С первого взгляда. Сборник

      Хорошо… Тепло. Здесь на солнышке, на широком подоконнике за закрытым окном очень уютно. Сквозь прозрачное стекло насколько хватает глаз – всё белое, искристое, переливающееся. Красиво! Только глазки болят, когда долго смотришь на это великолепие.       А ведь совсем недавно я жил на улице, в грязной подворотне у магазина. И все жалели меня, но при этом все кричали это злобное слово «брысь», от которого шерсть, между прочим, чтобы вы знали, сама становится дыбом! Страшное и неприятное слово! И только моя хозяйка сказала что-то ласковое, но хозяин разозлился. Страшно было. Очень. Мимо проносились огромные чудовища на больших колёсах, разбрызгивая холодную грязную воду, во все стороны летели мелкие камушки. И ещё они сильно дымили и воняли. Это сейчас я знаю, что это страшное железное чудище называется «машина», у неё внутри есть большие удобные лежанки, где можно спать, а можно забраться на переднее окно и смотреть, как мелькают странные картинки. Большие дома, широкие дороги, много чужих хозяев. Правда меня нечасто берут с собой в «машину», но несколько раз было. Есть что вспомнить…       Сказать, что мне в жизни повезло, не берусь. Может быть там, в подворотне мне и было бы веселее, но помнится, что там было холодно. А здесь, дома – хорошо. Очень хорошо. Но есть нюансы. Не знаю, что означает это странное слово, это недавно хозяин так сказал – это прекрасная новость, но есть нюансы. А хозяйка смеялась и гладила хозяина по голове. Меня она тоже гладит по голове. Нежно, медленно, за ухом треплет, перебирая своими коготками. Мне нравится. А вот себя царапать она не позволяет. Почему? Не знаю… Это нюанс.       Потом мне не разрешают кусаться. Мне не разрешают, а сами? Я же видел собственными глазами, как хозяин кусал хозяйку за шею, а она смеялась и что-то ему шептала на ухо. И где справедливость, а?       Хозяин сердится на меня, когда я царапаю стены и сдираю с них бумагу. Он так и кричит – кто, кричит, обои содрал? Откуда я знаю, кто обои содрал? Мне бумажка нужна была, чтобы фантик смастерить. А кто обои содрал – я не в курсе.       По столам нельзя лазить, можно по хвосту схлопотать. А хвост у меня уже ничего, красивый… Пушистый, длинный. Только мыть тяжеловато, устаю. И штаны мыть надо. И когти чистить, ушки. Да и мордочка нуждается в уходе. Особенно после рыбы. А рыбу я люблю. И мясо. И молоко со сметаной. Так, пойду-ка я на кухню, посмотрю, что мне хозяева оставили.       Наелся. Последний раз лапкой проведу по усам. Чисто. Чем бы заняться?       Хозяева где-то пропадают весь день, приходят домой вечером, а иногда хозяин не ночует дома. Я думаю, что у него где-то есть другой кот, у которого он остаётся на ночь. Но хозяйка не волнуется, позволяет в такие ночи спать с ней в большой комнате, на мягком одеяле. Хорошо… Но мысль о другом коте меня тревожит. Нюанс.       А ещё есть приходящие хозяева. Они у нас не живут, но роются в этой большой белой штуке, что хозяйка называет чудны́м словом «холодильник». Кстати, в этом «холодильнике» хозяева хранят много нужных и вкусных вещей. И рыбу с мясом. А ещё хозяин там хранит «пиво». Он пьёт его из красивых баночек, которые смешно гремят, когда их катаешь по полу. Но после пива от хозяина пахнет совсем по-другому. А хозяйка фыркает и отворачивается. И красивые баночки прячет в ведро с крышкой. Но если по крышке ударить лапой, то она открывается и баночки можно увидеть.       Скучно. За окном всё также белым-бело… Хозяин это называет «снег» и иногда говорит, что меня надо вынести во двор и показать мне этот снег. А зачем? Я его и так прекрасно вижу. И не надо меня куда-то нести. Мой дом здесь.       Спать хочется. После обеда. Солнышко греет, тишина, тихо урчит «холодильник». Спать…       Не хочется. «Сон не идёт». Хозяйка так говорит, когда хозяин ночует у другого кота. Потом берёт маленькую штуку, которая по утрам кричит и будит всех подряд, и долго говорит с ней. Но эта штука молчит, а хозяйка что-то слушает, улыбается, а потом целует её. Зачем? Нюанс.       А несколько дней назад случилось необъяснимое. Хозяйка пришла домой весёлая, тискала меня, гладила, а потом долго раскладывала тарелки на столе, огонь принесла на белых палочках и поставила на стол рядом с высокими чашками на тонких ножках. А потом, когда пришел хозяин, она произнесла слово «беременная». Не знаю, что это такое, но хозяин с ума сошёл. Кружил хозяйку по комнате, а потом стоял перед ней на коленях и целовал ей живот. Нюанс.       А уж потом и вовсе стали происходить странные вещи. Я наконец то узнал, что такое «обои». Их принесли домой в большом шуршащем пакете, долго рассматривали их и прикладывали к стенам. А потом… Хозяин ободрал бумагу со стен и сделал большой фантик. Я ему помогал, и он меня хвалил. Сейчас маленькая комната рядом с той большой, где я сплю, когда хозяина нет дома, стоит ободранная, пустая и почему-то называется «детской». Нюанс.       Дверь открывается. Хозяева пришли! Холодные, топают громко, хозяин пакеты занёс, надо заглянуть – вдруг там что-то вкусное принесли. Хозяйка шкурку снимает, как она каждый день снимает её и надевает? У меня не получается. Сапожки её мокрые, пахнут чем-то далеким, чихнуть хочется. Я пою им свою песню и жду, когда эти самые близкие мне хозяева возьмут меня на руки, чтобы ткнуться им в нос и заглянуть в глаза. Я скучаю и люблю их. И это не нюанс. Это моя жизнь…