…Мечты…
— Хогвартсу нужна помощь. Брови Гарри приподнялись против его желания. Ещё до того, как он обернулся к говорившему, он знал, что за дверью его кабинета собралась толпа. Настроения в ней разнились от надежды до стальной упрямой целеустремлённости. Словно эмоции Годрика Гриффиндора разом воплотились в людей. Маленьких последователей. Он оглянулся через плечо, и прищурился, когда подозрения подтвердились. Шестеро бывших гриффиндорцев ввалились в кабинет Гарри. Впереди всех стоял Оливер Вуд. Очевидно было, что именно он возглавляет группу. — Повтори? — попросил у него Гарри. Он отложил перо и обернулся к вошедшим. Гарри словно окунулся в прошлое, когда увидел их всех. Когда-то он смотрел на этих людей почти всё время, и всё же теперь странно было видеть их вместе. Фред, Джордж, Джинни, Анджелина, Оливер и Кэтти Белл стояли напротив него в ожидании. Он не понимал, что им здесь понадобилось, но они напомнили ему о школе. Теперь все выросли. Оливер прочистил горло и шагнул ближе. Они довольно много общались, Оливер был защитником в "Падлмер Юнайтед" и поэтому их пути регулярно пересекались. — Ты просил меня помочь тебе с юношеским квиддичным лагерем, Гарри. Я не жду от тебя платы, но я хочу, чтобы ты меня выслушал. Гарри немного прищурился. Ему это всё не нравилось. Его должность в Департаменте Магических Игр и Спорта требовала от него заводить связи. Услуги, которые он просил оказывать квиддичных игроков, были частью его работы, а не личной необходимостью. Оливер Вуд определённо переходил черту. Вуд кивнул. — Моя кузина говорит, ходят слухи о том, что Хогвартсу урезают финансирование. Большинство благотворителей умерло годы назад, и желающих занять освободившиеся места нет. Магглорожденных студентов плохо финансируют, и это увеличивает разрыв между ними и чистокровными. Ингредиентов мало, оборудование плохое, а ресурсы сильно ограничены. Гарри сдвинулся ближе к краю стула, поморщившись. Он никогда не рассматривал Хогвартс как нечто, нуждающееся в деньгах. Возможно, это имело смысл. Школа требовала денежных вложений, а у магглорожденных не было своего золота. Их родители могли бы поменять деньги, но далеко не все из них были богаты. — Твоя кузина слышала об этом? — серьёзно спросил он. Что ребята хотят от него? — Да. И директор МакГонагалл подтвердила это, — он неловко улыбнулся. — Она не могла говорить полностью открыто со мной, и я дал слово, что никому не расскажу о её словах. Но мне бы хотелось что-то с этим сделать. Хогвартс — наш дом. И твой тоже, Гарри. Мне кажется, пора отплатить школе за все те чудесные воспоминания. Стоящие за Вудом люди кивнули после его слов, и эмоции их стали отчётливее. Кажется, у Гарри начиналась мигрень. — Чистокровные могут позволить себе больше других, и это нечестно, но страдают даже они. У Хогвартса не хватает денег на внеклассные занятия, такие как квиддич. Школа вынуждена урезать бюджет. Это затронет всех. — И… — Гарри наклонил голову, — что ты предлагаешь, Вуд? Неожиданно на всех шести лицах расплылись озорные улыбки. — Благотворительное мероприятие, — вместо Вуда произнесла Анджелина. Она взглянула на Джорджа, и её муж ободряюще ей кивнул. — Мы хотим собрать для Хогвартса деньги. И найти новых спонсоров. Поэтому нам нужен ты, Гарри. Только ты можешь этому поспособствовать. — Гриффиндор против Слизерина! — громко выкрикнул Фред, заработав утомлённые взгляды от остальных товарищей. — Гриффиндор против Слизерина, — медленно повторил за ним Гарри, не впечатлённый. — Я не уверен, что понимаю, как это… — Это должен быть матч-реванш между старыми членами команды Гриффиндора и Слизерина, — на этот раз говорила Джинни. Она хитро улыбнулась, когда подобралась ближе к своему парню. — Мы хотим устроить матч-реванш между злейшими врагами. На национальном квиддичном стадионе Англии, если ты сможешь это организовать. Гарри покачал головой, но Кэтти прервала его. — Еда будет. Отец обеспечит ей мероприятие, а всю выручку отдаст Хогвартсу. Мой дядя подгонит выпивку. И деньги за билеты тоже пойдут в Хогвартс, — она шумно вздохнула. — Игроки будут играть бесплатно, конечно же. Это можно сделать ежегодным… — А кто будет играть? — спросил Гарри. — Мы, конечно, — с гордостью произнёс Фред, обводя жестом присутствующих. — Мы были лучшей командой Гриффиндора за все годы. Гарри закрыл глаза и потёр переносицу. — А слизеринцы? Кто, как вы думаете, согласится… — Маркус Флинт, это раз. Кассиус Воррингтон, Грэхем Монтегю, Майлз Блетчли, Деррек, Боул и Крам, — с удовольствием перечислил Вуд. — Больше половины — профессиональные игроки в квиддич, Гарри, как ты знаешь. Они одни уже соберут толпу. У меня есть их согласие на участие в благотворительном мероприятии. Веришь ты или нет, но эти скользкие слизеринцы хотят сохранить Хогвартс на плаву не меньше нас. — Крам? — с недоверием спросил Гарри. Несмотря на свой скептицизм, он отметил, что Вуд всё неплохо спланировал. Даже один Оливер Вуд уже собрал бы толпу фанатов, особенно женщин. Грэхем Монтегю тоже соберёт толпу. Блетчли, Джинни, Анжелина и Флинт… они все очень популярны среди английских болельщиков. Все английские волшебники учились в Хогвартсе, они будут заинтригованы памятной игрой. И причина матча была стоящей. Хогвартс получит немалые деньги. Вуд замешкался. — Хорошо, это будет или Крам, или Харпер. Крам будет единственным, кто не учился в Хогвартсе. Но он мне должен. Я думаю, что если он будет участвовать, купят больше билетов, и мы сможем сделать их дороже… — он запнулся и загадочно усмехнулся. — Более того, мне кажется, что тебе понравится достойный противник, Гарри. Вы оба были самыми молодыми ловцами национальных сборных. Он хочет сыграть с тобой. Гарри замер. А потом рассмеялся. — Ок, — согласился он. — Это хорошая идея, потрясная, правда. Я могу зарезервировать для вас стадион и запустить проект, — он откинулся на спинку стула, наслаждаясь облегчением на их лицах. — Но. Вам нужно будет найти ловца для команды Гриффиндора. Я не буду участвовать. Хор возмущённых голосов послышался от группы, и Гарри покачал головой: — Нет. — Гарри… — Нет. Они затихли. — Это только одна игра, Гарри, — мягко начал Оливер. — Ты нужен нам. Будет неправильно, если ловцом станет кто-то другой, — он фыркнул. — Неважно насколько ты скромен, но ты был очень популярен, когда играл за Англию. Фанаты будут в восторге, если ты вернёшься. Всего одна игра. — Это может быть последнее совместное мероприятие, перед тем, как я уеду в Португалию, — вступила Джинни. — Я знаю, что тебе некомфортно сидеть на метле из-за травмы, но ты говорил, что сейчас это больше фантомная боль. Тебе разрешат воспользоваться зельями, ради одного матча. — Это будет жесткий матч, дружище, — попытался искусить его Джордж. — Рон уже согласился занять место резервного вратаря. Будет много игроков в резерве. Много нарушений. Много крови. И много проблем для Слизерина. — Это будет игра по-взрослому, — согласился Фред. — Мы собираемся устроить шоу. — И это для благотворительности, — вставила свою реплику Анджелина. Гарри выжидающе взглянул на Кэтти: — Тебе есть что добавить? Она застенчиво улыбнулась. — Это для Хогвартса? Мы все знаем, что ты любишь летать, Гарри. Гарри взглянул на их выжидающие лица, совсем не желая влезать в это. Тем не менее, перспектива полетать была искушающей. Он ушёл из квиддича, потому что это отнимало слишком много сил и времени, которые нужны были ему для того, чтобы действовать в качестве Кустоса. Квиддич, путешествия и тесные социальные связи сделали бы невозможным существование Кустоса. Он пожертвовал своей любовью к полётам ради более важной цели. Может ли повредить одна игра? Кроме того, она для Хогвартса и благотворительности. И Джордж заверял, что прольётся кровь. Каким холодным и равнодушным будет выглядеть Гарри если откажется? Ох, погодите… уже слишком поздно. — Хорошо. Пока они праздновали свою победу, Гарри чувствовал разочарование. Это усложнит задание Риддла. Джинни упомянула, что матч произойдёт до её отъезда в Португалию, а значит, в ближайшие недели. Заместителя Министра Брауна нужно было убрать в те же сроки. Это был вызов, но Гарри ценил хорошие вызовы. — Хорошо, — Вуд хлопнул в ладоши. — Завтра вечером начинаем тренироваться. Гарри поморщился.…И тьма…
Громкое хлюпанье разнеслось по кабинету, когда Уильям Страттон сделал осторожный глоток своего жгучего чая. Гарри смотрел на своё недовольное отражение в его тёмных очках. Вторая чашка чая с пряностями стояла нетронутой на кофейном столике, несмотря на то, что, судя по довольному ворчанию Страттона, тот полагал этот чай чудесным. — Итак… — Гарри приумолк, уставившись на своего психотерапевта. — Вы хотели, чтобы мы возобновили наши встречи в обмен на моё алиби. Вполне честно. Но зачем пробовать чай? Я думал, вы изобрели это для аврора Шеклболта… — Как вам чай с пряностями, Гарри? — невинно перебил его Страттон. Гарри нетерпеливо поёрзал в мягком кресле. — Великолепно. Страттон горестно вздохнул и отставил в сторону свою чашку и блюдце. — Если вы водили меня за нос все два года, то нам лучше начать сначала. Никаких масок, мистер Поттер. Или… мне стоит обращаться к вам как к Кустосу во время наших встреч? Психотерапевт был загадочным типом, которого Гарри ещё только предстояло разгадать. Он производил впечатление человека наивного и странного. Он использовал глупые объяснения и нелепые жесты. Своим поведением он напоминал Альбуса Дамблдора в старости, когда на того находило шутливое настроение. Но как бы Вильям Страттон не был нелеп, он был великолепен. Гарри не знал, что рассказала ему Гермиона, когда приходила поговорить о двойнике, но тот составил полную картину из обрывков информации просто великолепно. Он знал, кто Гарри на самом деле, и знал, что прошлые два года Гарри притворялся. Гарри оглядел худощавую фигуру Страттона, а если точнее — его до нелепого худую фигуру. Потом он посмотрел на тёмные очки, закрывающие глаза и на трость, лежащую на диване. Будет не так уж сложно побороть его физически. Но несмотря на голос инстинкта самосохранения, Гарри откуда-то знал, что этот человек не сообщит в Министерство о его альтер-эго. Если бы он этого хотел, он бы давно это сделал. — Кустос, — повторил Страттон, — это значит — защитник, страж, охранник. — Я не сидел рядом с журналистами, когда они подбирали прозвище. Вильям на секунду умолк, прежде чем весело рассмеяться. — Мне всегда нравится ваш сарказм, Кустос, — он был почти слеп, а потому не мог видеть, как Гарри раздражённо прищурился. И тем не менее он это прокомментировал: — Что? — невинно спросил Страттон. — Вы считаете, что это имя вам не подходит? Гарри сдержал вздох. Терапия была пустой тратой времени. — Конечно подходит, — ответил он. Если бы ему действительно этого хотелось, он мог бы отказаться от этих сессий. Он бы нашёл способ стереть доктору память и использовать освободившееся время на свой вкус. И тем не менее что-то не давало ему так рискнуть. Не только потому что могли остаться следы. Гарри был интересен этот человек. — Вам нравится это имя. — Мне без разницы. — Чай, Гарри. Он остынет. Гарри моргнул, когда Страттон снова звучно отхлебнул из своей чашки. — У вас выдающиеся познания о застольном этикете, доктор Страттон, — он негромко зашипел, припомнив, что Риддл как-то говорил ему то же самое, когда они только начали их игру. — Даже смотреть захватывающе. Страттон взглянул на него и отмахнулся. — Если хорошо отхлебнуть, то вкус чая становится глубже. — Вы говорите так, словно это имеет отношение к науке, — ответил Гарри, ничуть не впечатлённый. — Ох, ох, Гарри, — Вильям покачал головой. — Это и есть наука, — он откинулся назад, разглядывая Гарри сквозь свои тёмные очки. — Как поживает Гермиона Грейнджер? Она выдающаяся ведьма, не правда ли? — Я полагал, что мы говорили о Кустосе. — Но разве она не часть его жизни? Гарри поджал губы. — Вы можете перестать ко мне так обращаться. Я не воспринимаю себя как две отдельные личности. Я Гарри и я Кустос. Да, Гермиона — часть моей жизни. И у неё всё хорошо. — Конечно же, вы должны понимать разницу между вашими двумя персоналиями, Гарри. — Я просто показываю людям то, что они хотят видеть в Гарри Поттере. Я всё ещё один человек. Одна сущность. Молчание. — Если я говорю с настоящим Гарри Поттером сейчас, то я бы сказал, что вы слишком стараетесь замаскироваться. Вы не слишком отличаетесь от человека, который приходил ко мне последние два года. Единственная разница, которую я вижу — вы более уверены в себе. Вы — человек, затронутый трагедией и тьмой. Почему вы думаете, что те, кого вы любите, не примут вас таким? Гарри уставился на него. — Если вы полагаете, что новый я так вежлив и сдержан, я переоценил вашу наблюдательность, — он криво усмехнулся. — Сейчас я довольно сильно сдерживаюсь. — Вероятно, — Вильям наклонил голову. — Может быть, и с теми, кого вы любите, вы пытаетесь быть сдержанным, изображать веселье и доброту. Возможно, могли бы понемногу раскрывать им настоящего себя. Угрюмого. Эксцентричного. Напыщенного мерзавца. Гарри против воли улыбнулся. — Я полагал, что психотерапевты должны говорить со своими пациентами иначе. — Разве? — Страттон откинулся на спинку стула, обнимая ладонями чашку. — Никогда не любил традиционные методы. Кроме того, моим пациентом ещё никогда не был известный серийный убийца. Возможно, пора выкинуть мои книги прочь, — он неожиданно улыбнулся. — Я бы хотел спросить… как поживает Том Риддл? Он интересуется тобой? Гарри с подозрением сощурился. — Я не… — Ну же, Гарри. Вы двое так похожи. Ни за что не поверю, что он не разгадал вас. Представляю, насколько он должен был заинтересоваться. — Он заинтересовался. — Я выбрал не то слово? Он одержим? — неожиданно Страттон улыбнулся до зубов. — Полагаю, это распространяется на вас обоих. Я прав? — он отхлебнул чай, скрывая выражение лица. — Это не тот человек, под маску которого я бы хотел заглянуть. Любопытство погубило кошку, Гарри. Это напоминает мне о моей тёте Мадрид. Видишь ли, она была очень, очень тяжёлой. Когда я был ребёнком, я полагал её воздушным шаром. Я хотел убедиться, что у неё есть ноги, и однажды я поднял её юбку и заглянул… — Мы на сегодня закончили? — прервал его Гарри, приложив ладонь ко лбу. — Я устал. — Конечно. Сдерживаться должно быть очень тяжело, — Страттон отставил прочь свою чашку и зашарил по дивану в поисках трости. — Мы можем закончить мою историю на следующей сессии. Я уверен, что вам она понравится. Он поднялся на ноги. — Не могу дождаться, — пробормотал Гарри, разглядывая Вильяма. Он гадал, почему Страттон не расспрашивал его о жертвах. На самом деле, тот вообще не затронул тему деяний Кустоса. Кажется, ему больше хотелось обсудить картину мира Гарри. Что же, возможно, это имело смысл. Психология была наукой о разуме, а не о том, чтобы выспрашивать человека о его преступлениях. Когда Гарри подошёл к дверям, Страттон остановил его: — Оставляя в стороне надменность, я нахожу вашу компанию приятной, Гарри. И я не верю, что ваши друзья меньше захотят видеть вас, если вы решите избавиться от прежнего образа. Гарри замер, держась за дверную ручку. Ленивая змеиная улыбка появилась на его губах, когда он понял, чего добивался Страттон. Сегодняшняя встреча была блестящей. Сегодня Страттон пытался очеловечить его. Отстраниться от убийцы и сфокусироваться на человеке. Пытаясь убедить Гарри, что он может быть самим собой с друзьями, Страттон играл на том, что больше ничего и не понадобится. В конце концов, если его друзья примут его новую сущность, он может захотеть остановить свои тёмные побуждения. — Уже слишком поздно, чтобы очеловечивать меня, доктор Страттон, но я ценю ваши попытки, — он взглянул на психиатра через плечо. — Я не таков, как те монстры, которых убиваю, но я, несомненно, не могу больше считаться человеком. Страттон помрачнел. — Доброй ночи, Гарри. Кивнув на прощание, Гарри вышел из кабинета и тихо прикрыл за собой дверь.…Столкнулись…
Ударный отряд. Так называли тех, кто работал в Отделе Магического Правопорядка. Они существовали отдельно от аврората и сильно отличались от невыразимцев. Несмотря на то, что для поступления туда требовались высокие баллы по ТРИТОН, Гарри привык полагать их в основном силовой поддержкой авроров. Уолден МакНейр позиционировал себя как члена Ударного отряда. Гарри спокойно стоял за границей чар, окружающих дом МакНейра. Несколько недель назад он стоял ровно здесь же, и его поджидала ловушка. Риддл заманил его сюда обманом. Впрочем, несмотря на то, что тогда это была ловушка, приманка оставалась реальной. Человек настолько запятнанный, что Гарри мутило от него, не мог быть забыт так просто. Но Риддл позабыл о нём. Малфой забыл. Снейп забыл. Они все слишком гордились тем, что поймали Кустоса. Гарри угрюмо усмехнулся, пальцы его дрогнули. Том Риддл не ожидает того, что Гарри вернётся к дому Уолдена. Не только из-за того, что это должно неприятно напоминать ему о совершённой ошибке, но ещё и потому что МакНейр был одним из последователей Риддла. К сожалению для Министра, не было сказано ни слова о том, что нельзя трогать его людей. Никакой неприкосновенности. Да и если бы тот потребовал нечто подобное, Гарри бы только кивнул, перед тем, как поступить по-своему. Да, он выслеживал заместителя Министра Брауна для себя и Риддла. В этом у них был общий интерес, и у Риддла был отличный стимул, чтобы удерживать Гарри неподалёку. Найти убийц родителей было бы крайне приятно. Гарри вернулся к чарам, ничуть не беспокоясь, что те загудели в его присутствии. Оценивая барьер ещё раз, Гарри достал из кармана нож для писем. Внутрь его должен был пропустить не сам нож, а сущность его владельца. На ноже было достаточно отпечатков, чтобы получить желаемое. На лезвии даже было выгравировано имя. Том Марволо Риддл. Гарри подобрал его во время последнего визита в особняк. Чары МакНейра воспринимали Гарри как врага, но он подозревал, что Риддл мог бы пройти незамеченным. Гарри перебрал много способов взлома древних чар, и наткнулся на изящный ритуал, который персонифицировал владельца объекта. И если этого владельца пропускали чары, Гарри мог прикрыться им. Присев на корточки в футе от границы чар, Гарри воткнул нож в землю. Подобрав палочку, которую стянул из чьего-то кармана на улице, он начал читать заклинание на латыни. Маленький нож засветился ярко-золотым. Тёмный туман заструился от него и начал принимать форму прямо перед Гарри. Он вытянулся в длину, сформировал конечности, и вскоре рядом с Гарри терпеливо стояла полная копия Тома Риддла. — Здравствуй, любовь моя, — с удовольствием поприветствовал её Гарри, обрывая заклинание. Не желая терять времени, Гарри шагнул прямо в тёмный силуэт. Неплотная сущность Риддла полностью обволокла его, словно вторая кожа. Гарри поднял затянутые в перчатки руки и увидел вокруг них слабое сияние. Заклинание не будет действовать долго, но ему это было и не нужно. Гарри уверенно подошёл к барьеру, заметив, что защита перестала гудеть уже давно. Ладонь его прошла сквозь чары, а потом и вся рука. Никакой тревоги. Никакое мерзкое заклинание не сработало. Гарри холодно улыбнулся. Он пересёк границу чар, скользя по покрытой снегом земле. Дом перед ним был совершенно тёмным в этот поздний час. Спал ли сейчас МакНейр в тёплой постели сном младенца? Гарри надеялся. Ему нравилось видеть таких испорченных людей уязвимыми. Гарри отпер двери простейшим заклинанием и оказался внутри. Его встретила темнота, и он погрузился в неё. Гарри тихо прикрыл за собой дверь, чтобы МакНейра не разбудил сквозняк. Ботинки Гарри ступали по паркету легко и бесшумно. Он оглядывался по сторонам, и был готов к нападению. Дом был скромным, несмотря на статус крови МакНейра. Пахло плесенью и чем-то химическим, что Гарри не мог опознать. Он прошёл через прихожую и остановился на пороге кабинета, в удивлении уставившись на… уникальные украшения. Головы. Множество голов. Не человеческие, конечно, но множество экзотических магических существ. Значит, он унюхал вещество, используемое таксидермистами, как магглы используют формальдегид. Взгляд его зацепился за голову единорога, отметив странность цвета. Единороги были чисто-белыми. Их жеребята — серебристыми или золотистыми. И всё же, у этого единорога была грива антрацитово-чёрных волос. Уши кентавров были заострёнными, но образец МакНейра обладал закруглёнными. Следующим Гарри рассмотрел русала, отмечая человеческие зубы вместо клыков. Глаза гиппогрифа должны были быть оранжевыми, но оказались голубыми. Очевидно, МакНейр полагал себя умным. Убивать этих животных само по себе было нелегально, но человек, не знающий основных отличий магических существ, никогда не заметил бы стратегически расположенных человеческих частей на этих головах. Это были трофеи МакНейра. И он демонстрировал их ничего не подозревающим гостям. Взгляд Гарри остановился на фигуре, дремлющей на диване. Тот располагался рядом с разожжённым камином, под отрубленными головами. Гарри задумался, дрочит ли МакНейр на свои глупые творения. Судя по флёру испорченности вокруг него, он мог. Жестокость, жажда крови и аморальность окружали МакНейра даже во сне. Если он ощущался так беззащитным и уязвимым, Гарри было сложно представить его проснувшимся. Зелёные глаза закрылись, впитывая в себя эту тьму. Когда Гарри открыл глаза, он заметил топор палача, стоящий в углу комнаты. Гарри нахмурился, достал свой любимый нож, взглянул на него и перевёл взгляд на топор. Потом он изучил стену, заполненную головами магических существ. — Хах, — Гарри улыбнулся. — А я довольно поэтичен, — он вернул нож обратно в ботинок и подошёл к топору. — Не то чтобы я специально выдумывал такие изящные смерти, они сами ко мне приходят. Как ты думаешь, кто будет впечатлён больше, Риддл или Шеклболт? МакНейр всхрапнул, и Гарри сжал затянутую в перчатку ладонь на рукояти топора. Он подошёл к храпящему волшебнику и взглянул на него с отвращением. — Ты прав, — согласился он с молчанием МакНейра, — Риддл будет далеко не впечатлён, увидев одного из своих последователей в таком состоянии. Но я отвлёкся. Ему не следовало использовать тебя как приманку. Зеленые глаза встретились с сонными голубыми. — Добрый вечер, МакНейр, приятно видеть, что ты проснулся. Тот подскочил, волшебная палочка мигом оказалась в его руке. Впечатляющие рефлексы, но Гарри был быстрее. Он отправил в сторону Уолдена волну ужаса и полной беспомощности. Тот тяжело осел обратно на кровать, ослабляя хватку на палочке. — Ш-ш-ш, — успокаивающе произнёс Гарри, и обхватил её, вынимая из чужих пальцев. — Вот так, Уолден. Этой ночью нет нужды в волшебных палочках, — он выкинул её в камин. — Мне кажется, пришло время тебе по-настоящему воссоединиться со своей коллекцией. А ты как думаешь? Он обернул обе ладони вокруг топора и уставился на дрожащую жертву. Что там Паркер Квиллз говорил об эмпатии? Что это дар? Может ли дар так парализовать взрослого мужчину? Гарри любовался МакНейром, отправляя в его сторону волны ужаса, одну за другой. Ему нравилась власть над такими людьми. Они вели себя так надменно со своими жертвами. Они не могли даже представить, какой ужас те испытывают. И Гарри мог дать им его почувствовать. Ему было безразлично, что думала Гермиона, во что верили Том Риддл и Уильям Страттон. Гарри никогда не остановится. Он никогда не увидит в своих действиях ничего, кроме праведного возмездия. МакНейр дрожал, пот выступил на его лбу и скатывался по лицу. Он выпучил глаза, когда страх достиг своего наивысшего уровня. Его разум не мог осознать, отчего он испытывает эти эмоции, но эмпатия Гарри была куда сильнее сопротивления. Гарри скинул капюшон и пламя осветило его лицо. — П-поттер, — хрипло выдавил МакНейр. За искусственно вызванным ужасом Уолден не казался удивлённым. И чему бы ему удивляться? Риддл наверняка рассказал ему о Гарри. Но несмотря на предупреждения, никто не воспринял его всерьёз. Было слишком просто попасть в дом и заявить свои права на жертву, к которой однажды не удалось подобраться. Риддл действительно думал, что Гарри признал неозвученное правило, что люди Риддла неприкосновенны? Он будет в ярости. Гарри предвкушал последующую контратаку. Он поднял топор и остановил его в нескольких дюймах от изуродованного ужасом лица МакНейра. — Так не пойдёт, — выдохнул Гарри. — Не знаю, как ты, Уолден, а я думаю, что это совсем не то выражение лица, какое нужно. Ты же участвуешь в выставке, в конце концов, — лицо его исказила улыбка. — Почему бы тебе не улыбнуться, м-м? Гарри снова вмешался в эмоции МакНейра и довольно хмыкнул перед тем, как взмахнуть его топором. Справедливость.