Готовность — десять минут. В отличие от Славки, все остальные были уже полностью экипированы и вооружены, в то время как у него под курткой была гражданская одежда. На складе его встретил прапорщик, выдал ему полевую форму, бронежилет, разгрузку, автомат и вспомогательное оружие, медикаменты, провизию. Сложив всё в рюкзак, рассовав запасные магазины по карманам разгрузочного жилета и закинув «Абакан» за спину, Набережный вышел со склада и направился к своим. Возле вертолёта, готового взлетать, последнего бойца ждал капитан Таченко. Улетая с базы Дитятки-2, Славка не знал, что сегодня ему придётся испытать ощущение дежавю. Ведь подобное уже было. Ему уже доводилось падать на сбитом аномалией вертолёте. Непонятно было, что сбило вертушку в этот раз — воздушная аномалия или чей-то меткий выстрел из гранатомёта. В любом случае, внезапно раздался жуткий грохот, от которого зазвенело в ушах. Потянуло гарью и дымом. Как и в тот раз, когда лейтенант впервые оказался в Зоне, военные действовали слаженно и быстро — взяли свои рюкзаки и парашюты, отстегнули ремни безопасности и один за другим начали спрыгивать вниз. Как только последний боец покинул кабину, из горящего вертолёта выбрались пилоты. Как раз вовремя — через несколько секунд после этого возгорание добралось до топливного бака. Полыхнул взрыв, вслед за пламенем пришёл грохот. Горящая винтокрылая машина всё быстрее приближалась к земле. Военные приземлились на землю на холмистой равнине. В отдалении виднелась заброшенная военная база. До Первой Катастрофы 1986 года здесь жили солдаты. Теперь же это место было не занято. — Все целы? — окинул взглядом собравшихся в одном месте бойцов Таченко. — Лейтенант Набережный? Капрал Воронин? Старший сержант Крылов? Сержант Савченко? Рядовые Морозов, Харченко, Донченко, Кузнецов? Поочерёдно военные отзывались. Все были на месте, никто не пострадал. Это не могло не радовать. — Где мы находимся, товарищ капитан? — негромко спросил Крылов. — Сейчас посмотрим... — Таченко развернул карту. — Рядом с заброшенной базой. Точнее, между ней и заводом «Росток». Где-то там в последний раз был замечен последний маячок. Стройся! За мной — шагом марш! Капитан лично возглавил колонну. Он шёл впереди, проверяя дорогу болтами, несмотря на риск. Это был смелый, уверенный в себе и никогда не подставляющий своих людей специально человек. Таким знал его и Набережный.***
С тех пор, как Елена, чудом, не иначе, сумевшая выбраться из накрывшей её дачный посёлок Зоны, её ни на минуту не оставляло желание вернуться, снова оказаться один на один с судьбой и нагло взглянуть смерти в глаза. Но вместе с тем она боялась. И не могла оставить родных. Она никак не могла объяснить своё иррациональное желание вернуться, кроме как психологической травмой, которую вполне могло вызвать превращение её дяди в зомби. А впрочем... Почему тогда её больше привлекает, чем отпугивает, это место? Во снах девушка всё ещё видела те ужасающие картины, которые видела в Зоне. И она не могла пробудиться от кошмаров, они словно удерживали её, как паутина, в царстве Морфея... Быть может, она зря приняла такое решение. Зря заставила себя написать записку матери и отцу и, оставив этот жалкий клочок бумаги на столе, уйти. Навсегда. Она знала, что вряд ли сможет снова побывать дома: из Зоны не возвращаются. «Мама, папа... Я знаю, что поступаю неправильно, но всё же прошу... Простите. Я вернусь». Елена знала, что, скорее всего, не сдержит данного обещания. Даже если она сумеет продержаться там, за Периметром, второй раз Зона её не отпустит. Она больше не могла жить на Большой Земле — однажды попробовав волю, смешанную с адреналином, на вкус, отказаться от неё уже не выйдет. По щеке девушки скатилась слеза. Смахнув её тыльной стороной ладони и ещё раз поглядев на спящих родителей, стараясь запомнить каждую черту их лиц, Елена на цыпочках прокралась в коридор, где уже стояли заранее купленные берцы и висела куртка цвета хаки. Затягивая лямки рюкзака на плечах, обрезая волосы и завязывая на голове бандану, она ещё могла бы остановиться, убрать одежду в шкаф и лечь спать, чтобы утром продолжить нормальную жизнь и попытаться забыть о Зоне... Но не стала. Выйдя в подъезд, она заперла дверь ключом и положила тот под коврик, после чего тихо спустилась по лестнице. На улице стояла ясная ночь. Луна, казалось, с укором смотрела на уходящую девушку. «Что же ты делаешь, дура? Ещё не поздно вернуться! Одумайся!» — попытался было робко вклиниться внутренний голос, но Елена заглушила его усилием воли. Она вызвала такси. Водитель подъехавшей машины был немало удивлён, увидев в два часа ночи стоящую у дороги девушку в одежде цвета хаки и с брезентовым рюкзаком за спиной. Выглядела она так, будто собралась в лес или на рыбалку, вот только без соответствующих атрибутов — ведёрка с ножом, шампуров и решётки или ведра и удочки. — В ночной поход собираетесь так поздно? — когда она села на соседнее сиденье, дружелюбно полюбопытствовал парень. — Можно и так сказать, — это дружелюбие, какое редко встретишь среди незнакомых людей, вызвало у неё несколько грустную улыбку. — Куда ехать? — Вот сюда, — развернув карту, показала Елена. Парень переменился в лице. — Уверены? Ничего не путаете? Это же деревня недалеко от Чернобыля-4. — Всё верно. Дальше задавать вопросы он не стал: видно, смекнул, что не в поход собралась поздняя клиентка. Тем более, посреди ночи. Уже через несколько часов, показавшихся Елене мучительно долгими, она расплатилась с водителем такси и осталась одна на окраине спящей деревни, где он её высадил, прислушиваясь к удаляющемуся рычанию мотора. Она собиралась найти проводника, который поможет ей перебраться через Периметр. Идти через КПП военных ей очень не хотелось: никогда не знаешь, чего от них ожидать. А оказаться за решёткой за попытку проникновения на запретную территорию — не самый лучший исход... Хотя это как посмотреть. В тишине, нарушаемой только редким лаем собак во дворах, село казалось вымершим. От этих ассоциаций Елене стало не по себе, но она побрела дальше, поглядывая по сторонам. Ни в одном окне не горел свет, а на улицах не было фонарей. Так, в темноте, девушка добрела до небольшого здания с неприметное вывеской: «Пьяный бродяга». «Видимо, местный бар», — догадалась Елена, толкая дверь. Не заперто. Она оказалась в маленькой комнатушке с уходящей вниз лестницей. За столом, на котором стояла настольная лампа и лежала стопка газет, кроссвордов и разнообразных журналов, дремал охранник. — Эй, парень! — девушка потрепала его за плечо. Тот поднял голову, сонно потирая глаза. — Чего тебе? — неприветливо пробурчал он. — Что это за место? — она должна была убедиться, что пришла по адресу. — Это бар «Пьяный бродяга». Слушай, отстань, а? Дай поспать! — Что значит это название? — Иди уже! Прицепилась, блин... — охранник опустил голову на руки, снова погружаясь в сон. Сталкерский ли это бар, Елена так и не поняла, но решила, что хуже не будет, и быстро спустилась вниз по лестнице. Её взгляду открылось полуподвальное помещение, освещённое тусклой лампочкой без абажура; по углам клубилась тьма; всё пространство было заставлено столами и скамьями возле них, а справа от входа находилась барная стойка. За ней виднелась дверь в подсобку. Единственным посетителем был спящий за столом небритый мужик, наверное, местный пьяница. Бармена же видно нигде не было. Порадовавшись, что спала днём перед уходом, девушка расположилась за свободным столом. Делать было нечего. Только сейчас она сообразила, что приехала не вовремя. И с чего она взяла, что бар будет наполнен сталкерами круглые сутки? Да и сталкерами ли? Понятно, конечно, что большинство живущих в этой деревне промышляют сталкерством, но кто сказал, что в баре будут именно они? Спустя пару часов из подсобки появился местный бармен — мужчина лет сорока пяти, с тяжёлым неприятным взглядом и отталкивающими шрамами по всему лицу. Наверное, он сам бывал в Зоне. Словно почувствовав во сне, что он пришёл, пьяница вскинулся и заплетающимся языком просипел: — М-м-м-м... Как же башка трещит... Минералка есть? — спросил он. — Есть. Бросал бы ты бухать, Швейц. Сопьёшься так скоро. Некому будет новичков своим видом пугать, — бармен захохотал. В ответ человек со странным прозвищем промолчал. Только подошёл к барной стойке и залпом опрокинул стакан минералки. — Почему Швейц? — не удержалась Елена. — Чего? А... Потому, что Швейцарец, — на мгновение оглянулся он. В отличие от бармена, Швейц выглядел, как самый обычный деревенский алкаш. Елена поднялась из-за стола и подошла к бармену. — Я хочу попасть в Зону. Кого порекомендуешь в проводники? — она передала ему несколько купюр. — Швейц — лучший в своём деле, кого можно найти в окрестностях. Не смотри, что бухарь. Удача на его стороне. Скольких уже сталкеров он провёл в Зону, и всегда доводил их до деревни новичков живыми. Если не поладите, найди Острого. Но с ним будь осторожнее: он не совсем сталкер. — А кто тогда? — уточнила на всякий случай девушка. — Это не важно. Просто знай, что в душу ему лезть не стоит. И не доверяй ему. Это человек с тёмным прошлым и не менее мутным настоящим... Если что, Острый живёт на окраине, в доме с красной черепичной крышей. — Ну, спасибо, — быстро пораскинув мозгами, Елена решила, что лучше сначала поищет этого Острого. С Швейцем ей связываться совсем не хотелось: не внушал он доверия. Покинув бар, она побрела вдоль заборов. Уже рассвело. Вскоре показались крайние дома, среди которых выделялась постройка с красной крышей. Во дворе не было собаки, потому Елена свободно подошла к веранде и нажала на кнопку дверного звонка. Некоторое время было тихо, затем громыхнула вторая дверь и у окна веранды возник молодой мужчина, казалось, смотрящий в самую душу. Возле него так и чувствовалась аура смерти. Серийный убийца. Возможно, киллер. Посмотрев по сторонам и убедившись, что поблизости больше никого нет, хозяин дома приоткрыл дверь на длину цепочки. — Кого-то ищешь? — сухо полюбопытствовал он. — Вы — Острый? — спросила девушка. — Допустим. А тебе какое дело? — Вас порекомендовал бармен, как опытного проводника. — Он ошибся. Я не вожу людей в Зону, — Острый хотел было закрыть дверь, но Елена подставила ногу. — Я хорошо заплачу! — Слушай, детка, вернись-ка ты лучше домой и не ищи проблем, — прозвучало двусмысленно. — А теперь вон отсюда! — Пожалуйста... Это очень важно! — продолжала уговаривать Елена. Идти в смертельно опасную Зону с бухим в стельку алкашом она боялась. Лучше уж с этим человеком, пусть он и «не совсем сталкер», как сказал бармен. Поколебавшись, Острый всё же решил узнать: — Сколько платишь? — Двадцать тысяч устроит? Половина авансом. — Устроит.***
Когда пришла эта девчонка, Острый был, мягко говоря, очень удивлён. В основном, её желанием попасть в Зону. Он не хотел соглашаться: это могла быть подстава, а рисковать нельзя. Однако она платила в два раза больше, чем обычно готовы заплатить новички... А его интересовали только деньги. С первого взгляда Острый определил, что она слишком доверчива и в какой-то степени наивна. Ну, ничего, Зона исправит положение. Если девушка выживет. Его задача — довести её до деревни новичков и получить деньги. Дальше её судьба его не касается, пусть хоть в лапах тварей загнётся. Ему всегда было плевать на чужие жизни. Его волновала только возможность заработать. И не важно, каким способом. Он готов был выполнить любую, даже самую грязную работу, но при этом не опускался до банального рэкета и грабежа: не для профессионального киллера это. Впрочем, изредка водить новичков, которым, скорее всего, суждено сгинуть в Зоне, как многим другим до них, Острый не брезговал. Вот и в этот раз он согласился ради выгоды. Разумеется, говорить клиентке, что переход через Периметр в среднем стоит тысяч десять, он не собирался. Она сидела за столом в кухне, попивая горячий чай. Пока Острому придётся с ней работать, почему бы не проявить наигранное гостеприимство? Он сам не спеша собирал всё необходимое, что может пригодиться в Зоне, проверял дорогостоящую аппаратуру, которой начальство снабжало своих людей. Ему ещё предстояло в общих чертах рассказать девушке о Зоне, чтобы повысить шансы удачного завершения пути: провал даже простейшего задания плохо повлияет на его репутацию. В отличие от многих своих товарищей, базирующихся на заводе «Росток», Острый предпочитал свободное время проводить в деревне на Большой Земле, попутно наблюдая за местными жителями и сообщая руководству всю важную информацию. Закончив собирать вещи, Острый сел в кресло у окна, взглянул на ясное небо, в котором сверкало солнце. «Сколько можно так жить?» — в очередной раз мелькнула мысль в его голове. Однако в глубине души он понимал, что ему просто нравится такая жизнь. Он гордился своим статусом и навыками, уважением со стороны товарищей по оружию, авторитетом... Ему нравилось регулярно рисковать и нравилось видеть, как сверкает сталь. Да, Острый отдавал себе отчёт в том, что он — редкостная сволочь, не имеющая почти никаких понятий морали, не считая своих собственных. Окружающие относились к нему по-разному: одни уважали, другие боялись, третьи ненавидели, четвёртые называли придурком и конченым уродом. В чём-то все они были правы. ...Выходить нужно вечером, в темноте. Так будет безопаснее всего, насколько это вообще возможно.