Dreams and Darkness Collide

От переводчика: большое спасибо за отзывы, они очень вдохновляют переводить дальше! Предупреждение: небольшая постельная сцена и довольно неаккуратное и кровавое убийство (хотя полностью вы не поймёте его до следующей главы) Это нетипично для Гарри, он обычно не предпочитает убивать тихо, но это убийство является исключением. Кровь. Она всегда очаровывала его. Его глаза глубоко закатились, а из носа выплеснулась ещё одна порция густой багровой жидкости на покрытый плиткой пол, когда его стошнило. Хватая ртом воздух, Гарри шатко поставил ладони на пол, размазав кровь пальцами, когда попытался подняться. Мутным взглядом он прикинул расстояние до унитаза. Так близко. Он полагал, что сможет проползти ещё немного и благополучно избавиться от вчерашнего ужина и вытекающей крови, но ему не хватило сил. Встав на колени и выпрямившись, Гарри позволил миру закружиться вокруг себя. Его желудок протестующе сжался, но Гарри сдержался, не позволяя ничему более выплеснуться наружу. Тем не менее текущую из носа кровь он остановить не мог. Он смотрел, как капли разбиваются о белый кафель, заворожённый идеальными багровыми окружностями. — Тебе нужна помощь? — спросил кто-то с ноткой неуверенной заботы. Гарри шмыгнул носом, глотая пахнущую металлом жидкость, прокатившуюся по горлу. Он медленно повернул голову, оглядывая стоящего в дверях волшебника. Тот был среднего роста, возможно, даже низковатым, и совсем не выглядел угрожающе — хрупкий, с точёными чертами лица, спрятанными за уродливыми очками. Яркие зелёные глаза были чистыми и уверенными, хотя истинное их выражение и пряталось за очками. — Нет, — со стоном отрезал Гарри, подарив своему отражению в зеркале полный отвращения взгляд, — Ты забудешь об этом, как только выйдешь из комнаты. Иди завтракать. Скоро на работу. Сквозь опущенные ресницы он наблюдал, как двойник неуверенно уходит. Хромота его была идеальной имитацией хромоты самого Гарри, и тот ощутил укол гордости — инстинктивно его двойник двигался превосходно. Движения были уверенными, но немного неуклюжими, точно такими же, как у настоящего Гарри. Стоя на коленях в луже рвоты и крови, Гарри схватился за край столика, повиснув на нём. Медленно он поднял голову и вновь уставился в зеркало на самого себя. Его лицо было неестественно бледным, под глазами обозначились круги. Волосы, обычно торчащие во все стороны, теперь были грязными и жирными. Глаза его, свободные от очков, сияли необычайно ярко, излучая отвращение к себе вперемешку с тёмной гордостью. Он нахмурился. — Вы будете разочарованы во мне, мама… папа…. Их разочаровал бы не тот факт, что Гарри убивает монстров. Нет, тьма на его руках и распространяющееся вокруг него зловоние тёмной магии причинило бы им боль. Только подумать, как низко он пал… Гарри зажмурился, отказываясь смотреть на своё отражение, и глубоко задышал, как советовал ему его психотерапевт, обращая особое внимание на то, чтобы плечи и тело были расслаблены. С каждым выдохом Гарри ощущал, как отпускает его напряжение и очищается сознание. Несмотря на это, его разум не очистился полностью. После того, как он часами выматывал себя магически, одних дыхательных упражнений явно было мало. Когда Гарри ушёл вчера с игры, мысли его пребывали в сумятице. Для начала, он принял тот факт, что Риддлу известен его секрет. Он обдумал это и понял, что его враг так же загадочен, как намекает его имя(1). Он не знал намерений Риддла, не знал, что тот собирается делать со своим знанием. Потом Гарри пришёл в себя. Даже если Риддл каким-то образом чувствует ложь, это должно быть одной из способностей мастера-легилимента. Легилименции под силу определять неискренность. Дамблдор умел это, как и Снейп. Эмоций Риддла Гарри не ощущал и сомневался, что сможет управлять ими. Гарри мог влиять на знающих окллюменцию, но против мастера был бессилен. А Риддл определённо был мастером. И, учитывая отвратительные познания Гарри в окклюменции, в этом он был Министру не противник. Даже Гермиона бы не справилась. Несмотря на то, что Гарри полагал обещание прочесть мысли Гермионы блефом, он всё ещё воспринимал эту угрозу всерьёз. Потом Рон упомянул, что Гермиона отправилась к своим родителям на остаток недели. Неважно, что за причины заставили её взять отгул, но это было очень удачно. Время работало на него и давало ему возможность обдумать следующий ход. Риддл заметил его неискренность. В понимании Министра это разом подтверждало теорию, что Гарри — Кустос. Тем не менее у всех есть свои секреты, разве не так? Кроме Кустоса, у Гарри были и другие тайны. Убийство его родителей было очень личной трагедией. По факту он рассказал основные сведения только Сириусу и Гермионе, даже его психотерапевт знал едва ли половину. Да, Гарри было, что скрывать. Даже если Риддл был уверен, что Гарри — Кустос, у него всё ещё не было никаких доказательств, только бесполезные теории. И Гарри намеревался показать Риддлу, что доказательства очень важны, особенно, если так рано раскрываешь карты. Министр хотел игры, и Гарри не собирался его разочаровывать. Он сыграет с Риддлом в игру, но это будет не та игра, в которую тот собирался играть. Министр играл в кошки-мышки, и это было его ошибкой. Игра «кошки-мышки» возникла на основе факта, что кошки обычно играли со своей добычей, отпуская её после поимки. Так глупо и самонадеянно. Если бы Риддл надавил ещё немного во время вчерашнего квиддичного матча, он бы заполучил Гарри с потрохами. Вместо этого он решил поиграть, и это давало Гарри время на то, чтобы восстановиться и составить план. Их нынешние танцы были Гарри невыгодны. После того, как он это осознал, Гарри понял, что ему придётся пойти на жертвы, чтобы победить. Одной из этих жертв была непорочность. Его магическая непорочность, конечно же. Когда твой крёстный происходит из тёмной семьи — это несёт свою выгоду, такую как книги по тёмным ритуалам в библиотеке Блэков. Создание двойников оказалось… противной штукой. Они требовали жертвы, которой Гарри, впрочем, не стыдился. Всего-то он отобрал жизнь испорченного человека, стёр и изменил его память. Создать двойника, будучи ограниченным во времени, впрочем, было непросто. Первая попытка получилась неряшливой, и он почти убил свою копию. Во время второй попытки Гарри пропустил один из этапов ритуала и получил копию себя с разумом ребёнка. Тем не менее на третий раз всё получилось. Это выжало Гарри досуха, и тёмная магия взяла с него свою плату. Двойник не был совершенным, но вполне подходил. На нём не было ни следа иллюзии, тёмная магия создала идеальную копию, Гарри только нужно было выбрать воспоминания, которые та получит. Он наделил копию всей своей памятью, кроме части, включающей в себя Кустоса. У двойника не было никаких воспоминаний о восстанавливающей операции, о долгих часах изучения человеческой анатомии, о бесконечных неделях и месяцах тренировок, анимагии и прочем таком. Было сложно решить, давать ли собственной копии способность к эмпатии. В итоге Гарри наделил её лишь слабой искрой. Гарри Поттер был создан заново. Никто, даже Риддл не смог бы определить, что перед ним копия, до тех пор, пока ему бы об этом не сказали. Даже если Риддл сунется в разум двойника, он не найдёт там никаких следов существования второго Гарри. Двойник полагал себя настоящим Поттером, и его разум замывал существование оригинала. Двойники были редкими и относились к тёмной магии. Их могли создавать только самые могущественные волшебники. Никому даже в голову не придёт, что Гарри способен сотворить нечто подобное, особенно Тому Риддлу. Гарри происходил из светлой семьи и большинство полагало, что его магическая сила была лишь немного выше среднего. Риддл будет гоняться за собственным грёбанным хвостом. Гарри прикрыл глаза от наслаждения. Магией он устранил беспорядок на полу и сосредоточился на своей незарегистрированной анимагической форме. Его магия застонала вокруг него, резко навалилась усталость. Гарри проигнорировал это, усевшись на пятки. Его конечности уменьшились и контуры их поплыли, трансформация давалась тяжелее обычного из-за перегруженного магического ядра. Неважно, он восстановится. Остроконечные уши выросли на макушке, и он услышал, как двойник шляется по кухне. Гарри застонал, но с его губ сорвалось только жалобное мяуканье. Его зрение и остальные чувства стали острее. Он услышал, как двойник замер перед тем, как зашаркать в сторону прихожей. Копия Гарри выглянула из-за угла и взглянула на него. — А я-то думал, где ты, Мерлин. Гарри сердито взглянул на двойника, когда тот поднял его на руки и унёс на кухню. Как только расстояние позволило, Гарри перепрыгнул из рук владельца на кухонный стол. Напротив него, в чайнике отражался небольшой чёрный пушистый кот. Перед смертью Джеймс начал давать Гарри индивидуальные уроки анимагии. Тогда формой Гарри должен был стать кто-то из псовых. Но когда он возобновил занятия после смерти родителей, он понял, что его личность настолько изменилась, что это затронуло и анимагическую форму. После того, как начальный шок от того, что он кот, прошёл, Гарри осознал, что он не просто кот — он книззл. У него не было хвоста, похожего на львиный, обычно характерного для книззлов, но были такие же острые когти и зубы, такая же неестественная скорость и ловкость. Когда он изучил, к какому виду относится, то обнаружил, что должен быть ядовит. Гарри сомневался, что у его анимагической формы будет яд, но полагал, что это может оказаться полезным, если подтвердится. Двойник неожиданно поставил перед ним тарелку с тунцом, и Гарри начал медленно есть, памятуя о расстроенном желудке. Он насторожил уши, когда услышал, как активировался камин. Бросив взгляд на часы, Гарри удивился, что уже половина восьмого. Если бы он хоть немного задержался… — Гарри! — Сириус тут же ринулся на кухню, на мгновение остановившись, когда увидел на столе кота. — Не знал, что у тебя есть кот, — в груди его зародилось рычание, а волоски на шее поднялись дыбом. Гарри бросил на гостя равнодушный взгляд и вернулся к поеданию тунца. Он внимательно следил за тем, что отвечал двойник, особенное внимание уделяя его манере двигаться и говорить. — Взял его вчера вечером. Не смог бросить за дверью. Чёртову тварь вырвало на полу в ванной сегодня утром, — копия Гарри забросила в рот горстку кукурузных хлопьев, — Сириус, правда, не стоит тебе лезть к Риддлу. Я сам могу о себе позаботиться. Сириус помрачнел. — Ты знаешь, что это не обсуждается. Этот самодовольный ублюдок получит своё. Гарри поднял лапу и лизнул себя между когтями, мысленно усмехаясь. Чего Риддл не ожидает, так это того, что Гарри будет вовлекать в их игру посторонних. Министр наверняка думает, что это ярмо Гарри потащит на собственных плечах. В конце концов, те, кого мучает чувство вины, стараются вовлекать как можно меньше людей в свои проблемы, на случай, если что-то пойдёт не так и их всё-таки поймают. Риддл не будет знать, что ему делать. Двойник и его создатель имели особую ментальную связь. Гарри намеревался воспользоваться этим преимуществом, чтобы узнать, что он пропустит, пока его двойник будет изображать Гарри Поттера. В конце концов, сегодня ему нужно было ещё многое успеть. Он просто не мог позволить себе тратить время на работу.

…Мечты…

Кингсли недовольно покачал головой, глядя на несущегося впереди него по коридорам волшебника. На лице Сириуса Блэка читался явный вызов, и ничто из того, что Кингсли мог бы сказать, не успокоило бы его. Было даже немного любопытно посмотреть, как аврор намеревается общаться с Министром. Риддлу следовало напомнить об этических границах. — Министр Риддл на встрече с… Сириус рыкнул, проходя мимо секретарши к кабинету Министра. Двое авроров стояли по сторонам от закрытой двери с палочками наготове, способные уложить любого, кто силой попытается прорваться внутрь. Кингсли увидел, что Сириус приготовился вломиться внутрь силой, и вздохнул. — Вольно, джентльмены, — приказал он. Междоусобица в аврорате — последнее, что ему сейчас требовалось. Авроры не должны драться с аврорами. Это вызовет ненужное внимание и, возможно, даже несколько отстранений. Публика и так взволнована из-за дела Кустоса, Кингсли будут нужны все его люди. Стоило главному аврору отдать приказ, как оба охранника ослабили бдительность и с подозрением посмотрели на Блэка. Тот явно рвался в кабинет Министра, и Кингсли жестом пропустил Поттера следом за крёстным, вперёд себя. Двое волшебников, сидевших перед столом Риддла, обернулись, когда дверь распахнулась. Кингсли постарался сохранить невозмутимость, когда увидел их, но Сириус контролировал себя хуже. В конце концов, вида Люциуса Малфоя и Теодора Крэбба было достаточно, чтобы довести любого. — Что это значит? — требовательно спросил Риддл. Взгляд его остановился на Гарри Поттере, стоявшем в стороне, и Министр жутковато улыбнулся. — Мистер Поттер, мне следовало догадаться. Кингсли скрестил руки на груди, уводя от него внимание Риддла. Поттер упрямо приподнял подбородок, но Кингсли успел заметить отблески гнева и смущения на его лице. Теперь, под пристальным вниманием разом Малфоя и Крэбба, Гарри беспокойно вскинул голову. И Кингсли не стал бы обвинять парня за это. — Мистер Малфой, мистер Крэбб, прошу меня простить, — Министр спокойно указал им рукой на дверь, где уже тянули шеи, чтобы заглянуть внутрь, любопытные министерские работники. — Мы поговорим в другой раз. Оба волшебника грациозно поднялись из своих кресел. Выражения их лиц прятались за масками безразличия. Кингсли приложил все усилия, чтобы и самому удержать лицо, когда они проходили мимо. Не было ничего необычного в том, что Риддл окружал себя могущественными и влиятельными чистокровными. Влияние чистокровных в Министерстве было огромно, и на секунду Кингсли задумался, а кто на самом деле во главе. Контролирует ли Риддл чистокровных и Министерство, или чистокровные управляют Министром? Он не успел особенно задуматься об этом, потому что Сириус резко ударил ладонью по столу. — Сириус! — возмущённо воскликнул Поттер. Аврор Блэк вздёрнул Министра на ноги и прижал к стене за горло в считанные секунды. Кингсли замер от изумления. Он знал, что Сириус вспыльчив, но никогда не думал, что тот достаточно глуп, чтобы напасть на Министра Магии. Блэк мог потерять свою работу из-за этого гневного припадка. Кингсли осторожно вытащил палочку. Если так пойдёт и дальше, придётся принять меры. — Если ты ещё хоть раз будешь угрожать моему крестнику, я убью тебя, — рыкнул Сириус, не сдерживая злости. Его верхняя губа приподнялась, обнажая зубы. — Он прошёл через слишком многое, чтобы ещё и ты перекрывал ему воздух и угрожал его близким. Поттер шаркающе приблизился, руки его были свободны, а в глазах читалось напряжение. — Отпусти его, Сириус. Ты обещал, что не будешь нападать. Глаза Риддла расширились в удивлении, когда Блэк грубо накинулся на него, но секунду спустя сузились. — Прекрасное предложение, мистер Поттер. Если ваш крёстный не отпустит меня немедленно, он может считать себя уволенным. Показалось, что прошли минуты. Три волшебника замерли, не шевелясь, но и не продолжая драку. Наконец, после долго взгляда на крестника, Сириус отпустил Риддла, но не счёл нужным отойти, чтобы дать ему пространство для манёвра. — Гарри рассказал мне о вашем столкновении на вчерашнем квиддичном матче. Что вы думаете, будто он какой-то псих ненормальный, скрывающий, что на самом деле он — Кустос. Кингсли убедился, что сможет, если что, быстро достать палочку, и скрестил руки на груди. Он заметил, как между бровей Риддла собралась складка. Министр бросил короткий взгляд на Поттера, чтобы вернуться к рассматриванию Кингсли и Сириуса. Казалось, он быстро что-то просчитывает. — Это неправда. Я никогда не утверждал, что мистер Поттер — псих ненормальный. Сириус рыкнул. — Ты имел это в виду, скользкий ублюдок. Гарри пришлось не только столкнуться с твоей клеветой, ты ещё и угрожал его друзьям. Легилименция, Риддл, серьёзно? Что такого сделала Гермиона, чтобы тебе дали ордер? Кингсли прочистил горло, привлекая всеобщее внимание. — Должен признаться, я был разочарован, когда услышал об этом происшествии, Министр. Немыслимо даже думать, что вы угрожали применить легилименцию к невиновной ведьме. Это нарушает не только её права, но и неприкосновенность её частной жизни. Я установил за ней тайное наблюдение. Если вы попробуете влезть в её голову, у моих людей будет повод арестовать вас. Риддл выпрямился, словно бы что-то придало ему сил. Его глаза ярко сияли за стеклами очков, а подбородок был высоко поднят, когда он выслушивал обвинения. Кингсли отдавал этому человеку должное. Нужно было быть сильным и уверенным в себе, чтобы сохранить лицо в подобной ситуации. Но прежде чем Риддл смог заговорить, раздался другой голос. — Я не Кустос. Все взгляды повернулись к Гарри Поттеру. Даже за толстыми стёклами очков было видно, что глаза его горели внутренним светом. На какое-то мгновение Кингсли показалось, что он увидел призрак Джеймса. В голосе Поттера звучала такая убеждённость, что Кингсли ощутил, как отступают любые сомнения. — Я не Кустос, — повторил Поттер, зафиксировав взгляд на Риддле. Нужно было знать, куда смотреть, чтобы понять, что Министр удивлён. Секунду спустя Кингсли понял, почему простое признание так повлияло на Риддла. — Вчера, во время матча, я хотел, чтобы вы спросили меня, Кустос ли я. Вы сказали, что умеете определять ложь, и я знаю, что это особенность мастеров легилименции. Вы должны чувствовать, что это правда, когда я говорю, что я не серийный убийца и никогда не убивал, — Поттер тяжело выдохнул, не отводя от Риддла взгляда. — Почему же вы не сказали ему этого вчера, мистер Поттер, — спросил Кингсли. На щеках юного волшебника проступил румянец, и он со стыдом взглянул на Сириуса. — Министр Риддл подозревал меня ещё с того допроса в моём кабинете. Какое-то время я не знал, что он мастер-легилимент и был немного польщён таким вниманием, — Поттер запнулся, явно разочарованный сам в себе. — Не знаю, что зацепило его, но это в кои-то веки заставило меня подумать не только о смерти родителей. Это было ну, как игра. — Очень опасная игра, — разочарованно произнёс Кингсли, в чём-то симпатизируя парню. Он понимал эти чувства. Риддл был очень могущественным волшебником. Многие были поглощены поиском возможности привлечь его внимание. Риддл же сам спровоцировал мальчика. — Я знаю, знаю, — согласился Поттер, взъерошив волосы, прежде чем обернуться к Сириусу и Риддлу. — Мне кажется, я очнулся, когда понял, что дело зашло слишком далеко. Особенно когда он начал угрожать Гермионе, полагая, что она скрывает что-то. Вам стоит знать, Министр, что я готов на всё, чтобы защитить моих друзей и семью. Теперь Гарри смотрел только на Риддла. Сириус обнял его за плечи, поддерживая. Кингсли смотрел на этих трёх волшебников, разочарованный, что это всё так далеко зашло. Что Риддл зашёл так далеко. Верхняя губа Риддла изогнулась в усмешке, но в остальном он удерживал лицо бесстрастным. — У меня не было намерения настолько испугать вас, чтобы вы побежали к крёстному, Поттер, — Министр спокойно вернулся к столу. — Вам не достаёт внутреннего стержня. До того, как Сириус успел накинуться на Риддла снова, Поттер сграбастал крёстного за пояс. Молодой волшебник выпрямился и отвёл назад плечи, вызывающе взглянув на Министра. Кингсли увлечённо наблюдал за ним. Он видел уверенность и упрямство под обычной неловкостью Поттера. У многих подчинённых Кингсли авроров были эти качества. Возможно, Поттер стеснялся проявлять эту сторону себя. Кингсли мог понять, почему Риддл начал подозревать Поттера. Всё выглядело так, словно Поттер прятал свои настоящие возможности под маской безалаберности. Но Кингсли видел, в чём дело. Гарри Поттер был просто скромен и показывал себя, только когда кто-то покушался на свободу его воли или угрожал его любимым. — Если честно, мне плевать, что вы думаете обо мне, сэр. У вас нет никакого права угрожать мне или моим друзьям. Если у вас есть ко мне какие-то вопросы относительно дела Кустоса, вы можете задать мне их в присутствии авроров. Поттер и Риддл замерли, меряясь взглядами, перед тем как Поттер, ожидаемо, отвёл глаза. — Полагаете, вы вправе что-то требовать, мистер Поттер? — довольно спросил Риддл. — Он прав, — Кингсли сделал шаг вперёд, намереваясь взять беседу в свои руки, — он имеет право требовать от вас это, Министр Риддл, — Кингсли перевёл взгляд на Сириуса и Гарри. — Аврор Блэк, мистер Поттер, прошу оставить нас наедине. Прежде чем Сириус успел блеснуть красноречием, Гарри вытолкнул его за дверь, игнорируя взгляд Министра. Кингсли же этот взгляд отметил. Он вышел на линию зрения Риддла, но говорить начал только после того, как закрылась дверь. — Я разочарован… — Оставьте свои слова о справедливости для кого-то, кого легко пристыдить, аврор Шеклболт, — Министр уселся обратно за стол, придав своему лицу формальное выражение. — Я ошибся. Я представляю последствия своей ошибки достаточно хорошо, благодарю вас. — Вы правда думали, что Гарри — Кустос? — со скрытым весельем уточнил он. Риддл холодно улыбнулся. — Не меньше, чем вы. — Не понимаю, о чём вы… — ощетинился Кингсли. — Вы установили за мальчишкой наблюдение. Ну же, меня не так легко провести. Авроры действительно следили за Гарри Поттером. И Кингсли готов был признать, что немного подозревал его. Но также он подозревал и Гермиону Грейнджер, Рона Уизли, Джинни Уизли, Кормака МакЛаггена… За всеми ними было установлено наблюдение, не только за Поттером. — А откуда вы знаете, чем заняты мои авроры, Министр Риддл? — Кингсли нервно улыбнулся. — Невыразимцы прибегают по каждому вашему зову или это всё же ваша секретная армия, которой нет? Риддл, совершенно не задетый попыткой Кингсли его запугать, усмехнулся. — У меня везде есть глаза, аврор Шеклболт, и вам не стоит даже пытаться вычислить, кто они. Было почти пугающе, знать, что сколько бы власти не давала позиция главного аврора, этого было недостаточно, чтобы конкурировать с Министром. Кингсли не знал, во что был замешан Риддл и был ли он вообще замешан во что-то. Он просто чувствовал беспокойство в присутствии этого человека, и он не собирался отметать в сторону интуицию, даже если не видел причины для своего беспокойства. — Я не стану допрашивать Поттера без вашего разрешения, — продолжил Риддл, вернув на лицо вежливое выражение. — Не думаю, что он скрывает что-то стоящее. — Я припоминаю, что нечто подобное вы говорили ещё после нашего первого разговора с ним о Кустосе, тогда, в кабинете, — напомнил Кингсли. — Тем не менее я согласен, что он не Кустос. И я бы хотел попросить вас участвовать в деле, Министр. У вас отличные идеи. Если возникнет ещё одна теория, я предлагаю вам прийти ко мне, чтобы мы могли проверить её законно. Он кивнул, прощаясь, и направился к дверям. — Кингсли, — окликнул его Риддл. — Я не припомню, чтобы слышал о смерти Лили и Джеймса Поттеров что-то, кроме слухов. И не помню, чтобы говорили о суде или его итоге. Что случилось с Поттерами? Кингсли развернулся, собираясь прервать Министра, но взглянув ему в лицо, он осознал, что не может. Он не мог оторвать взгляда от этих проникающих в самую душу глаз. — Лили и Джеймс Поттеры были честными гражданами. Это должно было быть публичное дело, но Гарри и Сириус попросили держать его в тайне. Я знаю, что Лили и Джеймс были убиты. Полагаю, по причине зависти и личной мести. — Кингсли прищурил заслезившиеся глаза, не отрывая взгляда от глаз Риддла. — Это всё, что мне известно. Риддл нахмурился, потеряв интерес, и взмахнул рукой. — Думаю, ничего слишком трагичного. Хорошего дня, аврор Шеклболт. Он вышел, чувствуя, как потяжелела его голова.

…И тьма…

Легкая улыбка скользнула по губам Гарри, когда тот открыл глаза. Он слил свою память с воспоминаниями двойника и просмотрел сцену в Министерстве в первую очередь. Это было произведение искусства. Он мог представить реакцию каждого из участников, и финал просто не мог быть лучше. И Риддл! Гарри спокойно поднял чашку с чаем и сделал глоток обжигающе-горячей жидкости. Даже нотки лимона и мёда не могли достойно подчеркнуть то, что он сейчас испытывал. В конце концов, его двойник посмотрел в глаза мастеру легилименции и сказал правду. Он не Кустос. Риддл должен был почувствовать, что это правда, и удивиться. Конечно, Гарри знал, что Риддл упрям. Он всё ещё будет наблюдать за Гарри издалека или совершит грубую атаку, чтобы проверить свою точку зрения. Риддлу явно не по душе ошибаться, и его должно было взбесить, то что Кингсли, Сириус и Гарри припёрли его к стенке в его собственном кабинете и отчитали, как ребенка. О да, Риддл не отступит. Он быстро сделает ход и ход этот будет жестоким. Но это ничего не значит. Гарри готов к любому развитию событий. Целью Риддла будет двойник, а Гарри намеревается остаться в стороне или подталкивать друг к другу этих двоих. Вероятнее всего, Риддл нападёт на копию в надежде заставить её проявить истинную натуру или чтобы применить глубокую легилименцию. Это было приемлемо, прятать двойнику было нечего, кроме пары шокирующих моментов убийства его родителей. После того, как Риддл убедится, что совершил ошибку, он вынужден будет признать это и двигаться дальше. Было даже немного грустно терять такого сильного и стоящего оппонента, но Гарри знал, что он, как и Риддл, должен двигаться дальше. В его жизни были более важные вещи. — Я сказал, что хочу, чтобы горчицу положили сбоку, а не сверху, — надменно отчитывал официантку Кормак МакЛагген. — Я прихожу сюда каждый день, вы должны знать, что я предпочитаю. Девушка, симпатичная брюнетка, жарко покраснела: — Но... но я здесь новенькая. Кормак окинул её взглядом прежде чем вздохнуть. Он впихнул тарелку обратно ей руки, едва не заставив уронить её. — Это приемлемо. Но мне нужен новый сэндвич. Спасибо. Он отослал официантку прочь, возвращаясь к свиткам пергамента на своём столе. Взявшись за перо, Кормак принялся делать заметки по последнему делу. Гарри наблюдал, задержав взгляд на его лице. Он не обращал особенного внимания на МакЛаггена в школе, но знал, что тот был надменным и самоуверенным. Существовало два вида самоуверенности. Была самоуверенность, происходившая от того, что некто преуспел в своём деле, и она на обладателя влияла слабо. Но кроме неё существовала и другая, обусловленная тем, что человек считал себя лучше других. И Гарри, и Риддлу — обоим был свойственен второй вид и, к сожалению, им же обладал и МакЛагген. Тем не менее была разница в том, как они проявляли это и как они позволяли самоуверенности управлять своей жизнью. Гарри и Риддла она делала изящнее, умнее, совершеннее. Самоуверенность МакЛаггена отупляла и ослепляла его. И именно благодаря ей Гарри планировал обвести МакЛаггена вокруг пальца. Под лёгкой иллюзией, изменившей его черты, Гарри откинулся на стуле, попивая чай. В одном Кормак был прав — он действительно обедал в этом ресторане каждый день. Каждый день он сидел за одним и тем же столиком и заказывал одно и то же, пока работал над делами. Иногда ему составляла компанию Гермиона, и это было единственным изменением. Сегодня её не было — она всё ещё была у родителей. Гарри взял лежащий на его столе пергамент, чтобы снова перечитать её письмо. «Гарри, Я понимаю твою проблему, вне зависимости, одобряю я её или нет. Я никому не скажу, о чём мы говорили той ночью и больше не буду поднимать эту тему. Но я не откажусь от идеи, что тебе нужна помощь, Гарри. Я готова дождаться того момента, когда ты будешь готов её принять. Я верю, что ты можешь излечиться. Тем не менее я не собираюсь принуждать тебя или привлекать внимание посторонних. Ты — мой друг и всегда им будешь. Твоя безопасность и счастье всегда были для меня в приоритете. Это не значит, что я смогу общаться с тобой, как прежде, но ради Рона и Джинни я попытаюсь. Я получила от Сириуса амулет, который блокирует легилименцию и буду носить его. У Риддла нет никакого права лезть ко мне в голову, и я заверяю тебя, сделать этого он ещё не успел. С моими родителями всё хорошо. Я слишком давно не проводила с ними время. Иногда я думаю, что и тебе не помешало бы пожить с ними немного. Если твои родители погибли, это не значит, что ни одни другие не будут тебя любить так сильно, насколько ты позволишь. Пожалуйста, не делай ничего опасного, Гермиона». Что же, у Гарри было её обещание молчать, пускай он и понимал, что не может рассчитывать на него вечно. Когда-нибудь Гарри придётся решить, что с этим делать. Если Гарри сбросит Риддла со своего хвоста, то Обливиэйт отлично подойдёт. Теперь, когда Риддл и Гермиона временно были у него под контролем, он мог сосредоточиться на том, чтобы увести следы Кустоса от Гарри Поттера. Ему нужны были улики, показывающие присутствие МакЛаггена на месте преступления, но недостаточные, чтобы осудить его. К примеру, слабые, чтобы заставить авроров преследовать его, но недостаточно быстро, чтобы поймать. У Кормака было расписание, которому он чётко следовал, и будет довольно просто сыграть на этом. Вне всякого сомнения, авроры наблюдали и за ним, так что Гарри нужно было держать дистанцию и помнить о чарах гламура, чтобы остаться неузнанным. Зелёные глаза проследили за тем, как Кормак оставил палочку на столике. Он едва ли притрагивался к ней, поглощённый своей работой. Это оставляло его открытым для атаки. Гарри сделал ещё глоток чая, чувствуя себя на удивление спокойным впервые за долгое время. Ему не нужно было удерживать тяжёлую маску Гарри Поттера на своём лице, не нужно было общаться с друзьями, делая вид, что всё нормально, он мог быть самим собой. Он мог охотиться и планировать, пока его двойник оставался в Министерстве, обедая с Роном и Сириусом, не проявляя ни малейших признаков безумия. У него были сомнения относительно двойника, и всё ещё оставались, но прямо сейчас он хотел ни о чём не беспокоиться и составить план дальнейших действий. В конце концов, цель номер девять всё ещё ожидала его.

…Столкнулись…

Номер девять выглядела уязвимо. Её волосы, убранные в сложную причёску, оставляли открытой тонкую изящную шею. Она казалась не на своём месте в клубе, даже если это и был один из самых шикарных и известных клубов в Британии. Заказанные напитки сновали над головами посетителей, шустро уворачиваясь, если кто-то вставал. Пол был зачарован меняться каждые десять минут, демонстрируя разнообразные картины: от подводных рифов до экзотических ночных пейзажей. Несмотря на роскошь, у клуба было немало теневых покровителей. В стороне от номера девять располагались торговцы наркотиками и нелегальщиной, сюда приходили мужчины, падкие на малолеток, и подростки каким-то образом проникали внутрь, чтобы получить шанс найти себе богатого и отчаявшегося кавалера. Гарри не обращал на них внимания. Его взгляд не отрывался от женщины, сидящей в одиночестве за столиком, и того, как её ногти с идеальным маникюром ласкают край столешницы. Немногие чистокровные заглядывали сюда, но более чем достаточно, чтобы придать заведению немного шика и достоверности. Чаще всего чистокровные предпочитали оставаться в своих поместьях и пить под защитой собственных чар, но, если уж они выходили в свет, они стремились обставить всё идеально. Это был её идеальный отдых, и она была очень известна среди чистокровных. Эстелла Забини, жертва номер девять. Какой же она была красоткой. Конечно, её красота была её оружием. Любой мужчина, гетеросексуал он или нет, превращался в пускающего слюни идиота, стоило ему взглянуть на неё. Даже Гарри, выбравший её следующей жертвой, испытывал некоторые сложности с дыханием рядом с ней. Её кожа была цвета кофе с молоком, безупречная и гладкая. Чёрные до синевы волосы, обычно волнами спадавшие на её плечи, сегодня были собраны, открывая длинную шею. Её лицо было запредельно совершенным и безупречно вылепленным. Идеальные губы, а глаза… светлые, ярко контрастирующие с тёмной кожей. Прекрасная, но настолько испорченная. Гарри пришлось напомнить себе, почему такая красота должна умереть. Многие магглы окрестили бы Забини Чёрной Вдовой, охотящейся на мужчин из-за их богатств. За долгое время она успела сменить семь мужей. Семь жертв. Всего в прошлом году она вышла замуж в восьмой раз, и её супруг вскоре скончался. Все её мужья умирали по неизвестным причинам, и всё же Эстелла Забини всё ещё гуляла на свободе, а о её убийствах ходили анекдоты среди чистокровных. Они находили забавным, как много мужчин она может соблазнить и заманить в ловушку. Её многочисленные связи с влиятельными чистокровками делали её неприкосновенной для закона. Она считалась невиновной ведьмой после всего. Благословлённой своей красотой и проклятой своей удачей. Полная чушь. Миссис Забини снова была на охоте, присматривая девятого супруга, девятую жертву. Милое совпадение. Она была его девятой жертвой, а он был её девятой жертвой. Он поднялся и подошёл к ней, убедившись, что выглядит естественно, а лицо его скрывают тени. Он использовал внешность известного чистокровного из Америки, но всё равно не хотел привлекать к себе слишком много внимания. Она подняла глаза, ловя его взгляд и просияла. — Эндрю, я так рада тебя видеть. Гарри сдержанно улыбнулся ей, усаживаясь спиной ко всем прочим посетителям. — Должен признать, ты выглядишь великолепно этим вечером, как я и ожидал, — признался он, искажая свой британский акцент. Они оба бросили взгляд на золотое кольцо на его безымянном пальце. Гарри начал выслеживать Эстеллу через несколько недель после гибели её восьмого мужа. Он позволил ей заметить себя через несколько дней после этого, когда запоминал её обычные маршруты. Ей нравилось приходить в этот клуб в поисках новой жертвы. Когда она впервые подошла к нему, скрывавшемуся под маской Эндрю Райли, американского чистокровного мага, он попытался изобразить ошеломление от её красоты, но разом и настороженность. В конце концов, он сказал ей, что женат, но с этим не всё ладно. Он прибыл в Британию недавно и никогда не слышал фамилии Забини. Очевидно, Эстелла полагала, что он окажется лёгкой жертвой. Он не знал о её мужьях и у него были проблемы в браке. Также у него были деньги, о чём он между делом упомянул, и он был очарован Британией и её культурными традициями. Эстелла накрыла его ладонь своей. — Поэтому тебе потребовалось так много времени, чтобы принять моё приглашение? Ты, наконец, смог поладить с женой? — слова её выражали надежду, но тон голоса стал ниже, а глаза провокационно сверкнули. Её ноготь лениво и соблазнительно проследил тонкую кожу его запястья. Гарри против воли покраснел. Он не был девственником и был более чем осведомлён о том, что происходит между мужчиной и женщиной. Но Эстелла Забини была в этом на голову выше его. Вырез её платья был глубоким достаточно, чтобы подчеркнуть грудь, но недостаточно, чтобы вызвать недовольство консервативных чистокровных. Губы её, сейчас растянутые в усмешке, были полными и блестящими, заставляя Гарри задуматься, как бы они выглядели, если бы сомкнулись вокруг его… Он отодвинул руку, злясь на себя за то, что позволил ей манипулировать собой. Рядом с ней его часто посещали подобные фантазии. Гарри полагал, что у Эстеллы должна быть способность внушать жертвам провокационные сексуальные образы. Если бы на его месте был любой другой человек, он бы начал истекать слюной и быстро завёлся бы, решив попробовать. Это была та же ловушка, которую Гарри использовал на своей восьмой жертве. Забини презирала мужчин. Он мог ощутить её ядовитое удовлетворение. Она полагала, что все мужчины — свиньи и ими можно просто манипулировать при помощи пары слов и намёков. Может быть относительно некоторых это и было правдой, но давало ли ей это право внушать мужчинам ложное чувство безопасности, чтобы убить их? Разве те, кто испытывал похоть, заслуживали смерти? Один из её мужей умер от укуса змеи. Ещё один подавился собственным завтраком (в постели, естественно). Другой решился зайти в один из зачарованных шкафов Забини и умер там от голода. Сердечный приступ, падение с метлы, плотоядные слизни, режущее в грудь от ревнивого бывшего… Тем не менее любимой из смертей Гарри была последняя — от взрыва. Такую же смерть должна была встретить и сама Эстелла. Это будет ярко и точно пойдёт в печать. Гарри предпочитал убивать тихо, но на этот раз шума было не избежать. — Я… мы сейчас обсуждаем условия, — Гарри намеренно запнулся во время ответа, избегая её взгляда и действуя так, словно видение действительно поразило его. — Но… Она оживилась, подсаживаясь ближе. — Но что? Ну же, ты можешь мне рассказать. Она скользнула ладонью по его руке и наклонилась вперёд, открывая ему отличный обзор на идеальной формы грудь. Тёмные ореолы сосков проглядывали самым краем, заставляя думать о том, что скрывается ниже. — Когда я с тобой, я не могу нормально думать о ней, чтобы ты знала… — Гарри умолк, жадно уставившись на её грудь, а после — на губы. Он положил ладонь Забини на бедро, проникая пальцами под тонкое платье. — Пожалуйста, — хрипло произнёс он, излучая в её направлении волны согласия. Его эмпатические манипуляции призваны были подпитать её убеждённость, что она успешно заманила его в ловушку, — позволь мне сделать тебе хорошо… — рыкнул он, скользнув ладонью по её ноге выше, и проникая пальцами между тёплых упругих бёдер. Эстелла откинула голову назад и издала задыхающийся смешок, плотнее прижимая ладонью пальцы Гарри. — А сегодня ты дерзок. Гарри по-волчьи усмехнулся, спрятав отвращение, когда проскользнул пальцами внутрь. Она не почувствует уменьшенную бомбу, взрываемую дистанционно. Шириной не меньше ладони, она было уменьшена Гарри до микроскопических размеров и спрятана под ногтём. Артефакт этот был хорошо известен драконологам, они использовали его, чтобы оглушать драконов. Человека оно вполне могло подорвать, и имело маленький радиус поражения. Никто другой не пострадает, может быть, будет пара шишек или синяков. Он прижался ближе, дразняще поглаживая Эстеллу, пока оставлял бомбу внутри. — Я… — он немного отстранился и отметил, что её глаза не затуманены желанием, как было бы у обычной женщины. Глаза Забини были полуприкрыты, чтобы убедить его, что ей происходящее действительно нравится, но сам взгляд был абсолютно бесстрастным. — Я не уверен, что я должен делать это, — признался Гарри, убирая руку. Он испытывал искушение немедленно опустить пальцы в стакан с выпивкой, чтобы стерилизовать их. Отвратительно. Мерзко. Эстелла прижалась к нему и поцеловала в шею. Гарри замер. Он не хотел, чтобы хотя бы частица его ДНК оказалась рядом с местом преступления. Об отпечатках пальцев он уже позаботился, наложил заклятие прилипания на волосы, но никогда нельзя было переборщить с осторожностью. Что угодно могло указать на него. Он неловко отодвинулся. — Я не знаю, что на меня нашло, миссис Забини. Извините. Обычно я не такой… дерзкий, как вы говорите, — он прижал ладони к лицу, надеясь, что у него получится покраснеть. — Тем более на публике. Она хмыкнула, не желая, чтобы добыча сорвалась. — Я нравлюсь вам, а вы нравитесь мне. Давайте вести себя по-взрослому, Эндрю, — её нога коснулась его ноги под столом. — Мы в тёмном и дальнем углу клуба. Никто не узнает. Да, никто не узнает. Новый образ возник в его голове, и в нём её наманикюренные пальчики творили с его телом и членом очень приятные вещи. Гарри позволил стону сорваться со своих губ, прежде чем неуверенно подняться со стула. Он хотел, чтобы она была уверена, что видения действуют на него. К его стыду, они вызвали в нём короткую судорогу. — Да, — хрипло прошептал он. — Я… пойдёмте куда-нибудь, где мы будем наедине. — Ко мне домой, — согласилась Эстелла. До того, как она поднялась, Гарри оперся о стол и наклонился к ней. Он предпочитал раскрывать жертвам личность их убийцы, но сейчас такой возможности не имел. На какое-то мгновение ему захотелось показать ей своё истинное лицо, но он сразу передумал. Это было публичное убийство, он не мог рисковать тем, что кто-нибудь заметит здесь Гарри Поттера. — Сначала мне нужно в уборную. Он увидел, как её игривый взгляд скользит вниз, но не собирался давать ей возможность увидеть собственный пах. Тем более, что она не смогла бы заметить там ни одного признака возбуждения. Происходящее не заводило Гарри совершенно. Тем не менее стоило ему отправиться в сторону туалетов и выхода, возбуждение накрыло его с головой. Гарри задышал чаще и глубже, когда достал волшебную палочку. Конечно, не свою, но на эту ночь она принадлежала ему. Он остановился около выхода, убеждаясь, что все уже заметили его уход, поднял палочку и легко взмахнул ей. Глушитель на палочке замедлял колдовство, но ему нужно было произнести всего два заклинания. Первый взмах увеличил устройство внутри Эстеллы до его нормальных размеров. Далеко позади него раздался удивлённый вскрик, привлекший внимание прочих посетителей. Гарри снова взмахнул палочкой, переступая порог и выходя из бара. Пару секунд спустя изнутри раздался громкий взрыв. Гарри моргнул, запнувшись из-за взрывной волны, но продолжил идти по улице. 1) Riddle переводится с английского как "загадка, тайна"