Коты в мешке

А ведь это был его первый бал, который должен был манить таинственностью наряженных зал, наполненных музыкой, очарованием легко порхающих юных дам, строгостью кавалеров, одетых в черные фраки. Должен, но не манил. При других обстоятельствах он вошел бы сюда, чтобы присмотреть себе пару, возможно, впервые влюбиться, сделать предложение. Но не прийти, чтобы подороже продаться и стать чьим-то младшим мужем — униженной комнатной собачкой при чужом для себя человеке. Алекс шел следом за супружеской четой Уотли. Тетка была дорого и элегантно одета, словно это она прибыла показать себя. Хотя, насколько мог судить молодой человек, подобных радостей в жизни сорокалетней амбициозной дамы было немного, так что осуждать ее он не брался. Если б еще не в ее руке был тот невидимый поводок, прицепленный к его ошейнику, то вполне можно было бы пригласить тетушку на танец. По губам Александра пробежала легкая усмешка, когда тетка, незаметно для других, как кинжал, воткнув ему между лопаток веер, втолкнула его в залу под ослепительный жар сотен магических свечей. Встретившая их на пороге юная служанка с подносом полным золотистых, похожих на мертвых бабочек, бантиков, присела в реверансе, предлагая, как понял Алекс, взять одну из «бабочек». Тетка, тут же быстро сориентировавшись, поймала пальчиками бант и ловко приколола его к лацкану фрака племянника. А вот и метка! Лишь сейчас поняв, о чем сигнализирует этот знак заинтересованным лицам, юный Стаффорд побледнел. Хотя на его белоснежной коже этого было почти незаметно. Невинный на вид бантик сделал его мишенью для охотников на младших мужей. Если б тетка облила его грязью, это доставило бы ему меньше мучений, чем прикрепленная на лацкан «золотинка». — Не забудь, Александр, — ты должен отдавать визитку каждому, кто пригласит тебя на танец, заговорит с тобой или обратит внимание. Тетушка Марибэль не преминула напомнить ему о еще одном позоре — необходимости предлагать себя еще и таким способом. Адрес семейства Уотли, внесенный золотыми вензелями на специально для этого заказанную визитку, значился после его имени. Видимо, Высшие силы сжалились над положением молодого человека и позволили перевести дух — раздалась музыка, знаменовавшая начало нового танца, и дядюшка церемонно пригласил на него свою супругу. Как и полагалось, каждая пара должна была станцевать хотя бы три танца. Александр, проводив родственничков взглядом, огляделся вокруг — возможно, ему тоже надо пригласить какую-нибудь даму на танец? Лучше бы он не смотрел, лучше бы так и остался стоять, уткнувшись в пол — несколько кавалеров весьма целенаправленно изучали его с головы до ног, а один, явно стремясь опередить прочих, через секунду стоял перед ним, приглашающе протягивая руку. Сколько длился этот танец, и что это был за танец, он не смог бы вспомнить даже под пытками ошейником. Назойливый взгляд пригласившего, имени которого Алекс тоже не помнил, пустой разговор, но шепотом на ухо, руки — пока не вольничающие, но уже прижимавшие более чем требовалось. И главное, его вели в танце! Перед глазами мелькнул довольный взгляд тетушки, когда кавалер подвел его, как девицу, передавая его с рук на руки родне. Мадам Уотли, учтиво раскланиваясь с этим бароном М., незаметно щипнула Алекса, напоминая о визитке. Бледно-голубая карточка перекочевала в руки явно впечатленного персоной юного Стаффорда барона, после чего тот наконец-то перестал загораживать собой танцевальную залу. Теперь Александр отлично сознавал, отчего чувствительные барышни иногда от избытка чувств падали в обмороки. Мадам Уотли, вдохновленная первой удачей, решила, что негоже стоять рядом с племянником и мешать, как она выразилась, «рыбке попадаться на крючок», и тут же увела мужа на следующий танец. Алекс чуть не осел у стены — благо ее прохладная поверхность надежно поддержала его в трудный момент. «Поздравляю, я возведен в ранг червяка», — констатация подобного факта не радовала, и Алекс решительно был намерен избегнуть следующего приглашения на танец, отправившись ангажировать одну из очаровательных девиц, стоявших неподалеку. Но, стоило ему только появиться в их поле зрения, как из-за вороха их пышных юбок появилась внушительная дама в возрасте, напряженным голосом сообщившая, что ее дочь здесь не для того, чтобы тратить время на танцы с «будущими младшими мужьями». Это стало последним камнем с горы, сподвигнувшим Стаффорда метнуться прочь из залы — и вовремя, так как один из «прилипших» к нему настойчивым взглядом мужчин, протянул к нему руку в приглашении… — Идите вы к черту! — шипя сквозь зубы, Алекс метнулся в полумрак следующей за залом комнаты, впечатываясь в чью-то крепкую грудь. — И вы — тоже! Отчаяние накрывало его — спрятанный под воротом рубашки ошейник «ожил», пропуская магический ток по телу и вызывая болезненный зубовный скрежет. *** Бал не то что был уже в разгаре, но переступил ту слегка напряженную стадию, когда знакомцы выискивают глазами знакомые лица, чтобы обменяться сплетнями, воцарилась непринужденная атмосфера, щедро сдобренная легкими игристыми винами и неплохо исполненной музыкой. Первый отлов маменьками потенциальных претендентов на их юные сокровища произошел более-менее успешно, не пристроенные или уже отбывшие танцевальную повинность джентльмены смогли оторваться от увеселения дам и отойти в курительную комнату, куда поспешил и сам Томас. Под курительную комнату было отведено крыло библиотеки — так он надеялся, потому что сомневался, что это жалкое, хоть обставленное с должной помпезностью, собрание книг является полной коллекцией. Сам Томас к табаку не притронулся, но бокал бренди наполнял с завидной регулярностью, пытаясь смыть с языка горький осадок встречи в музее. Его отвратительное настроение не было отмечено хозяйкой дома, к счастью, и вообще никем из присутствующих. Кроме конюха, выполнявшего обязанности кучера на подобных выездах, придерживавшего коней на мостовой, чтобы милорда в коляске не трясло и не злило больше необходимого. И без того тот уже крайне грубо прошелся по требованию «света» запрягать лошадей с мартингалом, отчего благородные животные рисковали свернуть себе шею. Но без этого выезд считался ущербным. Когда кучер придержал дверь для милорда, тот снова вернулся к этой теме, напомнив, причем весьма излишне, отстегнуть это мерзкое орудие пытки, покуда лошади томятся в ожидании. Одно то, что обычно не интересовавшийся подобными деталями Грир, прекрасно знакомый с трепетной заботой конюха о дорогостоящих умных животных, изволил учить конюха его работе, говорило немало, значит, милорд пребывает в настроении к нападкам и не повезет тому безумцу, на кого обрушится ярость Томаса Оливера Грира в этот вечер. Томас же лениво потягивал бренди, жмурясь от сладостных бликов камина, растопленного скорее для того, чтобы скрыть некоторые огрехи в интерьере, чем из заботы о гостях — в танцевальном зале уже было невероятно жарко, и дамы обмахивались веерами, как заведенные китайские статуэтки. Его соседом оказался то ли кузен хозяйки дома, то ли еще какая родня «на киселе», и Томас делал вид, что слушает его витиеватый анекдот, совершенно не понимая в чем там соль, но сдержанно улыбаясь, чтобы не выглядеть совсем уж невоспитанным. Но, когда тот завел было речь о том, что намерен его представить кому-то из своих родных, Томас поднялся, вежливо поблагодарил за бренди и заявил, что почти запамятовал об обещанном танце с хозяйкой дома. Он направлялся в танцевальную залу, когда внезапно налетел кто-то светловолосый, да еще и вульгарно-грубо чертыхнулся в его, Томаса, адрес, окончательно подлив масло в огонь дурного настроение Грира. — Молодой человек, не спешите и немедленно возьмите ваши слова обратно. — Томас в целом был терпелив к азартной юности: наверняка мальца отшила его прелестница, и потому тот в сердцах сыпал проклятиями, ведомый инстинктами юности. Но хорошие манеры и уважение к старшим никто не отменял, и потому рука Томаса крепко вцепилась в предплечье дерзкого мальчишки, резко увлекая за Гриром в укромный альков ниши, за плотную занавеску, пахнущую лавандой от моли. Жесткий взгляд Томаса впился в лицо смазливого паренька, пылающее от ярких эмоций, которым дозволительно быть разве что в этом хрупком возрасте расцвета жизни. — Я настойчиво рекомендую вам взять свои слова обратно и извиниться. Воспитанный молодой человек не может послать к черту джентльмена и пойти прочь, как ни в чём не бывало. — Томас еще держался, не переходя на глухой утробный рык, но сладкое желание спустить свой гнев на этого юнца было столь велико, что Грир не особенно желал тому сопротивляться. *** Крепкой оказалась не только грудь, но и руки, плечи, за которые ему пришлось уцепиться, когда некая не слишком одолимая сила увлекла его в душный мрак ниши, задернутой тканью. Когда драпировка опустилась за спиной незнакомца, их двоих словно отсекло от всего прочего мира — от света, от музыки, от лишних глаз. О, так вот в каких местечках парочки окончательно договариваются… — губы Алекса дернулись, но ироничной ухмылки не вышло, ее пресекло болью — он невольно еще на несколько шагов отдалился от дозволенной траектории, о чем ошейник не преминул жестко напомнить. Стаффорд машинально попытался выкрутиться из прочного захвата и вскинул голову, от подкатывающей боли смутно понимая, что от него требуют. Единственное, что он понимал, что джентльмен, столь быстро организовавший для них эту интимную обстановку, к счастью, вовсе не желал его обжимать и тискать, а скорей настаивал на том, что Александр не слишком приятный человек, дурно воспитан и должен принести извинения. *** Мадам Уотли, даже в процессе вальсирования не забывала присматривать за племянником. Проследив за его удручающе провальной попыткой пригласить девицу на танец, она лишь удовлетворенно фыркнула — что за нелепое создание! Упорно не желает понять, что это его будут приглашать и его будут выбирать, а он, как кавалер, никому не интересен. Досада, отразившаяся на лице Александра, спроваженного мамашей девицы, бальзамом окропила утомленную переживаниями душу Марибэль Уотли. Но побег своевольного отпрыска ее сестры из залы озадачил. Как он мог уйти, когда ошейник должен его удержать? Одернув супруга, чтобы тот досрочно завершил танец, ничего не собираясь объяснять удивленному мистеру Уотли, женщина выпорхнула из залы следом в ту же дверь, в проеме которой скрылся ее беспутный племянник. Сейчас Марибэль испытывала страх, что его отчаянной наглости хватит, чтобы попробовать перебороть силу магического ошейника, что непременно приведет его разве что к обмороку или судорогам. Не хватало только, чтобы потенциальные мужья решили, что он болен. Тогда уж точно никто не пожелает продолжать знакомство. Спешно выскочив в соседнюю комнату, мадам заметила лишь, как высокий стройный джентльмен с великолепной военной выправкой, увлекает Алекса в так называемый «тайный альков» — одно из излюбленных местечек на подобных балах, гарантировавших, что те пары, что туда попадают, вскоре упрочат свои отношения официальным образом. Мадам Уотли, старательно обмахиваясь веером и изображая утомление от танца, ухватила бокал освежающего напитка у предложившего ей выпить слуги и принялась дефилировать неподалеку, исподволь наблюдая за стратегически важным объектом. *** Боль, взрезавшая внутренности Алекса, внезапно резко ослабла и прекратилась, растворяясь в пространстве. Он глухо выдохнул, не ощущая, что стоит на ногах только благодаря тому, что его припер к стене настойчивый незнакомец. — Я прошу … — чего он просил, неизвестному джентльмену было не дано узнать, потому что Александр, на несколько секунд теряя сознание, внезапно уткнулся лбом ему в плечо. Светлые волосы мягким веером накрыли левую сторону фрака так и оставшегося для него безымянным господина. Грир так и не дождался толковых извинений, юнец просто промямлил что-то невнятное и обмяк. — Этого ещё не хватало! Припадочный что ли? — довольно бесцеремонно ухватив паренька за волосы на затылке, Томас запрокинул его голову, вглядываясь в лицо, осторожно похлопывая по щеке ладонью. — Молодой человек, я жду ваших извинений. Ну же! Я не могу тратить на вас целый вечер! — сдавлено прошипел он, еще не хватало быть застигнутым в такой компрометирующий момент и окончательно потерять последние шансы на дипломатическую службу. От юноши так и веяло цветущей юностью и свежестью, соблазнительностью почти девичьей и… Томас принюхался, ощущая некий знакомый нюанс влекущего в дымку смутных соблазнов аромата. Определенно, он знал этот запах. — Приходите в себя немедленно! — прошипел Томас, уже почти не сдерживая голос. — Или я влеплю вам такую пощечину, что вам понадобится лекарь восстановить челюсть! — он опасливо прислушался. Показалось ли ему или мимо кто-то проходил, и они могли быть разоблачены в любую секунду. Да что ж он так тянет за волосы-то! Несколько секунд в небытие расслабили тело, поплывшее как на волнах. Алекс задышал ровнее, открывая глаза в надежде, что пол сразу не уйдет из-под ног. Хотя, рядом с цепким джентльменом, столь отменно прочно державшим его едва ли не на весу, пожалуй, у новоявленного кандидата в младшие мужья был шанс избежать позорного падения. Первый же взгляд глаза в глаза зафиксировал наличие чужого лица — слишком близко, намного ближе дозволенного между мужчинами, если они не любовники. — Та-а-ак… — строгий, многозначительный выдох младшего, словно обвиняющее клеймо, осел на губах старшего мужчины. — Кажется, кто-то все же превзошел самого себя… Язык еще немного заплетался в послеобморочье, но жесткую интонацию в голосе невозможно было ни с чем спутать — если сей господин, не дождавшись принесения извинений, намеревался получить компенсацию за случайно поруганную честь непристойным образом, то Алекс был намерен его разочаровать. Он мотнул головой, высвобождая волосы и отстраняясь из чужих рук: — Наверное, мне стоит поблагодарить вас за поддержку, и я бы сделал это, если вы поклянетесь, что не позволили себе лишнего! И… К сожалению, его тирада была внезапно прервана на самом впечатляющем месте — голос тетушки, нежданно ворвавшийся в их укромный уголок, сбил настрой на интимную беседу: — Александр! Александр, где вы?! — волнение, исходившее от мадам Уотли, было столь искренним, что даже Алекс поверил бы в то, что о нем действительно тревожатся. Но, хорошо зная тетку, он был почти уверен, что та уже взяла след и готова загонять невинную жертву в расставленные силки. — Ох, Высшие… — Стаффорду стало даже жаль уединившегося с ним незнакомца, и не подозревавшего о подстерегавшей его опасности. — Это меня! Мне надо идти… а не то… вы даже не представляете, во что вляпались! Он поспешно выпрямился, втянул носом воздух, как актер, настраивающийся на выход из-за кулис. В ноздри проник аромат дорогого алкоголя и табака, исходивший от стоявшего рядом мужчины — терпкий и неожиданно приятный. — Александр Стаффорд! — тетушка настойчиво продолжала вести свою роль, явно намекая, что она в курсе, где именно затерялся ее племянник. Алекс уже собрался выныривать из ниши, но вдруг вспомнил кое о чем и, вынув из нагрудного кармана визитку, быстро сунул ее в руку незнакомцу. — Извините меня. Это вам — там мои имя и адрес: я готов предоставить вам удовлетворение и ваши… секунданты легко смогут найти меня. Вынырнув из-за ткани, он едва не натолкнулся на тетку, чья рука уже была готова отвести в сторону драпировку, скрывавшую нишу. — Мадам, я немного устал от танцев с непривычки, вот и уединился… — он начал заговаривать ей зубы, стараясь быстрей увести назойливую даму подальше. Если та обнаружит, что он разделял свое уединение с другим мужчиной, то этот принудительный театр абсурда продолжится и далее. — Да что… что вы себе позволяете, молодой человек?! — Томас был искренне возмущен. До чего дошли в своей юношеской дерзости современные юнцы, что смеют обвинять порядочного джентльмена в… в… в чем он там его обвиняет? Но на этом неописуемая дерзость юноши не прекратилась, он мало того, что не принес свои извинения, коих Томас Грир был вправе ожидать и требовать, но и пригрозил ему снова! Снаружи плотных занавесей раздался специфичный квохтающий возглас маменьки, и Томасу желчь ударила в голову, по крайней мере, до горла точно добралась. — Ах вы, трусоватый маменькин сынок. — Он с хрустом смял в пальцах визитку в готовности швырнуть ее юнцу в лицо и закончить доброй оплеухой, которая вправит его ветреные мозги, — как сопляк вынырнул из алькова и затараторил своей маменьке очередные родственное глупости, двуличная тварь. Томас Грир колебался недолго. Его желание избежать скандала боролось с желанием сорвать злость, и, если бы не походя втиснутая в пальцы визитка, он бы проглотил свою ярость и принял принесенные извинения, а именно их он жаждал услышать хотя бы от одного человека примерно своего уровня и положения, чтобы хоть немного притушить пылающее пламя обиды, горечи и мстительности, клокотавшее с полудня в том месте, которое можно было бы назвать сердцем, если бы Томас не был хорошо знаком с анатомией и не знал, что там клокотать просто нечему. Решительно отдернув со своего пути занавесь, Томас Оливер Грир выступил вперед точно как перед лицом повелителя Османской империи — облаченный достоинством целой империи, мощи ее армии, флота, торговых представителей и, главное, влияния в мире. — Молодой человек, я не закончил с вами и требую извинений… — он запнулся, глядя не столько на искусно разыгранную пантомиму изумления на лице маменьки, сколько на подсвеченную свечами красоту парнишки, определенно, вполне способную породить в юном уме мнение о вседозволенности, но главное на маленькую сверкающую безделушку на его лацкане. Губы Грира исказила язвительная усмешка, глаза прямо-таки полыхнули злобным торжеством. — Вот оно что. Так это я был не вправе требовать извинений, получается. — Он демонстративно раскрыл кулак, на котором лежала грубейшим образом скомканная визитка, разгладил пальцами искореженную бумагу, не убирая с лица гримасу мстительности. — В таком случае я могу рассчитывать на компенсацию танцем. — Он перевел все тот же взгляд на маменьку. — Вы же не против…. Мадам? — в голосе сквозила тонкая издевка. К тому, кого выставили просто как товар и к торговцу, торгующему товаром, обращение могло быть только одно. И оно и близко не стояло с тем, как полагается вести себя в приличном обществе. Будь это всего лишь девица на выданье, церемонии и видимость игры во флирт была бы понятна, но с младшим мужем это было бы чрезмерной роскошью, тратить время на подобные глупости. В детстве, читая по велению учителя греческого языка поэму Гомера про приключения Одиссея, Алекс пытался себе представить — каково было вести корабль между Сциллой и Харибдой, каждое мгновение рискуя быть раздавленным. Юный Стаффорд покрывался мурашками и поджимал под себя ноги, сидя на диване. И сейчас те ощущения всплыли, возрождая детские страхи — с одной стороны его подпирала распаленная охотничьим азартом тетушка, а с другой надвигался рослый джентльмен, явно пребывавший в язвительно-гневном расположении духа. Изобретенный маневр по удалению мадам Уотли с будущего поля боя не удался, и Александр, оставшийся один против двух противников, стиснул ладони в кулаки, судорожно пытаясь понять, что предпринять на сей раз. Но, видимо, сейчас от него ничего не зависело — тетушка, наконец узрев претендента в мужья в лицо и оценив опытным взглядом его экстерьер и подачу, изящно выгнула шею в поклоне. При случае она вполне умела себя держать в обществе: — Мадам Уотли, сэр. И для начала успокойтесь и представьтесь сами, милорд. Я готова закрыть глаза на небольшое нарушение вами этикета. Уверена, что мой племянник успел рассердить вас — у него это порой хорошо получается, так что после бала он получит свое наказание, — голос Марибэль Уотли обрел утонченную усталость и обреченность, и должен был выразить весь стыд и горечь за недостатки воспитания юного существа, порученного ее заботам. — Но, поверьте, он очень перспективный мальчик и совершенствуется с каждым днем. А сегодня его первый бал, и все недоразумения происходят от его растерянности. И он готов танцевать с вами — он превосходно танцует, милорд. Пока тетушка что-то элегантно щебетала кипевшему от ярости мужчине, Александра потряхивало — он прекрасно заметил, как и взгляд, и голос, и манеры джентльмена изменились, едва тот увидел злосчастный бант, болтавшийся на лацкане фрака. Он, Алекс, моментально перестал быть для него человеком, превращаясь в забавную игрушку, которую можно потрясти, как марионетку, заставляя танцевать, дразнить, как салонную собачку или накрыть пледом, как попугая в клетке, когда надоест им развлекаться. О, он не собирается устраивать танцульки с этим господином — пусть тетка сама с ним танцует, если он пришелся ко двору. Но его как будто и не спрашивали. Мадам Уотли уже заранее подтолкнула его вперед, передавая во власть чужих рук. — Томас Оливер Грир, барон Каррингтон, — ответствовал Грир, еще сильнее оскорбленный, что некая дама смеет велеть ему успокоиться, тем более дама такого пошиба, впрочем, если верить визитке, из которой его опытный глаз выцепил в первую очередь титул, можно было прижать свой гнев и сменить его на милость, что Томас расчетливо и сделал. — Я бы предпочел, чтобы ваш… племянник… получил не наказание, а урок хороших манер, так как именно к ним у меня есть претензии. Но вы правы, волнение своего первого бала я все еще помню как вчера, и потому готов принять это ко вниманию, раз уж все так замечательно сложилось. — И снова он вцепился в предплечье юноши, на этот раз с целью вывести его в бальную залу. — Надеюсь, ваш следующий танец вы, мадам, оставите за мной. Нам будет, что обсудить, я уверен, за пару туров танца. А пока извините, я еще немного займу вашего… племянника, раз уж он… пока свободен. Сладкий, точно елей, голос Томаса обвивал молодого человека и душил, точно плотные кольца удава, а Томас уже вывел его в залу, с кажущейся легкостью удерживая за руку, но причиняя немалую боль, стоило только юноше дернуться. — Держите лицо, молодой человек, держите лицо, — сквозь зубы процедил Томас, чувствуя внутреннее сопротивление своего пленника. — Как я понял, скандал вам не нужен, мне тоже. Или так, или я покину ваше общество прямо сейчас с таким лицом и комментарием, что ваша стоимость на этом рынке пошатнется и покатится вниз, как гнилое яблочко с повозки торгаша. Под любопытствующими взглядами маменек, он вывел юношу в круг танцующих, сразу переходя в па танца. С каждым разворотом он затылком чувствовал, как загудел зал сплетнями. Не только о красивом юноше, подцепившем барона за какие-то пару минут, а и о нем самом, бароне, у которого погибла супруга при трагично-загадочных обстоятельствах. -…Говорят, умерла почти в одночасье, а была совершенно здорова… -…Лекари нашли ее лишенной жизненных сил при том, что ран на теле не было… -…Я слышала, она боялась своего мужа и неоднократно просила у Церкви защиты… -…Не лучшая партия, но приближен к Его Величеству, вхож на чай!.. -…Красивая была, скромная, и теперь он богач, хотя, стоит заметить, из обедневших. Вот что значит сделать правильную партию… -…За ним стоит тень 12-го герцога Норфолка. А ссориться с ним не стоит, он в большом влиянии… -…Большие перспективы… -…Хорошее состояние. А какой выезд… Ах, какие у него лошади… Томас сцепил зубы от сдерживаемого гнева, но улыбался вполне невозмутимо, разглядывая своего партнера по танцу. — Итак, ваше имя, молодой нахал? В силу известных вам обстоятельств разглядеть его на визитке я не успел, а посему, ваше имя и… стаж в роли носителя этой игрульки. — Легкий кивок на лацкан. — Полагаю, сейчас во внешнем круге танцевального зала стоят уже дюжина-другая тех, кто рвет платочки из-за нашего танца. Я бы хотел узнать потенциальных конкурентов на ваше внимание, раз уж нам довелось познакомиться поближе. Да что б его! У этого джентльмена были словно не руки, а клешни гигантского краба, которых Алекс видел однажды во время того страшного морского круиза. Он не слушал, о чем договаривались тетка с их новым знакомым — итог и без того был ясен, но тиски, в которые господин Грир зажал его руку были не столь мучительны, как факт публичного интереса и обсуждения, явно оживившего светскую толпу присутствующих на балу. Скорей всего это внимание было в большей степени обращено к Гриру — вряд ли кто-то заинтересовался безвестным юнцом, впервые появившимся в обществе. Стало быть, этот Грир являлся значимой фигурой при дворе, коли удостаивался столь пристального внимания. Больше всего Алексу, не путавшему в танце ноги только потому, что когда-то его обучал выписанный бабкой из французской столицы великолепный учитель танцев, хотелось поддаться на провокации партнера и надерзить тому от души. Скандал был как раз ему на руку — чтобы ни один местный ловелас даже не вздумал посмотреть в его сторону, но «ласковые» объятия замшевого ошейника, томно напоминали о запрете компрометировать себя. — Я — Александр Ленворт Стаффорд, милорд, — он представился, выдерживая язвительный тон ведущего партнера. — Сын герцога Дорсмуртского. Не могли бы вы ослабить хватку… Словно в насмешку, его резко развернули в очередном па, едва не заваливая назад и доказывая, что крепкая рука сейчас очень уместна. — Этот бал у меня первый, и в число побед могу включить только одного несчастного, на чьих ногах я сумел потоптаться. — Сильно преуменьшая число кавалеров, жаждавших его внимания, Алекс надеялся ослабить интерес Грира к своей персоне. Какому человеку с самолюбием захочется иметь дело с объектом, не привлекательным для других! Танцуя, он машинально обвел взглядом публику, стоявшую вдоль стен, как назло замечая пару десятков жадных глаз, изучавших их с Гриром под прицелами лорнетов. — Милорд, — у Александра было стойкое ощущение, что этот танец ему даром не пройдет, и, пока еще можно что-то было вернуть на твердую почву, он решил попробовать это сделать. — Я виноват перед вами, и хотел бы принести искренние извинения, а так же попросить … О, Высшие… сейчас скажет это и получит магическую припарку от ошейника, и он даже морально приготовился к этому: — Не продолжать наше знакомство, — удар последовал еще до того, как он произнес первую часть фразы, но Стаффорд все же выдавил ее из себя, сбиваясь с ритма и наступая Гриру на ногу. Томас слушал внимательно, оценивая произношение, манеру речи, признаки хорошего воспитания или отсутствие оного. — Пока что могу заметить, мои ноги тоже удостоены чести быть оттоптанными вами и, скажу прямо, я не слишком рад этому. — Грир ухмыльнулся и с довольным видом скользнул рассеянным взглядом по толпе зрителей, хватка хоть и стала мягче, но в том, что дала свободу юноше — это навряд ли. — Я принимаю ваши извинения… Александр, сын герцога Дорсмуртского. — Снова тонкая усмешка в голосе. — Если бы вы сразу их принесли, то могли бы избежать моего пристального внимания. Но пока что оно вам на пользу, мое общество, кажется, повышает ваш номинал. — Он быстро добавил со смехом, который должен был сказать остальным любопытствующим, что барон проводит время с удовольствием в обществе молодого привлекательного юноши. — Не спешите одаривать меня холодностью. Не моя в том вина, что у вас на лацкане эта… штука. Значит… вы против продолжения нашего… хм… знакомства? — казалось, Грира не тронул прямой и явный отказ. Безмятежность не покинула его лица, смягчив ранее жесткие черты. — Я постараюсь пережить этот удар по моему самолюбию, — и снова низкий гортанный смех и безжалостное мстительное ловкое движение, отдавившее ногу и самому Александру. — После танца вас проводить к родственнице или все же к бокалу спиртного? Я так думаю, второй вариант вам покажется куда предпочтительнее. В моих силах вас представить другим джентльменам, раз уж к дамам вам путь заказан. Распорядитесь этим мудро, и ваша родственница будет вам благодарна, — на секунду Александр был плотнее прижал к груди Грира, тот уберег своего партнера по танцу от неловкого движения перебравшего отставного вояки, пытавшегося своей лихой удалью впечатлить молоденькую девочку, едва-едва вступившую в брачный возраст, но уже горевшую очами и щёчками в предвкушении выгодного брака с немолодым отставным генералом. Судя по всему, барон Каррингтон наслаждался действом — нет, не танцем, а общением с ним, Александром. Непринужденная беседа велась им умело, выдавая привычку светского льва быть спокойным, даже когда твою персону и личную жизнь вылизывают шершавые языки сплетников. Но юный Стаффорд еще не был пропитан необходимым противоядием, позволявшим сохранять на лице маску спокойствия. Ему казалось, что он будто лягушка, распятая на столе для препарирования — выпотрошен, и ни для кого не составляет секрета, для чего он тут вытанцовывает, любезничая с первым, кто вытащил его в круг. Он тщательно старался абстрагироваться от созерцателей, но предложение Грира привело его в откровенный ужас: — Не стоит ради меня прилагать столько усилий! — он старался, чтобы паника не пробивалась в его голосе. — Разве я похож на того, кого надо нахваливать, как залежавшийся товар? Да и вам не пристало выглядеть коробейником! Он вдруг разозлился на непрошенного доброхота — какого черта тому надо?! Решил из мести унизить меня, пустив по рукам всех желающих? Скрипнув зубами на стыковку баронского сапога с его ногой, Александр поискал глазами тетку. Та нашлась неподалеку — мадам Уотли, блаженно качая в руке бокал шампанского, казалось, упивалась триумфом, словно ее только что пригласили на прием в королевский дворец. Возле нее уже увивалась пара-тройка джентльменов, которым — Алекс был в том уверен — она с наслаждением описывала его достоинства. Совершенно точно он видел, как она раздает визитки, явно условливаясь с кем-то о ближайших визитах. Какой позор! Когда танец наконец закончился, молодой Стаффорд был морально измочален — он-то еще думал, что нет ничего хуже пытки ошейником. — Барон, прошу отвести меня к тетушке, — теперь он взял локоть мужчины в прочный захват, едва не насильно пытаясь направить того к нужной ему цели. — Как скажете, милейший. — Грир оборвал танец, едва стихла музыка, на долю секунды раньше последней отгремевшей ноты, и проводил Александра туда, куда тот попросил, сдав с рук на руки, благополучно запамятовав, что обещал танец маменьке, направился к бокалам и, конечно, сплетням. — Вижу, вы обратили внимание на новенький товарец, — на круглых, как колесо, ножках подкатил к нему невысокий круглощекий виконт, хорошо знакомый по ставкам на лошадей. — Любопытный экземплярец. Кровь с молоком, как говорится. Или зефир с ягодным парфе, — он хохотнул. — Уже прицениваетесь или из научного интереса? — Как ваша лошадь? Я слышал, захромала недавно. Печаль какая. Могу порекомендовать моего ветеринара. — Грир тему не поддержал, но виконта эта смена темы не смутила, он уверенно гнул своё. — Его родня активно поет в уши всем возможным претендентам, что товарец — лакомый кусочек. Но от моих знакомых слышал, не без шаловливости. — Вот как… — еще менее заинтересованно протянул Грир, переменив опустевший бокал на полный. — На него уже образовалась целая очередь, отбил почти всех именитых претендентов у девиц, маменьки в бешенстве, я сам слышал, как трещали веера и чесали язычки в дамской уборной. — А что вас, любезный, занесло в дамские уборные? — мягко поинтересовался Томас, и виконт прикусил язычок, неприятно было столь глупо проболтаться о своих маленьких пикантных предпочтениях. — Слуги обсуждали, когда я мимо шел, ненароком услышал. — Выкрутился виконт и поспешил ретироваться, чтобы у собеседника не появилось искушения отметить и эту особенность предпочтений виконта. — Он любит подглядывать за дамами во время их уединения по зову организма. Вульгарнейший тип. Думает, что никто не знает об этой его пагубной извращенной страсти. По мне, так его надо было не в совет по работным домам, а в армию и пороть розгами хорошенько, — воинственно прогудел отставной генерал с пышными белоснежными усами по старой моде и налитым кровью от излишне пылких возлияний лицом. — Боюсь, ему бы это могло даже понравится, — рассмеялся Грир, дружески придвинувшись к генералу поближе и с той стороны, с которой контуженный много лет назад генерал хоть что-то еще слышал. — Генерал Ли, я не знал, что и вы не против выгулять старого боевого коня на молоденькие пастбища. Ах вы старый прохиндей, заглядываетесь на молоденьких лошадок? — Не порите чепуху, молодой человек! — шутливо возмутился генерал, огладив свои роскошные усы. — Я здесь сопровождаю даму. — Вот как? — Грир обвел взглядом залу. — Я с ней знаком? — Навряд ли. По крайней мере, на танец вы ее не приглашали. А зря, дама достойна внимания. Хоть и не вашего. — он указал на простоватую девушку лет двадцати, перестарок по нынешним меркам, умело приукрашенную стараниями портнихи и горничной, но все равно выглядевшей, как ромашка в букете роз. — Если она под вашим покровительством, я охотно приглашу ее на пару танцев. Вы не посоветуете дурного, генерал. — Грир снова потешил самолюбие старого вояки, и тот приосанился, выпятив свою обычно усыпанную орденами, а ныне затянутую в слегка ношеный фрак, грудь колесом. — Ее зовут Вайолетт, скажите, что я дал свое добро на танец. Но смотрите, не дурите девочке голову, если не имеете намерений, а не то я вызову вас на дуэль и выстегаю как мальчишку. — Ни за что, мой генерал, ни в коем случае не буду… дурить. Лишь чуть-чуть вскружу и только… — он снова рассмеялся, оставив генерала, и направился пригласить на танец простушечку, явно не имеющей и шанса найти себе состоятельного мужа, но судя по веселому блеску озорных, как у козочки, глаз, и не сильно горевавшую по этому вопросу, наверняка генерал Ли уж позаботится о том, чтобы она не умерла в одиночестве и нищете. *** Как только юный Стаффорд твердой рукой барона Каррингтона был доставлен под крыло к тетушке, мадам Уотли, уже набравшая в свой несессер ворох визиток потенциальных женихов Александра, засобиралась домой. — Дорогой, — накинув на плечи сползший со спины полупрозрачный палантин, она обратила торжествующий взор на ошеломленного десятком бокалов шампанского и многолюдным нашествием супруга. — Полагаю, нам пора. Майлс Уотли не сразу поверил, что жена, последнее время бредившая предстоящим посещением этого бала и вытрясшая из него немалые средства на наряд, вдруг довольно быстро решила его покинуть. Но как обычно, не став спорить, он только предложил ей локоть, за который Марибэль элегантно ухватилась рукой в атласной нежно-розовой перчатке с модной вышивкой. Дав кивком головы понять племяннику, чтобы следовал за ними, она раскланялась с так и не отхлынувшими еще от них кавалерами. — Прощайте, господа! Большая честь познакомиться с вами, но мой любимый племянник — будущий герцог Дорсмуртский — устал. Все же мальчик впервые удостоился такого лестного внимания. А на следующий бал обещаю вывезти двух своих сыновей — они тоже очаровательные юные создания. Провозгласив речь триумфатора, мадам повела взором вокруг, напоследок еще раз убеждаясь, что матери девиц-неудачниц и менее востребованных юнцов, побагровели от досады. Александр, и вправду утомленный круговоротом событий и нервным напряжением, мысленно усмехнулся, представив парочку кузенов-близнецов атакующих блестящее собрание — оба были смазливы, но стоило им открыть рот, как купеческое происхождение их родителя давало о себе знать. Но, возможно, как раз в младшие мужья, которым не слишком-то и позволено вести речи, они вполне сгодятся. Стараясь не упустить из вида чету Уотли, он двинулся следом, наткнувшись взглядом на уже танцевавшего с одной из девушек Каррингтона — кажется, барон быстро нашел себе другое развлечение, давая надежду, что завтра он вряд ли вспомнит о сегодняшнем приключении. Пробираясь сквозь толпу, Алекс раскланивался, держал на губах положенную приветливую улыбку. Сев в экипаж, Стаффорд еще пару раз содрогнулся от неприятной двусмысленности своего положения, вызвав удивленный вопрос тетки — чего ему не сидится спокойно? — Извините. Мне просто зябко, тетушка, — буркнул он. — Так накинь на колени полог, — Марибэль была в добром расположении духа и вовсе не желала, чтобы племянник вдруг подхватил простуду — конечно, мэтр Таверини поможет быстро с ней справиться, но, во-первых, лишние траты ей вовсе ни к чему, а, во-вторых, она заранее предвкушала, как завтра уже к вечеру к их воротам выстроится череда карет высокопоставленных визитеров. Она проделала хорошую работу, вручая визитки только значимым персонам. Несмотря на позднее время, дома, едва успев переодеться в домашнее платье, она тут же села за стол в гостиной, как цыганка раскладывая разноцветные карточки, вываленные кучкой из несессера. — Отлично! Раз, два, три… четырнадцать, пятнадцать, — досчитав до двадцати трех и исчерпав весь запас, она принялась раскладывать их по ранжиру, когда ее аналитическую работу прервал влетевший в гостиную Филипп. — Матушка, я слышал от батюшки, что кузен Стаффорд произвел фурор? — на лице старшего наследника вовсе не отражалось всеобщее ликование. Фил явно был напряжен и раздражен. С досадой оторвавшись от увлекательного занятия, мадам Марибэль придвинула ближе канделябр, легким магическим пассом заставляя огонь свечей увеличиться вдвое и не поднимая взгляда на сына. — Та-а-ак, барон Уорвик — весьма заманчивая кандидатура — сю-ю-ю-д-а-а, граф Ленсингтон — знатен, но не слишком богат, и вряд ли предложенная сумма выкупа будет нам интересной. — Визитка была отложена на дальний край стола, и миссис Уотли, наконец, подняла взгляд на Филиппа. — Ну, ты же не сомневался, что твой беспутный братец — кладезь возможностей? — Конечно, нет, — голос старшенького был слегка растерян, но тут же интонация сменилась на иную, будто он принял решение. — Но, матушка, я бы не хотел, чтобы Александра выдали в … чужие руки! У нас довольно средств, и я могу взять его младшим супругом. Выпалив то, что давно лежало у него на душе, наследник Уотли умолк, таращась на мать, в свою очередь уставившуюся на него. — Что за бред, Филипп?! — от неожиданности Марибэль взвизгнула, огоньки свечей встревоженно заметались, принимаясь сжигать воск с удвоенной силой. — Я хочу его себе в мужья! — твердость голоса Фила должна была продемонстрировать твердость намерений и твердость, которая постоянно появлялась у него в брюках в присутствии кузена. — Он принесет мне титул, и имущество у него имеется, пусть и не слишком большое. — Долги у него имеются! — мадам Уотли, немного лукавя, шлепнула ладонью по столу, наведя переполох в уже отчасти разобранных визитках. — О Высшие… — Раздраженно зашипела она, пытаясь восстановить порядок: — Он твой кузен, и никто не позволит вам жениться. Добавила она еще один аргумент. — Можно написать запрос в Верховный церковный собор и получить разрешение. Я узнавал. Глаза Марибэль Уотли округлились — оказывается, этот увалень не только придумал дурацкую идею, но и предпринимал шаги, чтобы ее реализовать. И она это упустила! «Все держать под контролем» — было основным постулатом семейной жизни миссис Уотли, и прозрение, что на семейном корабле подспудно зрел бунт, напрягло ее. Ярость Марибэль было тихой, но оттого еще более страшной. — Сейчас же замолчите, Филипп! — произнесла она медленно, с расстановкой, чтобы с первого раза донести до сына мысль, о том, что Александр Стаффорд никем, кроме как кузеном, ему приходиться не будет. — Идите к себе и крепко подумайте о том, чем вам стоит заниматься в этой жизни, кроме изобретения проблем на свою голову! Подумайте — именно головой, а не членом! Старший вскочил — такой видеть мать ему еще не приходилось. Дергая желваками, он нервно взъерошил ладонью волосы и кинулся прочь. — Надо бы и ему присматривать хорошую партию. Сначала пусть заимеет жену, наследника, а потом уж берет себе младшего супруга, если приспичит, — женщина, переводя дыхание, сбившееся после непредвиденного инцидента, снова склонилась над визитками. — Кажется, у герцога Машфордского единственная дочь на выданье. Деньгами Его светлость не богат, а титул будет Филиппу вполне к лицу.