Запей меня дешёвым виски

      Вонхо исчез так же внезапно, как однажды появился в жизни Чангюна. Он успевает прихватить деньги, которые беззаботно лежали в прикроватной тумбочке, сим-карту из «динозавра» и, возможно, кусочек сердца младшего: оно тоже пропадает в том же направлении, что и брюнет. Им поверить не может, что все закончилось так неожиданно, без предупреждений и объяснений, но уже к концу дня понимает, что Вонхо прав, ведь заканчивать, по сути, нечего. Это только Чангюн, как наивный сказочник, умудряется верить в придуманные недоотношения, в добросовестность и какой-то оттенок чувств старшего. На самом же деле, там так же пусто, как теперь в кошельке шатена. И если второе совершенно не проблема, то с первым Им мириться не собирается. Он собирается злиться долго и сильно, искать Вонхо, чтобы в результате разбить его прекрасное лицо, а затем извиняться. Обычно Чангюн получает то, что хочет, а если это ему достается не так просто, как хотелось бы, интерес парня только подогревается.       Только вот спустя неделю Им чувствует себя бесформенным блином, который потерял все, что только мог. Он сидит на лекции, его голова как всегда покоится на сложенных руках, и он разбит, возможно, в прямом смысле этого слова. Кихён рядом, но в то же время мыслями слишком далеко. Они, вроде как, не вспоминают тот случай: неприятный разговор и нечто, похожее на ссору. Но и общаться нормально не могут. Чангюн не может, просто физически не может признать тот факт, что Ю оказался прав. Вонхо просто вор, и плевать он хотел на все, что связано с шатеном, кроме его денег.       Чангюну легче полностью закрыться, уйти в себя, надеть толстый панцирь и надеяться, что ничто не сможет пробить его броню. Но укоризненному взгляду Кихёна это все-таки удается. Им устало мычит, ныряя все глубже в импровизированную подушку из рук. Нет, он ни за что не скажет, что друг был прав. Ни за что. — Ты прав, — шепчет Чангюн, поворачивая голову и окидывая Ю грустным взглядом. — Как и в каждый чертов раз. — Плохо выглядишь.       Кихён смотрит на преподавателя, который недовольно оглядывает парней, чей шепот отчетливо слышен в тишине аудитории. Чангюн и сам знает, что похож на дерьмо. С его-то темными кругами под глазами, уставшим взглядом и сальными волосами, спрятанными под кепкой отвратительного цвета клубничной сладкой ваты. Господи, почему его вкус девается куда-то вместе с его настроением?! Сейчас Им ничто иное как субстанция, и даже ему противно осознавать, что во всем виноват чертов Вонхо, который так некстати исчез, оставив Чангюна без комфортного молчания, безразличного взгляда и натянутой ухмылки.       Боже, куда же он делся.       Еще через несколько дней взгляд Кихёна меняется. Теперь он не осуждающий, а понимающий и сочувствующий. Парню неприятно смотреть на отрешенность друга, который начинает жить изо дня в день без единой эмоции на лице. Складывается впечатление, будто Чангюну не интересна жизнь вовсе. Лишь иногда он напрягается, глядя на проезжающий рядом байк. Он рассказывает Кихёну о небе, которое остается неподвижным с долей горечи в голосе, просит ничего не отвечать, а затем прячется обратно в свой маленький мирок, который теперь уже совсем опустел.       В субботний вечер друзья лежат на кровати Чангюна, без особого интереса пересматривая олдскульные фильмы ужасов, которые совершенно не страшные. Кихён шутит о кетчупе вместо крови и нелепых зомби, которые едят желе вместо мозгов, но на лице Има до сих пор ни намека на улыбку. Он кивает и опять смотрит в окно: небо сегодня слишком звездное. Шатен так и не купил прожектор в свою комнату. Кихён раздраженно вздыхает, резко ставя фильм на паузу и прожигая друга взглядом. — Долго ты еще будешь страдать, как девчонка? — Отстань, — бормочет Чангюн, нажимая кнопку воспроизведения, но Ю вновь останавливает фильм. — Почти две недели прошло, — более спокойно продолжает Кихён. — А ты до сих пор убиваешься по ничтожеству, которое сбежало?       Им опускает голову, разглядывая свои пальцы. Может, он правда выглядит идиотом, но парню неспокойно. Он не убивается, а скорее слишком сильно переживает именно за то ничтожество, которое сбежало. Ведь Вонхо отнюдь не в дружелюбных кругах может тусить, и это пугает Чангюна. Все две недели он думает только о себе, ругая брюнета где-то глубоко в душе, но теперь его головная боль — сам воришка. Им понятия не имеет, куда он мог вляпаться за все это время, но очень сильно хочет узнать. Возможно, у него получилось бы вернуть Вонхо хотя бы в их странную, необходимую Чангюну переписку.       Шатен глубоко вздыхает, не отвечая Кихёну и игнорируя его закатанные глаза. Ссориться в который раз он не намерен, так что единственное, что Им может сказать другу, это, что ему пора домой. Но Ю отнюдь не дурак, поэтому встает, но идет не к двери, а к противоположной стороне кровати. Он берет новый телефон Чангюна, который смотрит на него, как на умалишенного. — Что ты делаешь? — Пытаюсь помочь, — огрызается Кихён, копаясь в смартфоне. — Ты помнишь, какой был пароль учетной записи на телефоне, что украло то ничтожество? — Прекрати, — ворчит Чангюн, заворачиваясь в одеяло и прячась в свой кокон. — Хорошо, — вздыхает Ю. — Вонхо. Вонхо, да? Так какой пароль?       Им фыркает, но все-таки встает, забирает телефон и вводит комбинацию букв и цифр. На телефоне сразу же появляется карта Сеула и небольшая синяя точка на окраине. Чангюн недоумевающе смотрит на Кихёна, который победно улыбается. — Даже не скажешь, что я гений? — Ю приподнимает бровь, глядя на все еще шокированного друга. — Ну же, он здесь.       Кихён опять отбирает у шатена телефон, чтобы присмотреться, а затем вводит в поисковике странное название. — Какой-то гадюшник на окраине, — бормочет Ю, показывая Чангюну фотографии весьма неприятного места, именуемого баром. — Посмотрим, где он будет завтра. — Я поеду. — Ну уж нет. — Я сказал, что поеду, — Им напрягается, глядя на друга со всей уверенностью. — Даже не думай рассказывать об этом кому-то, ясно?       Кихён инстинктивно делает шаг назад, слегка пугаясь настойчивости и упрямости шатена. Он молча смотрит на то, как Чангюн в спешке собирается, натягивая объемную черную кофту, старые джинсы и неизменную кепку. Шатен впопыхах засовывает кошелек и телефон в задние карманы, и рвано вздыхает, смотря на то, что синяя точка на экране так никуда и не сдвинулась. Конечно, все может быть не так, как он ожидает. Возможно, Вонхо выбросил телефон в том месте либо его и вовсе украли. Но Чангюн точно знает, что должен проверить свои догадки, попытаться найти брюнета, а затем высказать ему все, что думает. — Во сколько мне высылать наряд полиции за тобой? — спрашивает Кихён, облокачиваясь об дверной косяк. — Не скучай, — бросает Чангюн, обходя друга и вылетая из комнаты.       Он бежит в гараж, ничего не объясняя Хёну, выбирает, на его взгляд, самую неприметную машину и садится за руль. Признаться, Им давно не водил самостоятельно, и водитель, вероятно, убьет его, но и не отвезет туда, куда нужно в двенадцать ночи.       Всю дорогу Чангюн нервно постукивает по рулю, следую указаниям навигатора. Он заезжает в самую глушь Сеула, оглядывается по сторонам, удивляясь темным, грязным кварталам, где на каждую проезжающую мимо машину буквально вылезают девушки древней профессии. Им притормаживает, аккуратно объезжая неприятных особей. Ему хочется фыркнуть и уехать подальше от этого уличного притона, но как только шатен понимает, что где-то здесь ошивается Вонхо, мечтает только поскорее найти его и надрать ему зад. А если серьезно, Чангюн лишь хочет попросить его вернуться. Если не в реальную жизнь младшего, то хотя бы в чертову переписку. Им думает о своем, пока его автомобиль, как и остальные, атакуют девушки, выглядящие не лучшим образом. Ну и Чангюн не придумывает ничего лучше, чем опустить окно. — Знаешь, где этот клуб? — шатен показывает название на экране телефона девушке, которая виснет на двери его машины. — Хм, а что мне за это будет? — она нагло ухмыляется и так сильно наклоняется к скривившемуся Чангюну, что её грудь едва не вываливается в салон авто.       Им, достав крупную купюру, протягивает её девушке на расстоянии вытянутой руки. Она широко улыбается небольшими, неаккуратно накрашенными красной помадой губами, а затем указывает на перекресток и говорит свернуть налево. Чангюн уже был готов не совсем вежливо поблагодарить ее и ехать дальше, но внезапно останавливает себя. А что, если..? — Ты знаешь Вонхо? — спрашивает шатен, поджимая губы сразу после сказанного. — Думаешь, я имя каждого клиента знаю? — она омерзительно смеется, подхватывая жвачку указательным пальцем. — Еще тысячу за информацию. — Не думаю, что у тебя когда-нибудь будут такие клиенты, — язвит Чангюн, искривляя губы в отвращении и бросая девушке еще одну купюру.       Он едет дальше с неким облегчением, ведь то, что Вонхо хотя бы каждая проститутка не знает, уже радует. Значит, он не криминальный авторитет или что-то вроде этого. Но узкие кварталы, переполненные мусорные баки и высокие полуразваленные дома, между которыми и одному человеку сложно пройти, сильно пугают парня. Он не видел раньше чего-то столь неприятного и запущенного, как этот район, и, наверное, к лучшему.       Неоновая вывеска клуба действительно выделяется на фоне темных домов, а еще оттуда шума гораздо больше, чем от центра Сеула, так что здание сложно не заметить. Чангюн паркуется подальше от входа, переживая за целость машины, и идет в клуб, убеждаясь, что синяя точка на навигаторе все еще остается неподвижной. Он надеется, что этот гадюшник маленький и народу там немного, так что найти Вонхо будет просто, но все оказывается с точностью наоборот. На танцполе люди грязно трутся друг об друга, они выглядят беспорядочно пьяными от дешевых напитков, которыми провоняло все помещение, а вокруг все усеяно дымом, и шатен надеется, что всего лишь сигаретным. Он всматривается в лицо каждого посетителя, но не узнает Вонхо ни в одном, хоть и думает, что даже его тень ни с чьей больше не перепутает.       Только вот искать дольше не приходится. Чангюн видит потертую кожанку у бара, а затем и самого брюнета, который морщится, заливая в себя рюмку чего-то, вероятно, обжигающего. Он закусывает напиток лимоном, морщась еще сильнее, а Им ускоряет шаг, чтобы как можно скорее увести отсюда Вонхо, а уже потом надрать ему зад, как и планировалось. Чангюн подходит максимально близко, буквально дышит в затылок старшему, и вдруг останавливается. Он теряется и опять чувствует себя чертовски виноватым. Не должен был шатен приходить сюда. Не должен был лезть в жизнь Вонхо, если тот сам дал понять ему, что не нуждается в этом. Но Им… Он не отступит. Он либо получит объяснения и оставит старшего в покое, либо получит то, чего ему чертовски не хватает. Чангюн опускает руку на плечо брюнета, несильно сжимая, и тут же издает испуганный вскрик, когда Вонхо, резко оборачиваясь, заламывает его руку и сжимает шею длинными пальцами. — Гюн..., — брюнет смотрит на младшего ошарашенно, тут же ослабевая хватку, а затем и вовсе моментально отпуская его, как только затуманенным разумом понимает, кто перед ним. — Какого черта, — ворчит Чангюн, держась за шею, на которой краснеют следы от грубых прикосновений.       Вонхо сперва растерянно смотрит на шатена, а затем в нем вспыхивает злость. Он хмурится, сжимает руки в кулаки и прожигает младшего презрительным взглядом. Его волосы в полном беспорядке, на губе около прокола видна запекшаяся кровь, и даже в плохом освещении прогнившего клуба Чангюн может видеть, как сильно расширены зрачки старшего. Он неосознанно пятится назад, не в силах сказать и слова. Им внезапно забывает обо всем, что хотел сказать и сделать. Потому что Вонхо… Он ничтожество, ходячее дерьмо, как и говорит Кихён. Но он по-прежнему прекрасен, и Чангюн ничего не может с этим поделать. Ничего не может сделать даже с собой, потому что здесь, в этом омерзительном гадюшнике, рядом с пьяным и до ужаса злым вором понимает, что все еще хочет вернуть его в свою жизнь. — Почему ты пришел?! — кричит Вонхо, заставляя людей вокруг оглядываться на парней. — Зачем искал меня?! Ты идиот, черт бы тебя побрал! Малолетний идиот! — Перестань, — пытаясь быть спокойнее старшего, говорит Чангюн. — Дай мне объяснить все. — Тебе нечего объяснять, ясно? — шипит брюнет сквозь зубы, наклоняясь к Иму и до боли сжимая его плечи сильными ладонями. — Тебе не место здесь. — Я не оставлю… — Это он! — оглушительно кричит кто-то из толпы.       Вонхо моментально меняется в лице, панически смотря на трех парней внушительных размеров, которые расталкивают людей, подбираясь к нему. Брюнет чертыхается, растерянно осматриваясь по сторонам. Он смотрит на Чангюна, как на занозу в заднице, а затем хватает его за руку и бежит в неизвестном шатену направлении. Они пробираются сквозь толпу, сбивают нескольких посетителей клуба с ног и наконец выбегают на улицу через, по всей видимости, черный ход. Но и здесь Вонхо не останавливается, лишь на мгновение оглядываясь по сторонам, и тащит Има дальше. Они сворачивают как раз в то маленькое, никчемное расстояние между многоэтажными старыми домами. Вонхо прижимает Чангюна к стене, и все получается слишком близко, слишком жарко и вообще слишком. Оба тяжело дышат от бега буквально в губы друг друга, ведь маленькая щель, в которой они прячутся, не позволяет даже отойти друг от друга. Но Чангюна слишком быстро и настойчиво охватывает паника. Он думает о том, что будет, если те громилы найдут их, и это заставляет шатена угодить в истерику. — Ты должен им денег? Сколько? — настойчиво спрашивает Им, пытаясь уловить испуганными глазами взгляд Вонхо, что устремлен на дорогу, откуда слышны чьи-то голоса. — Закрой рот, — шепчет брюнет, угрожающе глядя на младшего. — Я отдам им деньги, — безрассудно продолжает Чангюн, ухватившись дрожащими от страха руками за ворот куртки старшего. — Скажи мне, сколько?       Вонхо шикает, когда голоса за углом приближаются к ним. Его кулак с силой соприкасается со стеной прямо возле лица Чангюна, но старший, кажется, находит более действенный метод. Он целует шатена. Буквально впечатывает его в стену сильными руками, в то время как настойчивые губы сминают чужие. Младший не совсем соображает, что происходит, а затем просто отдается ощущениям и закрывает глаза, обмякая в руках брюнета. Вонхо не углубляет поцелуй, лишь обхватывает покрасневшую нижнюю губу Чангюна своими, более пухлыми, а потом отпускает её, моментально целуя верхнюю и не давая шатену и шанса опомниться. Голоса со стороны дороги затихают, а стук сердца Има — нет. Он глубоко дышит, когда Вонхо медленно отстраняется, хоть и не может отойти далеко в силу узкого пространства. Они все еще чувствуют дыхание друг друга на губах, но не смотрят в глаза. Чангюн хотя бы знает почему. Он ожидал всего, кроме этого поцелуя, а сейчас и соображать нормально не может, ведь руки брюнета все еще почти невесомо касаются его поясницы, а его вспотевшее лицо еще непозволительно близко. — Дурак, — шепчет Вонхо, едва ощутимо касаясь губами влажного от пота лба младшего. — Ты такой дурак.