lovely — Billie Eilish, Khalid
может быть, Волк влюблён в Луну, и поэтому каждый месяц в полнолуние он воет из-за любви, которой никогда не коснётся.
4 декабря. 06:30
Я просыпаюсь от громкого хлопка входной двери, резко открывая глаза. В комнате темно, солнце спряталось за грозными тучами, а по стеклу окна бьют холодные капли дождя, придающие приятную атмосферу наступающим холодам. Совсем скоро должен пойти снег, наступят ежедневные контрольные и мои личные проблемы с учебой? Почему? «Эва, ты показываешь не желаемый средний балл, мне нужно поговорить с твоей тетей» — говорят учителя, а мне тем временем хочется дернуть за рубильник «огнеопасно». Каково было мое удивление, когда я услышала «диагноз» от директора школы, сидя в учительской чуть ли не грани отчисления. Недолюбили/обделили должным вниманием и всему тому подобные чувства, которых не дали мне мои родственники. Конечно, тогда было больно, потому что я и сама была согласна с таким вердиктом. Я долго не могла смириться с потерей родителей, с разъедающей болью в груди и издевательских упреков Кетрин, живя с этим до тех пор, пока не перешла в старшую школу. Там я изменилась, стала взрослее, смогла держать слово. Я даже удивилась, когда поняла, что Кетрин затыкается при каждом моем громком слове, быстро стараясь перевести тему разговора. Я не боюсь ее, совершенно нет, но иногда мне кажется, что эта женщина в любой момент собственноручно готова собрать все мои вещи и выкинуть чемодан через балкон, помахав при этом ручкой вместе со своей дочерью. Поэтому, каждый раз, когда наступают семестровые контрольные и промежуточные экзамены, для меня это все равно, что спуститься в собственный ад. Слушать нытье учителей, жалобы от классного руководителя и стараться как можно больше впихнуть в свою голову школьного материала, сжирая горький шоколад чуть ли не пачками. Драма. Это утро выходит сырым. Полы оказываются холодными, когда я ступаю босыми ногами на холодные деревянные доски пола. Натягиваю рукава старой кофты до самых косточек пальцев, выходя в коридор второго этажа. Думаю, что это вернулась Оливия, потому что еще вчера она предупредила меня о том, что останется на ночь у подруги. До сих пор вспоминаю, как приводила ее в чувство ночью в пятницу, когда та едва ли могла стоять на ногах, желая как можно скорее завалиться в кровать. И как она виновата опускала глаза утром в субботу, чуть ли не вымаливая у меня дать ей какую-нибудь сильнодействующую таблетку. Я бы посмотрела на нее, если бы Кетрин так и не уехала. Скандал или же полное безразличие? Сама же я проснулась просто в отличном состоянии (почти что). Разве только, что красные опухшие глаза и осыпавшаяся тушь под глазами, потому что перед сном я забыла смыть косметику. Слышу, как кто-то грохочет в прихожей и сразу же мчусь туда, быстро собирая волосы в нелепый хвост. Но останавливаюсь на последней ступени, рукой обхватившись о перила. — Доброе утро, — как ни в чем не бывало щебечет Кетрин, вешая хлопковое пальто на маленький крючок. Ее волосы аккуратно убраны в пучок, на плечах шифоновая блузка, а губы так и сияют яркой помадой, отчего не только ослепнуть хочется, но и выколоть себе глаза, лишь бы не видеть счастливого лица женщины. Я чуть ли рот не открываю, потому что Кетрин уехала всего лишь пару дней назад, проклиная этот дом как только можно. Она сказала, что уедет на неделю и я даже немного обрадовалась, потому что это даст мне по-настоящему расслабиться. Но, кажется, жизнь решила сыграть со мной самую злую шутку, взяв при этом острую косу и отрубив мне голову. Я видеть ее не могу. Ни ее лица, ни ее приторных духов, которые она выливает на себя чуть ли не половину флакона. Я кривлюсь, складываю руки на груди и смотрю на нее отрешенно, даже немного сердито: — Ты же сказала, что уедешь до конца этой недели, — наблюдаю за тем, как Кетрин стягивает с себя атласный шарф нежно-голубого цвета, уставившись в зеркало. — Планы изменились? — Твоя бабушка решила уехать за границу, даже не предупредив об этом, — Кетрин поджимает губы, хватаясь за ручку синего чемодана. — Я как дура стояла около ее двери целый час, пока соседи не сказали, что она взяла отпуск и уехала. Но мы поговорили с ней по телефону и кое-что решили. — Она останавливается, окидывая меня скептичным взглядом. — Мы можем поговорить? Олив спит? — Я понятия не имею, что она сейчас делает, — следую за женщиной, вглядываясь прямо в ее затылок. Ждать ли мне очередной моральной смерти или мы сможем хоть раз в жизни спокойно поговорить? — Она осталась ночевать у подруги. — Ладно, с ней я поговорю позже. Теперь ты, — Кетрин проходит в гостиную, устало усаживаясь на диван. — Я долго думала над этим. Я неуверенно присаживаюсь в кресло, подминая под себя ноги, чтобы согреться. В доме слишком холодно. — Ты учишься в школе последний год, а это значит, что уже пора задуматься о следующем образовании, — русоволосая складывает руки на колени, сплетая длинные пальцы. — Буду честна, я не думаю, что у тебя есть шансы на обучение в каком-нибудь ВУЗе в Осло. Поэтому мы с твоей бабушкой решили, что тебе будет лучше отправиться учиться к ней, в Драммен. — Что? — я яро смотрю на Кетрин, сжимая края кожаного кресла. — Ты хочешь сказать, что вы решили все за меня? И что значит, что у меня нет шансов? Чувствую, как сердце бьется с бешеной скоростью и едва ли перебарываю в себе желание взять и уйти нахрен с этого дома, посылая всю свою семейку на огромные три буквы. Они решили все за меня. Всю мою судьбу, будущую карьеру, город, где я буду жить. Все. У меня руки трясутся, а зубы кусают внутреннюю часть щеки так сильно, что я даже дергаюсь, неприятно морщась. Мысль о том, что в скором будущем я перееду в Драммен набатом бьет в голове как мощный звонкий барабан, а понимание того, что мне придется расстаться с друзьями — бьет не хуже острого ножа. Какого, мать его, хрена? — У твоей бабушки много связей, она сможет устроить тебя в любой желаемый университет, — женщина нервно покручивает кольцо на безымянном пальце. — Но только в Драммене. — Охренеть просто, — я поднимаюсь на ноги. — То есть, на мое мнение вам насрать, да? — Мы стараемся сделать для тебя, как лучше. — Как лучше? Я никогда не поверю в то, что ты хочешь сделать для меня как лучше, — истерически цокаю. — Да ты ненавидишь меня и хочется избавиться как можно быстрее. Я же для тебя обуза, тяжелый груз, который ты несешь, верно? Я же, блять, никто здесь, ничего не решаю? За меня же всегда можно все решить! — Эва, послушай меня… — Нет, — я даже не оборачиваюсь, следуя на выход из гостиной. — Я даже слышать тебя не хочу. Ни тебя, ни бабушку, которые строят мою жизнь за меня. Если ты не знала, то я давно выбрала университет здесь, в Осло, давно придумала, где можно снять квартиру подальше от вас и найти работу. Но, конечно! Вы все решили за меня. — Я останавливаюсь прямо у двери. — Знаешь, была бы здесь мама, она бы всегда стояла на моей стороне, приняла бы с уважением любое мое решение, в то время как ты все разрушаешь. Я быстро двигаюсь в сторону своей комнаты, привычно перешагивая ступеньки через одну. Слышу гневные слова Кетрин с своей адрес и громко хлопаю дверью, протяжно вздыхая. Заебало. Меня настолько все достало, что, кажется, тот самый плот, на котором я едва ли держусь, вот-вот пойдет ко дну, а ледяная вода уже давно затопила черные легкие, не давая даже нормально вздохнуть. Нет ничего. Ни свободы, ни уважения, ни будущего. Такое ощущение, что меня просто смешали с говном, не обращая внимания на то, что я еще существую. Так и хочется прокричать на весь этот проклятый город: «Эй, я Эва Мун и я все еще жива, пожалейте меня кто-нибудь», но вместо этого буду крепко накрепко стискивать зубы, ощущая как вода проникает в самое сердце. Потому что никто не услышит крики о помощи. В какой раз я проебалась? Четвертый за этот месяц, не правда ли? Надо же, бью все рекорды. Я быстро выдергиваю из телефона шнур от зарядки, наспех набирая номер Николь. — Пожалуйста, скажи, что в твоем доме есть свободная комната, — чуть ли не выплевываю, когда слышу сонное «Алло».***
Портфель слишком тяжелый и мне приходится постоянно подтягивать лямки, чуть ли не сгорбившись. Я дохожу до школы достаточно быстро, читая сообщение о месте встречи с девочками. Нахожу их во дворе, стоящих около крыльца школы. Они о чем-то шумно разговаривают, а потом смеются и мне даже не очень-то хочется расстраивать их своими «охуительными» новостями. Хочется развернуться и незаметно дойти до класса, но Кара окликает меня: — Эва! — она приветливо машет мне и улыбается. — Мы заждались тебя. Давай быстрее, скоро начнется урок! Засовываю руки в молочного цвета пальто, согревая их от морозного ветра. Шапка согревает уши, а перчатки я умудрилась забыть дома. Можно ли занести это в список «Проебы Эвы Мун за сегодняшний день»? Определенно. — Ты так рано позвонила мне, — Николь тут же обнимает меня, как только я подхожу немного ближе. — Я толком ничего не поняла. Что случилось? Ты ушла из дома или… — Что-то вроде того, — я стягиваю одну лямку с плеча, открывая отсек рюкзака. — Больше не могу жить с этими.. Надзирателями. Я будто бы в закрытой школе, где главный закон «Молчи, не трогай, а лучшее вообще сдохни». — Ты что ли весь шкаф сюда сложила? — Шистад разглядывает вещи в портфеле. — А где учебники? Что вообще происходит? — Кетрин решила, что по окончанию школы я должна переехать в Драммен. Она сказала, что я не смогу учиться здесь, — поджимаю губы, наблюдая за реакцией подруг. — И моя бабушка тоже. Они вдвоем хотят, чтобы я жила у нее. Там мне будет лучше. — Ты тоже так считаешь? — только через пару секунд молчания спрашивает Портман. — Я считаю только то, что Кетрин с Оливией хотят выселить меня с собственного дома, — мы двигаемся в сторону школы. — Я уверена, что, как только я перееду к бабушке, они забудут обо мне и даже вспоминать не будут. — И что будешь делать? — Я хотела пожить у тебя несколько недель, — кусаю губу, уставившись на носы потрепанных кроссовок. — Я могла бы подзаработать немного денег и снять квартиру, устроившись официанткой в каком-нибудь кафе. — Перевожу виноватый взгляд на Николь. — Я ни в коем случае не хочу быть лишней в твоем доме или… — Нет, — брюнетка отрицательно качает головой, хватает меня за руку. — Предков все равно нет дома круглые сутки. Тем более, они не приедут на Рождество. Ты можешь остаться на столько, на сколько пожелаешь, Эва. — Крис будет против, — меня чуть ли не трясет при одном его упоминании, но я лишь с силой сжимаю кулаки. — Даже в пятницу придти на вечеринку было плохой идеей. Он снова дал мне понять, что не рад тому, что я в который раз мозолю ему глаза. — Да, он выносил мне мозги чуть ли не весь день после этого, — Николь кривится. — Орал, как бешеный. — Думаю, что будет лучше снять где-нибудь комнату и… — Прекрати, я поговорю с ним. В любом случае, я не оставлю тебя на улице. В худшем случае, будешь спать под моей кроватью, — отшучивается брюнетка. — Кетрин знает, что ты ушла? — Да, — я захожу в здание самая первая, дергая ручку белоснежной двери. — Я собирала вещи прямо у нее на глазах. Она даже, кажется, придумала новые маты. Не удивлюсь, если она устроила там праздник в честь моего ухода и накрыла стол. — Она сумасшедшая, — заключает Кара, снимая с себя нежно-розовую шапку. — Просто этой женщине нужен мужчина, который сможет нормально ее трахнуть. — Боже, — Николь смеется. — Ты права, подруга.***
Мне хочется расплавиться под, вышедшем к двенадцати часам дня, солнцем, ослепнуть и никогда не открывать глаза, лишь бы не видеть каждый день лицо Кристофера. Мы сидим в уютном кабинете математики, украшенным слишком яркими новогодними украшениями. Я ссылаюсь на то, что подготовка классов проходит слишком рано и скучно грызу колпачок ручки, даже не пытаясь вслушаться в монотонный рассказ преподавателя. Здесь каждый занят своим делом, но уж точно не пытается вникнуть в суть лекции, чтобы понять новый материал. Я же, в свою очередь, пялюсь прямо Шистаду в спину, между лопатками, гадая, сообщила ли ему Николь «счастливую» весточку, или же решила приберечь сюрприз на потом. Я думаю о том, что Крису это точно не понравится. Я каждый раз замечаю, как он пытается не смотреть на меня, совершенно не обращая никакого внимания, когда мы находимся за одним столом во время групповых лабораторных по химии (один раз он даже просил пересадить его) и это не хило задевает меня. Я не понимаю, что именно стало причиной негодования к моей персоне, потому что толком ничего плохого я ему и вовсе не делала. То, что я первая бросила его не значит, каждый раз нужно оскорблять меня, будь-то скверное слово или же громкое фырканье в мой адрес. Я никогда не показывала ему, что мне неприятно, потому что дать слабину — все равно, что выдать себя с потрохами. Он ни в коем случае не должен знать о том, что я плачу каждую ночь в подушку, старательно выстирывая наволочку дешевым порошком на следующий день. Не должен знать, что каждое утро я просыпаюсь на час раньше, пытаясь замазать опухшие мешки под глазами и отыскать хорошие капли от ужасной красноты. Не должен знать, что я все еще подписана на него во всех социальных сетях, каждый раз разглядывая каждую новую фотографию в его профиле, перебарывая в себе желание поставить несчастный лайк. Он ничего не должен знать из того, что я все еще чувствую. Что я вообще еще что-то к нему чувствую. Я не понимаю, почему он так злится на меня или же разочарован. Расставляя все точки над i в нашем с ним последнем диалоге — я точно дала понять, что именно Крис виноват в том, что я приняла такое решение. Мне не хотелось чувствовать себя оскорбленной, морально униженной перед всеми, когда он поступал со мной, как с вещью, личной игрушкой. Но получила я еще больше издевательств, недомолвок и непрошеных слез.flashback
— Можно мне? Я выхожу на крыльцо дома одного из парней Пенетраторов, чтобы немного подышать свежим воздухом, когда вижу Криса, одиноко сидящего на ступеньках. На плечи накинута кожаная куртка, а между двумя пальцами зажата тонкая сигарета. Я всегда любила смотреть на него задумчивым, блуждающим где-то внутри себя, а не поглощающим в барах алкогольные напитки, лишь бы успеть поскорее забыться. Крис все время куда-то спешил, будто бы не успевал достичь чего-то, его жизнь — это скорость. Она течет, раскаляясь об огненную лаву и не щадит ни его, ни его жизнь. Крис лезет первый в драки, не сдерживая кулаки, пьет больше всех, вспоминая, что смешивать некоторые напитки лучше не стоит, выбирает самых красивых девчонок, отбирая их у своих «соперников». Шистад игрок, и мне, блять, не хочется чувствовать себя очередной пешкой. Он всегда говорил, что я чертова королева. Но так ли это на самом деле? Он поворачивает голову в мою сторону, когда я подхожу немного ближе. Уже тянусь к сигарете, но парень быстро уворачивается: — С ума сошла, Мун? — тянет меня за руку, чтобы я села рядом. — Не хочу, чтобы моя девушка курила. — Я затянусь совсем немного, — кладу голову ему на плечо, блаженно прикрывая глаза. Мне охренеть как хорошо с ним. — Потом совсем немного получишь по губам, — я наблюдаю за тем, как Шистад выпускает причудливые клубы дыма, снова прикладывая фильтр сигареты к губам. — Кое-чем другим. — Извращенец, — я хочу спиной облокотиться о перила, но Крис снова перехватывает мою руку, притягивая к себе. — Как я вообще согласилась встречаться с тобой. — Думаю, — его рука уютно обвивает мою талию, проникая под бордовый свитер. — Ты просто не смогла устоять перед моим обаянием и красотой. — Эй, — я легонько толкаю парня в плечо, улыбаясь. — Ты бегал за мной несколько месяцев, кто еще перед кем не мог устоять. До сих пор помню, как ты нарвал цветы на полицейском участке, а потом тебя забирала с него Николь. — Я хотел быть романтичным, — Шистад тушит сигарету о край порога. — Тебе разве не понравилось? — Мне нравится Крис, которого я знаю сейчас, — я сплетаю наши руки, прижимаясь к парню еще ближе. — И стараться для меня совершенно необязательно. — Я никогда не мог сделать тебе нормальных сюрпризов, — брюнет слабо улыбается. — Вечно происходила какая-то неописуемая хрень. — Судьба просто хочет уберечь тебя от меня, — шутливо произношу я. — Знаешь куда пойдет эта Судьба, если я опять накосячу? — Крис стягивает с себя куртку, перекидывая мне на плечи. — Ты замерзла. Не хочешь пойти в дом? — Нет, — наотрез отказываюсь, руками обвивая талию Шистада. — Здесь интереснее. — Разве Николь еще не на все готовенькая? Я думал, она давно танцует где-нибудь на столе, — Шистад смеется. — Главное, чтобы она смогла добраться до дома, иначе заснет где-нибудь на диване. — Но ты поможешь ей? — Уж слишком сильно я ее люблю, — Крис игриво щелкает зажигалкой, разглядывая оранжевый огонек в темноте. — Еще люблю рыжее солнце, но, думаю, она итак об этом прекрасно знает.end flashback
Меня снова трясет и я перевожу взгляд в окно, за котором не прекращая льет дождь. В голову так и лезет очередная цитата с тамблера и я безумно ухмыляюсь.На улице rain, на душе pain
.