***
Шторы кабинета были наглухо закрыты. Витторио стоял возле окна в каком-то отрешении — все вокруг точно такое же, как в том сне под утро. Все, кроме одного: рядом не стояла покойная сестра, однако ее присутствие ощущалось в каждой детали интерьера. Алая бархатная обивка кресла, вазоны с ее любимыми комнатными растениями, подставка с дорогими авторучками на столе, тисненая кожаная папка с чистыми листами бумаги, книги на полках шкафа, и, как венец трудов — барельефная эмблема ее отдела на стене, над рабочим местом. Даже киборг, неподвижно и молча стоящий в нескольких шагах позади, служил напоминанием — по праву он был ее… вещью. Несколько часов назад герцога разрешили отвезти в Палаццо Спада — такое благое известие принес Алессандро с кардиналом Борджиа; здесь понтифик совершил то, что должен был — на голову коленопреклоненного юноши надели алое с золотом галеро, а палец правой руки украсили перстнем с рубином [1]. Важный ритуал прошел под неким покровом, и Сфорца был очень рад, что его личные переживания не стали достоянием общественности. Но остальные известия по большей своей части носили далеко не благой характер… Вито крепко сжал в руке монокль сестры, взятый со стола. Не уберег ее… нет, уже своих подчиненных. Оказался слаб. Лекции Абеля и Вацлава не принесли никакой пользы, когда он столкнулся лицом к лицу со всем тем, к чему привыкла сестра. Юноша осознал в полной мере, насколько сильно разнится его мировоззрение — одновременно воспитанника Империи и католика, выросшего на книгах и словах духовного наставника, — со взглядами тех, кто возглавлял эту самую Церковь. «Все мои страхи обернулись реальностью. От меня ожидали большего. Все выглядело так просто… Первая победа, но чья она? Это всецело заслуга моей сестры и ее верных агентов. Кардинал Сфорца, герцог Миланский… — он болезненно скривился. — Какой смысл в громких титулах, когда я сам — марионетка в руках Франческо? А ведь, если так посмотреть, я еще марионетка и Великой Императрицы… а может, даже и своей сестры?», — вдруг пронеслась догадка, но Вито поспешно отогнал ее. Нет. Он поклялся верить Катерине, и прочь подобные крамольные мысли! На плечи лег теплый халат, заставив вздрогнуть от неожиданного прикосновения и резко обернуться. Трес чуть склонил голову, внимательно наблюдая. — Вы замерзли и дрожите, — коротко пояснил НС, и горло юноши сжала незримая удавка. В самом деле… Разве он имеет право проиграть, когда рядом с ним полно союзников? Алек, Борджиа, Ганслингер, Безликий, сестра Кейт, да весь Эй-Экс, бросившийся на помощь… Нет. Это не проигрыш. Это только начало. Нужно всего лишь правильно расставить фигуры на шахматной доске. Дебют далеко не провальный, если здраво оценить — просто его фигуры временно заперты фигурами противника. Несколько правильных ходов, и ситуацию можно переломить. Но как найти эти единственно верные ходы?.. — Трес. Я хочу еще раз прочесть отчет Гавела и брата Бартоломео. И… возможно, тебе придется сделать укол кофеина. — Вы не собираетесь спать? Не рекомендую нарушать режим в данном состоянии, — отозвался киборг, подходя к шкафу и доставая папку. — Я знаю. Высплюсь потом, когда все закончится, — откликнулся Витторио и предостерегающе поднял руку, зная, что тот, вероятно, начнет спорить. — Это не обсуждается.***
Сказать, что ди Медичи был удивлен — это ничего не сказать. Проснувшись рано утром и услышав от секретаря расписание дня, кардинал вскинул бровь, стоило лишь узнать, что новоявленный братец подал запрос на срочную встречу, и ни где-нибудь, а в самом Палаццо Спада, то есть, по сути, Франческо следовало приехать самому. Впрочем, учитывая вчерашнее происшествие, подобная просьба объяснима, но некоторые вопросы вызывало то, что Сфорца изъявил желание увидеть также и брата Маттиаса. Понимая, что неуважение в виде долгой задержки покажет его не с самой лучшей стороны, ди Медичи утешил себя злорадной мыслью заявиться с визитом что ни на есть спозаранку, а потом оскорбиться, что-де он отнесся к пожеланию брата более чем серьезно (в такое-то сложное время!) и был вынужден ждать под дверью, пока его соизволят принять. Маттиас, оказывается, времени даром не терял и уже ожидал свое начальство в приемной, ловя минуты драгоценного сна — спать он был тренирован в любом месте, позе и ситуации, а потому зрелище неподвижно стоящего у стены силуэта в парадной котте заставляло… проникнуться. Кардинал подтолкнул его в плечо, окликнул и был награжден за это жутким взглядом, пока инквизитор не осознал, кто перед ним стоит. Перевоплощение произошло мгновенно, и ди Медичи в который раз поразился, насколько отличается ангельское выражение лица с вежливой улыбочкой от тех моментов, когда всем своим видом этот человек выражал желание убить, причем далеко не безболезненным и быстрым способом. А данное желание он выражал практически всегда, когда не мог контролировать мимику по той или иной действительно весомой причине. — Что же, узнаем, за каким таким важным поводом нас пожелали увидеть, — пробормотал себе под нос Франческо. … Уже в Палаццо Спада ди Медичи ощутил что-то неподдающееся разумному объяснению, когда сестра Лоретта поприветствовала их и проводила к кабинету — значит, брат также встал очень рано. Одновременно с этим пилило некое чувство неправильности происходящего, и оно усилилось, когда Франческо зашел в комнату. Брат сидел в кресле и что-то пил, вполне возможно, какое-то лекарство или нежный травяной настой, успокаивающий обожженное горло. Его внешний вид дико раздражал. Худющий, бледный, не без своих причуд, конечно же, но совсем не похож на варвара из Империи — вполне себе цивилизованный человек из высших кругов. Да еще и в алую сутану вырядился! Кардинал, вы только посмотрите на него! И перстень сверкает на тонком пальчике! Живое напоминание о позорном проигрыше и победе Катерины… — Приветствую, брат мой, и рад тебя видеть. Ди Медичи едва заметно нахмурился: спокойный голос младшего брата и их стиль общения, одновременно официозный и по-своему выражающий родственные чувства, в данной обстановке пилил воспоминаниями о покойной сестре, заставляя подобраться изнутри, словно готовясь дать отпор. Смешно. Да не может этот мальчишка ничего ему сделать! Все его агенты, что так усердно выполняли приказ Катерины, сейчас под арестом! Никто ему не поможет! Кардинал несколько задумчиво сел напротив и машинально справился о здоровье брата. Ответ был до раздражения вежлив: «Благодарю за заботу, мне немного лучше». Глоток напитка — Франческо даже почуял слабый травяной запах. Витторио внимательно смотрел на него поверх фарфоровой чашки, словно его сестра в свои последние дни, и чертово внешнее сходство держало в напряжении. Он, ди Медичи, будет сидеть в ожидании какого-то подвоха от мальчишки?! Слишком много чести для сопляка! Этот Витторио и рядом не стоит со своей сестрой! Вот она была действительно сильным соперником… — Благодарю, что ты поспешил встретиться со мной, — начал говорить Сфорца, но ди Медичи довольно кивнул и вежливо ответил, перехватывая инициативу: — Я не мог заставлять тебя ждать. То, что произошло вчера… Ужасно. У тебя есть какие-то важные новости для меня или появилась просьба, которую я могу исполнить? — Дело действительно… серьезное, — раздался уклончивый ответ. — И я хотел бы узнать, как продвигается расследование. — Поверь, я тоже хочу это узнать, — улыбнулся Франческо, продолжая изображать сопереживание и заботу. — Я предполагал, что ты спросишь об этом, поэтому брат Маттиас сейчас может отчитаться нам обоим о ходе следствия. Сфорца перевел взгляд на инквизитора, тот машинально повел плечами, словно выпрямляясь еще прямее, и бесстрастно отрапортовал: — Ваши Высокопреосвященства, на данный момент есть один подозреваемый. Он находится под арестом, но готов к сотрудничеству. Он дал показания, однако я обязан проверить их. Это не так быстро, как хотелось бы… — немного снисходительно добавил Маттиас, будто перед ним был новичок, не смыслящий в подобных вещах. — Впрочем, некоторые несоответствия и противоречия я уже выявил, потому придется… принять определенные меры. Но не волнуйтесь, уверен, вскоре мы узнаем правду. — Кто этот негодяй? — резко спросил ди Медичи, поворачиваясь к инквизитору. — Он смеет лгать?! Совсем страх потерял! — Энрико Фаббри, солдат пятого корпуса карабинеров Бюро Инквизиции. Вы могли его видеть — он вызвался пойти к сестре Симоне. Он единственный, кроме, разумеется, нашей коллеги, кто держал в руках то… вещество, которое Вам не повезло выпить… Это все очень странно, Ваши Высокопреосвященства. — Отчего же? — поинтересовался Сфорца, уже с внимательной задумчивостью смотря на говорящего. — Видите ли… Очень грубый просчет в том, что подозрения сразу падают на преступника. Разве не будет логичным позаботиться об алиби? — также снисходительно пояснили ему с вежливой улыбочкой. — Или алиби уже есть, и Вы схватили не того, — негромко произнес Витторио, возвращая свое внимание к чашке с настоем. Ди Медичи стиснул зубы, понимая, что интуитивно мальчишка высказал правильное предположение. Через пару секунд, во время которых повисла тишина, Витторио добавил с вежливой улыбкой. — Хорошо. Я надеюсь, Вам удастся найти настоящего преступника, хоть я и несколько… разочарован произошедшим. — Ты разочарован? — Франческо изумленно дернул бровью. — Чем же? — Я могу узнать, чем вызван арест моих четырех агентов и как долго он продлится? — прямо спросил Сфорца, отставляя чашку на столик и подпирая подбородок сплетенными «домиком» пальцами. Светло-голубые глаза смотрели с неким изучающим любопытством, и отрешенность во взгляде заставила насторожиться. — Полагаю, ты неправильно понимаешь ситуацию, брат мой, — ди Медичи нахмурился и не сдержал в своем тоне резкость, а к концу речи значительно поднял тон. — Как ты выразился, твои агенты выступили зачинщиками драки! В результате этого, прости Господи, побоища, служащие Бюро Инквизиции получили серьезные травмы! И счастье, что обошлось без смертей! Не представляю, как я смог бы выгородить тебя! Четверо агентов… Да радуйся, что не все! — По поводу травм… — строго произнес инквизитор, подхватывая давление. — Не хотелось бы поднимать этот вопрос, но… — Маттиас! — рявкнул ди Медичи, осаживая его. — Мы это уже обсуждали! — Я помню, Ваше Высокопреосвященство! — мужчина щелкнул каблуками и дернул губами, отводя взгляд в сторону и смотря куда-то выше головы Сфорцы. — Я закрою глаза на тяжкие телесные, оказание сопротивления представителям службы безопасности, препятствие выполнению нашего святого долга и прочее по мелочи… — Иными словами, Вы считаете, что отдел Эй-Экс совершил преступление, так? Но я считаю, здесь произошло то, что называется «разумным неповиновением», — вежливая невозмутимость мальчишки накаляла страсти, а баранье упорство не уходило даже под натиском угроз. — И, если наказывать, то накажите реальных виновных. А ими не являются арестованные агенты. Франческо медленно вскинул брови: не так-то прост этот братец — стоило только угрожающе намекнуть на последствия и якобы сделать ему величайшее одолжение, показывая «мирные намерения», так тот даже спасибо не сказал, а сразу же сориентировался и перевернул все в свою пользу… — Мне очень интересно узнать, кто посмел… устроить все это, — холодно отчеканил кардинал, смеряя молодого Сфорцу суровым взглядом, словно проверяя на стойкость. Тот всего лишь кротко улыбнулся с неким удовольствием. — Это был я, — негромкий и монотонный голос киборга-телохранителя, до сих пор стоявшего неподвижной статуей, произвел эффект ударившей в комнате молнии.***
Маттиас прекратил щуриться и внимательно посмотрел на спорящих. Ди Медичи безусловно был в ярости, а вот молодой кардинал… вызывал определенный интерес, поэтому он решил пока не вмешиваться, предоставляя всю свободу действий в этой занимательнейшей ситуации своему шефу, понимая, что чаши весов ненадолго качнулись не в их сторону. Интересно, чем это все закончится… — Да не оскорбит мое недоверие, брат, но, думаю, для тебя не является секретом, что твоя машина способна взять на себя вину, — резонно отметил Франческо. — Я понимаю, что ты имеешь в виду, — кивнул Сфорца. — Если угодно, ты можешь подать соответствующий запрос, и я прикажу сестре Кейт отдать копии переговоров в тот промежуток времени, когда все произошло. — Хорошо, если так. Тем не менее, меня неприятно удивляет тот факт, что твои агенты были не способны отклонить план этой машины и заставить ее подчиниться. Впрочем, если вспомнить, кого набрала Катерина себе в Эй-Экс… Одним словом, криминальные элементы! — Мой высший приоритет — безопасность кардинала Сфорцы. Силовое вмешательство считаю единственно возможным выходом в данной ситуации и оправданным по двум пунктам, — бесстрастно произнес Трес. — И какие же аргументы ты приведешь, машина?! — Первое: я отсутствовал на церемонии, так как был вынужден содействовать Бюро Инквизиции, и не мог провести экспресс-анализ вещества с помощью своих функциональных возможностей, прежде чем позволить его выпить. Патер Вордсворт также не мог этого сделать по причине отсутствия необходимой аппаратуры. Второе: переговоры двух сторон и попытки оправдания приведут к потере времени и, подозреваю, не были бы эффективными. В итоге отравление привело бы к более серьезным последствиям для здоровья кардинала Сфорцы. — Таким образом, я неприятно удивлен, что сотрудники Бюро Инквизиции пропустили этот момент, — парировал Витторио. — Их бдительность и преданность правому делу похвальна и вдохновляет, но поспешность выводов ставит под удар и служит причиной жертв. «Сучка», — искренне восхитился Маттиас, едва сдерживая довольную улыбку. Такая игра начинала нравиться. Так-так, милая, что еще ты скажешь? … Прозвучавший ответ заставил ди Медичи размеренно задышать и потратить все силы на то, чтобы сдержать ярость. Теперь он понял, отчего в самом начале его охватило напряжение. Все-таки… Вот же стервец! Франческо откинулся на спинку кресла и ненадолго прикрыл глаза. Все сложилось в ясную картину. Объяснить все совпадения было возможно лишь в одном случае, и теперь намеки перестали быть смутными — Витторио… играл. Играл во всех смыслах. Заплетенные тонкой косичкой вокруг головы и свободные, ниспадающие волнами на грудь и спину светлые волосы, хрупкая фигура в алой сутане с просторным низом выглядела словно одетой в платье, спокойный голос и почти неподвижное лицо, вежливые и несколько ироничные формулировки… Все до тончайших мелочей — травяные настои в фарфоровой чашке из любимого сервиза сестры, та же самая комната и те же кресла, где ди Медичи беседовал с Катериной на повышенных тонах, добиваясь ответа, где пропадают ее агенты, и точно так же чертова машина посмела сейчас вмешаться в их беседу! А последняя фраза практически скопирована с нравоучений, полученных Франческо от своей сестры в той памятной беседе, с которой началось его поражение. Однозначно, это была задумка мальчишки — машина просто не способна к такому творческому и остроумному подходу, и всего лишь предоставила информацию по интересующим запросам! — Кстати говоря, — вдруг продолжил Сфорца, — мне кажется, что окажись в подобной ситуации ты сам, брат мой, Инквизиция также не стояла бы в стороне… — Знаешь, в чем отличие между Эй-Экс и Бюро? — резко прервал ди Медичи. — В чем же? — сразу же бросил вопрос мальчишка, прерывая его и снова непринужденно потянулся к чашке, будто бы разговор ненадолго перестал интересовать. — Отдел Эй-Экс — это личная армия сначала твоей сестры, а теперь и твоя собственная, — четко заговорил он, не замечая, что слова были достаточно неосторожны, чтобы показать отношение к Катерине. — И данный момент наверняка прояснили, когда объясняли твое новое положение. Но, похоже, другой важный момент ускользнул от твоего внимания. Бюро Инквизиции не является моей собственностью, хоть я и возглавляю его. Это — армия Ватикана. Несомненно, некоторое влияние у меня имеется, но будь уверен, соверши я серьезную ошибку, я также попаду под следствие. — Это мне известно, — безмятежно ответил Сфорца, снова внимательно смотря на него. Конечно, до стального взгляда еще далеко, но вызывать эмоции удается более чем. — Поэтому я пребываю в замешательстве от происходящего. Разве действительно у инквизиторов отсутствуют тайные намерения? — Такое подозрение возмутительно! — сверкнул глазами Франческо. — То есть, ты готов поручиться за их непогрешимость? — мальчишка наивно таращился на него. — Абсолютно! — гаркнул кардинал и ударил ладонью по подлокотнику кресла. — Уверен, брат мой? — Сфорца на удивление серьезно потянулся к папке, лежащей неподалеку, и достал какую-то мятую фотографию. … Маттиас внимательно наблюдал, с каким жестом она легла на стол и была плавно придвинута к шефу, словно козырной туз. «Я же тебя отымею… когда-нибудь…» — блаженно подумал инквизитор и прикрыл глаза. Очень красивый ход. Теперь защищаться вскоре предстоит ему самому, однако юная интриганка кое в чем просчиталась, и это выйдет ей боком… Маттиас не заметил того, что в своих мыслях всего за несколько дней начал думать исключительно так, будто Сфорца действительно является девушкой — настолько понравилось ему это предположение и неосторожно брошенные слова о поразительном сходстве. — Что ты хочешь этим сказать? — усмехнулся Франческо. Инквизитор краем глаза следил за неосторожным и неопытным кардиналом. Намек-то они все поняли, но обвинять следовало Сфорце, если он рискнул начать подобную игру… — Я ничего не хочу сказать. Я хочу узнать подробности ареста этого человека. Маттиас повернул голову в сторону шефа и, увидев резковатый кивок, заговорил четко и механически: — Леон Гарсия д’Астуриас. Телохранитель и начальник охраны короля Людвига Кровавого. Остальная его биография Вам наверняка известна. Прибыл в Рим в составе делегации архиепископов королевства Германики, полагаю, по личным причинам. Является сторонним и незаинтересованным лицом. Вчера вмешался в… инцидент. Как выяснилось, посмел тайно пронести оружие, несмотря на запрет, им же и нанес две глубокие резаные раны брату Филиппу. Учитывая его криминальное прошлое, мы были вынуждены действовать незамедлительно. При аресте оказал сопротивление и предпринял попытку побега. На данный момент обезврежен, дело находится у меня под личным контролем. — При аресте были… тяжкие телесные? — внимательно спросил Сфорца, подхватывая канцелярит. — К его счастью, нет. Ущерба заведению также не нанес. Практически, — процедил Маттиас, с неким интересом наблюдая за милашкой-кардиналом. — Вам непонятно решение по этому вопросу? — дождавшись просьбы объяснить, он продолжил говорить несколько нравоучительным тоном. — Его вмешательство недопустимо и влечет серьезные последствия. Он — офицер, часть вооруженных сил Германики. И не просто офицер, а лицо, наиболее близкое королю. По факту, произошло противостояние между военными Ватикана и Германики, и по вине д’Астуриаса стороной-агрессором оказалась Германика. На данный момент, Вы, Ваше Высокопреосвященство, назначены главой Министерства Иностранных Дел, и разбираться в этом п… кхм, происшествии предстоит Вам. А свой долг мы выполнили. — Я понимаю, — кивнул Сфорца. — Но меня интересует еще один момент… Объясните, пожалуйста, что привело карабинеров Бюро Инквизиции к миланскому госпиталю имени святого Амбросио два часа назад? Маттиас вскинул бровь. Неожиданно. — Полагаю, это следует спросить у тех, кто проинформировал Вас об этом. У меня нет ответа на Ваш вопрос, — процедил он. — Мне это показалось очень странным, поскольку там находится Фана д’Астуриас, дочь задержанного, — голубые глазки стрельнули в инквизитора и, не моргая, уставились на него. — Но думаю, карабинеры туда зашли по своим причинам. Возможно, срочно потребовалась медицинская помощь или кто-то из близких находился в госпитале на дежурстве… — Вполне возможно, — сдержанно ответил Маттиас, мысленно прижимая кардинала к креслу с нескромными намерениями. На шефа он старался не смотреть. — Если Вас это так интересует, я узнаю. Но что Вы собираетесь делать, когда король Людвиг узнает об этом весьма неприятном происшествии? — Это можно разрешить мирным путем — не думаю, что в таком положении король станет усугублять конфликт. Я считаю, что следует принять его извинения… — Прекрасно! — саркастически усмехнулся ди Медичи. — Вот только здесь есть еще один важный момент. Вето на казнь. — В 661 году от короля Людвига поступил запрос о найме агента Данделиона в качестве телохранителя. Ватикан посчитал ответить согласием по известным причинам, с д’Астуриаса сняли сан и оформили уход из Эй-Экс, — перебил молодой кардинал и перевел взгляд на брата, закидывая ногу на ногу. Их изящный силуэт очертила алая сутана, а легонько покачивающаяся ступня была словно закована в белую с золотом обувь. — Но было поставлено условие, что при любом столкновении с Церковью его действия оправданы лишь в случае, если он выступает в интересах своего патрона, иначе его будут судить как обычного преступника, — жестко продолжил Франческо. — Похоже, брат мой, ты настаиваешь на вине этого человека, — с легким оттенком грусти произнес Сфорца. — И не берешь в расчет то, что он оказал неоценимую услугу Церкви… Произошло отравление кардинала, и всеобщими усилиями справедливость восторжествовала. Похоже, чтобы установить истину, необходимо обратиться к королю Людвигу и выяснить, по чьему приказу действовал д’Астуриас. Но есть одна проблема… — Какая же? — с долей язвы поинтересовался ди Медичи. Маттиас настороженно следил за ходом разговора. — Впрочем, я понимаю, ты никогда не сталкивался с тем, чтобы говорить от имени государства, а не от своего. Снисходительный тон кардинала, казалось, совсем не задел Сфорцу — тот всего лишь приподнял бровь. Инквизитор хищно выжидал, вмешиваться не хотелось: он был заворожен таким развитием событий. «Действительно изящно, — невольно оценил Маттиас. — А вот разыграешь ли ты, милая, свои карты правильно, или, собрав почти весь ройал-флэш, бездарно проиграешь?..» — Нет, я имел в виду другое. Если выяснится, что король Людвиг дал напутствия в духе «оказывать содействие Ватикану в том случае, если это не противоречит интересам королевства Германики», то нам придется извиниться за арест. Если, конечно, весть об этом уже дошла до его ушей. Впрочем, так или иначе, вскоре это непременно станет известно, и последствия будут не слишком приятны. … Франческо машинально коснулся воротника. Сопляк зашел слишком далеко… Блефует? Не похоже. Он не стал бы идти безоружным против Инквизиции, сотрясая воздух пустыми угрозами. Подобная осведомленность в тонкостях политики и своих возможностей не вяжется с образом дикого воспитанника еретической страны. Неужели Борджиа помог? Но ведь сейчас он разговаривает не с ним, а с имперским выскочкой. Или… он все-таки недооценил брата? Катерина бы не стала возлагать слепые надежды на незнакомца, зная, что ди Медичи снесет любого соперника. Она могла бы рассчитывать лишь на кого-то, кто действительно окажется полезен. — Меня интересует один вопрос. Что ты имел в виду под «тайными мотивами» и почему ты завел речь о д’Астуриасе? — спросил кардинал, собираясь выиграть немного времени, чтобы обдумать ситуацию. — У тебя разве были основания подозревать в чем-то инквизиторов? — Мы немного отошли от темы, — улыбнулся Сфорца, — но я все-таки отвечу, поскольку сам хочу разобраться в этом. Недавно я слышал некие интересные слова, и в свете событий мои подозрения имеют основания… — мальчишка неожиданно перевел взгляд на Маттиаса, прищурился и четко произнес, словно плюясь словами. — «У меня с ним личные счеты, после того, как он меня однажды чуть не похоронил в песках Танжера. Когда-нибудь я самолично перережу ему глотку, обещаю. И мне ничего за это не будет». … Маттиас приложил все усилия, чтобы на его лице не отразилось никаких эмоций. Было похоже, что его сейчас обрушили на пол, под эти самые хрупкие ножки, и высокий каблучок крепко наступил на горло, душа и заставляя покорно смотреть снизу вверх. «Надо было вмешаться раньше, — запоздало подумал он. — Ну ничего, милая… Похоже, ты не до конца понимаешь, кому переходишь дорогу». А сейчас стоило ответить, поскольку ди Медичи сверкнул глазами и резко обернулся, испепеляя его взглядом. — Я понял намек, — очаровательно улыбнулся инквизитор. — Сожалею, что эти слова были поняты столь буквально. Конечно же, я не могу отрицать, что в прошлом нас связывали далеко не дружеские отношения, однако… — Однако, мне до сих пор непонятно, почему тогда, несмотря на предложенные варианты решения проблемы, мы до сих пор стоим на том же месте, — прервал Сфорца. — Возможно, я высказался недостаточно ясно… Д’Астуриас действительно получил подобное распоряжение. Впрочем, если мои слова не так убедительны, я могу только предложить переговорить с королем Людвигом уже тебе, брат мой, как главе Бюро Инквизиции, чьи сотрудники сейчас рьяно выполняют свой долг. Тогда эти слова официально прозвучат в оправдательном приговоре. И извинений не избежать. — Ты разговаривал с Людвигом?! — ди Медичи вспыхнул как порох. — Ты… Ты оправдывался перед ним и просил о помощи?! Да ты хоть понимаешь… О Господи! Франческо без сил откинулся на спинку кресла, потирая вспотевший лоб ладонями и хмурясь — начинала болеть голова. — Как ты мог об этом подумать, брат мой? — упрекнул Сфорца и затем очаровательно улыбнулся. — Я просто сказал, что в связи с одним инцидентом мы не можем принять правильное решение касательно д’Астуриаса, поэтому слова Его Величества очень помогли бы нам. Полагаю, теперь-то этот вопрос решен? — Решен, — рыкнул ди Медичи, багровея. — Я рад. Однако вернемся к Эй-Экс… — Сфорца точно так же откинулся на спинку кресла, снова сплетая пальцы «домиком». — Мы уже выяснили, что это было «разумное неповиновение», — проворчал Франческо, барабаня пальцами по резным подлокотникам. — В ближайшие часы их отпустят. — Это хорошая новость. Было бы весьма прискорбно, если в связи со своим арестом они пропустили бы похороны…***
Из Палаццо Спада кардинал уходил стремительными шагами, за ним такой же мрачной тенью следовал инквизитор. Витторио проводил их фигуры взглядом и некоторое время наблюдал в окно, а после того, как те сели в служебную машину, повернулся к Тресу. Глаза юноши лихорадочно блестели, и дышал он несколько поверхностно и часто. Воодушевление, охватившее его во время сложной игры, быстро таяло. Когда именно подошел Борджиа, он не заметил, оттого слова прозвучали слишком неожиданно. — Мои поздравления. Это было… красиво. Вито? Что случилось?! — Правда? Я точно сделал все… правильно? Сфорца проигнорировал встревоженное восклицание: сейчас для него была важна другая вещь, и он не понимал, отчего к нему бросились — свою сильную дрожь юноша не замечал. НС перехватил его руку и прижал пальцы к запястью. — Поставленная цель достигнута, — бесстрастно подтвердил Трес. — Ваш пульс учащен до 157 ударов. Срочно необходим отдых, я вынужден настаивать на этом, — киборг подхватил на руки своего хозяина и поспешно вышел из комнаты, прерывая беседу между кардиналами. — У Вас есть 7 часов и 24 минуты, чтобы выспаться. Я встречу агентов и при необходимости отчитаюсь. — Хорошо. И… передай мою огромную благодарность Антонио. И еще, Трес… — выдохнул Витторио. — Спасибо тебе… — Я выполнял Ваш приказ. Такой ответ снова кольнул сердце. А ведь действительно, он просто послушно предоставлял необходимую информацию… Сначала отчет о загадочной путанице, когда аксовцы пребывали в замешательстве, кто же организовал их нападение — впрочем, Трес подтвердил, что в подобном случае он поступил бы аналогично, и дал понять в длинных формулировках с цитатами пунктов и подпунктов своих директив, что с машины действительно взятки гладки в большинстве случаев. Затем, детальный прогноз развития событий с арестованным д’Астуриасом (известие об этом и принес Борджиа, покрутившись в окружении прибывших гостей), а также анализ событий и поиск возможности его оправдать — но в итоге, пришлось опять действовать самостоятельно и беседовать с Антонио, усердно запоминая все, что тот говорил. Конечно же, он подстраховал и также присутствовал на переговорах, но главную роль пришлось играть именно Витторио, ведь это его обязанности… От воспоминания всех сложностей мутило, а осознание своих практически безграничных возможностей, которые предоставлял буквально «подаренный» сестрой титул и должность, вызывало страх. В такой напряженный момент юноша особенно остро ощутил свое одиночество, и оно, вместе с неосторожными словами Борджиа, вдохновило и родило неожиданное решение. Зная, что Франческо и Катерина часто спорили, Вито, почти загнанный в тупик, мстительно произнес: «Если только сестра способна его остановить, то я напомню ему о ней…» Антонио ненадолго опешил, но тут же загорелся и подхватил эту идею, и они вдвоем засыпали Треса вопросами. Киборг был вынужден воспроизвести тот самый разговор, и юноша едва подавил слезы, впервые услышав голос сестры. Перед ним стояла задача уловить стиль речи и интонацию, а Борджиа, часто встречавшийся с Катериной, помог «вылепить» позу, жесты и мимику. Однако, становиться полной копией сестры Вито не собирался — это было нужно лишь для того, чтобы хорошенько намекнуть брату и заставить его понервничать. Недооценивает? Отлично! Он сыграет на этом, пусть продолжает так считать, а наивное личико и неуверенные взгляды помогут ему. Он не будет действовать слишком вежливо — стального самообладания сестры у него нет, а советы Мансура приучили к инициативе в фехтовании и быстрым атакам, а практически идеальная оборона наглухо закрывала от нападения, позволяя ему отступить и прикрывать тылы от превосходящего по силе противника, пока более сильный напарник пойдет в наступление. Эта тактика оказалась очень полезной и на другом поле битвы, а тандем с Тресом слишком понравился… Слова товарища отчетливо звучали в ушах: «ты не так силен, поэтому расправься с врагом быстрее, прежде чем окажешься абсолютно беспомощным перед ним». Любимая фарфоровая чашка послужила связующей нитью, и Вито казалось, будто он держит сестру за руку и черпает из своих эмоций вдохновение и уверенность. До самого утра юноша репетировал свою роль, состязаясь с Антонио в словесных дуэлях — тот был находчив и почти также опытен в интригах, а долгое пребывание в свите ди Медичи позволило детально изучить его характер и привычки. За сыгранной пьесой Борджиа, что называется, наблюдал «с первого ряда». Похоже, им удалось справиться.***
Ди Медичи молчал почти всю дорогу, мрачно смотря перед собой. Попасться под этот взгляд инквизитору не хотелось — он сидел хоть и напротив, но все же немного сбоку. Руками он то и дело сгибал стек, пока кардинал не обратил на это внимание и не вспыхнул снова: — Прекрати сейчас же! И что у тебя за пьяная ухмылочка?! — Прошу извинить. Просто у меня такое ощущение, будто меня поимели… — негромко ответил Маттиас. Признаваться в том, что он был доволен положением шефа, который в последнее время изрядно выбешивал, изливая свой гнев на инквизиторов в виде мелочных претензий, не хотелось. — И тебе нравится подобное?! — рявкнул Франческо. — Вот уж чего я даже подумать не мог! Грозе Инквизиции нравится подчинение? — Ну, знаете ли, Ваше Высокопреосвященство… Такие необычные отношения по-своему привлекательны… — глаз хитро приоткрылся. — Но вообще, я имел в виду «поимели в моральном плане». Я уже думал, что интересные события почти закончились, а тут такой адреналин… — Маттиас! — Да, Ваше Высокопреосвященство? — невинно откликнулся инквизитор. Шеф был верно доведен до точки кипения, и следовало отвлечь его. — А знаете, во время допроса, аксовцы говорили практически то же самое, что и их киборг, за исключением того, что Вордсворт утверждал, будто это его план… — Прикрывал Сфорцу от разборок, — фыркнул ди Медичи. — Именно. Интересно, они знали, на что способно их новое начальство? Спорный вопрос… Во всяком случае, их преданность очевидна. Жаль, что у меня нет повода применить к ним более жесткие меры… — Значит, считай провал с д’Астуриасом своим наказанием. Я предоставил тебе все возможности, а ты так облажался… — кардинал сверлил его взглядом. — Ну, вчистую проиграть мы все-таки не проиграем, — многозначительно произнес Маттиас. — Если юный кардинал оказался таким способным, то пусть разгребает с утра новые проблемы и говорит «спасибо» за них своему союзнику Борджиа. А раз Сфорце нравится действовать театрально, то сразу после похорон, думаю, он оценит по достоинству небольшое представление… ____________ Примечания: [1] Галеро и кольцо (перстень) — знаки отличия кардинальского сана. Галеро — это красный головной убор в виде широкополой шляпы с кисточками, после Второго Ватиканского Собора заменен биреттой (на артах Торес эти непонятные массивные головные уборы внешне очень похожи на галеро). Кольцо — разновидность епископского перстня, украшается сапфиром, рубином или изумрудом, изнутри имеет гравировку герба вручившего его Папы.