Remember This — NF
Вселенная постоянно вынуждает тебя что-то отпускать. Даже если ты не пожелаешь отпустить что-то, чему порa уходить, у тебя это все равно отнимут. И порой очень грубо. Научись отпускать то, что уже и так ушло.
Я облегченно вздыхаю, когда все же сажусь в такси. Понимаю, что за два часа собраться на вечеринку почти что нереально. Я еще долго стояла около открытых дверей шкафа, разглядывая вещи пустыми глазами. То горло от водолазки слишком тугое, то блузка не подходит под цвет любимой юбки и уже хотела было остаться дома, пока не решила примерить черного цвета платье, сильно обтягивающее бедра. По краям соблазнительные кружева, а рукава прячут «белоснежную» кожу за плотной тканью и я даже сама себе улыбаюсь, когда подхожу к зеркалу. Волосы убраны в высокий хвост, на губах сияет бардовая помада — я понимаю, что давно не была на вечеринках и это, отчасти, грустно. Чаще всего я не появлялась на них из-за Криса, потому что встретиться с ним взглядом после нашего расставания — все равно, что прописать себе свидетельство о смерти. Я видела каким разочарованным он был, когда все же пришла в дом какого-то парня со второго курса, решив немного отвлечься. Он был с очередной девушкой, я же была в компании дорогого виски с колой и затуманенного разума, который так и наговаривал мне о том, что я сейчас же должна подойти и оттащить эту блондинку чуть ли не за волосы из этого дома, ведь он только мой. Да, я считала так целых две недели, потому что забыть прошлые отношения всегда было для меня чем-то нелегким. А Крис забыл, как драматично. Зажимается почти что с каждой девушкой, меняя их как одноразовые хирургические перчатки, вливает в себя литры алкоголя и уверенно постит в социальные сети провоцирующие фотографии, от которых у меня не только ребра внутри ломались, но и, кажется, чертово сердце, сделавшее кульбит несколько раз уж точно. Сейчас же все изменилось, хоть и не полностью. Мне абсолютно***
Я чувствую на губах капли красного вина, когда прикладываюсь к пластиковому стаканчику, находясь в просторной гостиной. Здесь достаточно много народу, поэтому я чуть ли не сливаюсь со светлыми обоями, облокачиваясь о несущую стену. Играет громкая музыка, многие подпевают и танцуют, весело поднимая руки вверх. Николь танцует рядом со мной, блаженно прикрывая глаза. Она полностью расслаблена, волосы растрепанны, но это не создает какой-то неуклюжести, даже наоборот — сегодня она выглядит чертовски сексуально. — Дерьмо, — брюнетка останавливается отдышаться, когда начинается медленная мелодия. — Ни одного нормального парня. — Разве здесь нет красавчиков? — я прикладываюсь к краю стаканчика еще раз, обещая, что это последний. Следующий будет точно последним. — Тут сплошной ходячий секс, — девушка вымученно вздыхает. — Но все знают, кто мой брат, поэтому даже подходить ко мне боятся. А мне так хочется трахаться, Эва. Я лишь издаю смешок и поправляю края удобного платья, наблюдая за танцующими парочками. Мне никогда не нравились медленные танцы на вечеринках, потому что я всегда считала это глупостью. Здесь остаются лишь только верные, слишком пьяные пары, которые чуть ли не все лицо готовы друг другу вылизать, желая уединиться в одной из комнат. Другие же блуждают по дому в поисках очередной бутылочки чего-нибудь по-крепче, парни, чаще всего, разбираются друг с другом на улице. Драки на вечеринках для меня никогда не были чем-то особенным, тем, на что бы я могла обратить внимание и записать очередную бойню на видео, выложив его на следующее утро в сеть. Я никогда не выбегала на улицу (если не дрался Крис), потому что прекрасно знаю, чем это может закончиться. Каким-нибудь сломанным носом, поломанными ребрами или же обильной кровью из носа, которая в последующем заполонит всю белоснежную раковину в ванной. А все из-за каких-то безмозглых девиц, которые, кажется, не знают, где и кому лучше отдать свое «драгоценное» тело, старательно намазанное различными кремами перед вечеринкой. Они мечутся между парнями, глупо улыбаются, считая, что в жизни они уже устроились, каждодневно беря в рот. Таких называют шлюхами, да и я не против употребить такую фразу, но мне по-человечески жалко этих девушек, хочется сильно трепать их за плечи и кричать прямо в лицо: «Прекрати ломать себе жизнь!», но я не лезу, да особо и не горю желанием, наблюдая со стороны как любитель, частый зритель. Скромно попиваю коктейли, а потом страдаю из-за ужасного состояния наутро, жалуясь на головную боль. Куда лучше проснуться в своей постели с адским похмельем, чем быть вытраханной какими-нибудь любвеобильными идиотами. Поэтому я лишь хмыкаю, когда слышу, что на улице очередная драка. Допиваю крепкое вино и оставляю пустой стаканчик на небольшом столике, хватая Николь за руку. — Мы идем танцевать прямо в центр. С Крисом мы танцевали только один раз, позже посчитав, что уединиться на втором этаже в его комнате — будет куда эффективнее, чем сдержанно пялиться друг на друга, качаясь под тошнотворную музыку. Он что-то скажет мне про мою охуенную задницу и я тут же пойму, что это призыв к действию, через пару секунд чувствуя, как под моим весом прогибается кровать. Сейчас я танцую с его сестрой и мне абсолютно не больно от того, что я чувствую себя совершенно никому не нужной, страдалицей, которая скрывает свое лицо под старательно размазанным по лицу тональником и бардовой помадой, придающим цвет пухлым губам. Я та самая Эва и я совершенно не чувствую себя несчастливой. Всего лишь качусь к очередным проблемам со скоростью света, всего лишь собирая по пути очередные слезы и прожигающие дыру в легких истерики. Всего лишь скатываюсь с горки под названием «СДЕЛАЙ ЭВЕ МУН БОЛЬНО» в свой личный пиздец. Ничего нового не произошло. Я все также продолжаю страдать. Николь плавно выводит бедрами восьмерку, хватая меня за руки. Она извивается, кусает губы и привлекает к себе слишком много внимания, но никто так и не решается подойти. Будь бы я на ее месте, я бы непременно поговорила с Шистадом. Ну или без каких-либо противоречий поцеловала бы рядом танцующего парня. И плевала я на то, что он был с девушкой. Но брюнетка почему-то останавливается и я непонимающе смотрю на нее. Музыка сменилась на более оживленную и я чувствую, как сзади меня становится теснее, потому что гостиная наполняется народом и громким гулом. — Это не твоя сестра? — Шистад кивает в сторону большого диванчика. Я оборачиваюсь и чуть ли не замираю на месте, пригвоздившись к полу. Моя сестра бесстыдно целуется с парнем, сидя у него на коленях. Ее короткая кожаная юбка немного задралась, а мужские руки находятся под ее футболкой, от чего у меня не только челюсть на пол падает с грохотом ебанного извержения вулкана, но и глаза из орбит вылетают, помахав при этом ручкой на прощание. Но лишь когда я вижу знакомую челку парня, поблескивающие часы на левом запястье и острый, пронизывающий взгляд, понимаю, что моя «многоуважаемая» сестренка опустилась ниже плинтуса. Она, блять, пробила его огромной кувалдой, растоптав не только себя, но и, кажется, свою репутацию. Олив так и трется о достоинство Магнуссона, спрятанного под ширинкой черных джинс. Он руками сжимает ее задницу, а у меня похоже сжимается чувство прилетающего в голову пиздеца. Я предупреждала ее о том, что Вильяму она может понравиться, но только из-за пышных форм и смазливого личика, где на уши можно с легкостью закинуть килограммы бредовой лапши. Но сестра настолько сильно вцепилась в свою цель, что ее даже из мозгов никаким способов не вышибешь, ни кувалдой, ни острым лезвием ножа. Меня чуть ли не сбивают танцующие тела и подруга хватает меня за руку, оттаскивая к стене. — Ты так просто будешь на это смотреть? — я вижу, что Николь растеряна. — Ты знала об этом? Замечаю, что рядом с Магнуссоном сидит и Крис, в правой руке которого зажата баночка с пивом. Я ни за что не пойду туда, ни под каким предлогом, пока он находится там. У меня отлично получалось избегать Шистада весь вечер, почему бы не побегать от него еще несколько часов? В мою голову почему-то лезут странные мысли, от которых не только хочется глаза себе вырвать, но и засыпать на них белоснежной соли, выжигая все то, что я вижу очередной болью. Крис смотрит на Олив с нескрываемым интересом, закинув свободную руку на спинку дивана. Я вижу, как он кусает нижнюю губу, будто бы тот чего-то ждет. Думаю о том, что крыша Олив можешь окончательно съехать с ее плеч и она полезет целоваться и к нему. Я ни за что не прощу ее. — Я знала только о том, что Вильям нравится ей, — опускаю глаза в пол, отворачиваясь лицом к стене. Привет, стена, думаю, что ты не будешь против, если я немного выпущу на тебе пар. Я всего лишь ударю по тебе несколько раз ногой, но это ради моего спокойствия, окей? Спасибо. — Мать твою, сделай с этим что-нибудь, она же едва на ногах стоит, — брюнетка смотрит на меня чуть ли не умоляюще. С какого хрена она заботится о моей сестре? — Разве я не могу посмотреть на то, как она будет потом страдать? — я лбом прислоняюсь к стене. Я не подойду туда, пока он там. Нет. — Всегда хотела посмотреть на это со стороны. — Хочешь, чтобы они сейчас поднялись на второй этаж? Сломать ей всю жизнь? — Она хотя бы поймет, что нужно было слушать меня, когда я предупреждала ее, — говорю с ненавистью. — Я только недавно говорила ей, что она нахрен ему не сдалась. — Эва, — обращается брюнетка. — Если ты этого не сделаешь, то сделаю я. Я все же дергаюсь с места, когда понимаю, что стоять прижавшись к стене, поджав хвост и не принимать абсолютно ничего — путь к очередному скату в собственную пропасть. Пересекаю гостиную, шумно вздыхая, пытаясь протиснуться среди пьяных и потных тел. Все будет хорошо, Эва. Но как только останавливаюсь прямо напротив диванчика — ловлю на себе его взгляд, с силой впиваясь ногтями в кожу вспотевших ладоней. Вспоминаю, что я нежеланный гость на этой вечеринке и мысленно уже сматываюсь, вспоминая номер такси. — Олив, — я перевожу взгляд на свою сестру, пытаясь ухватить девчонку за плечо. — Что ты творишь? Она тут же отстраняется от распухших губ Магнуссона, облизывая свои. Смотрит на меня своими пьяными глазами, руками обвивая шею брюнета. — Веселюсь, — коротко отвечает девушка. — А что ты здесь делаешь? — Мы едем домой, — я стаскиваю ее с коленей своего однокурсника, дергая за руку. — Сейчас же. — Эва, я не… — Эй, — я слышу знакомый голос и останавливаюсь, вцепившись в ладонь двоюродной сестры. — Оставь ее. Вижу, как Шистад довольно улыбается, вставая на защиту первокурсницы. Смотрит на меня немного разъяренно и я наблюдаю за тем, как он с силой сжимает баночку с пивом. Бесится. Неужели желает врезать мне прямо здесь? — Нет, — коротко отвечаю. — Пусть повеселится, — не унимается брюнет, смотря мне прямо в глаза. — А ты можешь валить прямо сейчас. — Меня пригласила Николь, я пришла сюда только ради нее, — еле сдерживаюсь, пряча сжатые кулаки за спиной. Мне хочется сдохнуть стоя прямо на этом месте, разрыдаться, завязать крепкую петлю и повеситься прямо у Шистада на глазах, чтобы он знал, какую боль он причиняет мне своими словами. Но я все также стою, стараясь как можно больше моргать, лишь бы скрыть поблескивающие от наступающих слез глаза. Что ты, нахуй, делаешь со мной? — Да ты у нас само благородство, — Крис делает глоток пива. — Но здесь тебя никто, кроме моей сестры, не ждал. — Мне плевать какого люди обо мне мнения, Крис, — я чуть ли не выплевываю ему эти слова в лицо, чувствуя, как к щекам уже приливает кровь. — И на то, что тебе не хочется меня видеть, мне тоже плевать. Ровно также, как и на твое существование. Так что будь добр, просто заткнись и иди потрахайся с какой-нибудь очередной девушкой, но меня не трогай. — Проваливай, — он быстро поднимается на ноги, чуть ли не нависая надо мной. — Проваливай нахрен из моего дома, Мун, пока я собственноручно не придушил тебя. — По слогам проговаривает тот, а после чего уходит, больно задевая меня плечом. Меня не на шутку трясет и я еще сильнее впиваюсь в кожу, понимая, что останутся синеватые следы. Поджимаю губы и чувствую, что снова опустилась. Прямо в грязь. Прямо лицом. Прямо перед ним. — Она достаточно повеселилась, — я тяну еле стоящую на ногах девушку на себя. — И сейчас мы уходим. — Эва, я же взрослая, — вмешивается Оливия, пытаясь усесться обратно рядом с Вильямом. — Мальчики такие милые, я уверена, что они не дадут мне грустить сегодня. — Тебе всего лишь пятнадцать, а ты уже заговорила о взрослой жизни, — фыркаю. — Все прелести уже познала что ли? — Вильям, скажи ей, что я… — Отвези ее домой, — Магнуссон зачесывает челку назад. — Я ничего не собирался делать с ней, Эва. — Я поговорю с тобой в понедельник, — огорченно смотрю на Вильяма, а потом пытаюсь найти выход из этого дома, чтобы скорее вызвать такси и привычно заснутьв любимых слезах.