***
Торговый центр пустует в утро вторника. Чангюн обреченно приспускает черную маску с лица, чтобы выпить свой кофе. Выглядит он, мягко говоря, паршиво. Мешки под красными глазами и опухшее лицо его красоту никак не подчеркивают, и парню кажется, что скрыть все это очарование под козырьком кепки и непрозрачным материалом маски — лучшее решение. Он копается в своем телефоне, оставляя «динозавра» лежать рядом. Как ни странно, сегодня Чангюн даже не обращает внимания на ужасный цвет диванов, не оборачивается по сторонам в надежде увидеть затертую кожанку и темную макушку. Он просто думает, а точнее, пытается вспомнить, насколько сильно облажался вчера. «Динозавр» показывает, что разговор с Вонхо длился двадцать минут вчера вечером, и Чангюн, кажется, даже помнит звучание его голоса, но понятия не имеет, о чем они говорили. Шатен открывает окно сообщения несколько раз. Он хочет объясниться, написать, что и у него бывают подобные дни и ничего из этого не стоит воспринимать всерьез. Но каждый раз одергивает себя. Он не должен оправдываться, даже если нес чепуху. Ведь Вонхо так старается показать, что ему плевать на всё и всех, так почему Чангюна должно заботить то, чего он даже не помнит? Ему не стыдно, потому что плохие дни, справиться с которыми лучше всего помогает алкоголь, — неотъемлемая часть жизни шатена. Кихён пишет ему, что французский до тошноты скучный и он сильно жалеет, что выбрал этот предмет как дополнительный. Ну а у Чангюна не остается выбора, только как ждать друга в кафе с самообслуживанием. Кихён был бы не Кихёном, если бы на первой лекции несколько раз не подчеркнул, как дерьмово Им выглядит. Только в этот раз шатен предпочел удержаться от выплескивания эмоций, объясняя все бессонной ночью. Хорошо, что он вовремя понял: Кихён ему не врач и даже не жилетка. Кофе сегодня отвратный, может быть, из-за гадкого привкуса во рту Чангюна. Он морщится от каждого глотка, не отрываясь от листания ленты в твиттере. Затвитить что-то сопливое кажется слишком плохой идеей, так что он просто кидает селфи, которое сделал несколько дней назад, и желает своим читателям приятного дня. Может быть, только для того, чтобы не вызывать подозрений. — Не думал, что ты так быстро очухаешься. Чангюн вздрагивает от знакомого голоса. Он мгновенно поднимает глаза, смотря перед собой, но только через несколько секунд понимает, что человек, которому он принадлежит, стоит сзади. Одним резким движением Им поправляет маску, чтобы та скрыла его дурно выглядящее лицо. Он, честно говоря, немного шокирован, но вполне уверенно оборачивается, смотря на Вонхо снизу-вверх. Брюнет не улыбается, как в прошлый раз, просто смотрит на шатена как-то понимающе. Чангюн успевает заметить, что парень все в той же кожанке, только обтягивающие кожаные штаны сменились на рваные и потертые джинсы. Его волосы выглядят так же, как в прошлый раз, и Им готов поспорить, что парень укладывает их, ведь у самого шатена на голове из едва завитых волос образовалось настоящее гнездо. Благо, на нем кепка. Единственное, что Чангюна, мягко говоря, удивляет, — кольцо в губе Вонхо, которое он точно не видел раньше. — Я присяду? — спрашивает брюнет, но не ждет ответа, садясь напротив слегка ошарашенного его появлением Чангюна. Только сейчас Им замечает пончик и стаканчик с чаем в руках Вонхо. Он откусывает немного, прикрывая глаза и мыча от удовольствия. Шатен ловит себя на том, что бессовестно пялится. — Ты и еду воруешь? — пытается подколоть парня Чангюн, откидываясь на спинку дивана и скрещивая руки. — Обижаешь, — ворчит Вонхо, отпивая немного чая. — Я купил это. — На какие деньги? — А вот это уже не твое дело. Чангюн прищуривает глаза, смотря на вора, который выглядит скорее, как супермодель. Не как парень, который может стащить любую вещь благодаря своему очарованию. Иму кажется, что Вонхо — профессионал, ведь он ни на секунду не вызывает подозрений. А еще у Чангюна возникает настойчивое чувство того, что этот парень перед ним и тот, с которым он переписывался ночами, — разные люди. Тот Вонхо молчаливый и загадочный. А этот дерзкий и нахальный. Его стереотипы опять разваливаются к чертям, и Чангюн хмыкает, наконец отводя взгляд от брюнета, который запихивает в рот большой кусок пончика, чтобы скорее его доесть. — Мы разговаривали вчера, так ведь? — тихо спрашивает Им, закатывая глаза, когда парень тянется к его сумке под столом. — Серьезно? — Влажные салфетки, — бормочет парень, потряхивая упаковкой перед лицом шатена, который лишь вертит пальцем у виска. — Да, говорили. Не помнишь? — Если честно, нет. Вонхо криво ухмыляется, возвращая салфетки на место и, возможно, случайно задевая рукой бедро Чангюна, от чего младший резко дергается. Он краснеет, злясь на себя за подобную реакцию и в то же время благодаря маску за спасение. Но что он может сделать, если брюнет напротив по-прежнему чертовски красив, а его голос в жизни звучит намного лучше, чем из старых шипящих динамиков. — У всех бывают плохие дни, — вор пожимает плечами, допивая свой чай. — Ты хоть можешь запить их чем-то покрепче кофе, да? Чангюн опускает взгляд, будто без слов соглашаясь с парнем. Он предпочитает разглядывать свои руки прямо сейчас, потому что буквально видит осуждение в глазах Вонхо, хоть тот никак не демонстрирует это. Чангюну теперь уже стыдно за все, что он мог сказать в пьяном бреду и под влиянием эмоций. Брюнету же все это не нужно, и сейчас Им понимает, какой идиотской была идея позвонить именно ему. Вонхо далек от проблем шатена так же сильно, как Чангюн от его. Напряжение между ними нарастает с каждой секундой молчания, и благо брюнет правда догадливый. Он цокает языком, поправляет подол своей куртки и медленно встает. — Ладно, мне пора, — говорит вор, обходя молчаливого Има. — Подожди, — неуверенно говорит шатен, удерживая Вонхо не только словами, но и рукой, которая неожиданно цепляется за кожаную куртку. Брюнет останавливается боком, смотря на парня в ожидании. Он не выглядит так, будто спешит, но и не скажешь, что он хочет задержаться. А Чангюн не знает, зачем остановил старшего и что нужно сказать. Он растерянно моргает и решает просто спросить то, что его больше всего интересует на данный момент. Возможно, это поможет шатену понять для себя хоть что-то. — Почему ты общаешься со мной? — почти шепотом спрашивает Чангюн, совершенно не уверенный в том, что его вопрос уместен. — Ну... — думает Вонхо, но уже через мгновение натягивает ту самую кривую ухмылку и окидывает Има взглядом. — Ты разговорчивее паука в углу моей комнаты.Часть 4
11 октября 2018 г. в 09:48
Если бы в винном погребе их дома сигнал интернета ловился немного лучше, то Чангюн с радостью остался бы здесь жить. Перенес бы сюда кровать, купил бы тот самый прожектор со звездами и жил бы среди сотни бутылок с жидкостью, которая хоть немного помогает забыть, в какое дерьмо он окунулся с головой. И если кто-то говорит, что это — благословение, Чангюну кажется, что он в аду.
Шатен сидит на холодном полу, опрокидывая бутылку вина, которое явно старше его. Напиток обжигает горло горечью и оставляет не самое приятное послевкусие, но оно явно слаще, чем мысли парня. Ему все чаще кажется, что его жизнь — точно такой же подвал, в котором он сейчас сидит, только вот во втором случае ключи от двери в его руках. С жизнью же все намного сложнее. Он понятия не имеет, существует ли эта дверь вообще.
— Дерьмо, — пьяно бормочет Чангюн, пытаясь подняться. — Святое дерьмо, чувак.
Он не понимает, что несет и зачем ругается в пустоту серых стен. Подняться так и не получается, и Им опять оседает на пол, кое-как доставая телефон из заднего кармана. Он не узнает новую трещину в левом углу и мысленно чертыхается: скорее всего, садиться надо было аккуратнее.
Чангюн открывает переписку с Вонхо без каких-либо намерений. Он и не думает писать чертовому вору, ведь тот в очередной раз скажет, что Им — избалованный мальчик и что его самая большая проблема заключается в выборе шарфа от Gucci. Но это не так, разумеется. Только вот Чангюн устал кому-то что-то доказывать. Он просто листает историю сообщений, хоть перед глазами раздражающе расплывается текст. Им такой идиот. Он только сейчас замечает, сколько лишнего писал брюнету. Зачем он рассказывал о своей семье? Зачем делился своими проблемами? Вонхо не жилетка. Даже не друг. Он просто вор, укравший у Чангюна деньги и телефон. Да, он красив. Но это не делает брюнета достойным того, чтобы Им делился с ним сокровенным. Но…
Шатен правда в дерьме. Он не может обратиться к кому-то другому. Не может позвонить Кихёну и сказать, что ему надоела жизнь. Потому что Ю живет точно так же и никогда не жалуется. Он пример того, кем Чангюн не смог стать. И от этого шатену еще более противно, ведь даже его друг… Он ненастоящий. Господи, Им даже дружит с человеком, которого выбрал его отец: с сыном его партнера.
Чангюн рычит в оглушающую пустоту, полностью опустошая бутылку. Он ждет, пока последние капли стекут по его губам, и кривится то ли от горечи, то ли от своих же мыслей. Им и не думал, что алкоголь только усугубит ситуацию. И, наверное, он в отчаянии, ведь слепо набирает единственный номер в контактах на «динозавре». Он звонит чужому человеку с мыслью, что у него, на самом деле, никого ближе нет и не было. Никогда.
Гудки звучат так громко, раздражающе и долго, что Чангюн почти сдается, как неделю назад, когда впервые позвонил Вонхо. После этого они не говорили вовсе: брюнет никогда не звонил первым, а Им устал быть навязчивым. Он много раз думал, что пора прекратить эти переписки. Красота Вонхо — единственное, что остается очевидным, ведь даже его имя вызывает сомнения. Односторонний интерес не в стиле Чангюна. Он не привык не нравиться и не интриговать. И может быть, только потому, что Вонхо к чертям ломает все стереотипы в голове шатена, он все еще держит трубку у уха в надежде услышать хриплый и недовольный голос.
— Что?
Чангюн вздрагивает даже от тона, которым говорит брюнет. Это не раздражение и злость. Звучит так, будто вор знал, что Им позвонит ему. Шатен запускает пальцы свободной руки в растрепанные волосы. Ему до боли в груди жарко, несмотря на полурасстегнутую рубашку. Чангюн уже готов положить трубку, не извиняясь за звонок. Жалеет, что подумал, будто Вонхо правда поможет ему.
— Ты одинок? — спрашивает Им, так некстати тихо икая в конце фразы.
— Ты пьян, Чангюн, — брюнет тяжело вздыхает, и шатен даже думает завершить вызов прямо сейчас.
Возможно, так было бы лучше. Вонхо просто стал бы еще одним человеком, в котором Им окончательно разочаруется. Но он молчит, пока Чангюн вслушивается в его размеренное дыхание, пытаясь сосредоточиться хоть на этом. Вскоре и его становится плохо слышно, и парень отводит телефон, проверяя, не положил ли Вонхо трубку. В углу экрана видно, что на часах уже восемь вечера. Вызов все еще продолжается.
— Я не хочу советовать тебе что-то или успокаивать тебя, — устало вздохнув, говорит брюнет. — Поверь, я чертовски плох в этом.
— Что, если я во всем чертовски плох? — неожиданно бросает Чангюн, на тон повышая голос. — Конечно, тебе не понять этого. Ты же вор! Парень на мотоцикле, у которого ни гроша в кармане! Думаешь, крутой? Свободен? Независим? И как оно, быть таким, Вонхо?!
Им задыхается от скорости, с которой говорит все это. Сказанное не больше, чем пьяный бред. Но Чангюн будет жалеть об этом позже, когда Вонхо пошлет его к чертям, бросит трубку и исчезнет из жизни шатена. Им не знает точно, хочет ли этого. Ему будто плевать на все, что может случиться. Но шатен молчит и, задержав дыхание, ждет ответа.
— Да, я чертов вор, — шепчет брюнет, заставляя рассеянного Чангюна вслушиваться в каждый звук. — И мне не понять ни одну из твоих проблем. Но я достаточно сильный, чтобы молчать о своих. А ты… Ты просто слабак, Чангюн.
Им пытается сопротивляться тому, как глаза предательски наполняются слезами, но это кажется невозможным. Он понимает, насколько Вонхо прав, и от этого шатена практически тошнит. Нет, не от брюнета, который не пускает пыль в глаза. А от самого себя: действительно слабого нытика, что только и может, как напиваться в хлам и орать «Почему?».
— Каждый получает то, что заслуживает.
Вонхо говорит это так тихо и быстро, что Чангюн едва может уловить смысл фразы. А затем он бросает трубку, оставляя шатена наедине с оглушающими гудками, двумя пустыми бутылками и бардаком в голове.