Секта сект.

      Прошла неделя — и Дэвид всё это время наблюдал за тем, как постепенно сокращается население детей в лагере. Эти кошмарные действия сильно повлияли на психику парня, отчего его взгляд постепенно начинал становится пустым.       В голове шатена всё это время мелькала лишь одна мысль: «Зачем людям вообще нужно возноситься на другой уровень? Почему..? Почему нельзя жить обычной жизнью? Зачем проходить через эту боль и страдания..? В чём смысл? Разве нельзя жить так, как ты сам этого хочешь? — в этот момент Дэвид подумал про себя самого, — Но теперь, такое чувство, что я словно заклеймен… Я хочу снять со своей души эту тяжесть греха за убийство ни в чем не повинного ребенка… Но что он вообще делал на той дороге в ночное время? Единственный вариант заключается в том, что он был в этом месте и смог сбежать отсюда… Это многое объясняет. Наверняка, Дэниэл после этого решил усилить охрану, — горько подумал шатен, — Отныне никто больше не сбежит из этого места. Всем будет суждено измениться и «вознестись», избавившись от своих человеческих грехов. Но почему у людей нет совершенно никакого выбора? Это несправедливо… Может, они не хотят меняться, а хотят остаться здесь, в этом мире, со всеми своими грехами?»       Сейчас Дэвид сидел на кресле, в комнате, где находились разные музыкальные инструменты и проходили различные богослужения и в центре которой размещался громадный орган. Эта комната (даже не комната, а целый зал) была по-своему прекрасна. Каждое помещение в этом здании было уникальным и несравненно красивым. Дэниэл хорошо позаботился о дизайне этого места, ведь именно в нём дети и подростки проводили свои последние деньки…       Вскоре со стороны входа раздался скрип большой деревянной двери, покрытой белой краской. Зашедшая в зал сектантка по имени Джен сразу же заметила шатена и вскоре подошла к нему, сев рядом. Девушка посмотрела на выглядящего сейчас достаточно отстраненно вожатого лагеря дружелюбным и тёплым взглядом и тяжело вздохнув, заговорила с ним: — Приветствую, Дэвид. Ты ведь помнишь меня?.. –Дэвид поднял на неё взгляд и действительно узнал ещё одну странную вожатую, что когда-то привела Гвен и которая пробыла в лагере совсем недолго, потому что её странности быстро раскрыли, –... Никак не ожидала встретить тебя здесь. Я думала, что тот раз, во время моего провала, станет нашей последней встречей. Ни разу в жизни, к слову, мне ещё не приходилось совершать такие глобальные ошибки, сбивающие мои планы. Но знаешь, в той моей ошибке была и некоторая выгода. После того случая у меня появилось больше опыта, я стала действовать медленно и осторожно, постепенно, так что больше подобных досадных неудач мне испытывать не приходилось, — ещё раз тяжело вздохнув, блондинка продолжила свою речь, «переключая» разговор на Дэвида — Тебе тяжело переживать увиденное, не так ли? Всё так быстро свалилось на твою голову: убийство ребёнка, не получившего доступ в рай, и смерти других подростков и детей… Всё это произошло с тобой так резко, не удивительно, что ты сейчас находишься в столь угнетенном состоянии. Но через какое-то время, я уверена, ты поймёшь правильность наших действий и зашагаешь с нами бок о бок, как бы странно это сейчас не звучало. Просто пойми, мы воспринимаем смерть как праздник, в ней нет ничего плохого.       Дэвид, выслушав Джен, лишь помрачнел, посмотрев на сектантку исподлобья: — Тогда зачем людям вообще проживать свою жизнь? Если можно родиться и сразу же вознестись, попав в рай?       Девушка пожала плечами, изобразив на своем лице что-то наподобие ухмылки. — Человек обязан пожить, чтобы испытать боль и горечь жизни. Можно сказать, он в какой-то степени должен стать мучеником. Но у всех людей разная судьба: кто-то рождается в богатой семье, обладая неким запасом удачи уже с рождения, а другому человеку приходиться появиться на свет в бедной. Его жизнь тогда буквально становится адом, который ему приходится переживать изо дня в день. Ты конечно можешь сказать, что деньги — это не главное. Но задумайся: что ты можешь без них? Как ты будешь жить? Это уже будет трудно назвать жизнью, так, сплошное выживание. Потому я с уверенностью могу сказать, что деньги решают всё в этом мире, — блондинка на этих словах грустно улыбнулась, опустив взгляд вниз. — Всех детей, что находятся здесь, объединяет одно: все они — из бедных семей. Их родители либо умерли, либо были наркоманами и алкоголиками и их лишили родительских прав. Они все пережили ад — и сейчас им пора вознестись, чтобы попасть на новый уровень, где не будет боли и страданий. Ведь смерть — это праздник и когда-нибудь я тоже сделаю себя счастливой. — Если смерть — это праздник, тогда почему вы не убиваете тех, кто из богатых или просто обеспеченных семей? Они что, не достойны хорошей жизни после смерти? Если они не вознесутся, то куда они попадут? — В пустоту. Дэвид, райской жизни не нужны те люди, которые не пережили боли. Ей нужны мученики, страдающие при жизни. Но после смерти им будет суждено обрести умиротворение и счастье, пока другие будут вынуждены будут обитать в пустоте. Я не могу описать то место, куда они попадают. Подобное каждый воспринимает по-своему. Как ты представляешь себе это место? — Я не могу представить себе пустоту. Многие представляют её в роли черной или белой бездны, но у меня нет никакого определения или описания для этого. Возможно, этим мы с тобой похожи. — вожатый, пожав плечами, отвел взгляд в сторону, но не прекратил разговор. — Я хочу спросить тебя о Дэниэле. Ты же давно с ним знакома? Мне интересно узнать о его прошлом, о том, как он вообще решил организовать эту секту. Согласись, что следует знать хоть что-то о том человеке, за которым предстоит следовать…