Ли Хосок, 21.01.2020
Брюнет закрывает дневник, исписанный до последней страницы. Как следует согревшись у камина, он ерзает в большом мягком кресле, не желая вставать. Наверное, это лучший хостел за последние восемнадцать месяцев. Здесь уютно, и люди приятные. Даже еда неповторимо вкусная, а для Хосока это более, чем просто важно. Он вздыхает с облегчением и достает билет, бережно спрятанный между страницами дневника. Уже через неделю он будет в Сеуле, и это вызывает легкую дрожь в конечностях. Хосок вновь чувствует себя тем парнишей, что ждал от столицы одного, а получил совершенно другое. Но теперь ему почти тридцать два, и это не тот возраст, когда можно мечтать. Через неделю начнется его новая жизнь, и пусть все сложится по-другому, если Чжухон правда был прав. Хосок бросает дневник в костер и мгновенно чувствует, как лепестки пламени оставляют от последних восемнадцати месяцев только приятные воспоминания и чувство долгожданного облегчения.Часть 25.2
9 декабря 2019 г. в 08:34
Меня зовут Вонхо, и я впервые готов рассказать свою историю, но не так, как видят ее остальные. Я впервые готов быть честным до конца. Вонхо появился, когда Ли Хосок потерял причины для существования. Но просто так умереть — удел для слабаков, верно? Вот и Хосок после нескольких неудачных попыток решил, что судьба дает ему чертов знак. Почему он пытался умереть? Начнем с того, что восемнадцатилетний Хосок был слаб, полностью зависел от родителей и общественного мнения. Он думал, что способен на многое, но все это «многое» ограничивалось статусом его семьи — одной из самых богатых в Пусане — и ее огромным состоянием. Отец — исполнительный директор крупнейшей фирмы и инвестор, мать — талантливый стоматолог, которому доверяли свою улыбку известные и влиятельные люди. Наконец, собака-чемпион. И Хосок. Излюбленный, но в самом хорошем смысле, мальчик, любивший плаванье, музыку и старые автомобили. Правда в его коллекции успели появиться только миниатюрные модели американских аристократических авто. Он хотел окончить школу на «отлично», пойти по стопам отца и никогда не жениться, потому что у любви есть гендер, а он не из тех, кому так просто с этим смириться. Итого восемнадцатилетний добродушный, слишком мягкотелый и слабый гей. Казалось, из такого дерьма может вытащить только богатая семья. Но вскоре все оборвалось, и дерьма стало столько, что Хосок захлебнулся и утонул. Стоило случиться лишь одному телефонному разговору с полицейским, который прервал цепочку событий, что должны были привести слабого мальчика к большому успеху.
«Ваши родители погибли в автокатастрофе, нам очень жаль»
Да никому не жаль. Разве что Санхи, которая плакала каждое утро и каждый вечер, умоляя Хосока остаться с ней. Последующие месяцы его закалили. Судебные разбирательства, поиск виновных, что подложили в багажник взрывное устройство. Тогда же всплыли долги, о которых раньше Хосок и слышать не мог. После всего он остался с несколькими миллионами вон, холодным сердцем и потухшим взглядом. Вот тогда и появился Вонхо. Он восстал из пепла, проснувшись одним утром и посмотрев в зеркало. Жизнь началась с нуля.
Последние деньги я потратил не на самый дорогой, но весьма хороший мотоцикл, и после долгого прощания с Санхи укатил в Сеул. В столице оказалось хуже, чем я мог ожидать. Недвижимость чертовски дорогая, рабочих мест мало, легкие деньги только в криминале. Собственно, Хосок постарался бы быть честным, следовать закону и правилам, но Вонхо мог позволить себе другое. Так в моей жизни появились легкие наркотики, которым совсем скоро я предпочел спорт. Продавать их оказалось полезнее, чем употреблять. Подростки в клубах часто брали дурь намного дороже, чем я покупал ее у местных барыг, и, знаете ли, выживать за счет этого было не так уж плохо. По крайней мере, мне хватало на еду и одежду. Купил гараж и обустроил его под неплохое холостяцкое жилище, перебивался короткими связями вместо отношений, для которых ни ресурсов, ни чувств особо не хватало.
Потом появился Чжухон. Свалился на мою голову, как первый снег. Малолетний задира с большими амбициями, огромными деньгами состоятельных родителей и чертовски маленьким мозгом. Стоило мне лишь однажды отмазать его от банды таких же малолеток-ворюг, как он привязался ко мне, как младший брат. Собственно, это и произошло с годами. Я и сам не заметил, как начал защищать его, помогать с безумными идеями и их реализацией. Это не было чем-то криминальным поначалу. Мы лишь собирали компанию и портили вечеринки богатеньким детишкам по наводке Чжухона, сливаясь с толпой, выносили алкоголь и еду из их домов. Гоняли на мотоциклах по ночному Сеулу и обсуждали парней, потому что оба оказались не во вкусе друг друга. Он был моим младшим братом, правда. Я любил его и хотел опекать, потому что никогда не знал, каково это — заботиться о ком-то. Но потом Чжухону стало мало простых пакостей. Он не раз намекал, что хочет заняться чем-то более серьезным, а в один вечер просто показал мне целый склад наркоты и незарегистрированного оружия в своем гараже. Да, я испугался. Да я блять дрожал от страха, будто это я на пять лет моложе, а не он. Тем не менее, с трудом, но я все же признал, что зависим от Чжухона. Он, можно сказать, кормил и одевал меня, а бросить мальчишку со всем этим дерьмом в гараже мне просто не позволили бы остатки совести.
Мы быстро продали оружие и решили к этому не возвращаться, когда увидели, насколько серьезными и опасными могут быть люди, покупающие его. У Чжухона крышу срывало от своей «крутости» и «важности» в определенных кругах, а я только и делал, что сдерживал его коней, которые неустанно рвались вперед. Так продолжалось, пока родители Чжухона не стали замечать пропажи огромных сумм из домашнего сейфа. Понятия не имею, почему для этого потребовались годы. Никогда не забуду озлобленное лицо Хони, когда он приехал ко мне в гараж. Он громил все, что видел, и тыкал пальцем в письмо, которое гласило, что он зачислен в Сеульский университет. Так себе наказание, учитывая, что заслужили мы на несколько лет тюрьмы. Но, по правде сказать, я даже был рад, что огонь Чжухона слегка погаснет, а я смогу вернуться к делам, что не столь вредят моей репутации и не приумножают тюремный строк. Того, что произошло дальше, я даже предугадать не мог.
Однажды Чжухон предложил встретиться по окончании его пар в торговом центре. В целом я был вполне готов слушать нытье по поводу учебы и достающих двадцатипятилетнего парня родителей, поэтому без лишних возмущений приехал. И там я встретил его. Не Чжухона, нет. Человека, который напомнил мне о жизни. Он сидел с недовольным лицом, накручивал на палец чуть завитые светло-коричневые волосы и пялился в телефон. Неприступный, с маской полного безразличия. С излишним пафосом, который сразу же хотелось стереть с красивого лица. Я надел на него ярлык, как только бросил случайный взгляд на соседний столик. Золотой мальчик бриллиантовых родителей, разодетый в брендовые шмотки, небрежно бросающий на стол дорогущий телефон. А потом он посмотрел на меня. Странно, да? На меня — чувака в затертой кожанке, кое-как уложенными волосами, требующими стрижки. Да я даже ничего не заказывал, дабы не тратить деньги бестолково, а он смотрел, не отрываясь. Испепелял меня взглядом темных глаз, не обращая внимания на своего друга-выскочку, который рассказывал абсолютную ерунду.
И тогда я подумал, что терять-то нечего.
Не помню, как я вел себя. Не помню, о чем говорил. Помню лишь, как он смотрел на меня. Будто с восхищением, хотя я ждал исключительно презрения. И потом это бредовая идея с украденным телефоном. Я уж боялся, что он не скоро заметит пропажу, поэтому сидел на мотоцикле посреди парковки в ожидании, что он так и не выйдет. Но он вышел, и началась совершенно новая история, к которой я, как оказалось, был не готов.
Чангюн разрушил то, что я строил годами. То, что строил Вонхо.
Я увлекся им. Правда, звучит глупо и неожиданно для такого отброса, как я. Но я буквально помешался на золотом мальчике, хотя таких презирал. Поначалу даже думал, что Чангюн — это олицетворение Хосока, который давно исчез, но со временем, узнавая его лучше, понял глубину детских ран и огромной обиды. Понял, что ни деньги, ни статус не могут заменить чувств, эмоций, любви. Он дал мне все это. Все свои чувства, бурлящие, как огромнейший гейзер. А я не глупый, не тупой качок, к тому же не слепой. Я видел и знал, как сильно нравлюсь ему. Я знал, как часто он хотел мне сказать, что любит. И Вонхо это пугало, даже ужасало. Я боялся ответственности. Боялся, что он станет таким же, как Чжухон: жаждущим опасности и приключений. Для меня лучшим решением было избавиться от мальчика, который к тому моменту уже не представлял без меня своей жизни. И я, идиот, знал об этом, но каждый раз отталкивал его.
Видимо, не зря.
Чангюн привязал меня к себе самыми прочными нитями, и в один момент я понял, что не смогу без него тоже. Не смогу оставить человека, который постепенно напоминает мне, зачем я живу. Плевать, что мы видели друг в друге. Плевать, какими иллюзиями жили. Когда опасность дышала мне в спину, а Чжухон буквально орал «Беги из Сеула нахрен!», я забрал Чангюна. Мы уехали в Пусан вместе, потому что я боялся, что не смогу к нему вернуться. Теоретически я мог его оставить, но Чжухон сказал, что я просто не имею на это права после всего, что произошло с Чангюном.
Почему я должен был уехать? Банды своих не отпускают. Тяжелые наркотики стоили огромных денег, а мы с Чжухоном умудрились оставить себе больше, чем договорились с поставщиками. Намного, блять, больше. Я смог купить себе квартиру в центре Сеула и положил кругленькую сумму в банк под неплохие проценты. За подобное нужно отвечать, и я ошибочно подумал, что только мне. Уехал, спрятался у Санхи, как мелкий трус. Пытался в Пусане найти «крышу» и все же нашел, ведь старые связи не забываются, как оказалось спустя двенадцать лет после смерти родителей. Уже через несколько дней я был готов возвращаться в Сеул, зная, что смогу разобраться со всеми проблемами. Планировал, что покажу Чангюну квартиру, как предложу жить вместе, с нуля. Как стану тем Хосоком, которого однажды потерял. Найду работу, начну свой бизнес, и мы будем регулярно зависать большой компанией в пабе.
Но Чангюн был так счастлив здесь, в Пусане. Он смотрел на каждую мелочь с огромнейшим восторгом, и я подумал, что могу побыть счастливым тоже. Я решил остаться еще на несколько дней, насладиться беззаботностью и Чангюном сполна. Даже с каждым походом на кладбище я чувствовал себя лучше. Думал, совсем скоро родители будут гордиться своим сыном.
Но потом все оборвалось, и я понял, что не заслуживаю быть счастливым. Я потерял младшего брата по своей ошибке, из-за своей чертовой беспечности. Не успел, не защитил, подставил. Все равно что убил. Это убило и меня. Вместе с Чжухоном умерла огромная часть моей души, и я боялся, что подобное может произойти и с Чангюном. Ведь… Я не заслуживаю счастья?
Тогда я убежал. Стал Ли Хосоком, не слабым, но и не сильным. Всего лишь сгустком железа, неспособным чувствовать. С тех пор меня мучали кошмары. Я видел Чжухона, молящего о помощи, а потом Чангюна, что тихо плачет на кухне незнакомого мне дома. Я думал, что лучше умереть, чем видеть подобное каждую ночь. Но второй раз этого не должно повториться.
Я отправился в путешествие по Корее. Автостопом, не желая тратить деньги, которые теперь мне казались сущим злом. Люди, события, свежий воздух и новые мысли позволили мне познать свое «я». Стал меньше накручивать себя, пытался с каждым днем все больше отпускать воспоминания тех дней. И это помогло. Как бы странно ни звучало, но Ли Хосок опять возродился. Он решил дать шанс себе, а не Вонхо.
И тогда мне впервые приснился другой Чжухон. Он улыбался, рассказывал что-то, чего я не смог запомнить, а потом сказал «Пора». И правда, пора. Билет в Сеул в одну сторону, потому что там меня ждет своя квартира, новая жизнь и куча целей, которые я теперь обязан достичь, потому что Чжухон так хотел. Потому что он был бы счастлив, увидев меня таким.