Dreams and Darkness Collide

— МакЛагген!? Гарри остановился, не договорив, намеренно позволяя Рону помариноваться после упоминания Кормака. Они сидели у Гарри дома, устроившись за кухонным столом, который сейчас превратился в импровизированную барную стойку. Присутствие Рона в квартире Гарри вовсе не было редкостью, хотя без остальной компании он бывал здесь нечасто. Но сегодня Гермиона была занята новым делом, а Джинни решила, что её брату и Гарри не помешает устроить «мужскую пирушку», как она это называла. Гарри не планировал проводить вечер в компании Рона, да и тот не имел привычки напиваться до бесчувствия по вторникам, перед рабочим днём. Но сегодня Рон сказался больным на работе и решил, что вечером он пьёт. Учитывая количество выпивки и болтовни, Гарри предполагал, что Рон уже чувствует себя лучше. Он задавался вопросом, скажется ли Рон больным ещё раз завтра, на этот раз имея реальную причину остаться в постели. Гарри сложно было впустить к себе друга сегодня. Как бы он ни заботился о Роне, ему не нравилась идея проводить в чьей-то компании каждый вечер на неделе. Маска, которую он носил днём, вечерами разом словно бы становилась тяжелее. Обычно он выделял под возможные посиделки вечера пятницы и субботы, в остальное время предпочитая наслаждаться одиночеством. На самом деле на эту «мужскую пирушку» Гарри согласился только потому, что Рона сегодня не было в Министерстве. Как он мог отказаться от предложения Рона завалиться в гости, когда это давало ему возможность посеять правильные мысли разом в головах Рона и Риддла? Отличный шанс. Рон пропустил хитрые допросы, которые сегодня устраивал Риддл. Наверняка тот захочет поговорить с ним завтра. До этого момента Гарри ненавязчиво подготовит друга к разговору, сфабриковав то, что Рон расскажет Министру. К сожалению, оставалась вероятность, что Рон уже так пьян, что завтра не сможет вспомнить, о чём шла речь. Тем не менее, Гарри был почти уверен, что даже если Рон умудрится выпить целую бутыль огневиски, он всё равно не забудет разговор о Кормаке МакЛаггене и Гермионе Грейнджер. Гарри небрежно пожал плечами. — Да, она не смогла пообедать со мной, потому что у неё была встреча с МакЛаггеном. В любом случае… — Этот слизняк, — снова прервал его Рон. Длинные рыжие волосы перестали скрывать кислое выражение его лица, когда Рон нахмурился, подняв голову и сосредоточив взгляд где-то над головой Гарри, — она с ним обедала? Чёрт подери, как у неё аппетит не пропадает при взгляде на этого типа? Скользкий мерзавец, вот он кто. Гарри постукивал пальцами по бокалу, не мешая другу ныть. Гермиона будет в бешенстве, если узнает о том, что Гарри рассказал Рону, но даже если тот выдаст ей это, Гарри всегда может сказать, что выпил слишком много и не удержал язык за зубами. Рон был слишком мрачен, чтобы заметить, что Гарри даже не притронулся к выпивке. — Как я говорил, — начал Гарри, уверившись, что Рон завтра утром вряд ли забудет о МакЛаггене, — Риддл расспрашивал меня о Гермионе за обедом. Рон фыркнул и потряс головой: — Как будто ты что-то понимаешь в этом всём… — Именно, — согласился Гарри, зубасто усмехаясь, — и я совсем забыл упомянуть МакЛаггена. Я имею в виду, тот всегда ошивается вокруг Мионы. Если она говорит с кем-то о делах, то у него больше всех шансов понять о чём речь. Рон молча кивнул, обдумывая его слова. — Как считаешь, что они расследуют? Думаешь, Кустоса? Впрочем, неважно что, потому что я уверен, что этот мерзавец замешан. Эти двое постоянно вместе, я даже не уверен, что они не встречаются… Рон уныло затих. Гарри сжал губы, сдерживая раздражение. Рон влюбился в Гермиону ещё на пятом курсе Хогвартса, а Гермиона в Рона… он не мог точно сказать, когда. Гарри заметил, как их эмоции в отношении друг друга изменились, им даже не обязательно было рассказывать ему об этом. Но ни один из них не нашёл достаточно мужества, чтобы признаться в своих чувствах. Это было ужасно глупо, и поэтому Гарри совершенно не беспокоился, влезая во всё это. Возможно, в один прекрасный день он положит конец их страданиям, внушив Рону достаточно храбрости, чтобы признаться Гермионе. После этого у него определённо станет больше свободного времени. — Не хочу завтра идти на работу, — неожиданно пожаловался Рон, залпом допивая остатки огневиски. — Не понимаю, почему ты не пошёл со мной в авроры, Гарри. Эти тренировки просто ужасны. Было бы гораздо легче в хорошей компании. — Продолжай пропускать их, и они закончатся быстрее, чем ты думаешь, — сухо ответил Гарри. Сейчас был не лучший момент, чтобы успокаивать Рона или давать ему советы. Гарри знал, что на самом деле Рон совсем не хочет быть аврором. Он мог ощутить полный ужас друга при мысли о возвращении на работу. Парень просто делал то, что от него ожидают, что-то, что будет отличать его от остальных братьев. Жизнь слишком коротка, Рон, чтобы учитывать в ней любые ожидания, кроме своих собственных. В такие моменты Гарри остро понимал, насколько он ненормален. Расслабленно сидеть, тратя время на нытьё о работе, было не по нему. Вместо этого он чувствовал себя виноватым, устроившись здесь с непочатым бокалом огневиски, когда людям снаружи нужна была помощь, его помощь. Может быть, они плачут, и рядом нет никого, кто бы ощутил их отчаяние. Гарри принялся хаотично постукивать пальцами по столу, неосознанно привлекая внимание Рона. — Как прошла твоя консультация? — неожиданно трезво, словно бы не выпил ни капли, спросил Рон. Выражение его лица сделалось мрачным и серьёзным, когда он уставился на Гарри мутным взглядом. — Она же была сегодня? Ты сократил их до двух в месяц. — Ты не единственный здесь, кто позволяет себе прогулы, Рон, — отмахнулся Гарри, вставая. Мрачное чувство поселилось в его животе, сродни тому, которое у некоторых появляется после пары глотков выпивки. Его трясущиеся пальцы сомкнулись вокруг бокала. В этот момент Гарри ненавидел янтарную жидкость как никогда, за то, что она не сможет подарить ему ни одного мгновения покоя. Он знал, что если начнёт пить, то утратит контроль, а если он утратит контроль, то воспоминания воскреснут в его голове с кристальной чёткостью. «О Боже! Гарри! Пожалуйста! Пожалуйста, не надо! Не моего сына!» Гарри зажмурился, его горло сжалось в попытке удержать жалкий всхлип, пытающийся вырваться из груди. Пронзительный и хриплый голос его матери резонировал внутри черепной коробки и отдавался в ушах, словно бы она снова стояла там, умоляя о снисхождении или хотя бы минутном облегчении. Пока тянулись дни пыток, её эмоции душили его, заставляя сходить с ума от боли. Теперь, когда всё это закончилось, эмоции Лили и Джеймса преследовали его гораздо настойчивее, чем их призраки, воскрешая прошлое ярче, чем это могли сделать воспоминания. Отвернувшись от стола, Гарри неустойчиво прислонился к раковине, чувствуя, что на грани. Рон молчал, зная, что Гарри требуется тишина, чтобы прийти в себя. Гарри ничего не сделал, чтобы нарушить молчание, ненавидя себя за то, что позволяет прошлому контролировать его действия и его самого. Он сильнее этого. Прошло уже два года, и всё же он слишком чувствительно относится к случившемуся. Он уже свихнулся, почему же воспоминания должны преследовать его снова и снова? — Извини, — запинаясь, произнёс Рон. — Я не должен был спрашивать. Гарри смотрел в окно, сунув испачканные огневиски ладони под горячую воду. Отражение в оконном стекле, глядевшее на него в ответ, было серым и измождённым, демонстрирующим истинное состояние его разбитой души. Пряча своё выражение лица под маской стеснительности, Гарри перевёл взгляд на Рона. — Нет, всё в порядке. Я чувствую себя немного виноватым из-за того, что пропустил консультацию. Мне было лучше, — он неуклюже усмехнулся уголком губ, — но бывают и плохие дни. Рон пожал плечами, накрывая свой стакан пальцами в попытке успокоиться. — Тебе не нужно оправдываться, Гарри, если ты не хочешь идти, то тебе и не стоит этого делать. Правильно, это Сириус и Гермиона вечно пытаются убедить его сходить на консультацию. Впрочем, «убедить» — это ещё мягко сказано. Ему не нужны эти консультации. Это просто ещё одно представление, ещё одна роль, которую ему требуется спланировать и сыграть. У Гарри было своё собственное лекарство — охотиться на тех, кто разрушает невинные жизни и убивать их. Каждое убийство дарило ему успокоение, исцеляло его, и Гарри знал, что никогда не сможет раскаяться в том, что совершил. Польза от его действий не ограничивалась убийствами, нет, он спасал беззащитных детей, мужчин и женщин. Зачем оставаться в стороне и смотреть, как юристы тратят кучу времени, просто чтобы получить небольшой шанс отправить преступника за решётку? Зачем ждать, если Гарри сам может позаботиться об этих отбросах, выбрав подходящее время? — Мне становится лучше, мне лучше, — замерев, повторил Гарри. — Гарри, я никогда… Не дав Рону шанса закончить фразу, зашумел камин. Пламя окрасилось зеленым и в гостиную вошли двое. Гарри успел окинуть взглядом обеих женщин прежде, чем повернуться обратно и вплотную заняться отмыванием рук. Точными движениями он отскребал каждый дюйм ладоней, обращая особенное внимание на места между пальцев, Гарри с силой тёр кожу, успокаивая этими движениями расшатанные нервы. — Эй, вы двое, — поприветствовала их Джинни. — Я пришла забрать тебя домой, Рон. Мерлин знает, не расщепишься ли ты, если попытаешься аппарировать в таком состоянии, и не приземлишься ли где-нибудь в Малфой-мэноре, если воспользуешься камином. Её самоуверенный настрой поколебался, стоило Джинни увидеть разлитый виски. Потом она заметила ожесточённо отмывающего руки Гарри и заметно сдулась. Лишь краем сознания Гарри отметил, как Джинни помогла Рону подняться на ноги и увела его с кухни. Только после этого вода выключилась, вырывая Гарри из охватившего его успокоения, чтобы тот мог обнаружить, что остался с Гермионой наедине. — Из-за чего на этот раз, Гарри? — спросила она тихо, подхватывая его покрасневшие ладони и бережно вытирая их полотенцем. Гарри пришёл в себя и отдёрнул руки, ненависть к самому себе снова начала раздирать его на куски. Такие срывы бывали с ним редко, но когда они всё-таки случались, он чувствовал себя опустошённым и беспомощным. — Как обычно, — раздражённо ответил он, обходя Гермиону и вытирая стол полотенцем. Это было стыдно. Если бы Риддл увидел его сейчас… Министр бы посмеялся и решил, что Гарри — простая и не стоящая усилий цель. — Ты — волшебник, — наставительно произнесла Гермиона, наблюдая, как Гарри вытирает виски, и взмахнула палочкой, устраняя беспорядок в считанные секунды. Взгляд её был немного безумным, а тон чуть выше обычного. — Ты забыл об этом? Люди начнут подозревать тебя… Гарри наблюдал, как вспыхнул камин, унося Джинни и Рона прочь из его квартиры. — Что начнут подозревать люди, Гермиона? — прошептал Гарри, пристально глядя на неё. С Гермионой его отношения изменились больше, чем с кем бы то ни было ещё. Она была невероятно умна, и она знала его лучше, чем кто угодно другой. По правде говоря, Гарри чувствовал себя так, словно он оскорбляет её, продолжая играть в её присутствии. Лицо её смягчилось, когда Гермиона увидела его холодную сосредоточенность. В воздухе повеяло страхом, но он почти сразу утих, превращаясь в упрямый вызов. — Что ты — Кустос, серийный убийца, который, кажется, забыл о том, что он — волшебник, и убивает своих жертв по-маггловски. Она скрестила руки на груди. — Тебе нужно остановиться, Гарри. Пожалуйста. Ты не можешь продолжать. Они подбираются всё ближе. Это был первый раз за долгое время, когда Гермиона решилась озвучить повисшую между ними недоговорённость. Гарри не был глуп, он знал, что настанет день, когда Гермиона соберёт вместе все части головоломки. Но он никогда не верил, что она когда-нибудь найдёт в себе силы, чтобы сказать это ему в лицо. Гарри полагал, что ему будет стыдно, если один из его близких друзей начнёт спорить с ним о его убийствах. Он представлял, как будет стоять неподвижно, сгорбившись и униженно опустив голову, пока они будут высказывать, насколько разочарованы. Довольно пугающим оказалось то, что он не испытывал ничего, кроме холодного безразличия и короткого укола инстинкта самосохранения. Последнее выбило его из колеи. Больше всего на свете Гарри желал, чтобы его друзья были счастливы и в безопасности, но кроме того ему было нужно, чтобы они ничего не знали. Если Гермиона начнёт угрожать его свободе, его исцелению, Гарри придётся принимать сложное решение. По счастью, он знал Гермиону достаточно хорошо, чтобы понимать, что она не пойдёт к властям. Пока, во всяком случае. — Ты же знаешь, что это невозможно, — спокойно ответил Гарри, затыкая пробкой бутылку огневиски и протискиваясь мимо замершей на месте подруги. — Ты знаешь, что я не остановлюсь. — Ты так изменился, — неожиданно произнесла Гермиона, секунду помолчав. Она повернулась, наблюдая, как Гарри шарит по шкафчикам. — Под этим всем ты словно бы совершенно другой человек, некто, кого я совсем не знаю и не могу понять. Как ты можешь нас так обманывать? Как ты можешь заставлять нас думать, что ты всё тот же, когда на самом деле это не так? Ты нас используешь?.. — Я делаю всё это, потому что я люблю вас. Всех вас, — рявкнул Гарри, наблюдая, как она сжалась. — Думаешь, Рону или Сириусу придётся по душе новый я? Что нечто, что им никогда не понять, сделало меня совершенно другим человеком? Притворяясь перед ними, я оставляю их в блаженном неведении. Им не нужно представлять, что я чувствую, и знать, что я делаю. Ресницы Гермионы трепетали, взгляд был опущен, а брови скорбно нахмурены. — Ты убиваешь людей, Гарри! Как ты можешь полагать это допустимым после всего, что ты пережил? Тебе нужна помощь, ты не можешь продолжать скрываться. Гарри неожиданно сардонически усмехнулся, прежде чем отвернуться от подруги. Она рассуждала довольно глупо для человека её умственных способностей. — Ты думаешь, я убиваю людей, Гермиона? — легко поинтересовался он, закрывая шкафчик с выпивкой. Он медленно подошёл к ней, замечая, что руки её скрещены на груди в позе защиты. — Я убиваю чудовищ, не людей. Из её повлажневших карих глаз не пролилось ни слезинки. Она удержала лицо, когда он приблизился. Он ожидал, что Гермиона сбежит или хотя бы подастся назад, но она осталась стоять неподвижно, и только разливавшееся в воздухе беспокойство выдавало её настоящие эмоции. — Они были плохими и жестокими людьми из-за того, что делали, — согласилась Гермиона. — Но разве убийство — это ответ, Гарри? Чем ты лучше них, если совершаешь такое? Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить, что именно Гермиона только что спросила. Чем он лучше? Она действительно спросила об этом? Убийства… убийства были милосердием в сравнении с тем, чего действительно заслуживали эти люди. — Ты понимаешь, каково это — быть эмпатом? Не просто ощущать мерзкие и грязные души этих людей, но и чувствовать, что испытывали их жертвы? — тон его перестал быть нейтральным, опустившись до опасного шёпота. — Конечно же, ты читала о том, что происходило, и, возможно, у тебя был шанс присутствовать, когда жертвы описывали весь свой ужас. Он стоял прямо напротив неё, почти вплотную, уверенно и гордо, давая Гермионе возможность взглянуть на его истинную сущность. Гермиона смотрела на него, не мигая, глаза её были широко распахнуты, и она слушала всё, что он говорил. Она хотела увидеть, кто скрывается за маской, и Гарри без малейшего сомнения показывал ей это. Он не стыдился. Он никогда не будет стыдиться. — Ты никогда не чувствовала то же, что и они, — жёстко продолжил Гарри. — Я не очень часто имею возможность ощутить то же, что и жертвы, потому что обычно они умирают до того, как я мог бы спасти их. Но я уверен, что ты слышала об Альберте Кинли и двух девочках, которых он уже изнасиловал. Они остались в живых, и я видел их после нападения. — Гарри… — предупредила его Гермиона, уже понимая, к чему клонится их разговор. Он не испытывал ни малейшего сомнения, посылая в её направлении волны отчаянья и страдания одну за другой. Было несложно вспомнить, что испытывали те дети, насколько сломлены они были после изнасилования. Он помнил каждую их эмоцию в деталях: безнадёжность, ужас, боль, смущение… ничтожность. У Гермионы подогнулись колени, и она осела на пол, обнимая себя руками и уберегая голову от удара об пол. Лицо её исказил ужас, когда она ощутила внушённый ей Гарри кошмар. Глаза Гермионы распахнулись шире, словно бы она пыталась понять, кто на неё напал. Но нападавшего не было, и она истерически зарыдала. Зеленые глаза зачарованно следили за ней. В них читалась тихая радость. Если бы он мог показать это всем, никто бы больше не поставил под вопрос его мотивы, никто бы не увидел в нём врага. Человек никогда не поймёт чужую боль, пока не испытает её. С неохотой Гарри прекратил проецировать на Гермиону эмоции и взглянул, как она задыхается у его ног. — Только представь… — прошептал он, — так они чувствовали себя после нападения. Подумай, что они ощущали во время него. Эти девочки никогда не станут прежними. Чудовище, которое сотворило с ними это, осталось на свободе. Но если послушать тебя, он не заслужил смерти. Он был человеком. Гермиона закрыла лицо руками, слёзы продолжали течь из её глаз. Гарри поначалу было решил, что скорбь её — последствие тех жутких эмоций, но понемногу осознал, что её печаль связана с ним самим. Его усмешка дрогнула, прежде чем исчезнуть. Гарри нахмурился. — Ты через столько прошёл, Гарри. Тебе нужна помощь, — сквозь слёзы произнесла Гермиона. Она чувствовала себя преданой и разочарованной и это было почти отвратительно. Гарри уставился на неё, не в силах поверить. Она не прочувствовала это? Те девочки были навсегда изувечены из-за чудовища. А Гермионе было жалко Гарри? — Тебе нужна помощь, — повторила она, шмыгнув носом и взглянув на него. Тушь размазалась вокруг её глаз и осталась потёками на щеках. — Что они сделали с тобой? Истошный крик ввинтился в его уши — эхо последних моментов жизни Лили Поттер. Он издал сравнимый с ним по громкости рык и впился взглядом в Гермиону, сидящую на полу. — Нет! — прорычал он. Шагнув вперед, Гарри попытался грубо схватить её, но она увернулась прежде, чем он успел прикоснуться. — Убирайся! — заорал он ей в спину, разъярённый тем, что судьба девочек не вызвала в ней достаточного сочувствия. Гермиона бросила на него последний взгляд, перед тем как выбежать из квартиры. Дверь за ней захлопнулась с громким стуком, и Гарри заблокировал камин, прежде чем отправиться спать. Мысли его разрозненно метались. Гарри ощутил зашкаливающую потребность поохотиться, но преодолел это искушение. Он потратил месяцы на заметание следов. Он не собирался совершать глупые ошибки. Гарри вошёл в спальню. Так же, как и в его кабинете в Министерстве, стены её покрывали квиддичные плакаты. Полка с расставленными на ней в хаотичном порядке фотографиями подпирала стену. Пройдя мимо неубранной постели и стратегически раскиданной по полу одежды, Гарри открыл гардероб. Он отодвинул развешенную по цветам одежду и нажал на выступающий из стены кирпич. Стена задрожала, перед тем, как отъехать в сторону, открывая вход в ещё одну комнату. Гарри быстро зашёл внутрь, закрывая за собой проход. Стоило ему оказаться в своей настоящей спальне, как он со вздохом облегчения привалился к стене. Белый цвет успокаивал его измученные нервы. В спальне не было ничего кроме белой кровати с белыми простынями и белой тумбочки рядом с ней. Пол, стены и потолок тоже были белыми. На его белоснежных небесах не было больше ничего, и ему это нравилось. Ну, почти ничего. Его взгляд скользнул к тумбочке и лежащему на ней предмету — единственному источнику цвета в этой комнате. Гарри, словно притянутый, подошёл ближе, не отрывая глаз от источника своего успокоения. Он улёгся на кровати, подложив под голову подушку, чтобы получить лучший обзор на фотографию в рамке. Родители улыбнулись ему в ответ, и ничто в них не говорило о том ужасе, который ждал их впереди. Гермиона думала, что ему нужна помощь. Даже столкнувшись с неоспоримым доказательством того, что те, на кого он охотился, не были людьми, она всё ещё не понимала его и не была согласна с его действиями. Он был так уверен, что она будет уважать его за то, что он сделал, если почувствует, что испытывали те девочки… Вместо этого она смотрела на него с жалостью, словно он был раненым животным и нуждался в особом обращении. Жестокий голос откуда-то изнутри спросил его: может быть, она была права? Может быть, он действительно нуждается в помощи? Гарри моргнул перед тем, как тихо рассмеяться. Конечно, ему нужна была помощь. Он спал в искусственно освещённой комнате, неспособный заснуть в темноте. Но если речь заходила о спасении невинных жизней, Гарри знал, что поступает правильно. Даже часть обычных людей была на стороне Кустоса, и ценила его работу. Без Гарри эти чудовища свободно ходили бы по улицам, разрушая жизни невинных людей. Кроме того, вне зависимости от степени его несогласия с Гермионой, он всё ещё ощущал себя немного преданным. Её реакция заставила его почувствовать себя униженным, заставила ставить под вопрос собственную мораль и погрузила в томительные сомнения. Ему не нравились эти новые эмоции, но желание спасти людей было в разы сильнее любых сомнений, посеянных в нём Гермионой. Она не могла понять, каково было постоянно находиться среди чудовищ, ушедших безнаказанными. Но это ведь не только о том, чтобы спасти тех, кто попал в беду, это ещё и о том, чтобы удовлетворить свою собственную потребность, не так ли? Гарри выдохнул и с усилием выкинул этот вопрос из головы, вместо этого с обожанием взглянув на фото родителей. Это был сложный день полный срывов и просчётов. Завтра будет лучше.

…Мечты…

Стоило Кингсли войти в Аврорат, он направился к занявшему его кабинет человеку. Главный аврор только что сбежал от толпы репортёров, заваливавших его вопросами. Каждый день они спрашивали одно и то же. Как близко аврорат подобрался к Кустосу? Полагает ли Кингсли Кустоса настоящим преступником? Будет ли тот судим, как любой другой убийца? Это были глупые вопросы, и у Кингсли не было времени на то, чтобы повторять одно и то же. Кустос получал больше внимания, чем он заслуживал. Конечно, это был первый серийный убийца в Британии за десятилетия, но Кингсли всё ещё полагал, что газеты только подстёгивают его энтузиазм. — Нашли какие-то зацепки? — вопросительно прогрохотал он, критически осматривая Министра. Как бы Риддл не уверял Кингсли, что у него нет никаких подковерных мотивов относительно их серийного убийцы, аврор предпочитал приглядывать за Министром и его находками. Риддл смотрел в пустоту и, кажется, не намерен был замечать присутствие Кингсли. Лицо его выражало усталость. — Полагаю, Рон Уизли дал нам следующее направление движения по делу Кустоса. Брови Кингсли приподнялись, стоило ему услышать эту новость. Он знал, что сын Уизли вчера не явился на тренировки и Риддлу пришлось отложить его допрос до сегодняшнего утра. — Правда? — Кингсли оттолкнулся от дверей и медленно подошёл к столу. — И что же сказал мистер Уизли? Риддл, наконец, опустил на стол пергамент, который держал в руках, повернулся к Кингсли и поправил очки: — Он высказал довольно… интересное предположение о том, что Кормак МакЛагген слишком близок с Гермионой Грейнджер. Темнокожий волшебник хмыкнул, пытаясь понять, почему эта гипотеза вызвала у Риддла настолько кислую реакцию. — МакЛагген — юрист-полукровка, — начал Кингсли, пытаясь вытянуть из памяти всё, что он знает об этом парне. — Его дядя, Тибериус, одна из важных фигур Визенгамота и хороший друг Руфуса Скримджера. Это не предвещало ничего хорошего. Скримджера, предыдущего Главного Аврора, Кингсли уважал. Риддл пристально наблюдал за ним, медленно моргая и понемногу начиная улыбаться. — Это хреново, — продолжил Кингсли, — дядя парня состоит в Визенгамоте столько, сколько юристы участвуют в судах. С семьёй, настолько связанной с законом, нужно считаться. Молчание Министра понемногу начинало давить на уши, а его пристальный взгляд выбивал из колеи. — Рональд Уизли может просто завидовать отношениям Грейнджер и МакЛаггена, — сделал Кингсли осторожную попытку отвести от МакЛаггена подозрения. — Конечно, — с хитринкой признал Риддл. — Именно так и ловят осторожных убийц, Шеклболт. Как бы хороши они ни были, всегда найдётся кто-то, кто их недолюбливает. Между двумя волшебниками разлилась тишина, пока они смотрели друг на друга. Кингсли заставил себя сделать глубокий вдох и кивнул. — Вы правы, — согласился он, — мне следует посмотреть на это с другой точки зрения. Той, в которой это не имеет никакого отношения к Руфусу. — Если МакЛагген и Грейнджер состоят в связи, или МакЛагген влюблён в Грейнджер, то он может мстить за её провалы в суде. Кроме того, у него достаточно власти днём, есть связи, учитывая его профессию, он достаточно умён… Подходит под ваше описание Кустоса. Улыбка Риддла стала хищной. — Он подходит идеально, разве нет? — Министр поднялся на ноги и подошёл к Кингсли. — Вы совершенствуетесь, аврор Шеклболт, и если вы запомните, что нельзя позволять личным чувствам ослеплять вас, то далеко пойдёте. Кингсли нахмурился, глядя как Риддл оставляет бумаги на столе и идёт к двери. — Куда вы? Министр обернулся через плечо. — Полагаю, что с этим делом вам уже всё понятно, аврор Шеклболт. Допросите МакЛаггена и посмотрите, что он расскажет. Я буду проверять насколько продвинулось расследование время от времени, но теперь вы справитесь и сами. Кингсли пытался остаться невозмутимым, но всё равно почувствовал себя польщённым тем, что Министр верит в него. Риддла многие пытались впечатлить. К своему стыду, Кингсли вынужден был признать, что, когда настолько умный и могущественный человек признаёт твои способности, это льстит. И тем не менее почему-то он ощутил слабое беспокойство…

…И тьма…

Эта игра с обвинением МакЛаггена вряд ли продлится долго. Гарри нахмурился, наблюдая сквозь смотровое стекло за игрой Татсхилл Торнадос и Пушек Педдл. Рядом с ним Рон сидел на самом краю своего кресла, и ноги его пританцовывали от возбуждения. Он крепко сжимал в руке Омнинокль, но кажется забыл, что у него таковой есть. Искренняя улыбка появилась на губах Гарри, стоило ему взглянуть на друга. Тот буквально излучал вокруг себя восторг и чистую радость. На какое-то мгновение Гарри прикрыл глаза, полностью открываясь эмоциям Рона. Как давно он в последний раз чувствовал нечто настолько невинное и человечное. Мерлин, как он по этому скучал. Он отдал бы что угодно, чтобы испытывать такой же восторг во время обычного квиддичного матча. Обуревавший Рона адреналин, кажется, влиял и на Гарри. Тьма понемногу окутала его сознание, а жажда охоты начала необоримо расти. Гарри быстро отгородился от эмоций Рона, и посмотрел на поле, едва ли на самом деле видя, что там происходит. Прошло уже пять дней после того разговора с Гермионой. С тех пор они не общались, она держалась поодаль даже от Рона. Также, пять дней прошло с того момента, как авроры узнали о Кормаке МакЛаггене. К сожалению, с момента, когда Гарри в последний раз выслеживал жертву, также прошло уже больше недели. Ему нужно было затаиться, но это медленно доканывало его. Недооценивать Риддла было нельзя. Каждый день Гарри чувствовал, что за ним наблюдают, его испытывают. Поэтому он ни разу не вышел за границы персоналии Гарри Поттера. Ему нужно будет как-то обмануть тех, кто приглядывает за его домом, или он просто сойдёт с ума. Кроме того, Гарри нужно было действовать осторожно в отношении МакЛаггена. Пока было достаточно обратить на него внимание авроров. Поводов подделывать улики, чтобы доказать присутствие МакЛаггена на местах убийств, особенно не было. Гарри убил уже восьмерых, не оставив ни одной зацепки. Если он неожиданно оставит волос МакЛаггена на месте преступления — это будет крайне подозрительно. Нет, его план был более изящен. Он сработает, даже если Риддл будет сильно сомневаться. Риддл… Министр был той ещё занозой в заднице. Сириус рассказал, что стоило прозвучать имени МакЛаггена, как тот бросил дело. Или он был разочарован, что Кустосом оказался насколько очевидно подозрительный индивид, или он просто не верил, что дело в МакЛаггене. Гарри предполагал последнее, но не понимал, почему Министр не убедил авроров в том, что они ищут совсем не того человека? Неужели Риддл вёл свою собственную игру? Может быть, он желал внушить Гарри ложное чувство безопасности, заставив поверить, что авроры сели МакЛаггену на хвост и можно расслабиться? Министр же мог бы наблюдать из тени, ожидая, пока Гарри ослабит бдительность, чтобы нанести удар. Нет. Не может быть. Если дела обстояли таким образом, если Риддл был настолько умён и хитёр, тогда Гарри ждали большие проблемы. Несмотря то, что он отказывался верить в собственное расследование Министра, не затрагивающее авроров, Гарри испытывал дурное предчувствие, что его подозрения верны. Несомненно, Риддл скоро станет нетерпелив из-за того, что Гарри ничего не предпринимает. Или из-за того, что кажется, что тот ничего не предпринимает. Он найдёт способы уходить от слежки необнаруженным. Более того, он оставит следы, указывающие на МакЛаггена во время следующего убийства. Совсем незаметные улики, отследить которые займёт у властей много времени. Он был уверен. — Чёрт возьми! Гарри взглянул на поле ровно тогда, когда Торнадосы заработали очередное очко. Он нацепил на лицо маску радостного сожаления, стоило Рону повернуться к нему. — Кажется, Пушкам снова не везёт, не правда ли? Рон покраснел. — Иди к чёрту! Пушки сделают их, вот увидишь. — Не могу этого дождаться, — сухо ответил Гарри. Рон потряс головой, широко усмехаясь. — Я никогда не привыкну к тому факту, что могу попасть на любую игру, на какую захочу. Дружище, у тебя лучшая работа в мире. Бесплатные билеты, бесплатное жильё и возможность поболтать с игроками… бесплатные сувениры! — восхищение хлынуло из Рона потоком. — Как ты думаешь, мы с Парварти можем рассчитывать на билеты на следующую игру? — Парварти? — переспросил Гарри, не уверенный, что правильно расслышал. — А как же ты и Гермиона?.. Рон поморщился. — А что насчёт тебя и Джинни? — стоило Рону это произнести, он тут же почувствовал себя виноватым. — Извини, я… — он отвёл взгляд и неожиданно посмотрел куда-то над головой Гарри. Рот Рона в удивлении приоткрылся. — Надеюсь, я вас не прерываю, юноши. У Гарри расширились глаза, когда он услышал, как по ложе, в которой они сидели, разнёсся очень знакомый мурлыкающий голос. Этот человек! Он чувствовал, что закипает, когда медленно обернулся, чтобы увидеть Министра Магии и эгоистичную ухмылку на его лице. Гарри не мог различать его эмоции из-за окллюментивного блока, но тем не менее, он должен был услышать, как тот подошёл. Этот человек перемещался тихо. Слишком тихо. — Н-нет, не нас, в смысле, нет, не прерываете, конечно, — Рон начал заикаться, глядя как Министр спускается к ним по лестнице. Гарри тонко усмехнулся и покачал головой, когда взгляд карих глаз обратился на него. — Совсем нет, сэр. Он посмотрел, как Риддл поворачивается к полю, остановившись рядом со стеклом. Обычно Гарри сидел в этой ложе один, иногда ему составлял компанию Людо Бэгмен, старый начальник, если Рон не мог приехать на игру. Ложа Гарри однозначно не была главной достопримечательностью игры. Для высших чинов Министерства и любителей роскоши были предназначены совсем другие места, и стоимость хоть одного из них была весьма чувствительной. Гарри же в свою очередь предпочитал наслаждаться уединением своей маленькой ложи. Если его кто-то хотел найти — ему нужно было действительно хорошо искать. — Не думал, что вы фанат квиддича, сэр, особенно региональных матчей. За сборную страны болело обычно куда больше народу, особенно когда Англия принимала гостей у себя. Но даже тогда Гарри не припоминал ни одного случая, когда Министр воспользовался бы своим местом в престижной ложе. Риддл сложил руки за спиной и взглянул на Гарри. — Я приехал взглянуть, что это за шумиха вокруг Пушек Педдл, — он тепло, пожалуй, даже слишком тепло улыбнулся Рону. — Когда мы на прошлой неделе разговаривали с мистером Уизли, он предложил мне сходить. Надеюсь, я ничему не помешал. Гарри был шокирован. Рон успешно донёс до Риддла фамилию МакЛагген, но Гарри не думал, что они будут общаться насколько по-дружески. Если они говорили о Пушках Педдл, о чём ещё они успели поговорить? Неуверенный, но не желающий пропускать свой ход, Гарри зубасто улыбнулся Министру. Он протянул руку и хлопнул Рона по плечу, может быть немного слишком сильно. Щеки Рона покраснели, но от игры он не оторвался. Не было никаких сомнений, что он опасался реакции Гарри на приглашение Риддла. — Так жаль, что Рон зря побеспокоил вас, Министр. Видите ли, у него нездоровая одержимость Пушками Педдл ещё с детства. Как вы можете видеть, они недостаточно хороши, чтобы заслужить такую верность. Он заметил, что Рон поморщился его ответу. — У всех нас есть нездоровые одержимости, мистер Поттер, — мягко ответил Риддл, удерживая на Гарри пристальный взгляд. — Сложно остановиться, если одержимость уже появилась. У Гарри пересохло во рту, с ним ещё никогда не разговаривали настолько… по-хозяйски. Стильные очки ничуть не смягчали агрессии в устремлённом на Гарри взгляде. Младший волшебник неожиданно осознал, что отводит глаза, подчиняясь. Внутренне он едва не кричал от собственного смирения. Сегодня Министр определённо не стеснялся бросать ему вызов. Более того, сейчас он был убеждён, что Гарри — Кустос сильнее, чем раньше. Ненавидя себя за то, что уходит от прямого столкновения, Гарри заставил себя снова взглянуть на Министра, замечая, что на его губах появилась довольная усмешка, а взгляд стал менее угрожающим. Этот человек только что заставил его поджать хвост. Так не должно быть! — Полагаю, вы правы, — согласился Гарри с недавним замечанием, — одержимости коварны. Садитесь, прошу вас, — он указал на сидение по соседству, пряча пылающую внутри ненависть за широкой улыбкой. Риддл благодарно кивнул и уселся, явственно не испытывая ни малейшего неудобства. Он будто излучал самодовольство. Словно, чтобы разозлить Гарри ещё больше, Риддл изящно откинулся в кресле, закинул ногу на ногу и как будто невзначай положил руку на спинку его сидения. Эта позиция была явной заявкой на доминирование. Младший волшебник резко втянул в себя воздух, но остался неподвижным, пустым взглядом уставившись на поле, на самом деле совсем не замечая его. Гарри мучило острое подозрение, что Риддл нашёл новый способ заставить его проявить себя. Они оба были альфа-типажи. Был ли лучший способ заставить Гарри ошибиться, чем играть на его слабости? С кем угодно другим Гарри бы легко отмахнулся от любых попыток его контролировать, потому что не рассматривал бы их как угрозу. С Риддлом же эта игра становилась совсем иной. Этот человек действовал ему на нервы, и подавить потребность принять вызов было сложно. Он смотрел на игроков, пока игнорировать чужую руку не стало совершенно невозможно. Со вздохом Гарри подался вперёд и сгорбился, отклоняясь от лежащей за ним руки. Даже несмотря на окклюментивные барьеры, не позволяющие ему прочесть чужие эмоции, Гарри знал, что мысленно Риддл сейчас празднует победу. Гарри бросил быстрый взгляд на Рона. Его друг пребывал в полном неведении относительно происходящего. Риддл же не видел в Роне никакой угрозы и полагал, что легко может отказаться от образа Министра сейчас. Гарри осознал, что, если Риддл зашёл так далеко в присутствии Рона, наедине с Министром оставаться не стоит. Скорее всего Гарри просто потеряет контроль и заработает себе этим множество проблем. — Мы отлично побеседовали с мистером Уизли в прошлую пятницу, — произнёс Риддл растягивая слова и неожиданно привлекая внимание Рона достаточно, чтобы заставить его оторваться от игры. Гарри закрыл ладонью лицо, взглянув на Рона. Ему было видно, как тот покраснел. От Рона исходила такая волна подхалимства, что Гарри понял — его друг был полностью под властью Министра. Рон был всего лишь стажёром в аврорате. Одобрение и интерес Министра были для него верным путём к повышению. — Правда? — спросил Гарри с сомнением, бросая на Риддла взгляд достаточно долгий, чтобы он сошёл за уважительный. — Да, — сердечно ответил Министр, — Я был впечатлён его самоотверженностью. Младший сын семейства Уизли, он нашёл в себе силы отделиться от братьев и сам делать себе имя. Из него выйдет хороший аврор, которым будет гордиться Министерство. Гарри выпрямился, не сумев подавить сухой смешок и уставился на Риддла. Это привлекло внимание Рона и Гарри изо всех сил постарался взять себя в руки. Этот тип был хорош. Он выжал из неуверенности Рона в себе всё, что мог и использовал это как наживку. Рон был теперь готов есть у Министра с руки, просто потому что тот обнаружил его скрытые комплексы и подарил ему ложное чувство уверенности. Гарри усмехнулся Риддлу снова, перед тем, как повернуться к Рону. — Я всё время ему об этом говорю, Министр. Полагаю, ему просто нужно было услышать это от беспристрастного человека, — он подмигнул Рону, успокаивая его. — Спасибо, Гарри, Министр, — благодарно кивнул Рон. — Но я сказал Министру что ты был бы куда более хорошим аврором, чем я. Я имею в виду, ты потрясающий ловец, но в Защите от Тёмных Искусств ты порвёшь любого. Ох, Рон… Рон не был идиотом, но иногда Гарри начинало казаться иначе. Тот был верным и преданным другом, Гарри не нашёл бы никого лучше, чтобы прикрыть спину, и всё же маленькая его часть желала отделаться от друзей и продолжать в одиночестве. Было бы легче заметать следы, если бы кто-то вроде Рона не раскрывал его секреты врагам. — Очень интересное утверждение, — внимание Гарри привлёк тон Риддла. — Мисс Грейнджер говорила мне нечто похожее, когда мы беседовали. Гарри не считал это слишком важным. Дуэлинг и ЗОТИ не имели ничего общего с Кустосом. — Ну, в целом… — согласился Гарри, невинно улыбнувшись, — я не настолько хорош. Квиддич интересует меня больше. Мама всегда говорила мне следовать за тем, что делает меня счастливым. Глубокие карие глаза поймали взгляд Гарри. — Умная женщина, — произнёс Министр, — как жаль, что с ней и твоим отцом произошло такое несчастье. Мы с мистером Уизли согласились, что, если бы ты стал аврором, это помогло бы тебе справиться с произошедшим, возможно, дать выход некоторой подавленной агрессии. Гарри окатило холодом. Даже его сердце на мгновение замерло, прежде чем пуститься вскачь. Верхняя губа его задрожала, а руки затряслись. Сжимая ладони в кулаки, Гарри отвернулся от Риддла и бросил на Рона обвиняющий взгляд. — Нет! — побледнел его друг, всё отрицая. — Я просто упомянул своё удивление тем, что ты не стал аврором после убийства родителей. Я больше ничего не говорил, Гарри. Его взгляд стал умоляющим, когда он взглянул на Риддла поверх головы Гарри, молчаливо прося старшего волшебника подтвердить эти слова. — О, конечно. Я могу вас заверить, мистер Поттер, мистер Уизли вел себя как верный друг. Он не разглашал ничего личного, — Риддл похлопал Гарри по колену и усмехнулся, когда тот отдёрнул ногу. — Вам не на что обижаться. — Я не в обиде, — возразил Гарри, пытаясь вернуть себе контроль. Он взглянул Министру в глаза, не слишком беспокоясь о том, что тот сочтёт это вызовом. Гарри Поттер имел право на злость, злость не делала волшебника Кустосом. — Если у вас есть вопросы обо мне и моей жизни, сэр, я бы предпочёл, чтобы вы задавали их мне, а не моим друзьям. Более того, я бы предпочёл, чтобы наша беседа не уходила далеко от политики или квиддича. А зная мою нелюбовь к политике и вашу — к квиддичу, нам не о чем говорить. Рон подскочил, глаза его расширились, а рот испуганно приоткрылся. — Мне нужно в туалет. Извините. Гарри не отводил взгляда от Риддла, зная, что под этой заботливой маской скрывается хищник. Словно бы подтверждая предположения Гарри, лицо Министра приняло выражение мрачной удовлетворённости, стоило Рону выйти. Он наклонился ближе, вторгаясь в личное пространство Гарри. — У вас такие чудесные зелёные глаза, Гарри, — промурлыкал он, — зачем вы их прячете за очками? Младший волшебник прикрыл упомянутые глаза, пытаясь сдержаться. — Я не понимаю, чего вы от меня хотите. Он мог изобразить невинность и мог изобразить жертву. Открывая глаза снова, Гарри был поражён ощущением силы, исходившим от Риддла. Это было поразительно — заглянуть за маску Министра и увидеть, что за ней таится нечто куда большее, чем просто хищник. Гарри сузил глаза, гадая, кто такой Риддл. Кто он? Каковы его мотивы? Прежде чем Гарри принял решение сыграть с продемонстрировавшим собственную суть мужчиной, он заставил себя встать и отойти. Положив ладони на стекло, Гарри взглянул на поле. — Я знаю, что вы расследуете дело Кустоса. И знаю, что вы почему-то сосредоточились на мне, — он повернулся, прислоняясь к стеклу спиной, и взглянул на Министра сквозь опущенные ресницы. — Да, я видел, как моих родителей убили два года назад, — Гарри позволил своему голосу повыситься, но секундой позже прочистил горло. — Наверное, смерть моих родителей делает меня первым подозреваемым. Наверное, меня делает подозрительным моя хромота, не говоря уже о моём решении играть в квиддич вместо того, чтобы стать аврором, — он безрадостно усмехнулся. — Конечно, всё это указывает на меня, как на серийного убийцу. Риддл, развалившись в кресле, запрокинул голову. С губ его сорвался довольный смешок. — Я расскажу тебе один секрет, Гарри, только потому, что я знаю один из твоих. Он поднялся на ноги и подошёл к Гарри с грациозностью, немыслимой для мужчины его возраста. Положив ладонь на стекло, Риддл наклонился, заглядывая ему в глаза. — Я чувствую ложь, — шепнул он, — а ты состоишь из противоречий. Гарри уставился на Риддла. — Правда? — сухо, но иронично уточнил он. Как будто он мог попасться на такую детскую уловку. — Тогда спросите меня, Кустос ли я, и скажите, вру я или нет. Риддл неожиданно оттолкнулся от стекла и жестко улыбнулся: — О нет, я не стану этого делать, — ответил он. — Не только потому, что мне заранее известен ответ. Мне нравится наша игра. Он властно взял Гарри за подбородок. — Я поймаю тебя над трупом. И когда я это сделаю, я смогу увидеть, кто на самом деле скрывается за этим невинным фасадом. Гарри попытался высвободиться и понял, что ему придётся применить для этого силу. Вместо этого он прислонился к стеклу, безмолвно подчиняясь чужой хватке. — Вы сумасшедший, — с нервным смехом заметил он. Если у Риддла когда-нибудь был шанс поймать его над трупом, Гарри с нетерпением ждал этого момента. С тех пор как Риддл начал играть с ним в доминирование, Гарри мечтал сжать руки вокруг его шеи и хорошенько сдавить. По правде говоря, он надеялся, что Риддл поймает его на месте преступления. Гарри не терпелось показать Риддлу кто из них на самом деле лучше. Министр цыкнул языком и отпустил Гарри. — Было приятно увидеть вас снова, мистер Поттер, — он сделал шаг назад. — Надеюсь, вам не слишком грустно после вашей ссоры с мисс Грейнджер. Гарри помрачнел, его брови приподнялись в недоумении. Конечно же, этот человек не мог знать о его ссоре с Гермионой. Даже если Рон упоминал, что они не общаются последние несколько дней. — Вы двое часто обедали вместе, а теперь избегаете друг друга в коридорах, — Риддл встряхнул головой и провёл ладонью по волосам, чтобы убедиться, что не испортил причёску. — Мне определённо нравится наблюдать, как в её глазах снова и снова разворачивается та ссора. Она очень умная ведьма, не могу даже предположить, по какому поводу вы могли поссориться так сильно. У Гарри ушло всего мгновение, чтобы понять подсказку, но, когда он наконец собрал картину по кусочкам, Министра уже не было в ложе. Гарри замер у стекла, неожиданно почувствовав себя уязвимым. Он ненавидел себя за то, что позволил Гермионе уйти тогда, особенно сейчас, когда знал, что Риддл может использовать на ней легилименцию. К сожалению, Гарри не мог наложить на неё Обливиэйт, как бы этого ни хотел. Риддл будет наблюдать за ней, ожидая, когда Гарри приложит свою руку. Если Гарри поведётся и сотрёт ей память, это будет сигналом для Риддла, что он, Гарри, действительно виновен и что-то скрывает. Не говоря уже о том, что Обливиэйт можно было снять. Тем не менее, если он ничего не сделает, то Риддл может исполнить свою угрозу и применить легилименцию. Гарри сжал губы, чувствуя, как изнутри поднимается гнев. Будь он проклят, если позволит Риддлу обойти себя.