…Мечты…
Жертва. Шумно вздохнув, Гарри присел на корточки и ухватился за край крыши. В этот час улицы пустовали. Время давно перевалило полночь, а погода была холодной и ветреной. Обосновавшись на крыше своего дома, Гарри терпел ледяные укусы ветра, внимательно разглядывая Косую Аллею. Он всегда приходил сюда, когда ему нужно было проветрить мозги и поразмыслить над ситуацией. Охота бы тоже подошла, но он был измотан. Заниматься делами в таком состоянии — значило обречь себя на ошибки и неудачи, а Гарри не собирался давать Кингсли больше никакого оружия против себя, тот и так висел у него на хвосте. Тем не менее какая-то его часть принимала идею возможной поимки. Если его поймают, то это наверняка закончится Поцелуем. Наконец-то обрести мир казалось не худшим вариантом. Побег. Завершение всего. Его жалкого существования. Или, во всяком случае, ему всегда так казалось. Всё менялось, и менялось презабавно. Гарри поставил коробку рядом с собой и устроился на крыше более комфортно. Внутри коробки лежала волшебная палочка из светлого дерева, напоминая ему о Риддле. Одно существование этого человека воскрешало в Гарри что-то, даже если он этого не хотел. Этот человек был так могущественнен, так чертовски идеален. Это ужасно сказывалось на нестабильном, но всё же стремящемся к конкуренции разуме Гарри. Он никогда не ощущал особенного беспокойства о собственном ментальном здоровье до того. Тем не менее, теперь, когда ему нужно было продолжать иметь дело с Риддлом, было до боли очевидно, что у Гарри есть проблемы, с которыми нужно разбираться. Страттон, перед тем, как сбежать из его квартиры, указал на то, что Гарри и Риддл равны. Равны. Это было смешно. Гарри не чувствовал себя равным Риддлу, особенно последнее время. Вначале он ощущал превосходство. Он был неизвестным хищником, а Риддл — заинтригованным зрителем. Но теперь Риддл знал его лучше, чем кто бы то ни было ещё. И чем дольше длилось их знакомство, тем больше слоёв обдирал с него Риддл, обнажая раны, которые скрывались за масками Гарри. Это заставляло Гарри чувствовать себя мелким и слабым. Впервые со смерти его родителей Гарри захотел усилить и исправить свой ущербный разум. Он никогда не станет нормальным. Нет. Этот ущерб нельзя отменить. Но он хотел вдохнуть жизнь в человека, которым он стал теперь. Выбранный путь нужно было принять и двигаться по нему с уверенностью. И, что самое главное, Гарри хотел примириться с прошлым и трагедией, произошедшей с его родителями. Он не хотел быть Роландом Джарвисом, вечно сожалеющим и неисправимо сломленным призраками прошлого. Вильям Страттон однажды сказал, что Гарри должен простить тех, кто ответственнен за смерти его родителей. Тогда эта идея казалась смехотворной. Теперь… Гарри понимал эти слова. Вне зависимости от того, какую роль Страттон играл во всём этом бардаке, он был прав. Чтобы двигаться вперёд и развиваться, Гарри должен был принять и простить. Случившееся в прошлом не должно было являться единственной причиной выбора, совершаемого в настоящем. Конечно, это не значило, что он прекратит искать тех, кто за это ответственнен, что он откажется от мести. Это просто должно было перестать быть пожирающей его потребностью. Ему нужно было отпустить родителей. Перестать думать, что он делает всё это ради них. Если бы Гарри был честен с самим собой, ему бы пришлось признать, что родители, без сомнения, не гордились бы его поступками. Нет, он занимался всем этим потому, что ему нравилось это. Это возвращало Гарри к нынешнему затруднению. Палочка. Он размышлял о том, насколько хорошей идеей будет связать себя с магическим объектом. Палочка была тёмной. Это стало очевидно ещё когда Риддл описал её свойства. И, насколько бы невероятно полезными они не казались, Гарри знал, что с объектами, которые обладают собственным разумом, нужно быть осторожным. Более того, палочку ему отдал Риддл. Она сделает Гарри сильнее, но хочет ли он заполучить побочные эффекты? Что-то подсказывало Гарри, что будет почти невозможно разорвать связь с палочкой, если она будет установлена. Книги не содержали никаких сведений об этой палочке, только слухи, что Слизерин занимался волшебными палочками незадолго до смерти. Гарри протянул руку и достал палочку из коробки. Он ожидал вспышки боли, какого-то нападения, но сильно ошибся. Не произошло ничего. Ничего. Он нахмурился и поднял палочку на уровень глаз. Может быть, она посчитала его недостойным? Он не смог даже установить связь с чертовой палочкой. Гарри повернул её вокруг оси с ненавистью и негодованием. Риддл бы нашёл это смешным. Потом Гарри подумал, что может быть требуется время, чтобы действительно установить связь. Может быть, ему нужно попользоваться ей несколько дней, прежде чем это произойдёт. «У тебя интересный разум. Развитый, логичный, соблазнительный и любопытно доминантный. Ты себя недооцениваешь, — голос был ровным и вкрадчивым, очень похожим на голос Риддла. — Нестабильный, да, но это делает тебя уникальным. Тем не менее некоторые вещи нужно… переделать». Плечи Гарри едва заметно напряглись, когда он услышал голос, но быстрый взгляд по сторонам доказал, что голос был только в его голове. Гарри с подозрением взглянул на палочку. Символы на парселтанге, выгравированные на ней, мягко светились, и свечение это нарастало. «Полагаю, что лучшим лекарством для тебя станет воскресить твои страхи, эмоции и прочее». — Ты меня сломаешь, — мрачно ответил Гарри, подозревая, к чему идёт дело. Сердце его бешено забилось от одной мысли прожить всё снова. Он был не готов. Он не сможет… «Сломаю тебя, да. Или сделаю равнодушным эмпатом, — голос явно развлекала игра слов. — Так как это мы провоцируем рецидив, ты сможешь выбрать, в каком направлении двигаться дальше. Посмотрим, стоишь ли ты нас». Нас. Гарри нахмурился, услышав это, и потянулся убрать палочку обратно. Но стоило его пальцам разжаться, как острая боль пронзила его руку. Он резко выдохнул, слишком привыкший к боли, чтобы кричать. Взглянув вниз, Гарри понял, что палочка прилипла к его ладони. Вены на его руке почернели, когда это поднялось до его локтя и начало прокладывать дорогу к плечу. Всё тело окатило жаром. Гарри лихорадило так, что пот промочил футболку насквозь. Гарри поднялся на ноги, попытавшись потрясти рукой, но палочка оставалась вросшей в ладонь, словно по-змеиному впилась в его тело. Спотыкаясь, он попытался вернуться в свою квартиру, но упал, когда его затопила боль. — Риддл! Ублюдок! — прорычал Гарри. Перед его глазами всё затопило красным, а потом зрение отказало ему. Он увидел начало того ада, который разделил с родителями. Воспоминания, кристально-чистые и яркие, начали прокручиваться в его голове. С начала до конца. Гарри бился в конвульсиях от боли ментальной пытки, такой же реалистичной, как и в тот день, когда он испытывал её. Какая-то часть его сознания ускользнула, и он больше не был на крыше, вернувшись в ту комнату. Лица его палачей расплывались. Запах крови и мочи резал нос. Жажда и голод были опустошающими. Эмоции же были слишком сильны, чтобы думать за себя. Гарри потерялся среди чужих эмоций и больше не мог отделить себя от других. Злобная жадность, садистское удовольствие, страх, горе и полное унижение. Одно конкретное воспоминание стояло наособицу, то, которое он когда-то утратил. Дверь медленно распахнулась и петли её издали знакомый звук, заставивший Гарри вздрогнуть внутри своих воспоминаний. Сжавшись в углу, он смотрел на открытую дверь, ожидая, когда в комнату зайдут. Он так устал. Он был измотан. Голоден. Умирал от жажды. Они использовали его нужды как своё преимущество, поэтому Гарри держал их при себе. Когда никто не зашёл, Гарри закрыл глаза и снова заснул. — Гарри. Он с трудом приподнял веки, когда его позвали по имени. Это могли быть они. Они любили такие игры. Приманить его, внушить ему ложное чувство безопасности, а потом забрать всё это. Гарри сильнее вжался в стену, пытаясь ощутить свою мать за стеной. Она была без сознания. Его отец, кажется, тоже. Зелёные глаза моргнули и снова закрылись. — Гарри. Иди сюда. Ты должен уходить. Это было не похоже ни на один голос, который он слышал раньше. Это не были они, или, как минимум, кто-то, кого Гарри не успел услышать. Несмотря на слабость и покрывающие тело раны, Гарри попытался подняться. Его босые ноги задрожали, когда он перенес вес на сломанную лодыжку. Он просто хотел упасть. Тем не менее какая-то его часть гадала, что для него припасли на этот раз. Они снова открыли дверь. Позвали его наружу. И… и… Гарри заковылял вперёд, делая маленькие короткие вдохи, чтобы легкие нормально работали за его сломанными ребрами. Он не знал, как много времени ему потребовалось, чтобы дойти до этой двери, но в какой-то момент он добрался до порога. Гарри ожидал, что кто-то выйдет к нему, но он ошибался — его встретили тишина и пустота. Пол всё ещё устилало битое стекло, заставляя задуматься, не пытаются ли его поймать на это ещё раз, словно глупое животное. Был слышен тихий, повторяющийся стук. Уставившись в коридор, Гарри обнаружил приоткрытую дверь, качающуюся на ветру. Он рискнул выйти в коридор, и услышал призрачный смех своих палачей. Он порезал ноги, но даже не вздрогнул, пройдя по стеклу. Пальцы Гарри царапали стену, пока он шёл. По дороге он остановился у одной из дверей, у такой же комнаты, в какой был он сам. Гарри оцепенело уставился на стены, заляпанные кровью и огромную тёмную лужу под рыжеволосой головой. На него уставились мертвые зелёные глаза, смотревшие прямо на него, но не способные его увидеть. Навечно открытые. Навечно незрячие. Гарри отвёл взгляд и продолжил идти вперёд. Он ничего не чувствовал, разум его отупел. В следующей комнате, где раньше держали его отца, он увидел сожжённый труп. Гарри остановился, чтобы взглянуть на него, но потом продолжил идти. Кровь из ран на ногах заставляла Гарри оскальзываться, но всё же он умудрился добраться до входной двери. Смерть приближалась. Он знал. Зачем бы им оставлять его в живых и убивать его родителей? Когда он откроет дверь, они придут за ним. Последняя извращённая игра. Гарри толкнул дверь, наконец, примирившись с перспективой смерти, и затрясся, когда ему в глаза ударило солнце, а ушей достигли звуки цивилизации. Его окровавленные ноги неловко ступили на мостовую снаружи, Гарри ощутил себя незащищённым и чуждым. Смех, машины, дети, птицы… — О боже! Гарри прислонился к стене своего убежища, и его тело безумно затряслось. Чуть дальше по улице американка указывала на него, и на её лице читался явный ужас. Остальные прохожие повернулись, чтобы посмотреть, чем вызван его возглас, и на улице воцарилась шокированная тишина. К нему быстро подошли, и Гарри повалился на землю, съежившись и прижимая колени к груди. Мир вокруг задрожал и затрясся. На другой стороне улицы высокий стройный мужчина неподвижно стоял, не вмешиваясь в воцарившийся хаос. Он был одет во всё черное, а на лице его красовалась пара солнечных очков. Вокруг его руки была обернута цепочка, и рядом с его окровавленными пальцами покачивался сверкающий золотой медальон. Гарри смотрел на него, слишком отстраненный, чтобы заметить и опознать. Страттон. Страттон. Он был там. Гарри задрожал, открывая глаза. Он весь трясся, словно пережил это впервые. Поднимая руки, он ожидал увидеть на них кровь, но он увидел только чёрные вены, напомнившие ему о том, что происходит. «Ещё раз». Гарри вздрогнул и резко откинул голову назад, когда воспоминания атаковали его снова. — НЕТ!…И тьма…
Ремуса Люпина вызвали для допроса в Министерство. Этот допрос завтра. Интересно, не правда ли? Гарри повертел в руках кусочек пергамента, разглядывая синие чернила и гадая, кто мог быть отправителем. Больше всего его волновали намерения, с которыми это прислали. Всего час назад он получил сову от Кингсли Шеклболта, который просил его прибыть завтра для разговора. Возможно, это Кингсли прислал ему оба пергамента, один с подписью, а второй тайно, чтобы взглянуть на реакцию Гарри. Но прислать предупреждение мог и кто-то, желающий остаться неизвестным, чтобы предупредить его. Это должен был быть кто-то, кто знает, что за история связывает Гарри и Люпина, и хочет предостеречь. В любом случае, Шеклболт играл грязно, втягивая Люпина. Гарри скомкал пергамент и засунул его в карман, мрачно усмехаясь. Кингсли хотел вывести его из себя. Неужели он думал, что если допрашивать Гарри вместе с Люпином, то Гарри сознается в своих преступлениях? Глупец. Тем не менее, чем больше Гарри раздумывал над сценарием, тем большее искушение он чувствовал дать этому человеку то, что он хочет. Это будет занимательно. Это продвинет его планы вперёд и, кроме того, будет выглядеть мрачно и театрально. Не говоря уже о том, что этот ход станет хорошим вызовом. Гарри любил хорошие вызовы. — Кормак МакЛагген? Гарри моргнул, глядя на секретаря с вежливым интересом. Он запустил ладонь в свои светлые волосы, и сияюще улыбнулся женщине. Лучшее впечатление, которое мог произвести МакЛагген. — Да? Она покраснела. — Доктор Клифф готов с вами встретиться. Гарри поднялся на ноги, отложил журнал в сторону и благодарно кивнул секретарю. Она проводила его взглядом, и в её эмоциях читалась жадная заинтригованность и любопытство. Использовать личность МакЛаггена было способом подразнить авроров, а не дать им ложную зацепку. Гарри надеялся, что они окажутся достаточно умны, чтобы понять, что теперь он лишь играет с ними. Если нет, то какое-то время им снова придётся ловить собственный хвост. Гарри столкнулся с темнокожей ведьмой, выходящей из кабинета доктора Клиффа, и в её эмоциональном фоне безошибочно читалась депрессия. Женщина выглядела знакомо, и после некоторых размышлений Гарри осознал, что это была не кто иная, как жена Кингсли. Гарри и не подозревал, что она сюда ходит. Это ничего не усложняло, но было любопытным. Не бросив в её сторону больше ни одного взгляда, он вошёл в кабинет. — Мистер МакЛагген, прошу, садитесь. Доктор Клифф был молод, и судя по всему ещё не достиг сорока. Он был бледнокож и темноволос, напоминая стереотипного вампира. Губы его были тонкими и на них, кажется, всегда гнездилась тошнотворно-снисходительная улыбка. По слухам, он был потрясающе хорошим специалистом. — Как вы сегодня? — стоило двери захлопнуться, как он устроился напротив Гарри и улыбнулся. — Это наша вторая встреча, как идут дела? Гарри откинулся в кресле и взглянул на потолок. — Вначале я хотел бы спросить, не слышали ли вы что-нибудь о докторе Страттоне, — он снова взглянул на психотерапевта. — Вы уважаемый специалист, но я так долго работал с ним… — Гарри вздохнул и нахмурился. — Он так неожиданно исчез… — Простите, мистер МакЛагген… — Кормак, прошу вас. — Кормак, — поправился Клифф, приподняв брови. — Мы с Вильямом Страттоном знакомы только по профессиональным кругам. Я мало знаю о нём, кроме того, что у него было до странного незагруженное расписание, — он закинул ногу на ногу. — Я не ожидаю, что он вернётся. Но это не значит, что вам стоит отказываться от лечения. Гарри уставился на этого человека, разглядывая его сквозь маску и видя испорченную душу монстра. Его собственная тьма подняла голову, чувствуя близость схожей души. Гарри было интересно, который из монстров победит. Его монстр, конечно же. — На меня снизошло большое откровение прошлой ночью, — честно произнёс Гарри. — Я примирился с тем, что думал не приму никогда. Это открыло мне глаза на смысл многих вещей. Я чувствую себя совсем другим человеком. Сильнее. Увереннее, — он увидел проблеск разочарования на лице психотерапевта, прежде, чем ощутил. Это была ловушка, и всё же он говорил чистую правду. Прошлая ночь была мучительной. Он не знал, сколько времени провёл на той крыше и сколько раз пережил заточение с родителями. Что он знал, так это то, насколько потрясающе он чувствовал себя теперь. Возможно, палочка Салазара заставила его окончательно потерять рассудок, возможно, он стал ещё безумнее, но чем бы это ни было, Гарри чувствовал себя свободным. Вначале, когда он снова поднял палочку, он ощущал горечь. Но это длилось до тех пор, пока он не начал экспериментировать с ней и осознал, что оказался достойным связи. К счастью, палочка не проронила больше ни слова прошлой ночью. Последним, что ему было нужно, был голос в голове, звучащий настолько похоже на голос Риддла. Единственным признаком ночного испытания оказалась странная метка на предплечье. Теперь он выступит против Риддла. Гарри хотел знать, как много было тому известно об установлении связи с палочкой Салазара, и насколько Риддл предполагал, что так сложится. Очевидно, что о некоторых вещах Тёмный Лорд знал. В конце концов, он был единственным, кто мог прочесть надпись на парселтанге. — Да? — Клифф записал что-то в блокнот. — И каким же человеком вы себя чувствуете? — Темнее, — Гарри улыбнулся, когда снова ощутил на себе внимание Клиффа. — Я принял тот факт, что я плохой человек. Что мои родители были бы мной разочарованы. Тем не менее, они мертвы и не имеют больше власти надо мной. У меня есть… своя мораль, но я знаю, что мои действия морально неприемлемы ни в каком смысле. Я наслаждаюсь тем, чем не должен наслаждаться. Клифф отложил блокнот и подался вперёд, садистически заинтригованный. — Какие вещи, Кормак? — У меня есть эти фантазии относительно одного человека, которые я не воплотил, но всерьёз рассматриваю такую возможность, — Гарри подался вперёд и понизил голос. — Вы понимаете, там этот врач, психотерапевт, если быть честным, — он махнул рукой в сторону Клиффа, чувствуя его неожиданное любопытство. — Он много суетится, меняет клиники. Клифф подскочил с кресла, сжимая в руке волшебную палочку. Гарри этого и ждал. Он бросил палочку Салазара, она превратилась в кинжал на полпути, и воткнулась в грудь Клиффа. Гарри носком ботинка подсёк его колени и толкнул его обратно на кресло. — Это не очень вежливо, доктор. Я не закончил говорить. Прошу, сядьте. Он поднялся на ноги и прошёлся до палочки, которую уронил Клифф. Гарри поднял её раньше, чем тот дотянулся до неё ногой. Каждый вздох доктора разбрызгивал по комнате кровь. Глаза Клиффа широко распахнулись, когда он прикоснулся к засевшему в груди кинжалу. — Скорее всего вы чувствуете нехватку дыхания, — спокойно начал Гарри, усевшись напротив Клиффа и довольно улыбнувшись. — Вы и сами видите, как на каждом выдохе становится больше крови. Клинок пронзил ваше легкое. К счастью для вас, я хорошо знаю человеческую анатомию и очень меток. Эта рана вас не убьёт. Пока. Пальцы Клиффа покрылись кровью, пока он продолжил хвататься за нож. Судя по всему, он был слишком шокирован, чтобы продолжить драку. И чем больше он будет хвататься за кинжал, тем хуже станет рана. Он не сможет дышать и отключится из-за недостатка кислорода. — Несмотря на то, что я уверен в своих знаниях в некоторых областях, я достаточно скромен, чтобы признавать, что я никто, в сравнении с вашим опытом, когда дело доходит до разума, — Гарри прокрутил в пальцах палочку Клиффа и наложил на комнату сильное заглушающее заклинание. — Вы, в отличие от меня, не любите пачкать руки, но зачем бы это вам, когда у вас змеиный язык и манипулятивный разум? Клифф потряс головой. Из уголка его рта текла кровь. — Я не… — …не знаете о чём я? — закончил за него Гарри. — Большинство таких, как вы, не любит признавать существование своих демонов вслух, — Гарри скрестил ноги и спокойно взглянул на психотерапевта. — Вначале мне показалось, что ваша испорченность нормальна. Но каждый день, когда я приходил к Страттону, я проходил мимо этой комнаты, и всегда ощущал вашу запятнанную душу. Авроры обнаружат связь между этим убийством и местом, где Гарри Поттер проходил терапию. Он надеялся, что они увидят эту связь. — Но это было до того, как я обнаружил, что вы оставили след, заметный для тех, кто ищет. Вы можете сменить место работы, доктор Клифф, но вы не можете изменить количество трупов, которые вы оставили за собой, — Гарри перестал крутить палочку в пальцах и резко подался навстречу. — Манипулировать пациентами, заставляя их совершить то, от чего вы их и лечили… восхитительно извращённо. На самом деле, Клифф лечил многих. Склонные к суициду люди обычно кончали с собой, порученные его заботам. Склонные к убийствам стремились убивать после разговоров с ним. Чем больше Гарри закапывался в историю Клиффа, чем больше странных случаев того окружало, тем больше Гарри осознавал, насколько изобретателен этот человек был с собственными жертвами. Клифф убивал сугубо на расстоянии. Манипулировал издалека. Многие из его пациентов не говорили никому, что посещают психотерапевта, и часто использовали поддельные имена, когда приходили к нему. Было сложно проследить чужие убийства до врача, особенно учитывая, что он часто переезжал. Гарри хотел бы увидеть, как далеко Клифф сможет зайти в своих манипуляциях с ним, но после того, как прочитал о молодой ведьме, совсем недавно совершившей самоубийство, решил не играться. — Нет. Клифф хватал ртом воздух и хрипел, но поднялся с дивана. «Бей или беги», очевидно, велели ему инстинкты, и он ринулся к выходу. Психотерапевт навалился на дверь, хватаясь за ручку и царапая полированное дерево. Но кабинет был заперт надёжно, и единственно, чего Клифф смог добиться — рана на его груди начала кровоточить сильнее. — Даже теперь вы отрицаете ваши поступки, — Гарри неторопливо поднялся на ноги, наблюдая, как Клифф борется с дверью. — Я бы поставил на то, что в ваших папках лежат трофеи, напоминающие вам о жертвах. Не правда ли, доктор Клифф? Он подошёл к доктору, привлекая его внимание. Верхняя губа Клиффа приподнялась, обнажая зубы, он зарычал и ударил Гарри. Тот легко избежал атаки и поставил Клиффу подножку. Но перед тем, как тот успел упасть, Гарри потащил его назад, словно тряпичную куклу. Другой рукой он повернул нож в ране, заставив его проникнуть глубже. Наблюдая, как Клифф валится на спину, Гарри дёрнул бровью. Этот человек был жалок. Без сомнения, психотерапевт предпочитал манипулировать издалека. Он был совсем не способен защититься физически. — Улыбнитесь мне, доктор Клифф, — он нагнулся и положил руку на его лицо. — Как мастер манипуляции вы меня разочаровали. — Ты ожидал более серьёзного вызова? Возможно, кого-то вроде Тома Риддла, настоящего мастера манипуляции? — раздался голос за спиной Гарри. — Я надеюсь, ты не проецируешь своё желание поймать Риддла в ловушку на других жертв. Они заслуживают своего собственного места в твоей истории. Гарри замер, опустив руку и забыв нанести смертельный удар. Он медленно повернулся и увидел спокойного и неподвижного Вильяма Страттона у открытого окна. Трости при нём больше не было, но глаза по-прежнему закрывали тёмные очки. На губах его играла слабая улыбка, когда он смотрел на Гарри. — Мне было интересно, сколько пройдёт времени, прежде чем ты обнаружишь доктора Клиффа, — легко продолжил Страттон. — Такой испорченный тип, я уверен. Гарри охватил гнев, но он заставил себя успокоиться и быть настороже. — Вас не было в Британии, — негромко заявил он. — Я всё обыскал. — Неужели... — протянул Страттон. — Но меня нельзя выследить, если я этого не хочу. Было неподходящее время для разговоров о прошлом. И сейчас неподходящее. — Вы были там, — жестко прошептал Гарри в воцарившейся тишине, нарушаемой только хрипами Клиффа. — Вы были там, когда умерли мои родители. Вы выманили меня наружу и стояли там, как зритель. — Да. Я был там, и я это сделал, — Страттон скрестил руки на груди и прислонился к стене. — Вы были частью всего этого? — Если ты спрашиваешь, не я ли убил твоих родителей, то я должен признать, что я это сделал, — увидев, как Гарри вздрогнул, Страттон продолжил. — Я опоздал и не успел их спасти. Они умерли до того, как я нашёл вас. Они были уже холодными, когда я прибыл. Я виню себя в том, что был недостаточно быстр. Гарри помрачнел и покачал головой. — Вы пытались спасти их. — И тебя, — признался Страттон. — Но для тебя тоже было уже слишком поздно. В воздухе повисло тяжёлое молчание. Страттон признался, что хотел спасти его родителей. Мог ли Гарри верить его словам? У Страттона был медальон Лили. Значило ли это, что тот испытывал к ней чувства? Как Снейп? С другой стороны, это всё могло быть дымовой завесой. — Кто такой Волдеморт? — спросил Гарри вместо этого. — Я узнал, что он в этом участвовал. Страттон оттолкнулся от стены и коротко рассмеялся. — Почему бы тебе не поговорить об этом с Томом Марволо Риддлом, Гарри? — он обнажил зубы в подобии улыбки. — Спроси его, что за имя он предпочитает использовать, когда не хочет, чтобы его действия связывали с его должностью. Я уверен, что ты ощутишь себя преданным, но тебе стоит это знать. — Вы утверждаете, что Риддл — это Волдеморт? — пальцы Гарри дрогнули, как и всё его тело. Раздалось громкое бульканье, и Гарри на секунду взглянул вниз, чтобы обнаружить, что Клифф потерял сознание и захлебывается собственной кровью. Когда Гарри поднял взгляд, Страттон уже исчез. Гарри сжал губы, думая, к кому он хочет наведаться больше, к Страттону или Риддлу. Гарри медленно выдохнул и взглянул на доктора. Страттон был прав. Гарри очень остро ощущал себя преданным — он никогда не думал, что почувствует это снова, особенно из-за Риддла. Если Страттон сказал правду, Риддл всё это время знал о его матери. Он организовал и спонсировал группу. Убил их. Этот Волдеморт скорее всего контролировал всё настолько издалека, что вряд ли знал личности тех, кто состоял в группе. Риддл сказал это тогда. Тёмный Лорд казался погруженным в свои мысли большую часть времени, после их возвращения от Джарвиса. Он утверждал, что сопоставляет части головоломки. Эта мысль только больше разозлила Гарри. Риддл не знал, кого убивает тогда. Ему просто нужен был… результат. Он хотел что-то. А группа не смогла предоставить ему нужное. Гарри закрыл глаза и потёр переносицу. Он не должен был испытывать на этот счёт ничего, кроме холодной злости. Он же не влюблен в Риддла. Смешно. Жалко. Опустив руку, он уставился на доктора Клиффа ледяным взглядом. Нужно было работать. Потом он сможет хорошенько обдумать всю информацию и решить, что с этим делать.…Столкнулись…
Рон едва сдерживался, пробиваясь в личный кабинет Министра. Он слышал за спиной громкий голос брата, приказывающего ему остановиться, но это только подстегнуло Рона двигаться быстрее и пересечь, наконец, порог. Министр, писавший какое-то письмо, просто приподнял брови. — Мистер Уизли, — мягко поприветствовал старший волшебник. — Какие-то новости от вашего непостоянного друга, мистера Поттера? Рон захлопнул открытый было для вопроса рот, полностью сбитый столку. — Г-гарри? — спросил он, не уверенный, что расслышал правильно. Министр Риддл вздохнул и махнул рукой, отсылая Перси прочь из кабинета. Когда тот ушёл, Риддл кивнул. — Да, Гарри, — он отложил перо и указал Рону на стул. — Я его искал. Его не было на работе на этой неделе. Полагаю, завтра ему полагается явиться на допрос. — Он сказал, что простыл, но думаю он придёт завтра, — Рон плюхнулся на стул. — Я и не знал, что вы общаетесь с Гарри. Что-то промелькнуло на лице Министра, но так быстро, что Рон не успел опознать эмоцию. — Мы больше, чем просто знакомые. Друзья, как и с вами, — Риддл откинулся на спинку стула и окинул Рона взглядом. — Чем же я обязан вашему присутствию, мистер Уизли? Я могу как-то помочь? Рон не собирался ревновать. Он не знал, насколько Гарри и Министр близки, а Гарри никогда не говорил об общении с Риддлом. Гарри упоминал его только в негативном ключе. Нет, Рон не будет думать о словах Риддла, он не знает всех деталей. Рон привык к тому, что всё внимание Министра обращено на него, но сегодня Риддл казался отвлечённым. — Вы сделали Перси младшим помощником Министра… — Риддл продолжил молча смотреть на него и Рон вспыхнул, чувствуя себя ужасно глупо. Он расстроился и даже разозлился, когда об этом услышал. Он не общался с Министром уже так давно, а теперь Перси будет работать в двух шагах от Риддла. Это было просто нечестно. — Я просто имел в виду… я хотел сказать, что мне хотелось бы, чтобы вы научили меня тем вещам, которые мы обсуждали. Министр побарабанил пальцами по столу и почти нервирующе внимательно оглядел Рона. — Это не то решение, которое стоит принимать из ревности, мистер Уизли. Если вы хотите заниматься Тёмными Искусствами, вы должны желать этого всей душой, — слова его были едва слышны. Учитывая, что дверь была не заперта, это было объяснимо. Рон выпрямился, чувствуя себя идиотом. — Я не хотел, чтобы это так выглядело, Министр. Я действительно хочу учиться. У вас. И узнать больше о моих предках-Блэках. Это было сложным решением. Рон вырос в семье последователей Света и противников Тьмы и чувствовал себя обязанным следовать семейным заветам. Тем не менее после разговоров с Риддлом в нём загорелась искра любопытства. Он хотел отделиться и стать великим. Рон полагал, что он сможет достичь величия при помощи Тёмных Искусств. В конце концов, это тоже была часть его фамильного наследния. Невероятное повышение Перси только подпитало решение Рона. — Я немногих учу лично, — мягко продолжил Министр. — Только тех, кто проявляет склонность к Тьме и тех, кто желает учиться, как никто другой. — Это было бы честью, Министр Риддл, — с волнением ответил Рон. — Прошу вас. Но перед тем, как Риддл мог бы согласиться, дверь открылась. — Министр Риддл, — раздался голос Кингсли Шеклболта. — У нас новое тело. Рон повернулся и уставился на аврора Шеклболта. Тот был явно удивлён, увидев Рона в кабинете Министра. В глазах его мелькнули подозрения, но потом они уступили место явной заинтригованности. — Рональд Уизли, — лукаво поприветствовал его Кингсли. В руке он сжимал небольшой шарик. — Вы интересовались делом Кустоса, не так ли? — заметив, что Рон в шоке молчит, Шеклболт продолжил: — Почему бы вам не составить нам с Министром Риддлом компанию на место преступления? Это поможет вам вникнуть в дело. До того, как Рон успел ответить, Шеклболт кинул в него шарик. Рон поймал его трясущимися от восторга руками и почувствовал, как невидимый крюк подцепляет его за внутренности. Он запнулся, приземлившись в коридоре, заполненном следователями и невыразимцами. Напротив него оказалась дверь, на которую кто-то наложил зеркальные чары. Он не мог увидеть, что внутри, и видел только своё бледное, изумлённое лицо в отражении. Рон не мог поверить, что он здесь! Нужно будет рассказать Гарри! Следователи заходили в комнату и выходили оттуда, лица их были мрачными, в противоположность лицу Рона. Он не мог ничего с этим поделать. Он был здесь, и он расследовал дело Кустоса! Легенды. Это было точно круче починки испортившихся потолков, дождём заливавших сотрудников Министерства. — Я должен напомнить вам, что это только тренировка, — за ним появились аврор Шеклболт и Министр Риддл. — Вы пока не в деле, но мне кажется вам стоит увидеть, насколько ужасные вещи совершает Кустос. Многие поклоняются ему за все те преступления и убийства, которые он совершил. Не каждый может разглядеть их уродство за газетными статьями. Краска залила шею и уши Рона. — Я… я не преклоняюсь перед Кустосом. То, что он делает — неправильно. Кингсли хмыкнул и поглядел на Рона с сомнением. — Всё, что вы услышите здесь, не должно выйти за пределы аврората. Министр Риддл зашёл в комнату, и Рон последовал за ним. Стоило ему зайти внутрь, как сразу похолодало, и у него возникло острое чувство неправдоподобности. Крови было много, она образовала лужи около двери и дивана. Судя по обстановке, эта комната была кабинетом психотерапевта. Рон взглянул наверх, и увидел тело, прижатое к потолку. Мутные мертвые глаза глядели на Рона, а в груди покойника зияла рана. Тонкие проволочные струны были обмотаны вокруг шеи и конечностей, и, судя по всему, именно они удерживали тело у потолка. Но больше всего нервировала жуткая улыбка на мёртвом лице. — Не самое зрелищное убийство Кустоса, — прокомментировала одна из авроров. Её бледные глаза на секунду остановились на Роне, внимательно изучив его, перед тем, как она взглянула на Кингсли и Риддла. — Обычно способ убийства связан с преступлениями жертвы, — она опустила руки на бедра. — Но я не вижу связи. — Доктор Клифф, психотерапевт без малейшего криминального прошлого, — добавил невыразимец, выводящий палочкой круг над большой лужей крови. — Доктор Клифф? — переспросил Кингсли и лицо его помрачнело. — Да, сэр. Рон с раскрытым ртом и широко распахнутыми глазами следил за царящей вокруг суматохой. Невыразимцы собирали улики, авроры обсуждали предположения, и все они работали дружно. Тело, тем не менее… оно было… что же… он не знал, что об этом думать. Он чувствовал тошноту, несомненно, но Кустос же выбрал этого человека не без причины? Но имело ли это значение? Кто-то умер… кто-то убил другого человека. — Кто-то клал туда ножницы? — Сириус Блэк оттолкнулся от стены и махнул рукой в сторону длинного куска натянутой проволоки и пары ножниц, лежавших рядом. — Выглядит так, как будто он оставил их умышленно. Он хочет, чтобы мы перерезали струну. В комнате воцарилась тишина, все сделали шаг назад и от проволоки, и от тела. Рон повторил за всеми, сердце его мощно колотилось в груди. Министр одиноко стоял у стола. Кажется, он единственный не выказал никаких опасений. Риддл указал рукой на ножницы: — Я перережу её. Палочки наизготовку. Если вы, конечно, не возражаете, аврор Шеклболт. Ни Кингсли, ни прочие авроры, никак не ответили на вежливый приказ и приготовили волшебные палочки. Рон медленно достал свою, не зная, чего ему ожидать и какое заклинание может пригодиться в подобной ситуации. Министр поднял ножницы и без малейших сомнений перерезал проволоку. Тело резко обрушилось вниз, раздались крики ужаса, когда кровь брызнула на лица. Рон закрыл глаза, и вытер лицо рукавом. Пальцы его тряслись. Сверху на них посыпались листы бумаги и Рон открыл глаза. Он увидел, что настольная лампа включилась, и свет её направлен на тело. Оно отбрасывало глубокие тени вокруг. И… Оно зависло на проволочных струнах над столом, словно кукла. Кукла. Рон едва не подавился подступившей к горлу рвотой, но проглотил её обратно. Лицо его позеленело. Когда он, наконец, взглянул на пол, то заметил, что бумага, сыпавшаяся сверху до того, оказалась не просто бумагой. Это были фотографии людей. Он уставился на фото у своих ног, на котором была изображена юная девушка с невинной улыбкой. — Вы что-то говорили о том, что это убийство недостаточно зрелищно, аврор Грей? Аврор Грей нервно усмехнулась и покачала головой, взглянув на тело. — Если не считать МакНейра, то это, пожалуй, самая смелая работа Кустоса. Полагаю, что на фотографиях — предполагаемые жертвы доктора Клиффа, — она взмахнула рукой в сторону надписи на стене. — Что там написано, Министр Риддл? Все взгляды обернулись к Риддлу и к надписи, которую не заметили раньше. Рон прищурился, увидев кровавые разводы на стене. Так кукловод стал куклой. Рон был единственным, кто стоял так, что мог видеть лицо Риддла. Возможно, дело было в странном освещении, но Рон мог бы поклясться, что глаза Министра сверкнули красным, а на губах мелькнула змеиная улыбка. Это выражение лица, пускай и наверняка примерещившееся Рону из-за искажённого освещения, совершенно выбило его из колеи. — Это символично, — произнесла аврор Грей, выступив вперёд. Она выглядела злой и взбудораженной. — Это не только означает, что Клифф был кукольником, я думаю это как-то связано с жизнью Кустоса. Он заставил нас перерезать нити, — она оглянулась на коллег, а Рон всё ещё смотрел на неё, впечатлённый рассуждениями, — Кустос мог чувствовать себя связанным, возможно, теперь он больше не хочет быть… я не знаю… под контролем? — Что бы это могло значить? — уточнил у неё один из авроров. — Что он собирается быть ещё более неконтролируемым? Больше убийств? Кто-то раньше тянул его за нити? — Я не знаю, — аврор Грей потёрла лоб. — Нужно больше времени, чтобы это обдумать. Тем не менее это подтверждает теорию, что Кустос — эмпат. Он ощутил, что доктор Клифф — не тот, кем кажется. Мы должны узнать, кто эти люди на фотографиях, и установить связь. — М… Аврор Шеклболт? Все взгляды обратились на Сириуса Блэка, в тоне которого звучала опаска. Тот наклонился и подобрал с пола одну из фотографий, шумно сглотнув. — Это не ваша жена? До того, как на фотографию смогли взглянуть остальные, аврор Шеклболт выбежал из комнаты.