М-м
Боб бросил на пол куртку, не поставил на место ботинки. Даже руки не помыл. Он рухнул на диван и закрыл спекшиеся от отчетов глаза. — О, пришел, — Джим выглянул к нему из кухни, такой бодрый, сразу видно, что у него — выходной. — М-м, — мрачно отозвался Боб. — Сейчас будем ужинать. Хочешь рис? — Нет. — Тогда зачем я его готовил? Боб вздохнул. Вынул из кармана пачку «Винстона». Последние три сигареты измялись и поломались. Логично, он давненько не курил. Боб снова вздохнул. Выудил самую целую, по-своему вкусную и сейчас как никогда нужную... но Джим сурово велел: — Так, это что такое? А ну сдаем. Сдаем, сдаем, — и отнял нужную, вкусную. — Мы договорились — дымим в экстренных случаях. И точно не дома. Если так приспичило — иди на улицу. «Иди». Боб скрипнул зубами. Сейчас он был не против и из дома, и на улицу, и куда угодно. Только для этого пришлось бы вставать. Потому Боб ограничился очередным мрачным «м», зажмурился. На голову рухнула плачем чья-то сигнализация. Почти сразу следом на кухне зашумела вытяжка. Запахло мясом. А еще эта дурацкая привычка Джима включать фоном музыку. И ладно бы что-то нормальное, но он включал блюз. «Как меня вообще угораздило втрескаться в блюзолюба? И ведь ему это как-то удалось скрыть, иначе бы черта с два я согласился съехаться». — Боб, — Джим вдруг опять оказался рядом, провел тыльной стороной ладони по щеке. Рука была чуть влажная, прохладная и пахла средством для мытья посуды. Боб уже даже не мычал, просто шевелил губами и хмурился, не размыкая век. А Джим гладил его по лицу. Бережно, забавно. Так что тот скоро свыкся с сигнализацией, вытяжкой, блюзом и, черт с ней, с отнятой сигаретой. В конце концов, Джим сам повесил его куртку, ботинки убрал. А курить дома стало действительно неблагородным поступком. — Вставай, поужинать надо. — М-м, — Боб виновато потерся носом о пальцы Джима и поцеловал в мизинец. — Как тебя, однако, расхреначило с одного сверхурочного. Только не засыпай здесь. Эй, Боб… хочешь рис? — Хочу.М-м.02
После двух дней ночной смены Боб спал как убитый. Чтобы он хоть немного ожил к понедельнику, ему дали целых три выходных подряд. Боб ввалился домой под утро, неточным движением нащупал кровать и упал лицом в подушку. Даже не поздоровался. Джим, впрочем, все понимал. Не ругался ни из-за разбросанной обуви, ни из-за храпа. Бесшумно собрался в офис, оставив перед уходом завтрак. Он знал, что Боб будет спать все утро и весь день, и что на телефонные звонки он отвечать не станет: мобильник предусмотрительно забыт в гостиной с выключенным звуком. Когда Джим вернулся, а было это ближе к шести часам, Боб еще валялся. На самом краю кровати, по привычке стараясь занимать собой как можно меньше места. Помятый, ослабший, колючий, но уже совершенно домашний и благостный. — Боб, я дома, — Джим присел на кровать, похлопал по плечу. — Как ты? — М-м-м… М. — Вот и молодец. А мне твой Мортон звонил. Прикинь? Такой вежливый, но до жути смущенный. Они там без тебя какие-то бумаги потеряли. В синей папке. — М-м, — замычал Боб и махнул в сторону кресла, на котором лежала его сумка. А в ней — папка. Синяя-синяя, синее некуда. — Ага. Ну я так Мортону и сказал. Вообще забавно, вас же не уволят, что вы распространяете секретную информацию? — М-ф. — Тоже верно. А еще звонил Тим. — М? — Спросил, почему ты не отвечаешь на звонки. Я сказал, что ты занят. — М-м, — Боб все одобрил и приготовился дальше спать. Джим снова похлопал его по плечу: — Я купил тебе сэндвичей. — М?.. — Да, с индейкой. Поэтому вставай.Февраль 2020