Runaway

      — Мам, знаешь, я так соскучилась по брату, — Ханна поднесла кружку с теплым какао к губам и сделала небольшой глоток. Женщина подняла тяжелый нечитаемый взгляд на дочь, но мягко улыбнулась. Морщинки вокруг глаз стали намного заметнее за два года отсутствия сына, а волосы на голове поседели.       — Ты уже достаточно взрослая, 17 лет все-таки, можешь слетать к нему. Деньги мы найдем, — Союн знала о том, что Ханна обожает старшего брата и ей было невыносимо тяжело видеть как два безумно любящих друг друга человека разделены на такой большой срок. Она и сама скучала по сыну, но из-за боязни высоты, болезни и нехватки денег, она бы просто не вынесла перелет. По крайней мере не сейчас.       — Да? Правда? Мамочка, я обожаю тебя! — воскликнула девушка и побежала собирать рюкзак.        «Братик, я лечу к тебе. Жди. Целую, твой бэйбибон» — телефон Чживона включился и издал негромкий писк, оповещая хозяина о новом сообщении, но увы, Бобби сейчас был занять немного другим делом. Он охуевал от жизни.        Две группы, Blood и Monlight, сейчас стояли друг на против друга. Они ненавидели каждого из соперников, презирали их и, кажется, были готовы накинуться и поубивать друг друга. Генри и Чжунхэ поклонились в знак приветствия, но больше этого делать не стал никто. Тягучая, тяжёлая, осязаемо гадкая атмосфера витала в воздухе, заполняя легкие ненавистью и злобой, разнося их по венам, словно кислород, не давая пути назад.        Только весь ужастик/боевик портил один человек, который сейчас поднял голову, рассматривая потолок, улыбался как идиот и что-то бормотал под нос. Вокруг него не хватало только летающих цветочков, как рисуют в аниме, когда показывают мимимишно-сладкое настроение. Сохраняя спокойствие и стараясь держать планку «Ненавижу всей душой» каждый упорно не смотрел в сторону Ханбина, но увы действия членов команд не увенчались успехом. Понимая, что войны сейчас не выйдет, (а так хотелось. Чертов Биай!) танцоры вздохнули, взъерошили волосы и разошлись по углам комнаты, что-то рассказывая друг другу и активно жестикулируя. Вот так один идиот предотвратил побои и всякого рода неприязнь.        Чживон, который все это время не сводил глаз с витающего в облаках Хана, наконец решил, что с ним что-то ни так и подошел к Генри с вопросом. Только Лау успел задать этот же вопрос немного раньше, чем Бобби успел открыть рот       — Слышь, с ним точно все хорошо? Может это… Санитаров, да в психушку его? Совсем крыша поехала у мальца, — все лишь посмеялись над тренером, но кинув мимолетный взгляд на лучшего танцора, тихо вздохнули, соглашаясь. Ким никогда прежде себя так не вел. Танцоры «Крови» же не понимали почему их соперники так переживают за парня. Кровавые ведь не знали, что Биай не ванильная девочка и совсем не Такуми Усуи, а вполне себе отбитый бандит с ЧСВ размером Сеульского небоскреба, что строится в высь с геометрической прогрессией, и просто был ходячей энциклопедией отборного мата, который он называл «благородным, но вам, крестьянам, не понять».       — Я, конечно, не уверен, но, может, нам его палкой потыкать? — предложил Чжунхэ. Тренировка должна была уже начаться, только вот Биай, что до этого просто стоял и пускал слюни на потолок, сейчас уже начал подпрыгивать. — Я понимаю, у нас охренительный потолок, только недавно ремонт сделали, но не до такой же степени, пожалуйста сделайте уже кто-нибудь что-нибудь, — истерически взвизгивая и переходя на такой же истерический смешок старался не заорать Чжунхэ.        Спустя еще минуты три странного поведения, Ханбин опустил голову, моргнул пару раз, и пелена, что застилала глаза, исчезла. Он осмотрел комнату и очень так ошарашено спросил «Вы чо расселись? А тренироваться кто будет? Познакомились уже все? Молодцы, так чо сидим?»       — Ты уверен, что он ничего не принимает? — Чжинхван встал на носочки и прошептал это в ухо Генри, на что последний лишь отрицательно помотал головой, хотя уже и сам не был уверен ни в чем.        Спрашивать у самого биая не было желания ни у кого, никто не хотел напроситься на кулак такого, с виду, хрупкого и тощего парня, но который умел уложить парой ударов, так, чтобы потом еще гематомы, не дай бог, это если Ханбин будет очень зол, остались. Так они и начали тренировку. Мунлайт искоса поглядывали на Кровавых, и иногда перешептывались, сплетничая и поливая грязью всех и каждого из группы соперников. Участники Blood же на это только фыркали и продолжали учить новые шаги, иногда заливаясь смехом при виде оступившегося лунного.        Они не любили друг друга. Это было заметно невооружённым глазом как в самый яркий день. Так почему же не поставить их тренировки раздельно? Спросите вы. Все очень просто. Потому что каждая группа не хотела уступать утреннее время, вечером ведь все заняты собой, своими делами, да и просто из принципа, уступить — проиграть.        Внезапно послышался грохот, а за ним скрип кроссовок и хлопнувшая дверь, никто и глазом не успел моргнуть, как тень пронеслась мимо и вылетела куда-то за пределы студии. Но это проишествие сразу позабыли, когда увидели, как у Ханбина снова потекла кровь из носа. Тихое и скулящее «бляяяять» пронудил Чжунхэ. «Только не это, у вас тоже есть заебал_тренера_вечно_кровь_носом?». Генри помотал головой. Никогда с Ханбином такого не было раньше, а тут уже два раза за день. Его отправили домой, несмотря на все протесты, выкрики и оскорбления в сторону Лау, который уже просто выпихивал парня из студии.        А в мужском туалете стоял Бобби, снова тщетно пытаясь промыть нос. Кровь из носа для Бобби, как уже было сказано, обычное дело. Но раньше это было хотя бы раз в неделю, раз в четыре-пять дней, но два раза за день… Чживон осмотрел себя, закрыл глаза и прислушался к своим чувствам. Ничего необычного, даже простой отдышки от усталости нет, ноги не ломит от переутруждения, руки не дрожат. Все как обычно… Лишь сердце бешено стучит. Так почему же? Он попытался вспомнить что он делал последние пол часа, и единственное, что приходило в голову, это разговор с Биаем.       — Эй, ты, — Хан подкрался незаметно и плюхнулся на пол рядом с Чживоном. — Давай встречаться, — в своей наглой манере произнес Ким. Ему было привычно, что любой понравившийся человек сразу становится его. Его собственностью, его трофеем — это придавало Ханбину уверенности, повышало чсв (хотя куда больше то), лелеяло его эгоизм. Он посмтрел на охреневшего от жизни который раз за утро Чживона и улыбнулся одной из своих фирменных голивудских улыбок. Именно так он представлял себе свое предложение, когда все знакомились, а он «пускал слюнки» на потолок. Только этим «потолком» оказался не кто иной, как Чживон.       — Ты ебнутый? Это шутка? Не смешная, — все что успел произнести Бобби перед тем как его грубо заткнули поцелуем. Крепкие руки держали его за плечи, не давая вырваться, но Чживон то сильнее, он скинул с себя Ханбина с оглушающим грохотом, тот повалился на пол, и Бобби, сорвавшись с места, постарался сбежать как можно дальше. Вместо крови по венам разливался адреналин. Вот это пиздец, конечно, произошел. Парень не был уверен, видел ли кто-нибудь их поцелуй.        Вспомнив об этом, Ким поежился. Нет, это не был его первый поцелуй или что-то вроде, чтобы кататься по полу в истерике, да и Биай был вполне милым парнем, пока не открывал рот, конечно, но все-равно было неприятно. Паршивое чувство, когда такую интимную близость с тобой совершает незнакомый человек. И все же, почему кровь-то пошла? Ему было приятно? Интимно? В аниме у персонажей часто идет кровь, когда те возбуждаются. Но Ким Чживон не гей. Или он так думал.       — Что происходит с моей жизнью? — Бобби закусил губу и пару раз сильно приложился лбом о холодную поверхность стены. *____*       — Почему братик молчит? — тихо бурчала Ханна, ожидая объявления посадки на свой самолет. Прошло пять часов, девушка успела взять недельный отгул на работе, купить билет на самолет и десять раз сказать матери, чтобы та не забывала принимать лекарства. Но за эти пять часов Чживон так и не ответил. — Прилечу, придушу его. Честное слово.       — Ты говоришь на корейском? — послышался мягкий голос со стороны спины девушки. Ханна обернулась и увидела парня, на года два старше её, тоже азиатской внешности, пухлыми щеками и искрящимися глазками. Ким кивнула головой, отвечая на вопрос. — Ох, я так рад, что встретил хоть кого-то говорящего на родном языке. Чану. Чон Чану, приятно познакомиться.       — Мне тоже очень приятно. Ким Ханна, — улыбнулась девушка, протягивая руку для пожатия. Кореец с секунду недоуменно смотрел на протянутую ладонь, но быстро собрался и пожал ее в ответ. Ханна, заметив замешательство парня, вспомнила, что тот Кореец, а там кланяются. Дав себе мысленно по лбу, девушка все же поклонилась, немного покраснев. На что Чану лишь хихикнул.       — Это я смущаться должен своей тормознутости. Мы в США. Но могу я узнать куда летишь? — Чон хотел завести разговор, ведь ему очень понравилась эта милая девушка. Добродушная и наивная Ханна, которая доверяет всем в мире, рассказала парню о месте и причине полета, рассказала, что «противный братик» не отвечает на сообщения и она думает, что он помер. Чану мило смеялся со слов девушки, они шутили рассказывали друг другу о себе и не замолкали до самого объявления посадки. Оказалось у них один рейс, но вот места оказались уж очень далеко друг от друга. Обменявшись номерами, они договорились созвониться по прилёту.       Хен, твоя сестра — Ханна? Я вроде ее встретил в аэропорту, и, кажется, она готова убивать. Мы вылетаем. Жди. — новое сообщение в телефоне Бобби.        Чану летал в США для участия в танцевальных тренировках, которые проводили лучшие американские би-бои. Родители парня были не богаты, но поездку сына, тем более для того, чтобы поддержать его интересы, они вполне могли оплатить. А еще Чану надеялся найти красивую американку, чтобы «покорить её корейским очарованием и вместе любоваться на солнечный закат, сидя в колесе обозрения» — пускал Чон слюнки, сидя еще в Сеуле рядом с Чжихваном, последний, кстати, тоже нехило так наслюнявил в тот момент, когда они представляли фигуристых, загорелых моделей в бикини. На колесе обозрения. Зимой. В мечтах «настоящих мужиков» не может быть логики. Все по жескому. Только порно. Только хардкор. Только вот модель он не нашел, зато нашел уже в конце поездки кореянку. «Ребенок все же будет не метис» — думал Чану, смотря на пушистые облака сверху вниз в иллюминаторе. *____*        Ханбин подъехал к дому на такси, психуя и придумывая как бы достать волос и кровь Генри, чтобы сделать куклу-вуду, потому что «заебал бля, все планы в пизду из-за него, мудак — пидорас». Но все его мысли испарились, лишь только дверь желтой машины захлопнулась. На парковке здания, где находилась квартира Ханбина стоял черный KIA Quoris со знакомыми номерами. Ким закатил глаза и набрал полную грудь воздуха. «Либо я сейчас съебываю отсюда незамеченным, либо мне пиздец». Первое, увы, сразу отметается, потому что водитель машины начинает сигналить, заметив того, кого ждал. Биай словно маленький ребенок топает ногой и крепко сжимает кулаки на лямках рюкзака. Машина сигналит снова, когда парень медленно, словно пытаясь оттянуть время и дату кончины, шагает в сторону черного Quoris.       — Ну что опя-ять? — гундел Ханбин сидя в отцовской машине и смотря прямо в глаза родителю. Биай начал получать оценки выше, чем обычно, больше сидел в библиотеках, старался не заходить в соцсети, всегда отвечал на звонки родителей и даже убирался (!) в своей квартире. Чего им опять не хватает?       — Заткнись, — грубо и твердо произнес мужчина. — Ты нас совсем не слушаешь, ты…       — Но отец! — перебил Хан. — Я делал все, что вы хотели! Я пошел в ВУЗ на факультет, который всей душой ненавижу, я читаю скучные книги, лишь бы сдать эти экзамены, я перестал общаться с друзьями, потому что «Ханбин, эти отбросы — не твой уровень». Я делал и сделаю все, только отстаньте от моего любимого занятия. Я хочу заниматься музыкой! Без нее я не вижу смысла в своей жизни! Родился с золотой ложкой во рту, а в итоге сижу словно заключенный, которого приговорили к пожизненной отработке грехов, — Старший Ким пытался остановить поток слов своего сына, но никак не мог, он уже закипал от злости, готовый просто взять и убить это «исчадие ада».       — Я сказал заткнись и слушай старших! — заорал Ханен, не выдержав слов сына. — Ты всегда был послушным и любимым ребенком! Что же случилось на 3 курсе и продолжается до сих пор? Ты стал отвратительным. Ты стал тварью, которая лишь тратит кислород, такой нужный для нормальных людей! Такой Ханбин не нужен ни мне ни твоей матери! И о каких грехах ты говоришь, отброс?!       — Я и сам не знаю что же я такого сделал, — голос парня начал дрожать. Ханбин старался говорить как можно твёрже, но слова все-равно выходили рваными. Ком в горле мешал, а глаза, что направлены на лицо отца, были застелены слезами. — родился, видимо, — совсем шепотом произнес Биай. Секунда и он слышит грохот от двери машины, еще миг и он чувствует невыносимую боль в области затылка. Ханен вышвырнул Ханбина из машины, схватив парня за выкрашенные местами в красный волосы. Биай ничего не видел, слезы текли из глаз, сердце гулко стучало в ушах, отзываясь болью, а кишечник скрутило в животном страхе. Отец схватил повалившегося парня на землю за запястья и поднял его рывком, Ханбин, словно тряпичная кукла, болтался из стороны в сторону. В лицо летели слюни разъяренного родителя, который, надрывно орал, пытаясь что-то донести до парня. Следующее движение Ханена, и Ханбин касается земли ватными ступнями, но сразу же отлетает в сторону, а левую щеку прожигает безумная боль.       Парень не поднимаясь прижимает ноги к голове, рыдая навзрыд, когда слышит рев мотора и скрип колес. Не первый раз он получает от отца. Не первый раз он лежит на асфальте и рыдает, прилагая все усилия, чтобы прийти в себя. В голову лезут разные мысли. От того, что в жизни нет больше смысла и всем было бы лучше, если бы Ханбин шагнул с крыши, до терять уже нечего, вся жизнь испорчена родителями и почему бы не убить их? Лучше отсидеть в тюрьме, чем всю жизнь сидеть заключённым в такие тесные рамки семьи, где тебя унижают, избивают и чувствуют отвращение лишь увидев твое лицо.        Когда какой-то человек поинтересовался, нужна ли парню помощь, Бин тяжело поднялся на колени, и помотал головой в разные стороны. Ему не нужна помощь. Он справится со всем сам. Резким движением руки он размазал по лицу сопли и слезы, сразу же жалея о своем действии. Ссадина на всю щеку сильно жгла. Но раны на сердце от колких слов, от осознания, что родной отец может так измываться над тобой, болели сильнее. Еле стоя, хромая и часто падая, Ханбин дошел до квартиры. Лишь дверь «крепости» захлопнулась, парень сполз по стене вниз и, кусая руки, хватая себя за волосы, снова взвыл. Что будет дальше? Как далеко смогут зайти родители? Что Ханбин должен делать… Ему всего 22 года, он не знает ответов на эти вопросы. И знать, если честно, сейчас не хочет. Он хочет взять тот нож, и умереть… *____*       — Ханна? — Чживон сидел в своей комнате в бардаке, что он даже не пытался никогда убирать, и недоверчиво смотрел на сестру, которая стояла в дверях с юношей. — Чану? И ты тоже? Пиздец у меня сны, конечно. Не снитесь мне вместе, это до безумия странно, — пересохшими губами лепетал Бобби. Ханна демонстративно цокнула и, подойдя к брату, дала ему смачный щелбан. Ким ойкнул и схватился за лоб. — Больно же! — взвизгнул парень.       — А мне, думаешь, не больно, когда любимый братик игнорирует сестренку? — истерично топала ногами девушка, тыкая открытым диалогом с братом на смартфоне. Сообщения даже не были прочитаны. Бобби прищурился, вчитываясь в слова, и после, в ужасе кинулся прочь от сестры, спотыкаясь и падая. Вторая же рванула за ним, угрожая убить, если Ким сейчас же не остановится и не получит «Божественно_просвещающий пинок, который научит манерам поганца»       — Ханна! — на миг остановившись крикнул Бобби. — Поганец? Что за слова?!       — Ты уверен, что в такой ситуации имеешь права что-то там пищать? Насекомое! — парировала девушка и прыгнула на спину брата, пытаясь его придушить.       А в дверях все еще стоял Чану, смеясь с перепалки родных и держа в руках плюшевую панду, которую по дороге купила Ханна. Ведь «Оппа обожает плюшевые игрушки. Нужно сделать ему подарок» — и мягкая улыбка. Она была готова убить Чживона за то, что тот ее не встретил, даже не знал, что она прилетает, но она все так же обожала свою родную душу и без умолку могла рассказывать о брате все самое лучшее. Девушка видела и знала все изъяны брата, но безумно любила и их. Чон лишь слушал и улыбался ее рассказам, понимая, что Бобби для нее самый важный и любимый человек на земле, и это до безумия правильно. Ведь ничто не вечно, когда не станет матери, когда предадут друзья, когда бросит парень, единственный кто останется навсегда — старший брат.        Чану тогда пошутил про инцест, на что девушка лишь рассмеялась. Она никогда не рассматривала брата с такой стороны, да и не будет. «Это только испортит наши с ним отношения. Я хочу любви. Но не от него. Да и страшненький он. И противный. Не-не. Я бы с таким не встречалась».        Уставшие брат с сестрой плюхнулись на кровать, тяжело дыша и смеясь. Они оба были счастливы видеть друг друга после долгой разлуки. Словно что-то когда-то разбившееся на кусочки, снова собралось и сейчас сияет как новое.        — Я еще не отомстила! — загадочно улыбнулась Ханна и села на брата, щекотя его. Чживон извивался змеей под сестрой и хрюкал от смеха, моля о пощаде и признав поражение. Ханна издала победный клич и начала танцевать, а подхвативший её спонтанность Бобби стал битбоксить в такт движениям сестры. Вымотанные, но все еще полные энергии для танца вдвоем, они абсолютно точно были соулмейтами.        В углу комнаты стояла одинокая плюшевая панда и пакеты со вкусняшками, а на кровати тихо сопели два человека, лежа в обнимку. Они наверстают два года завтра. Все будет завтра…