WOAS

Хоуп от вечно сочувствующе-жалостливой Кэролайн и ее недомужа сбегает в 16, когда золотая клетка практически приюта сдавливает в тиски неограниченного контроля и советов от каждого встречного-поперечного настолько, что даже абсолютно-никем-не-выделяемые-сестрёнки-Зальцман кажутся адекватными соседками, а желание разгромить злосчастную «школу» становится почти что идеей фикс. Кровавый воздух Мистик-Фолс к тому моменту вызывает исключительно приступ тошноты и омерзительного кашля, что кажется можно выхаркать лёгкие на пару с трахеей прямо на недавно выложенный асфальт. Решение валить, как можно быстрее, пока самую важную (ей всю жизнь твердили, что она самая важная, потому что она трибрид, но она то знает, что первородный-гибрид-отец является гораздо более пугающим фактором, чем её силы) ученицу школы для одарённых детей не хватились, приходит ожидаемо быстро, а украденых у миссис Сальваторе денег в кармане едва хватает на ближайший междугородный автобус, так что Майклсон плюхается на ближайшее свободное сидение у окна и устало прикрывает ноющие от длительного отсутствия сна глаза. Она даже не удосуживается посмотреть куда она едет, чем дальше от приевшегося Мистик-Фолс и слишком болезненно знакомого Нового Орлеана, тем лучше. По небрежным расчётам, раньше завтрашнего утра её не хватятся, а отцу сообщат вообще только через пару дней, решив, что справятся своими силами. Сальваторе назвала бы её поведение типично подростковым и прочитала бы нудную лекцию о том, что такие как они — опасные для общества выродки одарённые дети — не имеют права на нормальные вещи, вроде разыгравшихся гормонов или отчаяных попыток сбежать от излишнего контроля взрослых, они обязаны 24/7 себя контролировать и проводить всё своё свободное, и не очень, время за бесконечными тренировками самообладания и познания своих сил с помощью древних книг. Вот только, про таких, как она книжек не пишут, потому что принципиально не верят в существование, а с контролем сил ей гораздо больше помог Элайджа в детстве, чем непроверенные техники Аларика и нескончаемые рассказы от Кэролайн. Так что Хоуп, без малейшего зазрения совести, посылает Кэролайн к чёрту, следом, по тому же направлению, отправляя и Аларика с его мудрыми фразами и уверенностью в достаточном жизненном опыте для размышления о её практически безграничных возможностях. /// Централ-Сити встречает её относительной жизнерадостностью и, таким необходимым после протухшего и обесцвеченного Мистик-Фолс, запахом жизни. Название города, к слову, она узнаёт только после пары дней жизни. «Воровство — это плохо» практически слышится из-за каждого угла мрачного переулка неблагоприятного района, отчитывающе-звонким голосом Кэролайн, и Хоуп отчаянно пытается понять — это у неё, после стольких лет пропитывания мозгов правильными вещами от идеально-выверенной, тоскливо-безупречной миссис Сальваторе, голова начинает выдавать осуждающие галюцинации или просто раздраженно-испуганные флюиды вдовы, настолько очевидно сильные, что разносятся по всему юго-восточному побережью. Но, не успевает она достаточно долго поразмышлять об этом, как она, сама того не заметив, натыкается на жёлтые полицейские ленты с предупреждающими надписями и чуть не сбивает с ног спешащего за эти ленты парня. Тот нелепо спотыкается, чуть не распластавшись по мутно-серому от грязи асфальту, и неловко извиняется, лишь краем глаза смотря на неё и судорожно пытаясь поднять неподдающуюся ленту. Хоуп, невольно смутившись от такой искренней стеснительности, на вид взрослого (относительно неё, разумеется) парня, помогает ему с лентой, а после, придя в себя слегка улыбается и бормочет «да, ничего страшного». Парень оборачивается и застывает на мгновение, ещё больше смущаясь от своих действий, потому Хоуп неуверенно произносит: — Я Эсми. Фальшивое удостоверение с парой лет плюсом, бережно сжимается в кармане, а паренёк неуверенно пожимает протянутую руку и запоздало отвечает: — Я Барри, прости за это. — он неопределённо обводит руками место вокруг них и улыбается. Зря он это, потому что улыбка у него, оказывается обворожительно-головокружительная, и, у не разу не влюблявшейся и не думавшей девчонки, от этой улыбки сердце бросается вскачь, отбивая глухой ритм рёбра в ушах, от внезапно наступившей аритмии, ка бывает в типично-бульварных романах, о которых Майклсон лишь слышала, но никогда не видела. — Я криминалист, тут по делу. Аллен, кажется, смущён и сконфужен не меньше Хоуп, но номер телефона у неё берёт, и клятвенное обещание позвонить не кажется враньём, так что «Эсми» искренне улыбается, убегая прочь, потому что некий детектив Уэст настойчиво подзывает Барри к себе. Она не особо понимает какого чёрта творит, но это кажется чем-то завораживающе новым и интересным, а приятная теплота где-то между рёбер, там где у нормальных людей бьётся сердце, перекрывает все возможные риски, и Хоуп плюёт на всё. Её найдут, она уверена в этом больше, чем на 100%, но пока она не беспокоится, окунаясь в неизвестное чувство с головой.