***
Стены и потолок огромной базилики давили на Витторио, словно погребая своей массивностью, и от изящества и воздушности архитектуры не осталось ровным счетом ничего. Пение хора и торжественная музыка, возносившие разум и душу будто на крыльях к потолку, одновременно и ломали эти крылья, вонзаясь не хуже острых мечей, и полет превращался в падение. Душная и жаркая сутана, тяжелая мантия и галеро заковывали тело неподъемными доспехами и держали надежным якорем, не позволяя мыслям отвлечься. Слезы жгли глаза, застилая все спасительным туманом. Это хорошо — на гроб смотреть не было сил. Еще вчера он стоял открытым, и Катерина будто присутствовала на торжественной церемонии, наблюдала за своим преемником и видела благополучный итог своих трудов. Преемственность, напитанная торжественным и скорбным символизмом, напоминающая о бренности всего земного. Но сегодня, перед началом панихиды, тяжелая крышка легла на свое место. «Я справлюсь. Обязательно. Другого пути нет», — тревожными молоточками стучала мысль. Имперское воспитание и обычаи наложили свой отпечаток, смешавшись в экзотической смеси с истинно-правильными католическими убеждениями. Еретическое поверье, что умершие продолжают незримо оставаться рядом со своими близкими, преобразовалось в некую уверенность, что Катерина теперь всегда будет возле него. Однако эти мысли нисколько не спасали от слез и душащего комка в горле. После панихиды гроб с цветами был торжественно вынесен из собора, и оставалось самое тяжелое: позволить своему сердцу опустить его в могилу. Катерина оставила пожелание, чтобы ее похоронили не в подземельях Святого Петра, где покоились понтифики и некоторые кардиналы, и где лежал ее отец, а в недавно открытой базилике имени Черной Святой. Юноша проводил гроб взглядом и отстраненно посмотрел на безликие черные ряды прихожан. Его внимание неожиданно приковал какой-то мужчина, стоящий неподалеку возле высокой колонны: он смотрел прямо на кардинала, и незнакомое лицо было не менее скорбно. Мужчина выглядел аристократом — такое же хорошее впечатление оставил о себе Вордсворт в их первую встречу в гостинице Карфагена. Словно поняв, что смотрят именно на него, мужчина вежливо и с достоинством склонился в полупоклоне, прижав руку к груди. Трес молча дотронулся до локтя юноши и движением головы намекнул, что пора идти. Витторио последний раз бросил взгляд на неизвестного и ушел вслед за киборгом. … Вчера был погожий денек, под стать торжеству, а сегодня царила скорбная пасмурная погода. Борджиа, Вордсворт, Гавел, Найтроуд, де Ватто и Орсини состояли в почетной группе, и практически одновременно, не обсуждая ничего друг с другом, приняли важные решения. «Это перешло все границы! Если, конечно, у ди Медичи есть хоть малейшее понятие о них. Пожалуй, пока угроза не нависнет конкретно над ним, он не остановится. Игра обещает быть интересной, и как жаль, что ты, дорогая, не сможешь принять в ней участие… Этот презент из Империи оказался для Церкви весьма неожиданным. У милого и доброго зверька есть маленькие зубки… Если он научится переступать через свою мораль, то ди Медичи со временем ждет большой сюрприз!» «Когда-нибудь я непременно попрошу отставку и приличную пенсию в качестве компенсации. Я просто гениальный ученый, а не политик, и уж тем более не военный! Такая жизнь меня доконает! Я слишком стар для этого!.. Но не сейчас. Я проделал большой труд, и бросить все на полпути просто обидно. А впрочем, я стоял у истоков создания Эй-Экс, и, пожалуй, буду в нем до самого конца — или своего, или самого отдела. Покой нам только снится, господа. Проигрыш — только не в мою смену!» «В одиночку ему не справиться. По себе знаю, куда ведут благие намерения и чистота души… Все, что я могу сделать для него — это быть рядом. Это мое искупление грехов, не молитвами, а делом. Уйти — слишком просто. А там, может и получится что-нибудь, Катерина ведь тоже не сразу стала Стальной Леди… Господи, как же похожи их судьбы — начать новую жизнь, потеряв семью… Какой непостижимый замысел Ты вложил в Свою волю? Какие испытания ожидают этот мир и этого мальчика?..» «Я поклялся защищать людей. Но сколько я ни сражаюсь, я не могу никого спасти. Моя проклятая сила несет страдания и разрушение, как бы я ни бился обернуть ее во благо. Но если я хоть немного способен изменить свой рок, я не собираюсь останавливаться. Мне нет и не будет прощения, и все, что остается — это защищать. Я не позволю разгореться войне, но не пролью ни одной капли крови. Ее уже пролилось достаточно. Вот только… как мне рассказать свой секрет и не испугать? Ведь я — чудовище…» «Нечестное сражение. А когда политика следовала принципам честных схваток? Впрочем, даже мечам не чужда хитрость. Любую силу можно обратить против врага при должном умении. Предугадать движение и нанести удар раньше — залог победы. Вот только способен ли он пролить кровь во имя своей цели? Поднявший меч от меча и погибнет. Финал предрешен заранее. Хороший меч изготовить сложно, но каждый удар придает ему форму, а правильная закалка дарует прочность. Одна ошибка, и лезвие становится хрупким… Может, стоит попробовать изготовить из него меч? Но как долго и как хорошо он прослужит?» «То, что произошло — немыслимое богохульство! И мой долг — разобраться в этом. Виновные должны понести справедливую кару, и будет на то воля Господа, amen. Надеюсь, новый кардинал не окажется таким же, как его сестра. Хитрая лисица! Я ведь своими глазами видел всю ересь, что творила она и весь ее отдел… и не мог ничего сделать. Всякий раз ей удавалось избежать возмездия! Будет весьма печально, если этот юноша станет на скользкую дорогу… Пусть Господь направит его помыслы на благо Церкви!»***
— Абель, у меня есть к тебе один вопрос… Но, если честно, я не совсем понимаю, почему Трес сказал обратиться к тебе. Близился закат, и они беседовали в кабинете, когда последний долг покойной был отдан надлежащим образом. Беседовали уже как шеф и подчиненный: один за столом, а второй перед ним, что называется, «на ковре». Повисшая пауза заставила Найтроуда насторожиться, но прежде чем он решил что-то сказать в своем духе и подбодрить юношу, тот продолжил с грустной усмешкой: — Раз уж мне повезло стать не последним лицом Ватикана, возможно, я смог бы выяснить подробности и помочь Императрице… Знаешь, пару лет назад мы с товарищем уехали из столицы. Тимишоара — отличный город для отдыха, богатый и красивый. Летними ночами мы выезжали верхом и изучали его окрестности, порой бывало, что не возвращались по нескольку дней. А потом нам пришлось срочно вернуться в Византиум, потому что мы встретили одного человека. Он вел себя очень странно… Мы даже посчитали его сумасшедшим, но проигнорировать его слова нельзя было ни в коем случае. — Он рассказал что-то очень важное? И непонятное? — подхватил Абель, видя, что шеф замолчал. — Неужели это было связано с Ватиканом? — Я сам хотел бы узнать, — кивнул Вито. — Если не вдаваться в детали, то этот мужчина, увидев по синей одежде, что мы оба метоселане, сообщил, что Императрица может оказаться в страшной опасности. Он явно был чем-то сильно напуган, и мы с трудом смогли узнать подробности. Конечно же, Мансур потом доложил об этом главе янычар, и максимально быстро, но продолжение этой истории нам неизвестно. Нам удалось узнать, что этот мужчина был кетудой одного из метоселан. Нескольких аристократов, кажется, двоих или троих, Императрица послала с заданием во внешний мир, они должны были притвориться изгнанниками и смешаться с другими предателями. — Пару лет назад? — вдруг вмешался патер. — Это случайно не могли быть сторонники герцога Тигрского? — Да-да, так и есть, но не в этом суть. Кетуда сказал, что на них напал ватиканец, — Витторио снова замолчал и вдруг усмехнулся. — Знаешь, ты наверное улыбнешься, ведь то, что я скажу сейчас, звучит слишком бредово. Он утверждал, что человек вдруг превратился в сущего монстра, что страшнее любых метоселан. Светящиеся красные глаза, рычащий голос, черные одежды, огромная коса, словно как у самой смерти… Юноша водил пальцем по бумаге, не смотря на Абеля — рукой он подпер лоб, закрывая себе обзор, и не видел, как напрягся его собеседник. Найтроуд бросил быстрый взгляд на Треса, стоящего позади Сфорцы. Киборг будто внимательно смотрел на него, и от этого было не по себе. Судя по всему, тайну тот не выдал, помня, что Абель попросил дать возможность рассказать об этом самостоятельно. — Этот монстр, по словам мужчины, был намного быстрее и сильнее метоселан, и он уничтожил всех: и предателей, и слуг Императрицы. Мужчине крупно повезло — посчитали мертвым, — вздохнул Вито. — Хотя, бегущих людей монстр не стал преследовать, как нам удалось узнать среди бессвязных и бессмысленных слов. Мне кажется, что-то действительно произошло, ведь такой ужас и панику сыграть просто невозможно даже талантливому актеру. Страшно подумать, что к подобному причастен Ватикан… Абель скрипнул зубами — не таким образом он представлял этот важный разговор, и солгать уж точно не получится, ведь Трес может вмешаться. Патер сделал умоляющее лицо и незаметно покачал головой, смотря на киборга, пока юноша неосознанно продолжал вычерчивать ногтем узоры на бумаге. — Жуть какая, — наконец выдохнул Найтроуд. — А Ватикан точно имеет отношение?.. — Кетуда постоянно твердил об этом, — мрачно кивнул юноша и поднял голову. — Не думаю, что он бы солгал в таком состоянии… — Хм… Вообще логично, — патер почесал затылок, изо всех сил стараясь скрыть свое волнение. — Ватикан же убивает вампиров, и, думаю, этот мужчина мог так решить. Или, может, кто-то прикрывается именем Церкви, да тот же Орден, к примеру. Хах, какая ирония… Некоторые служители говорят обо мне, что я чудовище и монстр, но, думаю, их мнение изменилось бы, если они увидели бы то, что рассказывал этот кетуда. — Чудовище? Ты? — Витторио звонко рассмеялся. — Интересно, почему же! Какой абсурд… — Ну, в Эй-Экс не взяли бы дурака, — Абель через силу улыбнулся. — Я, конечно, тот еще растяпа и обжора, да и вечно влипаю в неприятности… Но чего-то да стою, наверное. Думаю, госпожа Катерина так считала, раз поручала мне важные задания. Иногда я очень быстрый и сильный, вот, даже десятерых НС удалось перебить… Но если бы на меня они напали все сразу, боюсь, через несколько секунд я превратился бы в настоящее решето, ха-ха! Знаешь… Знаете, Церковь ведь зовет монстрами многих из Эй-Экс. Ту же сестру Монику, потому что она ведьма, да и у Хьюго репутация не самая… лучшая. Бог Смерти, хех. Его даже в международный розыск когда-то объявляли из-за массовых убийств! Да и Леон вот с радостью звал себя «диким зверем Церкви». И Вам самому не сильно повезло с вот этим… — Найтроуд неопределенно помахал рукой, не зная, как правильно сформулировать. — «Имперский кардинал оказался вампиром! Инквизиция не должна стоять в стороне!» — Вито пафосно процитировал один из заголовков скандальных газет и немного скривил губы. — Прошу извинить, — вдруг прервал их разговор Трес. — Меня проинформировали, что сейчас брат Маттиас ожидает в приемной со срочными новостями о ходе следствия. По его словам было бы очень хорошо, если Вы смогли бы выделить время и навестить замок Сант-Анджело. — Легки на помине, — посетовал Абель. — Ваше Высокопреосвященство, я понимаю Ваше беспокойство, но, к сожалению, помочь ничем не могу. Да и в конце концов, Императрицу не так-то просто убить… История с восстанием Сулеймана это подтвердило — она сумела обыграть Орден на несколько шагов вперед. Во всяком случае, ей ведь стало известно об этом чудовище, и думаю, меры наверняка были приняты… Витторио лишь задумчиво кивнул, уходя из кабинета. Пользуясь случаем, Найтроуд прихватил киборга за руку и шепнул с облегчением: — Спасибо, что не выдал… — Поставленная цель выполнена, — невозмутимо ответил НС. — Вы предупредили его насчет «чудовища», и теперь подобные слова от высших лиц Церкви не вызовут недопонимания. Абель лишь усмехнулся. Все-таки Трес порой был слишком понимающим и находчивым для простой машины, каковой себя называл.***
Круглая крепость, окруженная мощной квадратной стеной, росла вверх, нависая грозной тенью. Они ехали по мосту, и по обеим сторонам в свете фонарей желтели статуи ангелов. Цитадель Инквизиции, оплот правосудия Церкви — замок Сант-Анджело. — Прошу за мной, — вежливо произнес Маттиас, вышедший из автомобиля первым. Не по-весеннему холодный ветер, разошедшийся к вечеру, трепал бархатную котту инквизитора и путался в складках широкой мантии кардинала. Сфорце даже пришлось отвернуться и придержать рукой галеро — ветер дул прямо в лицо, не позволяя вдохнуть. Предусмотрительный Трес загородил его, принимая все атаки на себя, и, переждав сильные порывы, троица поспешила укрыться внутри замка. Как всегда, здесь было достаточно оживленно — везде фигуры часовых на посту. Словно черные тени, по коридорам постоянно сновали служащие, застывая при их виде и приветствуя четкими салютующими движениями. Маттиас лишь небрежно кивал в ответ, вместе с Тресом отмеряя размашистые шаги, а вот молодой кардинал постоянно сбивался с ритма, забавно отстукивая по полу каблучками. Это вызывало у инквизитора невольную улыбку — даже у ди Медичи походка была более солидной и соответствующей его должности. — Таким образом, я могу с радостью объявить, что дело раскрыто… Спокойный голос некоторое время маскировал посторонние звуки, но стоило ему умолкнуть, как из-за дверей кабинета уже отчетливо раздались приглушенные крики. — Эээ… одну минуточку… — нахмурился инквизитор и потянул на себя дверь, врываясь в комнату с возмущенным восклицанием. — Дуо! — Маттиас, заткнись и не мешай мне! — сразу же грубо оборвал его другой мужской голос. — Последний раз спрашиваю. То, что ты сейчас сказал — это правда? Или мне все-таки придется сломать пару пальцев? Ответом был истошный бессвязный крик, старающийся изо всех сил убедить в истинности слов. Дуо стоял неподалеку и вдавливал в стенку человека, держа запястья жертвы так, что руки были жестоко вывернуты и прижаты к спине. — Ты уверен? — спросил киборг, поднося к лицу мужчины зажатый между тремя пальцами карандаш. Пальцы шевельнулись, меняя свое положение относительно друг друга, и карандаш с хрустом сломался пополам от усилия всего одного механического пальца, вызвав новые умоляющие вопли — намек был прекрасно понят. Инквизитор с неким сомнением отпустил вывернутые руки, но привалился боком к человеку, по-прежнему вжимая его в стену. — О, Ваше Высокопреосвященство… Прошу извинить. Вы очень некстати… — Дуо провел по встрепанным рыжим волосам, смотря по очереди на вошедших. — Потрудись мне объяснить, что ты вытворяешь! — прорычал Маттиас, резко указывая на стонущего мужчину. — Мне озвучить абсолютно все? — киборг вздернул бровь, а на раздраженный положительный ответ вдруг решил уточнить. — Ты точно уверен, что это стоит говорить вслух? — Прекрати паясничать! — Маттиас был взбешен провоцирующим поведением машины и едва сдерживался. — Немедленно объяснись! — Positive, — флегматично отозвался Дуо. — Докладываю: я заметил в протоколе допроса одно логическое противоречие и был вынужден срочно отреагировать. Увещевания не принесли должного результата, поэтому пришлось применить силу. Пожалуй, называть использованные методы не стану, всего лишь скажу, что они оказались намного эффективнее. Исправить протокол я успел к вашему приходу, но осталась последняя важная деталь, — киборг ухватил допрашиваемого под руки и небрежно усадил на стул, а затем придвинул документы и подал авторучку, обращаясь уже к нему, а не к коллеге. — «С моих слов записано верно» и так далее… Сам знаешь. — Что?! Какое противоречие? Где?! — Пятая страница, четвертый абзац сверху. Полагаю, причина в банальном человеческом факторе под названием «недосып». В следующий раз такие важные дела лучше поручать машинам. На Маттиаса невозможно было смотреть — он побледнел и сделал жест ладонями, словно умывал лицо. Инквизитор сцепил кончики пальцев и отступил на пару шагов назад, садясь на край стола, видимо, по привычке, так как потрясение заставило ненадолго забыть о дисциплине. — Дальше разберешься сам? — спокойно поинтересовался Дуо. — Мне надо увести преступника. Да и прибраться не мешало бы. Я тут… кхм, немного выпачкал стены и пол. Маттиас вымученно кивнул и потер переносицу, прикрывая глаза, что почти не мешало наблюдать за весьма красочно испуганным кардиналом. Тот жался к Тресу, хватаясь за локоть и, похоже, едва сдерживался, чтобы не спрятаться за спиной машины, а бледности на симпатичном личике было гораздо, гораздо больше. Вся его утренняя уверенность куда-то испарилась, похоже, вместе с ушедшими Дуо и арестованным карабинером, а инициатива в игре вновь перешла к инквизитору. — Я… очень прошу извинить меня за непозволительную в этом деле халатность, — наконец опомнился Маттиас и поспешно слез со стола, застывая по стойке смирно и виновато смотря в пол, где неподалеку от него ярко виднелись расплывшиеся красные пятна. — Надеюсь, меня хоть немного оправдывает то, что в конечном итоге все же удалось найти… предателя. Ох, Господи… Ваше Высокопреосвященство… Инквизитор метнулся к своему кожаному креслу и выкатил его из-за стола, разворачивая спинкой к жутковатым последствиям работы киборга. — Садитесь, пожалуйста. Может быть, воды? — сочувственно спросил он, и, не дожидаясь ответа, налил в стакан прохладной минералки, а дальнейшая попытка разрядить ситуацию шуткой вышла не слишком удачной. — Эмм… Если, конечно, Вы в этот раз рискнете принять воду из моих рук. Даже вообразить невозможно, что кто-то посмел бы подсунуть отраву… — Что ж, — наконец выдохнул кардинал. — Вы ведь расскажете мне подробности? Я очень хочу узнать, что именно произошло. — Да, конечно же, — Маттиас кивнул и потянулся к папке, быстро пробегаясь глазами по исправленной странице. — Ого. Похоже, все оказалось гораздо серьезнее. Впрочем, участь преступника нисколько не изменится… Итак. Инквизитор передал протокол Тресу, а затем встал напротив молодого Сфорцы и начал свою речь. — Энрико Фаббри, карабинер. Переведен в пятый корпус три с половиной месяца назад, прошлое место службы — военная база Ассизи. Зарекомендовал себя неплохо, но один неприятный инцидент в недавнем прошлом лег пятном на его биографии. Где-то месяц назад после ночного дежурства немного выпил в компании коллег, было холодно, и неприятно выразился о герцогине Миланской. — Что именно он сказал о сестре? — сразу предсказуемо вмешался кардинал, смотря на него. Несомненно, это являлось слишком больной темой. — Хм… Если очень коротко, то он сказал, что было бы лучше для всех, если бы Миланская Лисица, нейтрально скажем, поскорее умерла. Конечно же, суровое взыскание он получил, мы не могли это игнорировать, однако… — Он ведь был пьян, так? — внимательно спросил Сфорца. — Я понимаю, на что Вы намекаете, — кивнул Маттиас. — Но, знаете, есть такие замечательные слова, «Le parole di un uomo ubriaco sono i pensieri di un uomo sobrio». [1] Как думаете, если бы он не испытывал неприязнь к покойной, то, выпив, стал бы он говорить об этом? А теперь к делу. Состоит в браке, жена беременна. Не смотрите на меня так, ваше высокопреосвященство! Это очень важно! Нам удалось выяснить с его слов, что за день до церемонии, когда он вечером возвращался домой, его подловил какой-то парень и настаивал на помощи. Отказаться, как порядочный и верующий человек, он не мог, и пошел за этим парнем. А вот потом в доме, куда они пришли, начался кошмар — в заложниках находилась его жена. Парень оказался вампиром, и угрозами мучительной расправы над женщиной заставил карабинера подчиниться. Таким образом, план подставить Вас был, как видите, успешно реализован. Кардинал молча сидел, уставившись куда-то в окно, мимо инквизитора. — Как вампир узнал, что именно этот человек будет присутствовать на церемонии? — негромко спросил Сфорца. — Полагаю, это сообщил один из убитых карабинеров. Распоряжения касательно церемониальной части уже были отданы к тому времени, — позади раздался голос Дуо, вернувшегося с ведром и тряпкой. — Во всяком случае, на такие мысли наталкивает уверенность вампира в том, что Фаббри справится с поручением. По его показаниям, тот так и сказал, «во дворце должен подняться переполох, а Сфорца — идеальный кандидат». — Кандидат на что? — машинально поинтересовался юноша. — На роль вампира, — мрачно отозвался Маттиас. — Думаю, этот вампир неплохо Вас знал, раз сделал такое заключение. И не забывайте, что нужно время, чтобы подготовить такую качественную фальшивку — Вордсворт и я не заметили ничего подозрительного в упаковке! Похоже, о Вашем прибытии было известно заранее, и это объясняется лишь утечкой информации, причем со стороны отдела Эй-Экс! Поможете нам? С кем Вы контактировали в Империи? Будут полезны любые мелочи… — О Господи… — Сфорца откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. — Я ведь ни с кем из… вампиров не был знаком лично! И как Вы себе это представляете? Кому я мог рассказать о своих родителях? Это же верная смерть! Маттиас задумчиво посмотрел на озадаченного кардинала. Похоже, тому было не по себе от сведений, потоком обрушившихся на его голову. — Что ж… Мы будем искать дальше, — всего лишь произнес инквизитор, мысленно ставя себе пометку разузнать подробности «имперской» жизни кардинала. — По поводу утечки информации — маловероятно, — вдруг отозвался Трес. — Но Вы правы, нельзя исключать эту возможность. Я проверю. — А что с женщиной? — тихо поинтересовался Сфорца. — С какой? — Ну, с женой карабинера… — А, вот Вы о ком. Боюсь, она уже мертва. Надеяться, что вампир отпустит заложницу? Этот Фаббри невероятно… глуп. Вместо того, чтобы сразу оповестить Бюро о случившемся, он посмел пойти на поводу угроз, да еще и скрывать причастность вампира… — Но ведь в заложниках была женщина, которую он любил, — попробовал заспорить юноша, несколько жалобно смотря на него. — Это только отягощает вину, — со скрытым удовольствием отрезал Маттиас. — Он пренебрег долгом. Решил, что жизнь его жены дороже жизни и здоровья кардинала, служителя Господа. Это измена, Ваше Высокопреосвященство. И расплата за нее, полагаю, Вам известна. — Высшая мера? — побелевшими губами тихо спросил Сфорца, беспомощно переводя взгляд на Треса, будто в поисках поддержки. — Аутодафе, — спокойно подтвердил инквизитор, любуясь испуганным личиком. — Его сожгут. Согласен, звучит… жестоко. Но кара соответствует содеянному. Это не просто государственная измена, это преступление против Церкви, клевета и покушение на кардинала, сотрудничество с вампиром… Простите, немного отвлекся от главного. Я был вынужден вызвать Вас за одной неприятной формальностью. Маттиас достал черную кожаную папку и открыл ее, подвинув к юноше. — Что это? — Приговор. Осталась только Ваша подпись и печать. Поэтому я попросил ее взять с собой, — вежливо пояснил инквизитор, наблюдая, как Сфорца слишком медлит, обреченно и со страхом смотря на документ и нервно сжимая авторучку. — Это не является обязательным, — вдруг произнес Трес, приходя на помощь хозяину. — Подписей кардинала ди Медичи, а также начальника Бюро брата Пьетро Орсини, прокурора сестры Паулы и Вашей, брат Маттиас, как следователя, достаточно. Теперь необходима только резолюция Папы. — Само собой, — кивнул мужчина и понимающе улыбнулся в сторону Сфорцы, чуть склоняя голову в уважительном поклоне. — Я хотел соблюсти все формальности, но если кардинал Сфорца откажется, то действительно, это не страшно. — Подождите, — вдруг произнес юноша. — Я… Я могу просить изменить способ казни? Маттиас удивленно вскинул бровь и ненадолго задумался, внимательно смотря на сидевшего перед ним Сфорцу. В голубых глазах теплилась надежда пополам с болью. А ведь, в самом деле, теперь-то нежные ручки не останутся чистыми, как ни старался кардинал избежать следов крови на них… — Можете. Такое бывает очень редко, но все же бывает. В этом случае Вам необходимо написать приказ, — он потянулся за чистой гербовой бумагой и аккуратно подал ее. — Я продиктую. «В виду неопровержимости представленных улик и чистосердечного признания, в целях защиты Ватикана и власти Папы, я… Ваше имя… кардинал Святой Римской Церкви, приказываю приговорить Энрико Фаббри, карабинера пятого специального корпуса Бюро Инквизиции к смертной казни…», что вы хотели предложить? — Расстрел подойдет? — тихо спросил Сфорца. — Как вариант, — пожал плечами Маттиас. — «К смертной казни через расстрел, не позже такого-то числа. Ответственными исполнителями назначить таких-то». — Полагаю, Вы справитесь с этим и не станете… продлевать муки осужденного? — светлые глаза с едва заметным блеском уставились на него, но смотрели будто мимо. — Если отдадите приказ, я последую каждому Вашему слову, — с достоинством ответил инквизитор. — Но необходимо как минимум двое исполнителей. — Тогда… «назначить брата Маттиаса и брата Бартоломео», — закончил фразу кардинал и осторожно опустил печать на бумагу, а после оставил аккуратную подпись. Как раз в этот самый момент Дуо завершил уборку.***
Абель сидел в сквере, окружавшем базилику Черной Святой, где находилась могила кардинала Катерины Сфорцы. Уже наступила ночь, и вокруг стояла тишина, прерываемая лишь отголосками шума автомобилей и свистом ветра. Тощая и неподвижная фигура патера на скамейке напоминала нахохлившегося ворона, залитого зловещим желтоватым светом, подчеркивающим каждую складку черного пальто, отчего оно действительно несколько напоминало оперение птицы. Лицо и пальцы закоченели, но холода он не чувствовал. Фонари вокруг него раздражающе замерцали и погасли, сгоняя скорбное оцепенение. Патер устало приподнял голову и посмотрел по сторонам. — Держи. Ты замерз, — раздался сбоку низкий, практически мужской голос и в руки, словно покрытые морозной коркой, лег теплый термос. — Ты ведь могла ее вылечить, да? — тоскливо спросил Найтроуд, смотря в направление своих ботинок. — Ноэль было гораздо хуже, но сейчас она жива и здорова… Почему же Катерина… — Я не Господь Бог, Абель. При всем желании и моих возможностях, я не могу делайт все, что вздумаетса, — спокойно ответил этот низкий голос, и его обладательница присела рядом. — Я разве прошу слишком многого?.. — и снова повисла тишина. Патер держал термос с горячим чаем, но не открывал его. — Ответь мне! — потребовал Найтроуд уже резче. — Почему ты ничего не сделала для… нее? — Так будет лучше, — через небольшую паузу раздался ответ, донельзя лаконичный и жестокий. — Лучше для всех. — Ты издеваешься?! — термос полетел на асфальт, когда Абель резко повернулся и вскинул руки. — Ее смерть — лучше?! Она… У нее было столько планов, и столько возможностей! Мир с Империей, борьба с Орденом… Если бы не болезнь… — Абель, послушай, — быстро заговорил другой голос, высокий и чем-то очень напоминающий голос самого Найтроуда. Кто-то, сидящий с другой стороны, порывисто обнял его за плечи. — Просто выслушай, пожалуйста! Очень прошу! — Возможности были, не спорю, — негромко согласилась собеседница справа. — Но их итог был бы… нехорошим. — Вот как? И какой же итог? Скажи мне! Или все это — ложь? Я поверил вам, что все можно исправить… А теперь — что? Кому еще суждено погибнуть ради высших целей?! — Абель! — предостерегающе воскликнул высокий голос. — Замолчи! — Найтроуд вскочил на ноги, сбрасывая обнимающие руки и наугад ткнул в темноту, метко попадая пальцем в лоб. — Ты всегда вертел людьми, как пешками, Каин! Ты манипулировал даже мной! И какое же будущее мы теперь сотворим вместе?! — Но цель у нас одна и та же, — веско ответила ему собеседница, когда патер на эмоциях растерял слова. В отличие от Абеля, ее низкий голос с небольшим германским акцентом не менялся, оставаясь донельзя спокойным. — Новая война никому из нас не нужна. — Вот как?! А за Каина ты готова поручиться? И каким же образом ее смерть поможет избежать войны?! Скажи мне! Ты видишь будущее! Что ожидало бы мир, если бы Катерина… не умерла? — Абель… — Я требую! Скажи! — Найтроуд продолжал давить. — Что ужасного должно было произойти?! Почему нужны такие жертвы?! — Тебя устройт смерть Алессандро по вине Катерины? Или смерть самой Эстер? А жесткий военный режим в Богемии, со многими смертями среди гражданских? Новый понтифик, сейчас известный как кардинал ди Медичи, развяжет войну между человечеством и Империей, — раздались четкие, словно по рапорту, слова. — Ты хочхешь защитить людей, но каким образом ты спасешь их? Ты разве хочхешь вспомнить, как выглядят ядерные бомбардировки? Сожженные Тимишоара, Византиум, Лондиниум? Ты допустишь смерть Императрицы от рук своего брата? Как ты собираешьса остановить запущенное оружие на «Арке», чтобы оно не уничтожило всю планету? А победоносное продвижение армии Империи на запад? И позволишь ли ты Эстер воспользоватьса вашими судьбами и жизнями? На свою жизнь тебе плевать, я знаю. Но простишь ли ты ее, если по ее вине Катерина также неизбежно погибнет… — Замолчи! Это ложь! Если ты собралась манипулировать всем происходящим, то почему ты не можешь перевернуть и исправить то, о чем сейчас говоришь?! — закричал Абель, хватая за одежду говорившую, как если бы ночная темнота была неподвластна его глазам. Голос патера опасно понизился, начиная отзываться легким эхом и рычанием. — Я не Господь Бог, — повторил голос, и в темноте тускло блеснули алым свечением глаза. — И все, что я могла сделайт для вас вчера — это отозвайт Треса обратно во дворец и помочь вам всем эффективно скоординироватьса. Да, это я хакнула ваш канал связи и вбросила в эфир серию противоречхивых приказов голосами агентов, а также «накрыла» связь между инквизиторами. При самом худшем варианте сражения была вероятность смертей среди Эй-Экс и Инквизиции. И я не в силах их исправить, все зависело лишь от вас самих. Я не могу обеспечить вам гарантированную победу, я могу лишь дать шанс на нее. Не считай меня всемогущей. — Я так и знал, что это твоих рук дело, — болезненно скривился Абель. — Так почему же ты не заменила чертову склянку?! Только не говори, что для тебя это невозможно осуществить! Ни за что не поверю! — Он должен был быть отравлен. Точно так же, как Катерина должна была умереть. Это один из лучших вариантов. — Ты… машина. Ада, ты просто чертова машина! — Найтроуд отступил, разжимая руки, которыми крепко схватил говорившую. — Нет, хуже. Трес и то способен на эмпатию, а ты… просто чудовище. Лучший вариант, да? Чем же он лучше? Тем, что в итоге погибнет несколько людей вместо миллионов? Для тебя люди — просто цифры! А ведь каждый человек кому-то да дорог… — Нам все равно, как нас называют, — в этот раз низкий голос отозвался таким же рычащим эхом, тусклая алая пелена на глазах ненадолго стала ярче, но ее поспешно прикрыли веки, из-за чего она превратилась в узкую линию, а потом погасла совсем. Голос выровнялся по интонации и теперь ничем не отличался от обычного человеческого. — Жертв не избежайт, Абель. Не думай, что если вместо Катерины пришел другой, то смертей не будет. Да. Просто их будет намного меньше. — Я не вижу смысла! Ты говоришь о всевозможных вариантах, но почему Катерине нужно умереть?! Неужели нет ни одного такого будущего, где она прожила бы… достаточно долго? — горечь вылилась в леденящие слезы. — Такое будущее могло быть. Если бы десять лет назад она вовремя обратилас к врачу… — на этот ответ Абель беспомощно отступил назад и споткнулся о скамейку. — Скажу лишь одно: пусть люди играют между собой, людьми, а мы вчетвером сыграем свою партию. У нас другая задача. — Ты очень сильно изменился, брат, — с долей горькой иронии сказал Каин. — Смерть одного человека взамен многих стала для тебя сложным выбором. Как ты поступишь, если вдруг Орден нападет на этого мальчика, которого ты сам привел в Ватикан? — Я просто остановлю их! Я не собираюсь никого убивать! — резко воскликнул Найтроуд. — Я не хочу проливать кровь! — Попробуй.***
Электронный замок противно запищал, открывая бронированную дверь и впуская внутрь Маттиаса и Бартоломео. Мужчина, до этого лежащий на койке, завидев их, с трудом сел и с вымученной улыбкой спросил: — Полагаю, все прошло отлично? Эх, никогда бы не подумал, что вляпаюсь во что-то подобное… — В жизни всякое случается, — пожал плечами Маттиас и мило улыбнулся. — Но, надо признать, Вы превосходно справились. Надеюсь, мы не слишком усердствовали? — Слишком достоверно, — хохотнул карабинер и тут же болезненно сморщился. — Но ради моей дорогой Луизы и нашего будущего сына я готов на все! — Вы сделали правильный выбор. За кардиналом ди Медичи — будущее Церкви и судьба человечества. Он не останется в долгу. Луиза Фаббри уже на пути в клинику, счет оплачен, и в скором времени ее прооперирует лучший кардиохирург. Будем молиться за благополучный исход, — Маттиас внимательно посмотрел на заключенного. — Что касается Вас, то перевод с повышением в спокойный Триест, хорошая денежная компенсация и лечение в военном санатории, думаю, смогут загладить причиненные страдания. Осталась одна маленькая формальность, и потом Вы начнете новую жизнь… Инквизитор посторонился и приглашающе указал на дверь, но выйти мужчина смог лишь с помощью киборга, опираясь на его плечи. — А куда мы направляемся? — вдруг настороженно спросил карабинер через некоторое время спуска по лестницам. — Вы собираетесь покинуть Сант-Анджело через парадный вход? — иронично отозвался Маттиас. — И даже не находите, что это слишком подозрительно? Бывший наемник чуть ускорил шаг, опережая плетущуюся парочку, и скрылся за поворотом, чтобы отпереть двери. Встревоженные восклицания он услышал, уже находясь в помещении, а вскоре Дуо впихнул слабо сопротивляющегося карабинера в камеру без окон. — Постойте! Что это все значит?! — мужчина упал на холодный пол и попытался встать своими силами, пока киборг запирал дверь. — Благодарите милосердие кардинала Сфорцы — Ваша смерть не будет столь мучительной, — обронил Маттиас, доставая из кобуры свою верную «беретту». — Что за шутки?! — Никаких шуток, что Вы. Подобными вещами не шутят. Вы рассчитывали, что такое страшное преступление, в котором Вы сознались, сойдет Вам с рук? — самая милая улыбка и прищуренные глаза с ласковой укоризной были адресованы карабинеру. — К стене. — Вы… Вы ведь обещали… — сбивчиво лепетал мужчина, пока механические руки киборга поднимали его и волокли к одной из стен. — Луиза… наш сын… что с ними будет?! — Да никому не сдался твой ублюдок, Господи, — устало произнес Маттиас. — Свидетельница была устранена в ночь ареста. — Вы… Ты дьявол! — заорал тот и бросился к инквизитору. — Сущий дья… Меткий выстрел в лоб оборвал крик. ______________________ Примечания: [1] Le parole di un uomo ubriaco sono i pensieri di un uomo sobrio — дословный перевод с итальянского: «слова пьяного человека — мысли трезвого человека»; по аналогии с русской поговоркой «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».