шесть месяцев назад.
— Мельникова, ты почему своё имя не оправдываешь? — бормочет парень, лениво переворачиваясь на живот, и протягивает руку, чтобы дотянуться до сидящей на краю кровати девушки. Соня хихикает и, предвидя его манёвр, отпрыгивает в сторону. — Во-первых, не фамильничай, так как мы ещё не в ЗАГС-е, а во-вторых, ты прекрасно знаешь, что стереотипы — это не про меня. — О-ох, женщина, что же ты творишь! — Саша поднимается, небрежно приглаживая свои вихры. — С первым пунктом всё будет решено через восемь месяцев, а со вторым мы разберёмся в процессе. Девушка смеётся ныряя в распахнутые объятия и забывается ровно на пять минут, ибо больше нельзя. Её жизнь состоит из планов, чётких графиков, разлинованных тетрадок и блокнотиков, потому что она боится сорваться. Боится вернуться к тому, что было с ней восемь лет назад, когда единственной определённой вещью в её буднях было школьное расписание, а всё остальное — сплошная импровизация. Эта самая импровизация и привела её на дно алкогольной ямы из-за неразделённой любви — классика жанра, что поделать. Когда влюбляешься в кого-то очень сильно, будучи семнадцатилетней особой, сплошь состоящей из бульварных романов и сказок со счастливым концом, трудновато вспомнить про обожаемую в детстве андерсоновскую Русалочку. Но она сама о себе напоминает в максимально жестокой манере, потому что все мы рано или поздно становимся ею, отдавая всё за несуществующую любовь и превращаясь в какую-то там дочерь воздуха. Соня сложила себя на алтарь того, кто меньше всего этого заслуживал, и двинулась дальше одинокой тенью, призраком самой себя. Поэтому спустя шесть лет неудачных попыток найти хоть что-то близкое к тому диапазону чувств, которые ей довелось испытать тогда, девушка смиряется с ролью королевы планирования и на десятый раз всё-таки соглашается выйти замуж за своего одноклассника. Сашка Степанов — просто идеальный кандидат на звание лучшего мужа планеты. Кареглазый лётчик с обворожительной улыбкой. Добрый, понимающий, заботливый. Обожает детей и борщи. Мечтает о тихом семейном счастье в уютной квартирке в каком-нибудь спокойном городке. Ну чем не принц из сказки? Может, он и далёк от общепринятых внешних идеалов. Но кому они нужны, эти неуловимые журавли, когда вас греет по ночам чудесная синица? Ответ прост: Соне Мельниковой. Потому что она не верит в супергероев и супербрак. В любовь с некоторых пор, кстати тоже. По крайней мере, говорит так при каждом удобном случае. Однако в глубине души девушка всё ещё надеется словить эту эйфорию от настоящих чувств, когда голова кругом и ноги не касаются земли. И Соня знает, что Саша — это не про всепоглощающую страсть. Но с ним удобно, с ним легко и по-домашнему комфортно, а значит мечтать о большем — преступление. Поэтому Мельникова грузит себя работой, изучением языков, пилатесом два раза в неделю, йогой по выходным и чем только можно, лишь бы не передумать и не сбиться с намеченного курса. — Ну всё, мне правда пора, Саш, — Соня чмокает его в губы напоследок и выпархивает из крепких объятий, пряча виноватый взгляд за копной золотистых волос. — Сонь, я улетаю на полгода завтра, а ты всё равно несёшься на эту встречу. Ну неужели это важнее… нас? Семёнов смотрит с нескрываемым укором, и Соне стыдно, по-настоящему стыдно, но работа — всё, что держит её твёрдо на ногах, и она знает, что если весь мир рухнет, у неё всегда будет её любимый кабинет с оранжевыми стенами в крохотном издательстве. — Всё важно, Саш. — Но работа важнее, да? — Я вернусь сегодня пораньше, и мы устроим ужин, хорошо? — девушка посылает ему самую очаровательную из своих улыбок, хоть и понимает, что это вряд ли сработает. — Я приготовлю твою любимую курочку, м? Саша вздыхает и, сложив из пальцев вображаемый пистолет, стреляет себе в висок, театрально падая на подушки. — Ты победила. Как всегда.***
— Не выходи замуж, — первое, что слышит Соня, когда снимает трубку. — Жень, ну хватит, — смеётся девушка. — Мы это уже проходили. — Слушай, крошка, ты правда этого хочешь? Катаева донимает её этим вопросом с тех пор, как узнала об их помолвке с Семёновым. И да, Соня понимает в глубине души, что подруга права. Они дружат больше десяти лет, и уж кто действительно знает Мельникову вдоль и поперёк, так это Женя. Но ей хочется, чтобы на этот раз они обе ошиблись, потому что девушка правда устала искать в каждом встречном парне «того самого», устала нарочно выбивать из себя водоворот эмоций. Да, у них с Сашей не фейерверк страстей, но, может, он и не нужен вовсе для семейного счастья? — Хочу, и закончим на этом. Даже на расстоянии Мельникова видит, как подруга беззвучно матерится и возводит глаза к небу. — Боги, да ты же сама в это не веришь! — Ну, а что ты предлагаешь?! — почти истерично взвизгивает Соня, спугнув голубоглазого мальчишку, деловито выбирающего глазированные сырки. — Сказать ему «ох, прости Саш, мне всё-таки кажется, что ты не мой единственный, поэтому я и дальше буду сидеть до самой пенсии с восьмью кошками в ожидании чёрт пойми кого!». — А почему с восьмью? — То есть тебя только это напрягает в моей речи?! Они заливаются хохотом, как и всегда, когда устают от серьёзных разговоров. Но, к сожалению, проблемы от этого никуда не исчезают, так что к ним всё равно приходится возвращаться. — Я на твоей стороне, подруга, но просто… Что вы собираетесь делать сегодня вечером? — Ну… — Дай угадаю, — обрывает Катаева. — Так как он завтра уезжает, ты приготовишь ему свою фирменную курицу, потом вы посмотрите какую-нибудь глупую комедию, потом займётесь сексом, ну, а утром ты завернёшь ему с собой пару бутербродов и, поцеловав на прощание, вернёшься к своим привычным делам. Ничего не забыла? — И к чему ты клонишь? — вздыхает Соня, признавая поражение. — К тому, что это ненастоящая ты. Вот как бы прежняя Соня провела сутки перед отъездом любимого мужчины? — Женя, той Сони уже давно нет. — Враки-сраки! — Жень… — Мельникова, отвечай немедленно или я с левого номера пришлю писюн твоему Шурику и скажу, что это для тебя. Соня смеётся и качает головой, в который задаваясь вопросом, почему они вообще дружат. — Хорошо, прежняя я забила бы на работу (точнее, с большой вероятностью, я бы вообще не торчала в офисе в качестве переводчика, а писала свои книжки) и целый день провела бы с ним в постели, а утром понеслась бы в аэропорт и до последней минуты не отпускала бы его… Но, Жень, это всё глупости! Так не бывает в реальной жизни. Мы взрослые люди и мы… — Несчастны, — заканчивает за неё подруга. — Нет, я не это хотела сказать, то есть… Неприятное, жгучее чувство копится где-то в районе грудной клетки, не давая вздохнуть, потому что правда бьёт без промаха. Соня несчастна при всей этой выставляемой напоказ иллюзии успешности. Всё это глупый фарс, и девушка знает это. Знает, что её жизнь ненастоящая. Будто она взяла её у кого-то взаймы. — Детка, давай так: эти восемь месяцев, пока его нет, ты будешь делать всё, о чём ты мечтала, исполнять все свои самые бредовые замыслы, какими бы идиотскими они ни были. Идёт? — Звучит здорово, но, Жень, это же… — Скажи да! Скажи да самой себе и всему, что может прийти вместе с этим! Давай, крошка, ну!сейчас.
Итак, Соня в Москве, и это предпоследний пункт в списке её безумных желаний. «Предпредпоследний» — мысленно поправляет её голос Жени. Ну да. После получения контракта на серию книг с «Эксмо» значится ещё одно. Его вписала Катаева, и в осуществление этого желания Мельникова не верит от слова совсем. Ну какое к чёртовой бабушке «встретить того самого», когда до твоей свадьбы осталось всего два месяца! Хотя за последние полгода произошло немало невероятных вещей. Приняв предложение подруги, Соня первым делом уволилась с работы и написала свою первую книгу. Вслед за этим она выиграла несколько поэтических конкурсов, съездила в небольшой гастрольный тур, продала свой сборник в Екатеринбурге внушительным тиражом и заработала на этом скромный, но вполне достойный капитал. Завела друзей по переписке, съездила к ним погостить в Питер на новогодние каникулы. На майские праздники отправилась с Катаевой в небольшое путешествие на автомобиле, не имея чёткого маршрута. Целовалась по пьяни с другом своего жениха (этим она не гордится,