Коты в мешке

Вечер Алекс провел возле сидевшего в кресле барона. Юный муж внимательно перечитывал присланные ему записки-приветствия, то улыбаясь, то волнуясь. Потом он принялся составлять список приглашенных и описывал на листочке примерный формат приема для эсквайра, который должен был решить сколько нанять прислуги: поваров, служанок в помощь немногочисленной, в связи с тем, что хозяин не проживал в поместье, челяди. Для подготовки понадобилась пара дней — рассылка писем, закупка угощений, определение развлечений. И после обеда в пятницу супруги Грир-Дорсмурт встречали гостей. И, конечно, происходило именно то, что предвидел Александр — все дружно именовали его и Грира герцогами Дорсмурт: по правилам так и следовало величать их самым высоким титулом, но Алекс подозревал, что Томаса это будет злить, так как казалось, что в их паре это он младший муж, принявший фамилию старшего. Но местные жители по душевной простоте поздравляли нового соседа с выгодным браком, с новым титулом, с юным красивым супругом. Александр, стараясь ни на шаг не отходить от барона, чтобы вовремя уловить его напряжение и погасить любыми доступными ему способами, держался настороже. Но когда приехал Майкл Уфорд, он все же отошел, тепло приветствуя друга. — Элоиза не смогла приехать, — прошептал тот, скроив гримаску огорчения в ответ на вопрос по поводу отсутствия его невесты. — Она приболела. Просквозило на ветру после вечерни. Но она надеется все же познакомиться до вашего отъезда. — Какая досада, Майк. Мне ужасно жаль. Ну, хоть мой муж здоров, — хотя в последнем своем заявлении Алекс не был уверен — обернувшись к Гриру, он обнаружил поджатые губы и играющие желваки. — Позвольте вас представить. Томас, это мой друг детства, Майкл Рочестер, граф Уфорд. Граф, это Томас Оливер Грир, барон Каррингтон, старший герцог Дорсмуртский, мой супруг. *** Томас заметил внимание Александра к его настроению и его собственническим чувствам, отметил и запомнил слова про нежелание ехать. Но особо отметил, что тот не стал извиваться и скрывать факт своей встречи, а потому Грир слегка оттаял, хотя и недостаточно, чтобы забыть, как эта парочка льнула друг к другу, что виделось на расстоянии сотни метров. Тем не менее, к знаменательному событию Томас подошел со всем тщанием, оделся с иголочки, по последней лондонской моде, побрился так тщательно, что даже помолодел, и внимал словам гостей с улыбкой крайнего удовольствия, совершенно не смущенный тем, что его опустили до мужа Александра и только. Или подняли, если судить по титулу. Разве что, на лицо легла тень, когда Саша увильнул к некоему молодому пройдохе, смазливому и весьма привлекательному, как ни посмотри. И все же, как только их представили, улыбнулся самой обольстительной улыбкой. — С огромным удовольствием познакомлюсь с другом детства моего милого Саши. — От Томаса прямо-таки разило безудержным обаянием. Он пожал руку графу, чуть дольше задержав его ладонь в своей, чем положено, но только самую малость. — Саша мне много рассказывал о вас. Он не шелохнул бровью даже тогда, когда ему показалось, что Саша фыркнул, ибо это было откровенной ложью. — Я искренне рад, что ваши дела выправились и особо рад, что вы приехали на наш вечер. Как полагаете, у вас найдется пара минут рассказать мне о детстве Саши? Я знаю, что он добрый, отзывчивый, верный муж, но мне бы хотелось узнать, каким он был в юности. Поможете мне утолить любопытство? Глаза Грира темно поблескивали от удовольствия. Не будь этот юный граф тем самым любителем пообжиматься с чужими мужьями, Томас мог бы и не заострять свое внимание на привлекательности Рочестера, но то, что тот распускал руки с его собственным мужем, придавало охоте на графа куда больше живого интереса и даже пикантности. Александр, сам рассчитывавший пообщаться с Майком, оставив гостей на Томаса, был немного разочарован тем, что супруг увлек друга подальше от всех, усевшись с ним в кресла возле маленького столика. Слуга тут же подал им чай, а вазон со сладостями и без того уже занимал свое почетное место в центре стола. Поозиравшись и будучи пойманным парочкой знакомых дам, заметивших его одиночество, Алекс был уведен ими чуть дальше, так что не мог слышать, а мог лишь наблюдать беседу друга и мужа. Майкл Уфорд, немного смущенный расспросами — все же, супруг Алекса был далеко не их ровесником и довольно светским человеком, а не провинциальным помещиком — вскоре уже остроумно и забавно описывал некоторые их с Сашей приключения, за которые родители их не выдрали только по доброте душевной. — Не хочу скрывать, господин герцог, но, на мой взгляд, Алекс — лучший из младших мужей, который мог вам достаться. — Молодой граф улыбнулся, глядя, как упомянутый им субъект, скрываясь от дам, корчит ему рожицы, видимо, показывающие, что за разглашение тайн их детства, его ждет жестокая расплата. — Его воспитывали как будущего герцога, но он сохранил в себе мягкость и доброту, не замурованными в доспехи, прилагающиеся к столь тяжелому титулу. Не выдержавший Александр стал незаметными кругами приближаться к собеседникам, но был снова перехвачен кем-то из гостей. Уфорд прикусил небольшое печенье и запил его чаем. — Я бы хотел с вами установить хорошие отношения, господин Грир. Александр дорог мне, и я тоже скоро заведу семью, так что было бы неплохо по-соседски навещать друг друга во время ваших визитов сюда. Кстати, правда, что вы везете Сашу в Европу? Видимо, этот вопрос был задан неспроста — Майкл Уфорд говорил осторожно, стараясь, чтобы до Алекса не долетело ни звука: — Его родители утонули у него на глазах во время их путешествия из Европы. Он сам едва спасся, и потому до судорог боится воды и особенно моря. Томас тепло улыбнулся. — Ну что вы, я позабочусь о том, чтобы путешествие Саши прошло как можно более… приятно, даже на море. К сожалению, часть нашего пути все же пролегает через водную гладь, но я позабочусь о том, чтобы он не знал неудобств и терзаний в это время. — И чуть ближе склонился к графу, весьма соблазнительному молодому человеку. — Мы будем рады вас видеть в наших имениях, особенно когда вас станет сопровождать ваша избранница. Уверен, прелестная молодая леди. Возможно, мой муж не говорил вам, но я довольно радушный хозяин и супруг и обычно не ограничиваю Сашу в возможности видеться с его друзьями. За исключением неких связей, которые могли бы опорочить его и лечь тенью на мое имя, но и тут он идет мне навстречу, внимая моим просьбам. Благоразумие Саши в важных вопросах не может не радовать. Я с удовольствием буду принимать вас в имении, если вы будете столь любезны делать это в моем присутствии, а не вне его. Не лишайте меня удовольствия нашей встречи. Столь обходительный, хорошо воспитанный и доброжелательный сосед — что может быть приятнее после суровой жизни в Лондоне? Грир бросил взгляд на отражение в серебряном графине и чуть улыбнулся, выражение лица Саши не могло не радовать Томаса. — Раз вы местный, может, покажете мне окрестности? Я пока что не успел освоиться, Саша занят гостями, а я, признаюсь, немного утомился от шума. — Он бы много еще чего добавил, лишь бы сманить смазливого Уфорда уединиться, но его прервало появление местной матроны, набросившейся на Грира как коршун на добычу, ведь у таких знатных людей наверняка есть непристроенные друзья из приличных джентльменов. Так почему бы не представить его взору весь цвет своего семейства — самых хорошеньких, вскормленных на деревенской пище и свежем воздухе дочек весьма подходящего брачного возраста. Грир был любезен, приветлив, сыпал комплиментами мадам и ее выводку дочерей, но обещания познакомить их хотя бы с кем-то из него выдавить так и не удалось, несмотря на хитроумные уловки матроны. Мадам Ферфакс все равно бы прибыла на «чай», даже если бы ее не пригласили, так что Александр, зная важную миссию леди по поиску женихов дочерям, написал ей приглашение. Стайка ее дочек, к слову сказать, очаровательных, весьма украшала вечер, хотя решительность их маман немного напрягала. Молодые люди охотно общались с девушками, но присутствие мадам делало это опасным занятием — каждое лишнее слово или взгляд могли быть вольно истолкованными и приравненными к предложению руки и сердца. Однако барон Каррингтон, как человек женатый, имел некий иммунитет к такому, но как столичный гость, в тоже время олицетворял собой все возможные блага, даруемые столичной жизнью. Так что хватка мадам Ферфакс на его руке была довольно цепкой. Саша хмыкнул, наблюдая со стороны за выдержкой Томаса, и сделал Майклу знак бежать. Ведь мадам, не будучи в курсе его намерений вскоре объявить о помолвке, могла возлагать надежды и на его персону тоже. Выскользнув из опасного, словно кольца питона, хвата старшей из Ферфаксов, граф Уфорд отступил, одновременно кланяясь и молча извиняясь перед Гриром за свое бегство. Формально разговор не был закончен, но фактически их прервали, и Майкл не успел ни согласиться, ни отказать. Он ощутил, как Алекс, посмеиваясь, утянул его под локоть к ближайшему дубу, прикрывавшему своей листвой добрую четверть полянки. — Боже! Ничего не меняется! — скрывшись за стволом дерева, которое могли обхватить только человека три-четыре, молодые люди рассмеялись. — А теперь рассказывай, какие тайны ты открыл моему мужу! — Алекс уселся на траву. — Он теперь в курсе, на каком чудовище женился? — Он в курсе, что тебя стоит ревновать, как мне показалось! — его друг остался стоять — он помнил просьбу Томаса и не собирался задерживаться за деревом. — Что? Так и сказал? Открыто? — Саша был удивлен — как тогда он должен себя вести, чтобы не огорчать барона? — Ну, почти… Он сообщил, что будет рад мне, если только я не стану уводить тебя одного в сень местных деревьев. — Видя, как опечаливается Алекс, Майкл подал тому руку. — Поднимайся. Как бы там ни было, ты женат. И я понимаю твоего супруга, стоит только мне представить, как кто-то уводит мою будущую жену в тень сада или леса. Честно сказать — ужасные ощущения. Алексу стало грустно, но правдивость сказанного он не мог не признать. — Жмурки! Давайте играть в жмурки! — веселые призывы заставили его очнуться и последовать за другом. Резвящиеся молодые люди, в отличие от гостей в возрасте, усевшихся в гостиной играть в вист, затеяли игру в саду. Как положено хозяевам, Алекс с Томасом должны были веселиться со всеми — еще утром они решили, что барон возьмет на себя вист, а Саша займется активными увеселениями. Игра была знакома всем, и молодежь охотно включилась в действо, предполагавшее прятки, увороты, хитрости — лишь бы спастись от ловца, который должен был поймать жертву и, осторожно исследуя ее фигуру или лицо, угадать, кто пойман. Первым ловил Саша — он, отличаясь хорошим слухом и опытом, довольно быстро поймал одну из девиц Ферфакс. Но вот, чтобы вычислить, которую именно, ему пришлось коснуться ее талии, рук и, напоследок, даже губ. Кончики пальцев, ощутив пухлую нижнюю губку, помогли понять, что это Эвели, отличавшаяся привычкой выпячивать губу. После того, как Эв поймала Майкла, тот принял на себя задачу ловли игроков. Томас отличался редкостным терпением, если это было ему выгодно, потому выжидал и стоически улыбался напористой мадам, сделавшей бы честь сержанту регулярной армии. Но когда та начала интересоваться частностями, его терпение лопнуло. — Вы умеете играть на фортепиано? — Нет, мадам. — Ну как же, все молодые люди сегодня умеют играть… — Нет, мадам. — А как насчет литературных кружков, они же такие модные… — Отнюдь, мадам. — Не может быть, я сама читала в Таймс… — И все же, нет, мадам. — А приглашаете артисток оперы на балы? — Мадам… — Да? — Попробуйте домашние кексы, они чудо как хороши… — и ускользнул из ее цепких рук, сдерживая зевки скуки. Тут же, спасаясь от возможного преследования, Томас занял место за карточным столом. Игра шла неплохо, и Гриру пришлось применить определенную выдержку, чтобы по старой дурной привычке не скатиться в бесстыжее жульничество. Но пока ему удавалось удерживать баланс между выигрышем и проигрышем, и после пары удачных конов он поднялся «размять ноги» и уступил стол желающим, пообещав вернуться позднее. Барон прошелся вдоль рядов гостей, прекрасно умеющих развлечь сами себя: сплетни, обмен новостями, планы, и случайно или нарочно, но оказался втянут юными соблазнительницами в игру. Его закружили, засмеяли, опутали шуршащими подолами юбок, заманили, завлекли и подставили под руки ловца. Томас был не против — что угодно, лишь бы не мадам, к тому же девушки были милы, ведущий — статен, почему бы не воспользоваться случаем. А озорницы, прикрывая рот ладошками, силились сдержать смех, но то и дело смешки выдавали их затею. Томас улыбнулся, когда пальцы молодого человека коснулись его лица. И улыбнулся еще довольнее, когда принялись ощупывать черты, пытаясь сообразить, кто это, хотелось поддразнить, но Грир сдерживал голос, которым легко мог выдать себя. И только глаза искрились смехом и удовольствием — ощущения от прикосновений были приятными, а в центре внимания находиться было отнюдь не неприятно, когда ты в облачке соблазнительных юных дев и прекрасных юношей. *** Немного запыхавшись от быстрых перемещений — бегать от Майка было намного сложней, чем дразнить девиц, Алекс стоял неподалеку, глядя, как тот, поймавший в объятия Грира, оглаживает его лицо. Он не мог ревновать друга, но… несмотря ни на что, ревновал! Это было противоестественно, подхлестывало и то, что Томас явно был весьма доволен и улыбался, так, как редко улыбался самому Александру. Пока шел процесс опознаний, Саша, все больше «заводившийся» от неприятной картины, решил прогуляться в одиночестве, потихоньку исчезнув из компании. Вечер хоть и был веселым, но утомлял — быть хозяином, ответственным за всех гостей, довольно сложно. Хотя, памятуя об их первом бале, никакого сравнения не было — общество принца тогда испортило весь день и ночь. Поежившись, юный супруг побрел в тень ближайшего лабиринта, состоявшего из аллей переплетенных деревьев и кустов. Смех играющих доносился до него все тише. Решив пройтись до самого конца сада, а потом вернуться, когда гости уже успокоятся и начнут разъезжаться, Алекс прошагал весь известный ему с детства лабиринт и вышел уже к изгороди вдоль прилегавшего к его поместью луга возле леса. Трава только набирала цвет, но самые ранние цветы уже раскрывались навстречу солнцу. Вспомнив, что неподалеку в лесу есть чистый ручей, Александр пошел на его поиски — после чая и сладостей хотелось пить. Склонившись к журчащей воде, он не сразу услышал быстрые шаги и едва успел обернуться, как на его голову опустился темный мешок, перекрыв доступ свету и свежему воздуху. Стаффорд забился в чужих руках, надеясь освободиться, но его стиснули, а потом связали так крепко, словно спутывали дикого медведя. *** В конце концов, его все же под дружный смех опознали, то ли благодаря довольно высокому росту, то ли благодаря запоминающейся форме носа, но имя было названо. Грир не без удовольствия посмотрел в глаза угадавшего и даже заменил того в игре, довольно резво поймав очередную хохотунью и угадав ее имя с первой попытки. Веселье было незатейливое, простое, как и положено в провинции, но настроение барону приподняло. И спустя полчаса игр он решил все же вспомнить о муже, которого и след простыл. Не будь обольстительный граф здесь же — вон стоит у чаши с пуншем, наполняя себе бокал — можно было бы заподозрить неладное, но не настолько же широк круг близких романтичных друзей Саши, чтобы под каждым деревом его ждало по графу. Томас осторожно осведомился, не видел ли дворецкий Александра, но тот, занятый хлопотами с гостями, покачал головой и сообщил, что спросит у слуг и пошлет проверить, где молодой хозяин. Спустя еще несколько минут он вернулся и сообщил на ухо Гриру, что Александра не нашли ни в конюшнях, ни в доме, но один из официантов видел, как тот удалился в сторону сада. Томас сделал вид, что не удивлен и поблагодарил слугу за расторопность, выждал минуту-другую и последовал в указанном направлении. Вспышки звонкого смеха долетали до сада, и Томас мог поклясться, что вспугнул минимум одну романтически настроенную парочку, успевшую уединиться, ускользнув от бдительного ока маменек. Его это не смущало, в Лондоне подобное было неудивительным явлением, а вот то, что хозяин дома исчез и не появлялся уже какое-то время — было необычно. Томас еще не волновался — что может случиться в собственном имении, когда вокруг толпа народа? Тем не менее, невольно прибавил шаг. Он не звал Сашу по имени, но старался шуметь достаточно, чтобы тот понял, что его ищут. Он свистел невидимую и несуществующую собаку, словно потерял ее. Некоторые маменьки не постеснялись приехать в гости со своими шпицами, а потому то, что хозяин дома столь любезно пошел искать убежавшую псину, никого бы не удивило и не насторожило. — Саша, если вы так шутите, я вам дотошно объясню неправильность подобного прямо по вашей бледной точеной попке, — проворчал Грир, выходя к живописному уголку сада с чистейшим ручейком. Склонившись у него, чтобы смочить горячий, поневоле вспотевший покуда Томас разыскивал своего неуловимого мужа, лоб прохладной водой, Грир наткнулся взглядом на то, чего у подобного идиллического места быть не могло. В нескольких метрах трава была выдрана комьями, остро пахло растерзанной свежей зеленью. Опустив мокрую ладонь, так и не коснувшись лба, он подошел к источнику терпкого запаха и поглядел на рытвины, оставленные каблуками туфель. Если это было романтическое свидание, то оно проходило излишне бурно, но Томас и на миг не мог подумать, что это все же было свидание. Выпрямившись, Грир обвел взглядом пустынный уголок, выискивая еще следы, с раздражением и закипающим гневом слыша поверх всего этого веселый беззаботный смех от дома и модную музыку, сопровождавшую игры и развлечения. *** Граф Уфорд, довольный ходом вечеринки, немного смущенный невольными объятиями с Гриром в процессе игры в салки, утолял жажду поднесенным слугой лимонадом. Господин Грир, видимо, любил подурачиться. Может, Саша говорил правду, рассказывая, что ему хорошо со своим мужем. Допив, Майкл осмотрелся, намереваясь найти друга и распрощаться — ему было весело, но хотелось еще навестить заболевшую невесту. Не сумев найти Алекса, он собрался обратиться к барону Каррингтону, чтобы поинтересоваться — не ушел ли Саша отдыхать? Но и второго хозяина, к его удивлению, нигде не было. Расспросы слуг помогли сориентироваться, и Майкл на всякий случай решил обежать окрестности — возможно, он будет некстати и помешает каким-то супружеским играм, но ему бы хотелось убедиться, что все нормально. Томас недолго оставался у ручья, он тщательно осмотрел все вокруг, увидел глубокую колею в дороге, еще свежую, заметил кучку лошадиного навоза, тоже свежее некуда и, решительно сдвинув брови, направился в дом. Он широко улыбался, безмятежно отшучивался и лавировал между стайками веселящихся гостей. План начал сформировываться в его голове. Все еще могло оказаться дурацкой шуткой, студенты Оксфорда часто так подшучивали друг над другом, но все же знали меры. А сейчас мера была перейдена самым грубым образом. Проходя мимо графа, Томас решительно сжал его плечо, не «снимая» улыбки с лица, и тихим властным голосом произнес. — Милый граф, вы наверняка хотите усладить себя чем-то покрепче пунша, у меня есть для вас замечательный бренди, отказ не принимается, вам непременно надо попробовать его. — Он потянул юношу за собой и сделал знак дворецкому следовать за ними. К счастью, юный граф не стал отпираться и последовал, то ли тому поспособствовал голос Томаса, то ли жесткий захват его локтя — пальцы Грира побелели, так что сил он применил немало, а скандал среди дам был никому не нужен. Но как только двери библиотеки были надежно затворены, и дворецкий, словно для большей надежности, подпер их своей спиной, Томас разжал свою мертвую хватку и развернулся лицом к Майклу. — Скажите откровенно, это вы с Сашей решили подшутить надо мной, или вы не в курсе того, что сейчас происходит? — пытливый взгляд почти почерневших глаз Грира неотрывно следил за лицом молодого графа, непонимание и возмущение на нем были столь явными, что Томас тут же поверил. — Простите за грубость, но у меня есть все основания подозревать, что кто-то решил или дурно пошутить, или затеял что-то очень плохое в отношении Саши. Я могу ошибаться и очень хочу ошибиться, но убеждён, что Саша был похищен не менее как… как давно он ушел в сторону сада? — Чуть больше трех четвертей часа назад. — Вставил понятливый дворецкий, переменившийся в лице. Он давно понял, что что-то идет не так, его опыт и инстинкты твердили, что происходящее неправильно. Вопросы Грира и отсутствие Саши пробудили в дворецком волнение, он удерживал его в себе, чтобы не взбудоражить прислугу, но после слов барона отмахиваться от своих подозрений было невозможно. — Мне нужны ваш опыт и зоркий глаз. Вел ли кто-то из местных себя подозрительно? Есть ли те, кто мог затаить зло к Саше? Кто-то, кто интересовался подробностями нашего приезда? Его увезли на какой-то повозке. Это не почтовая карета и вряд ли частный экипаж, ободья колес явно грубые, дешевые, и слишком широкое расстояние между колесами — приличный экипаж с такими колесами невозможно вообразить. Саша оказывал сопротивление и довольно яростное, но людей было не меньше двух, и он просто не мог с ними справиться. Обувь напавших не обувь джентльмена, никаких узких носов, это грубая рабочая обувь довольно большого размера, из чего я делаю вывод, что напавшие довольно высокие и, вполне вероятно, сильные. Скорее всего, им заплатили. Необходимо выяснить, не видел ли кто поблизости незнакомую или, наоборот, знакомую повозку, телегу или иной экипаж самого грубого свойства с людьми подобного толка, которые готовы за деньги пойти на дурное дело. Возможно, вы сами знаете таких людей, в таком случае не медлите, сообщите мне. — Он глянул на дворецкого. — Известите моего конюха: нужно взять оружие и оседлать лошадь для меня и него, и, если у вас есть несколько крепких парней, умеющих держать язык за зубами, пусть ждут нас у конюшни. Парочку на самых быстрых лошадях пошлите по дороге, пусть посмотрят, есть ли подобный транспорт, а если завидят, пусть не предпринимают ничего, но пошлют весточку сюда с любым мальчишкой, а вы мне будете сообщать о том, что они нашли. — Он нехорошо улыбнулся. — Способ передачи информации я вам оставлю. Принесите мне глубокую чашу с водой, на ней вы будете писать мне сообщения. *** Его не били, хотя побрыкался он отменно — не девица, не боялся пораниться. Но то ли было велено обращаться с ним аккуратней, то ли похитителям он был нужен в неиспорченном виде: кинув его в какую-то скрипучую повозку, ему приказали успокоиться. А если будет бесноваться, обездвижат, спеленав как ребенка. — Что вам надо?! — Александр, обычно спокойный и уравновешенный, сейчас мог только хрипло рычать — как смеют мерзавцы тронуть его на его собственной земле? И зачем? Выкуп? Бред! Времена Робин Гудов прошли, и любителей наживы выловят быстро. Принц? Неужели тот совсем сумасшедший, что ворует мужей у своих подданных? Отчаянные мысли как назойливый дятел долбили в виски. А что если это сам Грир решил по-быстрому овдоветь? Мысль была слишком ужасная, и Саша решил не думать о таком больше. По тряской лесной дороге его везли минут тридцать. Он, перестав рваться, старательно вслушивался, надеясь узнать что-то полезное. Но похитители оказались не слишком разговорчивыми и друг с другом словом лишним не перекидывались. Мешок мешал дышать, и Алекс, наконец, взмолился хотя бы дырку прорезать в плотной ткани. Ему вняли, и вскоре он хватал ртом свежий воздух, переводя дыхание. Вдруг повозка остановилась, и напавшие на него отошли, судя по тому, что не было слышно ни одного шевеления рядом, кроме шума листвы. Но одиночество пленника длилось недолго. Возницы вернулись, и один из них, легко вскинув Алекса на плечо, понес его куда-то. Судя по скрипу половиц и сгустившемуся воздуху, это было помещение — небольшое, не гулкое, значит, деревянное. Саша слепо завертел головой, пытаясь понять, стоит ли опасаться нападения, или тот, кто заказал его похищение, еще не появился? Стараясь не шевелиться, он понемногу пытался двигать кистями, проверяя прочность веревки и крепость узлов. Голоса слышались снаружи, а потом к нему приблизились шаги. Ловкие пальцы освободили его от мешка, но, пытаясь в полутьме рассмотреть лица, он разочаровался — те были в масках, да еще на головах — шляпы с широкими полями. Но радовался он рано — ему тут же завязали глаза, и со светом пришлось проститься. Но на ту пару секунд, которую провел без мешка, он успел понять, что это, скорей всего, один из многочисленных охотничьих домиков, расположенных в лесах. — Кто вы и что вам нужно? — он вовсе не ожидал ответа, но молчать было еще страшней. Судя по шагам, два человека, привезших его, вышли, но тут же к нему приблизились шаги третьего. — А я так скучал по тебе, Алекс…