Верёвки, пожары, жатва

Едва ступив на порог, младший диспетчер Рональд Нокс уронил вешалку. Даже не сказать, что уронил, просто слегка задел, а вещица, опасно наклонившись, уперлась верхом в противоположную стену, перекрыв проход. С неё сразу посыпалось что-то вязанное и тёплое. Алан тут же, суетясь и извиняясь, водрузил вешалку на место разом с остальными вещами. Рон никогда не был дома у мистера Хамфриза. Вернее, Алана: строгое «мистер» никак не вязалось с тощим, невысоким, по-подростковому угловатым Аланом, как, наверное, не вязалось когда-то «стажер Лоуренс» с усатым седым Андерсоном. Рон никогда не был у Алана и, скорее всего, никогда бы не побывал, если бы не срочное требование Спирса заполнения какой-то документации и не полное в этом деле профанство Рона. Впрочем, на отсутствие знакомых разбирающихся в абсолютно разных областях, он не жаловался. — Это совсем просто, — Алан словно оправдывается, — Заходи, сейчас все сделаем. Рону хочется сказать, что делать всё придется Алану, уж он-то ничем помочь не сможет, но он сдерживается. Как-нибудь разберутся. Разберётся. Комната оказывается одна, совсем небольшая, под стать хозяину, да ещё и заполненная невероятным количеством вещей, находящихся в каком-то пусть и немного странном, но порядке. Рона усаживают за шаткий стол, укрытый сероватой тканью скатерти. Алан с ловкостью убирает стопки книг, отставляет две вазы (одна пустая и приторно розовая, другая с какими-то давно засохшими цветами и отколотым краем), складывает мятый свитер, сдвигает коробки, ставит на окно пепельницу и смятую пачку сигарет. Замечая удивленный взгляд Рона, снова, словно извиняется: — Это Эрика, он часто заходит. Всё оказывается не так уж и легко. От света желтоватой настольной лампы предметы отбрасывают причудливые тени. На стенах с полдесятка неумелых, но старательно сделанных рисунков животных, в основном кошек, на всех листах аккуратное «S.» в углу. Рыжие, белые, черные все они будто смотрят круглыми нарисованными глазами прямо на Рона, и тому становится не совсем уютно. — Звери боятся нас до одури, словно чувствуют смерть, — Алан отвлекается от бумаг, — А мне они нравятся. Алан снова склоняется над документами, покусывает кончик карандаша, бормочет тихое «не сходится». А Рон замечает, что среди рисунков проглядывают фотографии: незнакомые слуги Смерти, почти что родной Грелль, суровый надзиратель Спирс, Эрик, на плоскости бумаги почему-то кажущийся намного более благодушным. — Хочешь чаю? Рон кивает. — Давайте я сделаю. Алан соглашается. Чашек у Алана оказывается великое множество, все разные, у некоторых отбиты ручки, в одной что-то растёт на подоконнике. Два табурета, приютившихся около маленького стола, словно для большего количества гостей квартира не предназначена. Чайник закипает и оповещает об этом весёлым свистом. Рон возвращается к столу, в руках две кружки с чаем. Алан поднимает голову, почему-то улыбается. — Возьми варенье. И Рон берёт, а Алан прихлёбывает чай, что-то перечеркивает и дописывает, вертит между пальцев ручку. Почему-то Рону кажется, что это ручка Спирса. На подоконнике фикус, тот самый, что когда-то рос в их с Греллем кабинете. А книгу с полки, Рон уверен, когда-то читала симпатичная девчонка из Основного Отдела. — Зачем это всё? Вещи. Алан поводит плечами. — Они их оставили здесь, — на странный вопрос получишь странный ответ, верно? Рональд получает, — Скажем, на память. — Кто такой «S»? — Саша, немецкое отделение, — это Рону говорит мало. — Память — это прерогатива людей, — Рон твердо уверен в этом, будто вычитал между строк одного из учебников в Академии. Алан тянется к пепельнице, но на полпути отдергивает руку. Глупо врать, не Рону же его упрекать предстоит. — Я был бы не против побыть человеком, — совсем коротко. — Глупо это, — осторожно вставляет Рон, — Из-за памяти, эмоций и прочей херни. — Как знаешь, — взгляд Алана устремляется в сторону фотографий, Рону кажется, он даже знает на какую именно. Выходя из квартиры, Рон снова роняет вешалку. С неё падает неумело связанный ярко красный шарф. — Забирай, — предлагает Алан, — Грелль когда-то увлекался и в порыве пытался одарить весь Департамент. Мне, как видишь, досталось. — Память? — Тёплая и удобная вещь, — парирует Алан. Шарф занимает предназначенное для него место — вокруг шеи нового владельца. Не память.