***
В ночном заведении было шумно. Алкоголь, азартные игры, красивые женщины — самый обычный набор развлечений. Но не всем такое веселье было по карману: здесь отмечались удачные торговые сделки, праздновались дни рождения молодых отпрысков дельцов и политиков, после напряженной недели отдыхали состоятельные люди. И не только люди. Последние чаще всего уходили на верхний, третий этаж, и туда из людей никто старался не заходить. Даже самым пьяным и отчаянным, которым море по колено, обычно хватало здравомыслия не подниматься. Тех, кто собирался наверху, боялись на уровне вшитых в подкорку рефлексов. Все контакты были сугубо деловыми, происходили только в официальной обстановке и приносили немалую прибыль. Этого достаточно. Поэтому, когда два человека начали подниматься по лестнице, шум и веселье в зале ненадолго угасли, и все с любопытством стали наблюдать за ними. Высокий мужчина в темном деловом костюме и фигуристая женщина, тоже одетая в брюки и наглухо застегнутый до самого воротника жакет. Она совсем не походила на секретаршу или эскортницу. И тем странно выглядело ее появление здесь. То, что они — обычные люди, было понятно по их внешнему виду. Те, другие, носили синие или красные одежды, сплошь расшитые золотыми узорами, и надевали на себя сложные, подчас громоздкие ювелирные украшения. Часто носили на поясе клинки, как символ принадлежности к знатному роду. Видимо, этих людей ждали там, наверху, судя по тому уверенному виду, с которым они поднимались по лестнице. Они будто готовились провести какие-то важные деловые переговоры. Когда два темных силуэта исчезли за поворотом, о них скоро забыли. Неудержимое веселье продолжилось, ставки в карточной игре возросли. …Наверху царил приятный глазам полумрак, созданный нечастыми светильниками с мягким, теплым и немного желтоватым светом. Стены были завешаны тонкими драпировками песочного и маренового оттенка. Двое прошли по бархатному ковру и остановились у закрытой двери с резными узорами. Мужчина постучал. Два раза по два, словно подражая ударам сердца. Вскоре щелкнул замок, и им открыла девушка, на ходу поправляя сползшее платье. Из глубины комнаты, наполненной таким же приятным желтоватым полумраком, раздался повелительный голос: — Можете уходить. И поскорее оставьте нас. Приказ относился ко всем трем девушкам, что до этого момента сидели возле мужчин разного возраста. Тех самых, одетых в синее или красное с золотом. Девушки, поправляя на ходу одежду, молча и быстро выбежали из просторной комнаты. Новоприбывший мужчина почтительно приветствовал остальных, пока его спутница поворачивала замок на двери. Он был немолод, темные волосы давно смешались с сединой в красивый пепел. Смуглому сухощавому лицу придавали еще большую резкость морщины. Но светлые глаза смотрели пронзительно. — И вам хорошей ночи, господин Кетхуда, — хмыкнул светловолосый парень, самый молодой на вид из всех в комнате. Его пухлые губы не скрывали саркастичную усмешку. Это настроение подхватили и остальные, ведь для них фраза являлась настоящим каламбуром. Кетхуда — так на их языке называли личных и самых преданных слуг. Но и носитель такой фамилии определенно знал ее смысл. А может, он даже нарочно выбрал такой псевдоним, ведь это слово было очень необычным для фамилии. — Какой же подарок вы для нас приготовили, господин Кетхуда? — в тон отозвался высокий и худощавый молодой человек, на вид старше своего сотоварища лет на пятнадцать. Он, а также еще один аристократ, который молчаливо сидел поодаль, держа в руках бокал с красным напитком, были, напротив, смуглыми, черноволосыми и кудрявыми. — Как и договаривались, господин Влэдеску, — с достоинством ответил господин Кетхуда, присаживаясь за стол напротив светловолосого парня и ставя на колени металлический чемоданчик. — К сожалению, мой партнер не смог прийти, у него появились неотложные дела… Он приносит свои извинения, но в случае необходимости сможет чуть позже присутствовать здесь в качестве голограммы, — тут он постучал пальцем по чемоданчику, — поэтому я сейчас выступаю от его имени. — Не страшно. Мы ведь уже виделись раньше с нашим братом по крови. А вы не представите нам эту прекрасную госпожу? — вдруг спросил Влэдеску. Судя по его повелительному тону и инициативе в переговорах, он был здесь самым главным, несмотря на свой юный, примерно двадцатилетний возраст. И он сейчас откровенно издевался, ведь лицо «прекрасной госпожи» уродовал длинный и широкий красноватый шрам, начинающийся на лбу и опускающийся на щеку почти до уровня рта. А жесткие волосы огненно-медного оттенка были коротко подстрижены по-мужски. — Я плохо говорить карфагенский. Предпочитать романский, — отчеканила женщина, стоя навытяжку за спинкой кресла, где сидел ее спутник. И продолжила на другом языке: — Я Сузанна. Буду работать на вас в течение всей операции. Трое мужчин рассмеялись. — Вы серьезно, господин Кетхуда? — весело заговорил уже на романском худощавый мужчина, щелкая пальцами и поправляя длинные черные кудри. — Женщина? Вы предлагаете для такого важного задания женщину? — Вы имеете что-то против? — спросила Сузанна. — Вашей страной правит великая женщина. Вы боготворите ее и почитаете, как родную мать. — Женщины слишком милосердны, верно, Рауль? — снисходительно хмыкнул в ответ Влэдеску, подыгрывая своему другу, судя по обращению по имени. Для выражения взаимоуважения у них было принято использовать фамильные титулы. — Потому нам порой приходится брать инициативу в свои руки. — Что ж, тогда расскажите о милосердии тем, кто катапультировался, столкнувшись со мной в небе. Белый парашют — прекрасная цель, знаете ли. Глаза, голубые, как ясное небо, холодно уставились на аристократа. Скуластое лицо и нос с легкой горбинкой напоминали профиль ястреба. Ленивого ястреба, который только присматривался к добыче в раздумьях. — Полно, Мирча, — со смехом отозвался до этого молчавший аристократ. — А ты, Рауль, тоже будь повежливее. Нехорошо обижать прекрасную госпожу. Рауль уставился на ее черный жакет, плотно сидящий на груди. Двубортный крой с узким воротником-стойкой совершенно не позволял широко расстегнуть и красиво уложить верх жакета, чтобы явить глазам природную гордость этой женщины. Такой выбор одежды раздражал. — И сколько же мужчин на вашем счету? — с двусмысленной улыбочкой продолжал расспрашивать он, не скрывая направление своего взгляда. — Семьдесят девять мужчин, — не моргнув глазом, ответила Сузанна. — И пять женщин. Итого восемьдесят четыре документально подтвержденных сбитых самолета. Интересующую информацию можете найти на этом инфодиске, — подойдя к столу, она положила на него плоский квадратный футляр. — Кроме того, нападение на Ассизи сорок один час назад — моих рук дело. Господин Кетхуда молча сидел, опираясь рукой на подлокотник и невзначай прикрывая пальцами едва заметную улыбку. Остальные мужчины удивленно переглянулись. — Неплохо. Но разве последняя заслуга принадлежит именно вам, а не Утерянной Технологии, которой вас снабдили? — все также поганенько улыбался Рауль. — Если вам хватит мужества пролететь над вражескими системами ПВО на прототипе, не будучи до конца уверенным, что эта Утерянная Технология сработает должным образом, то я заслуженно начну уважать вас. Впрочем, если вы не уверены в моей профпригодности, можете не заключать сделку. Найдутся и другие желающие. — Хм. Вы, часом, не обиделись? Как известно, эмоции мешают выполнению задания… — рассмеялся уже Мирча Влэдеску. — Кстати, вас саму когда-нибудь сбивали? — Один раз, — не колеблясь, честно отчеканила Сузанна. — Ха! Может, нам стоит нанять того пилота-виртуоза, а не вас? — ухмыльнулся Рауль. — Попробуйте, я совершенно не против. Даже дам координаты. Сестра Кейт Скотт. Она рыцарь Альбиона и сейчас служит Святому Престолу. Рауль, взявший бокал, поперхнулся красным напитком и закашлялся, прикрываясь ладонью. — Вы решили обратиться за помощью к нашей организации, но воротите нос от протянутой руки, — продолжала Сузанна. — Я так понимаю, по некоторым причинам вы склонны отказаться от контракта и разобраться с Ватиканом самостоятельно? Такой ответ мне передать нашему главе? — А вы разве из Ордена? — с сомнением спросил Мирча. — Не наемник? — Именно так. Я рыцарь Ордена, «Красная баронесса», Сузанна фон Скорцени. Меня направили помочь установить влияние Империи на юге. Если Карфаген нашими общими усилиями заявит себя все-таки как сторонник Империи, а не Ватикана, то Церковь обязана отреагировать. В ответ отреагирует и сама Империя — ее регион Триполи окажется под угрозой, если Ватикан укрепится в Карфагене. В этом и заключается ваш план, верно? — Так все и произойдет, если вы не подведете нас, — криво улыбнулся Мирча, показывая край длинного клыка. — Мы деликатно подтолкнем Императрицу к тому решению, которое нужно было давно сделать. Это наш долг. К слову, удовлетворите мое любопытство… Это правда, что ватиканские радары оказались абсолютно слепыми? Поразительно! — Мне приятно видеть, что этот мой вылет вызвал такой резонанс и породил массу слухов. Я внимательно слежу за газетами, поверьте. Скажем так. Их станции могли засечь меня только тогда, когда я оказалась почти рядом с базой. Это физика, и воевать с ней бессмысленно. Но вот реагировать уже слишком поздно. За три с половиной минуты они не успевали перехватить меня, поэтому мне удалось разгромить почти всю базу. — Вот оно что… — Мирча быстро потерял интерес, разочаровавшись. — А что касается вас, господин Кетхуда, как продвигается ваша работа? — Мне пришел отчет, что поручение было выполнено в точности. Думаю, либо этим утром, либо следующим в газете опубликуют сенсацию. Теперь ход за Советом Карфагена… Ох… Мужчина скривился и схватился рукой за грудь, сминая лацканы дорогого пиджака. Его качнуло, он уткнулся лицом в край мягкой спинки кресла, движение ноги по полу в поисках опоры завернуло край ковра. Свободной рукой он пытался залезть в карман. — Исхак! — вскрикнула Сузанна. Она быстро склонилась над ним и помогла достать и открыть маленький футляр. Там лежал блистер с таблетками. Быстро выщелкнув в ладонь пару таблеток, подала мужчине. — Что случилось? — скривился Рауль. — Вам нужен врач? — Нет, ничего… — простонал господин Кетхуда, укладывая лекарство под язык. — Просто немного… больно… Я уже немолод. — Вы, терране, такие слабые. Быстро стареете, быстро умираете, — с такой же пренебрежительной гримасой отозвался Мирча. — Ладно, сидите, отдыхайте, если ничего серьезного. Остальные детали мы обсудим с госпожой фон Скорцени, ведь именно она представляет Орден, а не вы.***
Узкие и ровные дорожки, посыпанные песком, заплетались в квадратные лабиринты. Вечнозеленые кустарники поднимались такой же невысокой квадратной стеной. Ровная, подстриженная под прямым углом полоса зелени. Каждый поворот этой полосы украшали такие же идеальные шары, в которые под острыми ножницами превратились ветвистые кустарники. Неестественная красота. Запертая в клетке. Каждая веточка, каждый листочек, стоило им вырасти самым естественным образом, нещадно обрезались длинными ножницами. На этих шарах и полосах можно заметить, как многие листья даже рассечены пополам, чтобы вписаться в правильную сферу. Каждая травинка срезалась лезвиями газонокосилки, если вырастала выше положенного. Сущее издевательство над природой. Помнится, как-то так выразился Витторио, когда он вместе со своим старшим братом и доктором Вордсвортом гулял по папским садам всего несколько дней назад. Франческо тогда едва сдержал смешок, а Вордсворт заинтересованно посмотрел на своего «шефа» и пообещал найти фотографии самого настоящего английского сада, который не пользовался популярностью в Ватикане, но определенно понравился бы имперскому «кардиналу-варвару». Но этот идеально прилизанный сад, словно сошедший с идиллических картин, в самом деле сейчас вызывал у Франческо те же ощущения, что и у его младшего брата. Фальшь. Наигранность. Чужеродность. От этого начинало тошнить. И даже солнечные лучи старались не нарушать райской пасторали. Они как будто проходили через специальный фильтр, которого не существовало, чтобы не изнурять весенней жарой, но и не забывать по всем законам эстетики обращать в бриллианты капли воды, оставшейся на зелени после полива. Прошло двое суток. Двое чертовски сложных и напряженных суток. Франческо жаждал немного отвлечься от всего, что свалилось на Ватикан, точнее, на его кардинальские плечи. Хотел урвать хотя бы час спокойствия, если позволить себе выспаться не мог. Он вышел в папский сад с надеждой обрести душевное равновесие. Но рукотворная красота и райская идиллия на контрасте с произошедшей трагедией, наоборот, начинали раздражать. А за его спиной в метрах десяти, будто надзиратель, маячила высокая сестра Паула, готовая в любой момент побеспокоить новым донесением, полученным по рации. В сад Франческо вышел не только с чаяниями успокоиться. Пользуясь случаем, он хотел переговорить с глазу на глаз с кое-кем и прояснить ситуацию для обеих сторон. На удивление, в этот раз его не заставили долго ждать. Ровно к назначенному времени к такому же идеально круглому фонтану на идеально круглой площадке, мощеной, увы, не всегда круглыми обкатанными камушками, подошел кардинал Борджиа. «Щеголь», — про себя отметил Франческо, но вежливо поздоровался и пожал руку. Борджиа на этот раз вырядился в черный классический костюм с багровыми нитями. О принадлежности к Церкви говорила лишь пасторская рубашка с римским воротничком, четки-розарий с крупным крестом на груди, да широкополая римская шляпа, украшенная ало-золотым шнуром и кисточками. Франческо жестом пригласил сесть на скамейку. Антонио молча кивнул и прошествовал к ней. Разговор не клеился, а гость продолжал молчать, ожидая инициативу от пригласившего. Растягивать паузу было уже неприлично, и Франческо пришлось начать: — Расследование зашло в тупик. Исполнитель застрелился, когда прибыла группа захвата. Сейчас следователи Бюро опрашивают все его окружение, пытаются найти хоть какие-нибудь контакты… Но пока ничего. Этот человек вообще никак не связан с преступными группировками. И штрафов ни разу ему не выписывали, представляете? Как он только умудрился вляпаться в такое… Застрелился, да еще предсмертную записку фанатичного характера оставил. А что происходит в вашем отделе? — Печально, что расследование зашло в тупик. Разочаровываться в Бюро нам еще не доводилось. Наш противник очень серьезный, не стоит его недооценивать, — спокойно, но несколько мрачно отозвался Антонио, смотря на фонтан. — Профессор вчера отбыл в Милан, чтобы начать ремонт Треса. Связь с Миланом установлена, в сложной ситуации Профессор сможет помочь нам советами. Часть агентов отправилась в Тиват. И я благодарен вам, Франческо, что господа инквизиторы сочли необходимым не вмешиваться, — едко добавил он. — Нам только переполоха не хватало поднять появлением вооруженного от носа до кормы «Рагуила», чтобы спугнуть террористов. Ди Медичи спокойно проглотил колкость и ответил: — Прежде чем лезть в пекло, неплохо выслать для начала разведку. Если «Эй-Экс» не справится с задачей, нам ничего не останется, как как ударом молота припечатать это гадючье гнездышко. О том, что такая «разведка» по факту могла принять на себя первый удар и понести потери, он умолчал. Это их предназначение, всякого сброда, противного Церкви, не имеющего никакой ценности. — На Ватикан обрушили тяжелый удар, — продолжал Франческо. — Только от нас зависит будущее всего человечества, и, надеюсь, вы понимаете это, Антонио. Кризис необходимо преодолеть с минимальными репутационными потерями. И я надеюсь на ваши превосходные умения, ведь именно вы отвечаете за связь с общественностью. Вы молоды, харизматичны и невероятно талантливы. Людям нравятся такие персоны. — Благодарю за комплимент, — сдержанно улыбнулся Борджиа. — Я прикладываю все силы, чтобы не допустить паники. Но до меня начинают доходить слухи, что некоторые священники… кхм… фундаменталисты пользуются ситуацией, и своими проповедями, скажем так, только сильнее усугубляют положение. Они хотят призвать людей к покаянию, но лишь начинают зарождать массовую истерию, трактуя это обращение вампира-террориста как снятие первой печати, а самого его — как первого всадника, Антихриста, взывающего якобы к «праведности». — Что за… бред! — брови Франческо было поползли вверх в удивлении, но тут же сурово нахмурились, и глубокая морщина между ними рассекла лоб. Антонио усмехнулся: — Похоже, вы склонны отрицать священные Откровения, ваше высокопреосвященство… Лучше бы это не услышала сестра Паула, — он многозначительно кивнул в ее сторону. — Как бы то ни было, я давно слежу за всякими разными слухами, еще с того момента, когда месяц назад появилась комета. Давно не было такой яркой и огромной. Люди склонны ко всякому роду суевериям. Конечно, не так сильно, как несколько столетий назад, однако… Когда через несколько дней после того, как хвост этой кометы раскинулся на полнеба, указывая на запад, умерла Катерина… снисходительные и недоверчивые улыбки стали медленно исчезать. Комету окрестили недобрым знаком. Поползли первые слушки. И вот, комета еще видна на небе, пусть даже ее хвост почти исчез, но она продолжает приближаться и приближаться. Два дня назад нам нанесли удар, объявился этот вампир. А она все приближается. Люди со страхом ждут, что же произойдет, когда она окажется очень близко… Франческо мрачно слушал монолог. Поневоле он вспомнил, что как только на небе появилась маленькая черточка, заметная невооруженным взглядом, так спустя всего два дня исчезла половина аксовцев. А еще через два дня Алессандро, навестив сестру, тайно от него подписал указ о назначении младшего Сфорцы. Безусловно, это простое совпадение, иначе и быть не может, но… Потом Франческо вспомнил, какой шум поднялся в январе–феврале 650 г., стоило появиться легендарной комете, с которой всегда связывали чуму, землетрясения, поражения в битвах и даже какую-то доармагеддоновскую катастрофу, после которой над огромной территорией рассеялось радиоактивное облако, а местность на долгое время стала непригодной для жизни. Весь год, как в насмешку прошел тихо-мирно, а потом, в конце осени, на цитадель Сфорца напали вампиры и вырезали всех. Уцелела лишь его сестра. Более того, этой легендарной комете пытались вменить в вину порабощение герцогства Остмарк за пять лет до ее появления и смерть их отца, понтифика Грегорио XXX, уже спустя пять лет. — К сожалению, — продолжал говорить Антонио, — не все люди крепки духом, чтобы стойко перенести эти испытания. И нам сейчас совершенно не нужен рост преступности, как и не нужно зарождение опасных сект, угрожающих единству Церкви. К тому же, люди настолько легковерны, что их смущает даже обычный календарь. Они видят скрытые знаки в этом 666 году. Конечно, Орден на это и рассчитывает. Я не удивлюсь, что один из новых ходов они сделают ближе к второму апреля, поскольку это будет полнолунием перед Пасхой, да не простым полнолунием, а с лунным затмением… Наши ученые давно в состоянии рассчитывать затмения, не говоря уже о более сложных вещах, так что и Ордену легко рассчитать свои действия и нанести эффектный удар. Поэтому я надеюсь на авторитет Инквизиции, чтобы пресечь всю ересь на корню. — После Пасхи до дня сошествия Святого Духа на апостолов следует читать Откровения Иоанна Богослова на мессах, — пробормотал Франческо. — И все эти события уже однозначно намекнут… — Орден издевается над нами. Я думаю, следует обратиться к этим текстам и тщательно их изучить. Изучить также все легенды, апокрифы и даже еретические толкования. С этим справится только опытный богослов. А еще нам нужна помощь ученых, чтобы они рассчитали всевозможные «небесные явления», которые произойдут в этом и последующем году. Сопоставить все точные и косвенные указания на даты из библейских текстов с датами, которые предоставят ученые… Мы хотя бы попробуем предугадать планы Ордена. — Опытный богослов, значит… — ненадолго задумался ди Медичи. — Я поручу это брату Маттиасу. Он не просто опытный, а лучший из лучших. Правда сейчас он занят расследованием как взрыва, так и нападения на Ассизи… — Придется перепоручить расследование кому-то другому, верно? — кивнул Борджиа. — Бартоломео? Нет, он с Иоанной отвечает за безопасность. Андреас слишком молод, Орсини тоже не справится, — начал быстро перечислять Франческо. — А вот Паула… Хм, что же, решено. — Я хотел бы обсудить еще один важный вопрос. Сегодня в мой первый отдел поступили интересные материалы, — вдруг произнес Борджиа, внезапно меняя тему. — Газеты собираются написать о том, что его святейшество посещает римские госпитали с ранеными и молится за их выздоровление… Ди Медичи скривился так, словно у него заныл зуб. — Я знаю, — сухо кивнул он. — Это слишком опрометчивый поступок. Я пытался объяснить Алессандро, что сейчас слишком опасно, и мы не можем рисковать им, понтификом. Он внезапно уперся и сказал, что это уже мои проблемы и мои заботы обеспечить ему надежную охрану, раз он, понтифик, приказывает… Я послал с ним Орсини и несколько отрядов карабинеров. Мне докладывали, что в какой-то момент Алессандро даже стало дурно от вида раненых. Что же, если папа так настаивал на этих визитах, то пусть и ответственность за свое здоровье сам несет. Про себя Франческо отметил, что случись несчастье и очередное нападение террористов, то можно будет всю вину переложить на Орсини, который в последнее время стал самовольничать и отказываться выполнять приказы. Как тогда, с вампирами в Лондиниумском гетто. Великого инквизитора можно отстранить с должности за халатность, а новым Великим инквизитором станет его нынешний зам, сестра Паула с говорящим прозвищем "Леди Смерть". Надежная, верная, с такими же, как у самого Франческо, взглядами. А понтифик… Что ж, тогда дорога к престолу будет открыта для него, Франческо. — В конце концов, — улыбнулся Борджиа, — его святейшество сделал тот шаг, который следовало сделать кому-то из нас. Церковь не имеет права оставить в беде нуждающихся, не имеет права не обращать на них внимание. Я постараюсь, чтобы статьи осветили это событие в нужном нам свете и как следует прошумели. Народ следует отвлечь. Можно будет организовать акцию милосердия вместе с влиятельными организациями, пожертвовать средства пострадавшим семьям… Ди Медичи кивнул. — Да, я рассчитываю на вас, Антонио. Но, помимо этого, и другие обязанности теперь легли на ваши плечи. Я всегда знал, что только вы справитесь с ними, потому и попросил его святейшество утвердить вашу кандидатуру. Собственно, так и должно было случиться пару недель назад, но его святейшество посчитал иначе, как мы увидели… Франческо чуть кривил душой: Алессандро сам назначил Борджиа на должность кардинала-секретаря вместо младшего Сфорцы. Но Антонио знать об этом необязательно, а потому пусть лучше вспомнит тот самый разговор, когда впервые, еще при жизни Катерины, ди Медичи посулил эту должность в обмен на некоторую услугу… — Да, то назначение было неожиданным, — вежливо улыбнулся Борджиа. — На консистории вы так скромничали, — поддел Франческо, — что его святейшество не преминул указать, что у него есть более «достойные этого назначения лица». И вы остались с носом… — Никто не может спорить с понтификом, — пожал плечами Антонио. — Даже если бы я поблагодарил за доверие, было бы весьма неловко потом получить от ворот поворот. Вдобавок, я и так некоторое время должен был помогать Витторио освоиться, поскольку мы с ним работаем в одной структуре. И мой первый отдел общих вопросов подотчетен его второму, отвечающему за отношения с государствами. А сам я по факту являюсь заместителем кардинала-секретаря, то есть его самого, Витторио… Точнее, являлся до этого воскресенья. Признаться, мне было чертовски обидно, что мою персону проигнорировали. Конечно, все мы понимаем, что эта прекрасная и невозможная женщина, mi amor eterno, сделала потрясающий ход, и оттого я готов ей простить столь сладкий удар ножом... Безусловно, первое время я бы играл первую скрипку рядом с этим милым мальчиком, но сколько лет продержалось бы мое влияние? У меня большие амбиции, понимаете? Борджиа уставился на свои ногти, любуясь их аккуратной формой и светлым отливом под лучами солнца. Ди Медичи медленно кивнул, одобряя эту тираду. Похоже, Антонио, хоть и подозрительно держался рядом с младшим Сфорцей, все же решил остаться на другой стороне, когда понял, что рискует все потерять. Ведь его дальнейшая карьера по большому счету зависит теперь от него, ди Медичи, который может влиять на понтифика. — Наверное, я кажусь вам слишком черствым, Антонио, — устало произнес Франческо. — Все так неожиданно свалилось. Сначала смерть моей сестры. Теперь похищение брата. А ведь он не вернется в Ватикан живым. Я не так хорошо знаю Витторио, как вы, но уверен, что он честен и отважен. И не станет клятвопреступником. Он не предаст Церковь, не станет сотрудничать с Орденом. А потому его убьют. Я не могу позволить себе размякнуть от скорби, потому что на моих плечах сейчас весь Ватикан. Я не справлюсь в одиночку. Мне нужен соратник, который не предаст меня. Такой, как вы, Антонио. Мы столько лет работаем вместе… Борджиа улыбнулся. — Я рад помочь вам, Франческо… О, сестра Паула? Что-то произошло? Ди Медичи обернулся и увидел, как к ним подходит замдиректора Бюро Инквизиции. — Произошло, — подтвердила она. — Нунциатура из Карфагена отправила отчет. Час назад в СМИ появилась информация о взломе древних катакомб, посвященных святой Элиссе. Как выяснили следователи, разрушения в зале гробницы свежие, и часть реликвий украдены. Что это за реликвии, пока не разглашают. Но также было указано, что в гробнице находится неисправная сложная компьютерная система, поэтому можно смело подозревать кражу Утерянных Технологий. Личности совершивших преступление также не разглашаются в интересах следствия. Реликвии не найдены. — Когда произошла кража? — почти хором спросили кардиналы. — Точную дату не называют. Но я думаю, не в эти пару дней, потому как невозможно едва ли не мгновенно выйти на след похитителей и сразу взять их… В эти катакомбы никто не спускался уже сотни лет. — Я что-то припоминаю, кажется, — медленно произнес Борджиа и закрыл глаза. Он откинулся на спинку садовой скамейки и зашевелил перед собой пальцами, будто что-то перебирая невидимое. — Три года назад, август. Пьетро Борромини. Программист из… хмм… папской комиссии по священной археологии… отдел по оценке священных сокровищ… Франческо с завистью наблюдал за ним. У Борджиа, этого кардинала, почти ровесника Катерины, была феноменальная память. Он мог запомнить сотни имен и чисел за короткое время и в точности воспроизвести их порядок. Такие одаренные люди рождались очень редко, и никто не мог объяснить их способности, а потому они считались «Божьим даром». Борджиа как-то обмолвился, что представляет в голове огромную библиотеку, в которую все складывает, но Франческо не понял из его объяснений ни слова. — Украл антиквариат, карту подземных катакомб возле Карфагена. Этим делом занимались отец Найтроуд и сестра Бланшетт. Борромини был ими арестован, а потом убит вампиром-ифритом. Карту так и не нашли, видимо, успел ее кому-то сбыть. — А потом на Катерину вампиры устроили покушение… Я понял, о чем речь, — кивнул Франческо. — Видимо, эта карта снова всплыла, — подытожил Антонио. — И с ее помощью наконец-то смогли проникнуть в гробницу святой Элиссы Карфагенской. — Возможно, — согласилась Паула. — Так или иначе, мы не можем пропустить это известие мимо ушей. Реликвии священны, и Ватикан обязан оказать помощь в их поиске. — Я буду следить за новостями, — кивнул Борджиа. — И разберусь с этим. Как кардинал-секретарь. ____________ 1. Рокировка — особый ход в шахматах, во время которого король и ладья перемещаются на определенные позиции. Король уходит в безопасный тыл, а сильная ладья выходит на центральные вертикали для последующей атаки. Этот ход может делаться в любой момент игры, но при соблюдении определенных условий. Чтобы сделать рокировку, нужно прежде освободить линию от фигур, это получается примерно к ходу пятому-седьмому (дебют), но встречаются рокировки и на десятых, и на тринадцатых-семнадцатых ходах, т.е. в середине игры (миттельшпиле). А еще есть партия (Ласкер и Томас, 1921 г. Лондон), где восемнадцатым ходом была длинная рокировка белых, которая в итоге внезапно и эффектно поставила мат черным. 2. Найденные трупы вампиров — это отсылочка на то, как Абель зарубил автоягдов у системы «Иблис», пока Эстер вводила пароль. 3. Кетхуда (тур. Kethüda) — дворецкий. Псевдоним Кемпфера на Альбионе — Айзек Батлер. Я же сделала очередной языковой каламбурчик, только на турецком. Вообще, есть слово и турецкая фамилия Ajvaz (Айваз), которое тоже означает дворецкий/помощник, но вот у Сунао в новеллах используется слово Kethüda для обозначения личного слуги у имперских аристократов. Если верить Википедии, кетхуда в Османской империи означало слугу-помощника чиновника или какую-то должность у янычар. 3. Подразумевается комета Брорзена — Меткалфа. Ее появление в 3066 г. н.э. (или же 666 г. по фандомному Священному календарю), как и прочие астрономические события, высчитаны с помощью программы RedShift 5.1. И это было для меня неожиданным и приятным совпадением, что ее появление оказалось связанным с событиями первой части цикла «Ветра перемен». Также, «легендарная» комета с дурной репутацией, о которой идет речь в 650 г. (3050 г. н.э.) — это комета Галлея, а упомянутая катастрофа — Чернобыльская авария. 4. Дело в том, что у Маттиаса, каким бы мерзавцем он ни был, имеется докторская степень по богословию, а его имя дано в честь евангелиста Матфея Левия. Вот только в нашем фандоме давно устоялся вариант имени как Маттиас (от Матфия) из англоязычного фандома. Я пока в раздумьях, не поменять ли имя этого персонажа на Матео, чтобы сохранить отсылочку... 5. У Борджиа в каноне феноменальная память. Он запомнил пятьсот имен священнослужителей из списка участников Нового Ватикана в новелле «Грешница». А к 23 годам защитил семь диссертаций по политологии (новелла «Полночная погоня»), отсюда вывод, что он почти ровесник Катерины, всего на год младше, т.к. ей в этой новелле было 24 года. Таким образом, сейчас в тексте Борджиа 29 лет, а Франческо 37. Я считаю, что Борджиа может пользоваться различными мнемотехниками, чтобы быстрее запоминать и долго помнить. А потому сделала отсылочку к нашумевшим «чертогам разума».