Инсомниа

      Он щурился, усердно вглядываясь в темноту коридора, но не останавливался. Если бы мог, то, наверное, испытывал бы страх. Но усмирённые не знают страха. Как и тревоги, любви, радости. Усмирённые никогда не увидят больше снов. Но Фейнриэль помнил их все. Свои, а после — чужие. Сны были и будут частью его жизни. Всегда.       Глубокий беззвучный вдох — скорее привычка, чем необходимость. Усмирённые не волнуются, рука не дрогнет.       Дверь поддалась толчку с едва слышным скрипом. Будто петли нарочно не смазывали как положено. Орсино, конечно, не спал. Ждал его, как обычно. Фейнриэль безмолвно опустился на пол у ног чародея, игнорируя приглашение присесть в кресло напротив. Юноша не мог видеть, ведь отвернулся к окну, но знал: сейчас Орсино качает головой, смотрит тоскливо, виновато, с легким укором. Только не понять, кого же он все-таки корит — себя или Фейнриэля. В свете луны можно разглядеть во лбу последнего солнце.       Приятна тяжесть чужой ладони на затылке. Если бы Фейнриэль мог, он был бы рад, немного смущён тем, что учитель доверяет ему настолько, насколько он сам — учителю. Но он не рад, не смущён. Молчит. Чего-то ждёт.       Орсино собирается с духом. Времени у них не так много. Пусть их могли застать в любой момент, но чародей не боялся за себя. Только за Фейнриэля. Хотя вряд ли с ним могли бы сотворить что-то ещё более ужасное…       — Сегодня мне снился ты, — шёпот Орсино пронзает тишину.       Поначалу он сам пугается своего голоса и замолкает, но вскоре начинает говорить вновь.       — В тот самый день, когда… — юноша уверен, что тонкие губы учитель бледны и вытянуты в тонкую печально-гневную линую.       Фейнриэль опускает голову к нему на колени и слышит, как Орсино шумно втягивает тяжелый, солью и металлом пропитанный, воздух казематов в Городе Цепей. Они сковывают его по рукам и ногам, ошейником замыкаются на шее, ложатся на усталые плечи неподъемным грузом.       Впервые за множество подобных встреч что-то говорит сам Фейнриэль.       — Этот сон я видел наяву, учитель. Вам нет нужды мне его рассказывать, — голос юноши ровный и пугающе спокойный, как и всегда. Иначе быть не может.       Орсино вздрагивает. Торопливо моргает, смахивая с ресниц блестящие капли. Фейнриэль поднимается с пола. Стоит несколько минут рядом с Орсино в гнетущей тишине, а после уходит. Чародей не находит в себе сил его остановить.       Стройная фигура юноши в белых одеждах выглядит несколько потусторонней, призрачной, в коридорах, залитых светом луны сквозь решетки окон. Во лбу его чернеет солнце.